Воровка

- Алиса Эдисон!! – раздался гневный женский вопль в моём доме. В этот момент я как раз переодевалась в спальне после очередной «охоты» на продукты. – Выходи, несчастная прохвостка! - Тётя Матильда, – тихо прошептала самой себе я и обронила брюки. Затем подняла их, снова попыталась надеть, но запуталась в них и упала на колени. - Алиса, что за крик в доме? – послышался мамин голос из соседней комнаты. – Матильда, что стряслось? Мама, видимо вышла навстречу возмущённой Матильде и та начала свою гневную тираду, пока я понапрасну пыталась быстро переодеться. - Матильда, ты зачем так кричишь? Весь дом на уши поставила! А если бы мои дети спали? - Твоя Лиса спёрла у меня пачку соли! - Алиса? – мама рассмеялась. – Она никогда ничего не крала. Ты напрочь лишена совести, если смеешь без доказательств обвинять мою дочь в воровстве! Наконец-таки я оделась, и уверенной походкой направилась к входной двери, где тётя Матильда устроила бесплатный концерт. - А! Вот она! Воровка, ты украла мою соль!! – женщина на вид лет пятидесяти гневно размахивала руками. Косынка на голове съехала набок и на лицо вывалилась прядка волос. Серые глаза пропиливали меня насквозь, а руки то и дело сжимались в кулаки. Матильда подошла ко мне и указательным пальцем едва не ткнула в нос. – Где ты только что была? - Дома. Помогала маме на кухне мыть посуду, – как ни в чём ни бывало, сказала я. - Ах, ты ещё и лгунья! - Матильда, вообще-то так и есть, – поддакнула мама. – Посмотри хорошенько в своей лавке, быть может, твоя пачка соли куда-то упала, а ты ходишь и обвиняешь людей. Тётя Матильда была торговкой на местном рынке, продавала всякие продукты, в том числе соль. Редкая скупердяйка. Многие помогали ей с изготовлением и доставкой товаров, но она никому никогда не платила. И мне тоже. Я часто помогаю ей расставлять продукты на полках, за что она обещала щедрую оплату, но, как оказалось, только на словах. Глаза Матильды гневно сузились. Она переводила взгляд с меня на маму и наоборот. - Ха, всё семейство – ворюги. Я запомню! – торговка показательно развернулась и с гордо поднятой головой направилась к выходу, захлопнув за собой дверь так громко, что посыпалась штукатурка. Как только тётя Матильда ушла, мы с мамой облегчённо выдохнули. - Она что, тебя заметила? - Нет, она обвиняет в воровстве каждого, кто помогает ей по работе. - А где соль? – лукаво улыбнулась мама, украдкой поглядывая в сторону кухни. - Не переживай, я уже посолила варящийся суп. *** Вот так мы и живём в Округе №5. Выживаем, если быть точнее. Меня зовут Алиса, но все зовут просто Лисой, завидуя моей ловкой и смекалистой натуре. Наша семья слишком велика, чтобы прокормить её только мамиными и папиными усилиями. Шесть рыжеволосых детишек каждый день просят кушать, а того, что получали родители, хватало только для трети из нас. Мой старший брат – Сэм работает, но получает мизерную оплату продуктами, причём не всегда годными к использованию. Старшая сестра – Эбби – швея, одевающая добрую половину округа, порой бесплатно. Как можно отказать детишкам, которым нечего надеть, и денег, чтобы заплатить тоже нет? Пятилетние сёстры-близняшки Мира и Нора ещё не в состоянии о себе позаботиться, а Соник, мой двенадцатилетний брат только то и делает, что воспитывает малышек. Каждый из нас пытается сделать что-то для семьи, чтобы не умереть с голоду, и только я занимаюсь этим незаконно. Когда мне исполнилось пять лет, родители подарили мне книгу, которая повествовала о храбром защитнике бедных – Робин Гуде, который крал у богатых и отдавал похищенное бедным. Эта книга стала моим путеводителем. Я стала воровкой, чтобы прокормить семью. Все прочитанные мною книги с каждым годом увеличивали багаж знаний, и теперь я ловко могла обвести вокруг пальца кого угодно. Я никогда не крала у бедных, только у тех, для кого