Тяга к небу

Когда я был ребёнком, я не мог понять: почему отец, поглядывая на мои довольно неуклюжие и нелепые, но очень старательные попытки взлететь, смотрит на меня и презрительно, и грустно одновременно? Но как только я повзрослел и осознал, что искусством полёта мне вовек не овладеть, я полностью разделил его горе. Зачем отцу сын, который не может продолжить его дело? Не способен оценить всю прелесть его вольного образа жизни? Не в состоянии затмить других детей? Ведь я не взмахну крыльями так, чтобы они полностью закрывали солнце на небосклоне, превращая день в ночь… Разве мною можно гордиться? И я не был удивлён, что отец, умирая, не попрощался со мной должным образом и не дал какое-либо напутствие на будущее. «Ты мой сын по духу, но не по виду», – только это я услышал перед его уходом в мир иной. Как горько мне было тогда признать, что я лишь малая часть моего отца, которого я считал своим Богом! Данный удар Судьбы был даже посильнее того, что я ни за что не поднимусь в небо… Люди, по вашим словам вы испытали боль, когда я убил девушку, посмевшую меня оттолкнуть. Вы сказали, что страдали, глядя на её бездыханное тело. Но что вы знаете об истинном страдании? О муках, которые испытываю я, наблюдая за птицами, беззаботно парящими в небе? Зная, что мне не суждено присоединиться к их увлекательному танцу в облаках… К чему мне моя красота, сила, неуязвимость – за что многие из вас, не раздумывая, отдали бы всё, что имеют, – если я не могу хоть раз в жизни взлететь да почувствовать упругую силу воздуха, бьющую в грудь? Я пробовал падать камнем со скал, как любил делать мой отец, расправляя свои тонкие руки. Но, увы, они никогда не заменят прекрасные крылья! Сроду не дадут возможности ощутить весь восторг полёта!       О, птица, сейчас мирно сидящая на суку, ты считаешь себя несчастной, поскольку вынуждена бороться за своё существование каждый день. Но знай, тебе гораздо лучше, чем мне, жалкому плоду похоти всемогущего орла и слабого человека… Ты можешь наяву почувствовать вкус неба и дотянуться до ослепительного солнца, в отличие от меня.       Я знал, что вы, люди, не примете меня в свою стаю, потому что я не хочу давать что-либо взамен желаемому, как вы, а предпочитаю лишь брать. Ведь я уже заплатил, правда, невольно – за отсутствие крыльев я расплачиваюсь своим отчаянием, которое вы отчего-то зовёте гордостью…       В мою память навечно врезались последние слова отца, и я старался вести себя подобающе: приходил ночами и похищал людской скот, оружие, пищу и девушек так же стремительно, как атакуют хищные птицы. Ох, как я надеялся, что мои набеги заменят мне недоступные полёты!.. Я махал руками, словно они – крылья… Кричал, подражая птичьему гомону… Угрожающе щёлкал зубами, мечтая, чтобы у меня появился клюв, а не глупый рот… Но, увы, хоть я и приводил в ужас свои жертвы, вылазки не приносили мне должного удовольствия, а оставляли в конце горечь и ощущение жалкой пародии на священные для меня полёты.       Поэтому я кажусь себе уродом в большой и дружной птичьей семье. Я ненавижу себя и свою никчёмную жизнь. Как я желаю однажды проснуться и увидеть на месте ненавистных мне рук огромные крылья! Я жажду приобщиться к небу, которое манит меня с детства! Вдохнуть не сухого воздуха земли, а насыщенных небесных далей!       Моя душа – птица, а тело – клетка. Но вот только я не в силах сломать её оковы, чтобы выпустить тоскующую душу-птицу на волю. И это – моё проклятье. Меня обрекли с рождения не только быть верным небу, как мой покойный отец-повелитель птичьего царства, но ещё и на вечные мучения из-за невозможности получить желаемое.       Я вынужден ходить словно тень, пугая встречных и моля всевышних если не об удовлетворении своей тяги к полётам, то хотя бы о смерти. Может, после неё я окажусь, как верят люди, на так любимом мною небе, где я буду подобен птице…