Коала

«Коала» То была, наверное, самая звездная ночь на его памяти, когда мама Фейз лениво перебирала когтями листья сочного эвкалипта, выбирала наивкуснейшие и медленно, с наслаждением жевала их. Сик цеплялся за шерсть на животе и зачарованно глядел наверх, туда, где рассыпались миллиарды крошечных алмазов, сверкающих и переливающихся. - Мама! - с восхищением вздохнул он, - а что это там горит? Привыкшая к его расспросам мать неторопливо прожевала последний лист с ветки и перевела черных, как две маленьких капли мазута, глаз на небо. - Сик, - проговорила она тихо и так привычно, что он вжался в нее и обеспокоенно заерзал, повел круглыми, нетипично большими ушами, - я расскажу тебе о том, что узнала от своей матери. Видишь? Это мы называем звездами или, иначе, Старцами - так раньше называли мудрецов в нашем лесу. Великие Старцы прошлого глядят на нас с этих звезд... - Правда? - Сик оторвался от созерцания ее мордочки, и взгляд его переменился, когда он снова устремил свой взор в небо. - Да. И если станет одиноко, ты вспомни, что Старцы всегда помогут тебе. И я - тоже, - ответила мама Фейз ему. Сик не отреагировал на нее, и мама Фейз понимает его - небо в эту ночь особенно прекрасно. *** Следующий важный для коал вопрос он задал во время рассвета, было туманное утро, совершенно непроглядное дальше двух-трех веток, и они спустились на землю. Нежные лучи встающего солнца лукаво проглядывали сквозь ветки, пробивались сквозь листья и играли драгоценными камнями на траве. Сик резво соскользнул со спины матери и сделал пару кувырков, собирая капли на пушистую шерсть. - Мама! - она отозвалась недовольным ворчанием, и непонятно, на что: на восклицание или на своеволие, - а из чего мы сделаны? - Сик, - мама Фейз повела носом по его макушке, проверяя, нет ли травм у малыша, и тот, смекнув, зацепился за шерсть на ее спине. - Мы созданы из предрассветной воды на листьях без иссохшей и затвердевшей шкуры, от луча самого Аша, Отца нашего, что благословляет каждый новый день, горсти земли, Матери нашей, Флоры и листа древнего древа, которым мы питаемся и который является нашей Сутью... Этого объяснения ему было достаточно: он восхищался и каплями, и старым древом, пустившим корни глубоко-глубоко под землю, и изумрудными листьями, и Матерью с Отцом. Мир Сика рос вместе с ним, росла и опасность этого мира. В следующую ночь и день они не спали, и Сик старался не задавать своих вопросов: почему, куда, от кого или чего. Непривычный, иссушающий что-то внутри воздух опоясывал весь лес, древние деревья чернели, а их обиталище поглощалось внезапно ожившими лучами Аша. Сик не понимал: неужели он разозлился на них? За что же он так жесток? Но им удалось уйти от одичавших лучей, испепеляющих Флору, и мама Фейз привела его в новое незнакомое место, где он мог снова резвиться среди веток и красивых изумрудных листьев. *** Днем, когда не хотелось спать, ленивые догонялки с мамой привели их к окраине леса, и от хрустнувшей ветки они оба замерли и синхронно посмотрели на звук. И Сик не знал, у кого глаза в тот момент были больше: у уродливенького существа, у которого шерсть была на голове и частично на теле (какая-то странно прилизанная и разлетающаяся во все стороны, а потом возвращающаяся на место), или у него. К тому же, вокруг нее лежали незнакомые предметы: ни палки, ни стебли, ни цветы. А потом девочка издала пронзительный звук, и они сбежали - кричало существо страшно! *** - Мама, - это был вечер того дня, когда Сик снова решился задать свой третий, несомненно важный для коал вопрос, и мама Фейз непривычно дернулась, будто рассердилась, заранее зная, что за вопрос задаст ее сын, - а кто это? - Сик, - мама Фейз говорила непривычно зло, и малыш даже сжался от звучавшей в ее голосе силы, - они - предатели Веры, передаваемой нам Старцами. Они ловят наших сородичей во время Выпадения Росы и заключают их в тюрьмы, чтобы освещать себе дорогу в Тьме без лучей Отца нашего. Они убивают нашу Мать, что взрастила Древо. Аш, Солнце мира нашего, так рассердился на них, что дал нам главный знак - у них выпала шерсть – для того, чтобы мы держались подальше от них, - голос у нее неуловимо смягчился, когда мама Фейз мазнула по нему взглядом. - Они - отступники и иноверцы, сынок, их называют Людьми, держись от них подальше. На этом ее монолог был