пропажа станет незаметной, однако в последнее время приходилось брать больше, и в округе пошли слухи о таинственном воре. Родителям и Сэму перестали платить, и семья оказалась на грани голода. Чтобы хоть как-то поддерживать ситуацию я стала воровать в больших количествах, отчего чувствовала себя отвратительно. Мне было противно заниматься этим, так как кражи – это не выход из ситуации. Рано или поздно меня могли поймать. Многие косо поглядывали на наш дом и конкретно на меня. А с сегодняшнего дня ещё и начали приходить домой. Я всегда старалась действовать предельно аккуратно, красть либо в толпе, либо, когда никого нет, использовала перчатки, переодевалась в другую одежду… Обитатели Округа№5 с недавних пор поделились на зажиточных и нищих. В последнее время все торговцы существенно поднялись в финансовом плане, в том числе и Матильда. Они повышали цены, а мы, не имея другой возможности, покупали хлеб на последние деньги в десять раз дороже обычного. Естественно, в округе началось масштабное воровство. Миротворцы вмешивались в стычки между ворами и пострадавшими, часто наказывали обе стороны. Иногда мне казалось, что если так пойдёт и дальше, в Округе №5 начнётся гражданская война между бедными и богатыми. Сегодня нас ждёт ужин, а что будет завтра? Снова голод? Несмотря на восклицания тёти Матильды, я всё равно намеревалась отправиться «на дело», только на этот раз не к ней, а к местному мяснику. Мы не ели мяса почти девять месяцев, поэтому на этот раз я решила запастись получше. Мой брат Сэм поддерживал меня больше остальных. Он работал не покладая рук день в день, но не получал отдачи. Думаю, где-то в глубине души он тоже хотел бы воровать вместе со мной, потому что понимал, что иначе нам не выжить. Мама была заодно со своими вороватыми детьми, а вот папа не мог всё это терпеть. Он человек излишне честный и справедливый, что очень мешало ему по жизни, как, собственно, и Эбби. К счастью тяжёлое положение семьи вынуждало его принять воровство как должное. Сегодня у Сэма был выходной, поэтому он решил помочь мне с очередным делом. Рыжевато-русые волосы поблёскивали на солнце, а зелёные глаза загадочно рассматривали мой наряд. Несмотря на тёплую летнюю погоду, пришлось надеть длинный плащ, в каких у нас обычно ходят на работу. Под плащом на поясе Сэм завязал мне верёвку со штырём на конце, которую когда-то сам смастерил. Поправив мне воротник, брат улыбнулся. - Отлично, думаю, всё получится, – сказал он. - А ты-то как? Уверен, что всё пойдёт как надо? Кельма предупредил хоть? - Не волнуйся, нам ли впервой. Выдохнув перед заданием, мы собрались с мыслями и направились в лавку мясника Теда. В обеденное время там всегда было полно народу, по воскресеньям так подавно. Сэм пошёл по главной дороге, а я поковыляла переулками. Спустя минут двадцать я оказалась у цели. Маленькая комнатушка с мясом на прилавках битком набилась людьми: кто покупал, а кто выпрашивал "маленький кусочек в честь дня рождения сыночка". Тед был единственным продавцом в лавке, а значит, если его выманить наружу, то она останется без присмотра, что мне и нужно. Вход в лавку обрамлял деревянный навес, где тоже толпился народ. Именно на этой маленькой террасе происходили стычки. Бедняки падали в ноги богатым и упрашивали поделиться кусочком мяса. Те в ответ в лучшем случае просто кричали, в худшем – избивали. Хотя нищие тоже не всегда давали себя в обиду, а наоборот, первыми нападали на богачей в попытке убить их за еду. На этот раз тоже не обошлось без драки. Сэм прямо перед входом дрался со своим лучшим другом за последний кусок свиных рёбер. - В моей семье восемь человек и их нечем кормить, а ты с жиру бесишься! – кричал Сэм в перерывах между подачами. - У меня есть деньги. Неужели я не имею права потратить их на продукты?! – бесился его друг, схватив Сэма за грудки. Толпа покупателей вывалилась наружу. Кто-то просто наблюдал, а кто-то бросился разгонять парней. Мясник Тед взял с собой трость и тоже вышел наружу. Вот он – подходящий момент. Я притулилась к стене и, немного пригнувшись, тихо ступая с пятки на носок, прошла под навесом, оказавшись в итоге внутри лавки. Пальцы быстро расстегнули плащ и сняли верёвку с пояса. Руки молниеносно хватали куски мяса с тех посудин, где пропажа была бы не очень заметна и нанизывали их на железный штырь. Нанизав около десятка хороших кусков, я обвязала себя этой вязанкой и застегнула плащ. Мальчики на улице всё ещё дрались. Я спокойно вышла из лавки, прошла под навесом, перепрыгнула через его перила и скрылась за зданием, торопливым шагом направляясь домой. По пути мне случайно встретился ребёнок. С виду он был не старше моих близняшек, тощий, каждая косточка на его теле сильно выделялась, а потёртые, местами порванные, штаны давно стали мальчику короткими и напоминали, скорее, шорты. Он пристально смотрел мне в глаза. Я не знала, что он хочет сказать: попросить о помощи или наброситься на меня с гневными восклицаниями. Его «зеркала души» отражали дикость, готовность к броску, отчаяние. Вот до чего довёл нас Капитолий. Теперь мы настроены друг против друга, и если это не сделают миротворцы, то мы сами друг друга перебьём. Я вспомнила про нанизанную добычу на поясе и не устояла. Немного расстегнув плащ, развязала верёвку и сняла с неё пять кусков мяса. Затем снова завязала её и застегнула своё прикрытие. Мальчик жадно впивался взглядом в свежие, питательные куски мяса. Судя по его виду, он ел его очень давно. Сейчас в Округе 5 не та ситуация, чтобы при имении лишних продуктов не делиться с окружающими. Я вручила мальчишке мясо. - Обхвати его хорошенько руками и беги домой очень быстро, чтобы тебя никто не заметил, а главное, не говори никому, кто тебе его дал, хорошо? – улыбнулась я, а мальчонка закивал в ответ. Он не сказал мне ничего, но в его глазах я заметила вспыхнувшие искры. Быть может, он тоже не единственный ребёнок в семье. Наверное, его родные очень обрадуются, когда он принесёт домой немного еды. Если бы зажиточные люди делились с теми, кто беднее, округ бы жил, а не существовал. Никогда не понимала, почему богачи выбрасывают килограммы приготовленной пищи, из-за того, что она им надоела, в то время как её можно кому-то отдать и спасти чью-то жизнь. Каждый день в нашем селении был скорбным. Ежедневно наше кладбище пополнялось умершими от голода людьми. По улицам едва стоя на ногах, ходили пухнувшие от голода женщины, дети, старики. Они ходили по домам и выпрашивали хотя бы объедки, хоть что-то, что можно съесть, но большинство людей не делились. Они сами едва выживали. Я часто становилась свидетельницей расправы мэра. Голодающие часто приходили к нему домой, молили о куске чёрствого хлеба, но сердце мэра никогда не было милосердным. Он приказывал миротворцам расстреливать таких особей, чтобы не мучились, хотя вполне мог поделиться куском хлеба со своего стола. Не обеднел бы. Так наш округ стал рассадником воровства, и если поначалу воровались только продукты, то со временем бедные начали красть вещи и продавать их на «чёрном» рынке. Таких реализаторов быстро вычисляли, затем публично пороли, а в худших случаях – расстреливали. Из-за всего этого хаоса в больнице начался наплыв пациентов. Люди нарочно ломали себе руки и ноги, чтобы попасть в госпиталь, где всех пациентов обеспечивали неплохими обедами. Кто-то симулировал болезнь, а кто-то не стеснялся на самом деле испортить себе здоровье, ради пропитания. Заметив такую тенденцию, врачи стали выгонять бедных и опухлых от голода людей, чтобы те «не переводили зря продукты». На фоне всего этого я и спектакль с дракой кажутся детским лепетом. - Больше не будем проводить такие постановки, по крайней