закончен, и Сик, потрясенный до глубины души ее тоном, ее злостью, решил для себя одно и единственное - проверить. Ведь не могла же мама Фейз говорить ТАКОЕ безосновательно? *** Он встретился с тем существом еще два раза, прежде, чем их настигло несчастье в виде одичавших лучей Аша. Первый раз издалека: она блестела умно прилизанной шерстью цвета пожухшего листа, она играла с кем-то, кто был таким же, но с короткой шерстью, а потом они собирали странные серые, тоже иногда блестевшие пожухшим цветом, твердые листья. Сик не знал, откуда они берутся такие разноцветные: и красные, и желтые, и синие, но сколько он их не пытался разломать - не получалось. То существо убирало эти многочисленные листья, и он наблюдал, как она их куда-то уносит. Были и те, кто эти листья кидал (Сик их очень не любил), и существо кричало им, а потом убегало куда-то, видимо, к себе на дерево домой. Второй раз случился непозволительно близко: они просто глазели друг на друга, и он заметил, как в закатных лучах блестят ее глаза, да и вообще - у нее на мордочке непонятная россыпь оранжевого, будто сам Аш ей туда чихнул и решил ничего не вытирать. Второе маленькое существо тоже было с этими пятнами, и Сик сделал вывод, что это прорастает шерсть - не иначе. Значит, не такая уж они уродливые и страшные. Он смотрел на них, пока не пришел их вожак вместе с заточенным в тюрьму огоньком не рожденной коалы, и Сик сбежал. Мама Фейз очень ругалась, а его любопытство только росло. Потом он пришел глубокой ночью, когда существа не было, и ужаснулся: все было в лучах! Они освещали все вокруг, слепили, были разных цветов, и это зрелище было воистину одновременно и пугающим, и восхищающим. И Сик не знал, что делать: существа подтверждали слова матери о том, что они ловят коал, а потом заточают в тюрьмы, с другой стороны... это было лучше звездного неба. Мама Фейз была недовольна все сильнее. Он спорил, пререкался, не желал принимать порядки, не желал понимать, что только Аш им всем судья. А потом ворвались они... одичавшие языки, они, словно змеи, заглатывали в себя деревья, больно лизали лапы, кусались, словно хотели убить. Сик потерял мать в лесном безумстве, повсюду были горящие деревья, где-то - уже тлеющие, но боль от этого не прекращала существовать. Он звал ее, и ответный крик мамы Фейз терялся в крике других коал и животных. Сик не переставал молиться появившимся первым лучам Аша, трескающейся и обжигающей Флоре, исчезающим Старцам, но никто так и не пришел ему на помощь. Сик в тот момент упал ничком у остывшего, почерневшего ствола, и все никак не мог отдышаться - ночная гонка выбила его колеи, а предрассветный воздух был полон горячего дыма и неприятного послевкусия на языке. И Сик бы принял это, покуда его не подняли бы чьи-то руки - неужели самого Аша или Флоры? - и не вынесли из Тьмы. Увы, это не был ни Аш, ни Флора - только тот вожак, который собирал жесткие цветные лепестки. Он смазал чем-то ему лапы, подсвечивая себе Заключенным, и Сик мог бы поклясться, что увидел там мирно спящего детеныша; а потом закутал их во второй слой шерсти. Стало легче, хоть и щипало... *** Когда он очнулся, то лежал на чем-то мягком, а рядом мирно посапывала мама Фейз. Сик не поверил своему везению, и хотел возблагодарить Аша за милосердие, но не увидел неба над собой. Только сверкающий Заключенный в окружении твердого серого лепестка... На Сика навалились воспоминания: и лучи, и мама Фейз, и существа, управляющие водой и приручавшие одичавшие лучи, и тот вожак, что дал воды и смазал лапы чем-то невероятным. И все те Заключенные... служили благому делу. Они помогали лечить, помогали приручить злые лучи Аша, помогли найти маму Фейз. Его думы это занимало настолько долго, что, когда лапы излечились, когда излечилась мать, когда его выпустили на волю на выросшее вновь дерево, Сик даже растерялся. Существа вокруг суетились все меньше, а деревья, саженцы, которые они посадили, росли все быстрее и быстрее. Аш слепил лучами, но лучи эти больше не грели, а ходьба по траве не доставляла такого удовольствия. Мама Фейз пыталась его разговорить еще в специально сделанном дереве, тесном, не очень удобном, из которого нельзя было выйти, но это было бесполезно - сын молчал. Сик поднял взгляд к чистому небу и проронил первые свои слова за долгое время: - И кто же, мама, предатель?