мере, пока что, а то мне ещё силы для работы пригодятся, – простонал Сэм, умываясь от крови, размазанной по всему лицу. Сэм и его друг Кельм были главными моими сообщниками по жизни. В этот раз им довелось разыграть драку, чтобы отвлечь всеобщее внимание. Ребята заранее договорились, что драться будут взаправду, только не в полную силу. Если бы не пришёл Тед, то оба почти не получили бы повреждений, но старый мясник сегодня был слишком нервным. За этот день ему пришлось повидать пять драк! Драка Сэма и Кельма была шестой. Тед просто не выдержал, разнервничался, взял в руки хорошую дубинку и пошёл бить обоих парней. Бил по чём попало: кого по голове, кого по спине, по ногам, рукам. Парни поняли, что пора сматывать удочки, и пока мясник Тед их не убил, убежали по домам. - Зато теперь у нас есть много мяса, – улыбнулась я, глядя как мама разделывается с нашей добычей. Сегодня она вся сияла от счастья. Наша семья ни разу в жизни не держала такое дорогое мясо да ещё и в таких количествах. Жаль только, что надолго его не хватит. Воровать становится всё труднее. Миротворцы стали пристальнее присматриваться к жителям, следить за нами, посещать наши дома. Скоро даже такие постановки будут привлекать излишнее внимание. Я уже давно думала об этом. Да, воровать по мелочам удобно, но рано или поздно люди поймут, кто всё это делал, и накажут меня и мою семью. Несколько дней я обдумывала новый план, но никак не решалась на его реализацию. В воровстве у меня тоже были свои принципы. Например, воровать только у тех, у кого предостаточно еды, брать только продукты питания, а не деньги или хозяйственные товары и прочее. Мой новый план нарушал второй принцип. Скоро воровать еду станет невозможно, и тогда наша семья точно ощутит на себе все прелести голода, поэтому я решила пойти на масштабное дело. Обокрасть мэра. *** - Нет, Лиса, это лишнее. То, что ты задумала слишком опасно. Воровать еду из торговых лавок – это одно, а украсть у мэра деньги – совсем другое, – отговаривал меня Сэм. Он стал первым, с кем я поделилась этой гениальной идеей. – Ты помнишь наше правило? Воровать только еду. Украв деньги, нам придётся их где-то прятать и если нагрянут миротворцы, то нас расстреляют. Мы берём только продукты. Съели – и забыли, никаких следов воровства. Я твёрдо стояла на своём. Это дело могло стать последней для меня кражей. Украв достаточное количество денег, мы могли бы годами питаться! Да, скромно, понемногу, не привлекая всеобщее внимание, но денег мэра хватило бы надолго. Не пришлось бы ежедневно проскальзывать мимо торговцев с их товарами в руках. Не было бы лишних подозрений и обвинений, а мэр… он никогда не узнает, что такое голод. - Сэм, если я украду у мэра достаточное количество денег, то нам больше не придётся воровать. Ты понимаешь, мы просто начнём ЖИТЬ, а не выживать. – Я села рядом с братом на кровать. Он всегда был моим главным советником. С самого детства Сэм лез из кожи вон, чтобы заработать как можно больше денег для семьи, но их всегда не хватало. Теперь я с таким же огнём в глазах пытаюсь сделать то же самое. Брат тяжело выдохнул и сдался. Сэм согласился мне помочь, но с условием, что в ближайшее время подобных ухищрений больше не будет. Я понимала, что разыгрывать постановку вроде той, у лавки мясника – глупо, к тому же породит ненужные подозрения. Для начала нам стоило изучить объект. Мэр Руни Лафрейн проживал рядом с больницей. Огромный дом в два этажа охраняли миротворцы – два сзади дома, два – спереди. Мэр проживал вместе с женой Дианой и шестилетней дочкой Виронет. У них была своя кухарка и домработница. Я изучила график всех этих людей и пришла к выводу, что ограбить их сможет даже ленивый. По воскресеньям у домработницы и кухарки выходной. Мэр вместе с женой и дочкой каждое воскресенье отправляются на прогулку, ходят в гости, в общем, дома в это время их не бывает. Четверо миротворцев, словно каменные статуи никогда не покидают свой пост, кроме моментов, когда нужно справить нужду или подкрепиться. Обедают они в разное время. Первые два миротворца - в полдень, вторые два – через час, то есть на посту в обеденное время всегда стоят двое охранников, один охраняет позиции сзади дома, второй – по ту его сторону. Итого, я пришла к выводу, что идеальное время для кражи – полдень воскресенья. У меня будет два часа, тех самых, пока миротворцы поочерёдно будут принимать пищу. Осталось узнать каков дом мэра изнутри. Тут-то мне на помощь и пришёл мой брат. У него есть друг, который работает электриком в доме мэра, и знает там каждую загогулину. Не знаю, каким образом Сэм это сделал, но вскоре я держала в своих руках нарисованный план дома, где были помечены все двери, окна и даже тайники. Этот электрик знал, что сейф находится в кабинете у мэра, только вот комбинации к несчастью не знал. Комбинация и стала последним, что мне предстояло узнать перед делом. Я прописала свой план, рассчитав все возможные входы-выходы. У меня был план «атака» и план «отступление». Осталось только узнать код. Я долго думала, как это можно сделать, пока не сообразила – всё гениальное просто. На этой неделе в округе намечался праздник для детишек, и мои сестрёнки-близняшки заранее готовились к нему. На празднике будет и Виронет – дочка мэра. Сама того не понимая, я придумала план. Виронет – самый ужасный ребёнок Округа №5. Родители её балуют, и из-за этого она в свои шесть лет уже чувствует себя королевой. Маленькая, но очень хвастливая, эта девочка на каждом шагу рассказывает о деньгах отца и семейном богатстве. Я подговорила сестрёнок, чтобы те выпытали у неё номер комбинации сейфа, но так, чтобы Виронет сама не поняла, что проговорилась. - А у нас дома есть целый сундук игрушек! – хором лепетали Мира и Нора, стоя рядом с Виронет на карусели. - А у меня сундук не только с игрушками! – загордилась Виронет. – У папы есть ящик с деньгами, а у вас такого нет, потому что вы бедняки. Вот я сегодня красивая, с бантиком, и в пушистом платье, а на вас какие-то тряпки, – возмущалась Виронет. Она плохо выговаривала отдельные буквы, поэтому мои сёстры не смогли сдержать улыбку и рассмеялись. Это ещё больше вывело из себя дочку мэра. Она едва не расплакалась из-за того, что нищенки над ней насмехаются. – Зачем вы смеётесь? Папа придёт и накажет вас за это! Он… он может вообще вас купить! Да, будете моими игрушками. Он может позволить мне всё. У него есть волшебный сундук. - Волшебных сундуков не бывает, – грустно произнесла Мира. - Бывает. - Не бывает. - Бывает! Папа нажимает на панельке циферки дня моего рождения, и сундук даёт нам деньги! - Зато с тобой никто дружить не хочет, а у нас много друзей, – закончила разговор Нора и улыбнулась. Не из-за того, что нашла, чем поддеть малышку Виронет, а из-за того, что та только что раскрыла все папины секреты. Наконец-то я собрала паззл воедино. Надо же, мэр выбрал в качестве комбинации дату рождения дочери. Глупость глупостью. Для сохранности денег нужно выбирать спонтанный набор чисел, о котором невозможно догадаться. Дата рождения – самый распространённый пароль, даже глупец при вскрытии сейфа попробовал бы ввести дату светлого появления в Панеме любимой дочери мэра. Видимо, тот уверен, что никто в округе не сподобится на взлом его дома. Мэр наивно полагает, что его все боятся и даже, как следует, не позаботился о своём смысле жизни – деньгах. С другой стороны, он относился бы к ним иначе, если зарабатывал бы собственными руками, а не кровью и потом других людей. Он не ценит то, что у него есть, потому что не знает истинную цену этим деньгам. Такие люди не заслуживают богатства. Они заслуживают возмездия. Наступило долгожданное воскресенье. Я проснулась с рассветом. Сегодня мне нужно было подготовиться не только физически, но и морально. Надев рубаху, жилет и брюки, я расчесала рыжие волосы, заплела косу и собрала её в пучок на затылке. В карманы жилета спрятала свои перчатки, спички и петарды, на всякий случай. Больше мне ничего не нужно. Минут пятнадцать я посидела на кровати, а затем поспешила на кухню, чтобы перед заданием подкрепиться. Впервые за всю воровскую карьеру я нервничала. За такие масштабные дела мои руки не брались ещё ни разу, поэтому нервы заметно шалили. Кулаки то сжимались, то разжимались, взгляд бегал по комнате, каждый раз останавливаясь на часах. Моя семья понимала, на что я иду, поэтому старалась не говорить со мной, чтобы не отвлекать. Я должна настроиться на это собственными силами. Как только часы пробили девять утра, мы с мамой направились в больницу. Только переступив через порог дома, я начала стонать. Моя природная бледность кожи и ранний подъём обеспечили болезненный вид, а мама, к слову оказавшаяся неплохой актрисой, правдоподобно изображала обеспокоенную и взволнованную женщину плохим состоянием своей дочери. Наш путь лежал в больницу, ту самую, возле которой и проживает мэр. Оказавшись на месте, мы стали ожидать своей очереди на приём к врачу. Я стонала, хваталась за живот, тяжело вздыхала, а мама тем временем жаловалась окружающим на то, что в округе начали продавать несвежие продукты, которыми я, видимо, и отравилась. Уловка сработала. Здешние поверили в мою болезнь, так что дело осталось за малым – убедить врачей. Наконец настала наша очередь, мы вошли внутрь. Доктор любезно осмотрел меня и выслушал. - Боюсь, Алиса, тебе придётся остаться под наблюдением, – подытожил врач, отчего внутри меня взорвался радостный фейерверк эмоций, постепенно утихающий из-за последних слов моего лекаря. Под наблюдением. Наблюдение. Мы вышли из кабинета врача, чтобы направиться в палату, куда меня поселят и по пути я выдала маме свои догадки. - Мам, – простонала я, будто мне плохо – Пусть Сэм попросит своего друга отключить электричество во всём округе, – нашёптывала я. Дурья башка. Едва не уничтожила себя и свою семью собственными руками. Дом мэра, как и всякого чиновника, охраняется не только миротворцами, а и видеонаблюдением как снаружи, так и внутри. Не то чтобы внутрь, я даже извне к дому не смогу подойти незамеченной. – Камеры. Я попадусь на них, если не вырубить электричество. Отключение одного дома или улицы вызовет подозрения, поэтому нужно обесточить округ. И сделать это до полудня. В ответ мама только кивнула. Она усадила меня в кресло, стоявшее в коридоре, а сама поспешила, якобы на срочный вызов по работе. Сама же торопилась исправлять изъян в моём плане. В половину одиннадцатого я уже лежала в палате. Мне повезло: палата оказалась пуста. Меня уложили в комнате на первом этаже с большим окном, которое очень легко открывалось наружу. Каждый день около полудня пациентам позволяли выйти на прогулку, что я и сделала. Переодевшись в свою домашнюю одежду, я направилась прочь из больницы. Когда уходила, до ушей донеслась истерика медсестёр, негодовавших из-за отключения электроэнергии. Врач пообещал обследовать меня после обеда,поэтому пара часов у меня в запасе была. Дом мэра располагался совсем рядом с больницей, поэтому я быстро добралась до него, прокрадываясь через густо насаженные деревья. Первые два миротворца уже ушли на обед, осталось отвлечь внимание того, что караулил заднюю часть дома. Тут-то мне и пригодились петарды. Я подожгла сразу пять штук и метнула их прямо в деревья перед фасадом, а сама побежала в противоположную сторону, к задней части дома. Как я и думала, миротворцы среагировали молниеносно и вдвоём побежали в заросли деревьев, где меня и след простыл. Проникновение в дом решалось теми несколькими мгновениями, на которые отвлеклась охрана. Я на полусогнутых коленях подбежала к дому и подобралась к окну. Надев резиновые перчатки, я открыла окно, и перевалилась через подоконник внутрь. В доме царила тишина. Я закрыла окно и бесшумно направилась к комнате мэра. Перед делом я досконально изучила план построения и точно знала, в какую сторону мне двигаться. Кухня, где обедали миротворцы, была очень далеко от кабинета Руни Лафрейна, поэтому свободное передвижение по этой части дома обеспечено. В дальнем углу жилища и располагалась комната с сейфом. Я дёрнула ручку и она поддалась, дверь была не замкнута. Войдя внутрь, я впервые увидела, как выглядит обитель властей. На шикарный палас было страшно и ступать, чтобы не повредить его. Дорогостоящие шкафы набились книгами и золотыми статуэтками. Кожаная мебель отдавала капитолийским шиком, а на поблёскивающем новизной столе красовались разного рода сувениры, среди которых была маленькая фарфоровая куколка. Мои сестрёнки и мечтать о такой не могли. Я видела как загорались их глаза, когда они видели в руках других девочек подобные игрушки. На лице появилась улыбка, но я быстро взяла себя в руки и продолжила своё дело. По словам электрика, сейф располагался в одном из шкафчиков. Подойдя к первому из них я принялась его осматривать. Но там ничего подобного не оказалось. Тогда перешла к следующему шкафчику, где и нашла желанный сейф. - Вот где ты, дорогуша, – моё лицо озарилось самодовольной улыбкой. На хранилище поблёскивали полупрозрачные кнопочки. Электронный набор. Я ввела дату рождения Виронет. Эту дату знал весь округ, мэр слишком любит свою дочь, чтобы не трубить о ней ежедневно. Открыв дверцу на пути к богатству, я едва не обомлела. Четырёхъярусный сейф был битком набит деньгами, документами и украшениями. В моих глазах вспыхнуло неестественное желание. Я не думала о том, что можно купить на эти деньги, думала лишь о том, как их много. Несколько секунд я, словно зачарованная, всматривалась в эту красоту. Кажется, воровская жилка во мне всё больше и больше разрасталась, и Алиса Эдисон стала понемногу терять самообладание. Встрепенувшись от секундного шока, я стала сгребать бумажные деньги и прятать их себе под одежду. Набив столько, сколько можно, закрыла сейф. Переступив через желание прихватить пару-тройку украшений, я направилась к выходу. Маленькая куколка на столе снова привлекла внимание. Я замялась. Сэм всегда говорил мне, что нельзя брать предметы, но ведь эта куколка такая маленькая… Ноги сами вывели меня к одному из окон в передней части дома. Я подожгла ещё несколько петард и метнула их в сторону деревьев. Оба миротворца что-то ворча, пошли смотреть, какой хулиган их достаёт. Тем временем я выбралась из дома точно так же как и вошла. Свернув за угол, увидела малышку Виронет, которая, как на секунду показалось, заметила неладное, но мне удалось вовремя ускользнуть. Затем через лес я побежала в сторону больницы и залезла в свою палату через окно, чтобы никто не видел мою набитую деньгами одежду. В этот день врач осмотрел лжепациентку, и признал, что я - очередной голодающий симулянт. Меня с треском выгнали из больницы, даже не заметив, что одежда на мне едва сходилась. Сегодняшний вечер стал особенным для нашей семьи. Впервые за долгое время мы облегчённо вздохнули. Всё прошло как надо. Я не оставила следов. Меня никто не видел, камеры были отключены. Никаких лишних подозрений. Чистая работа. Мама сказала, что временное отключение электричества признали обычным сбоем в системе. После обеда Округ №5 потрясла новость – мэра ограбили! Причём просто средь бела дня! Окружающие «охкали» и «ахкали», мол, как теперь жить, если даже мэра осмелились обокрасть? Селение пуще прежнего наполнилось миротворцами, они караулили улицы, следили за людьми и тем, что они покупают, подозрительных лиц обыскивали, затем осматривали их жилища. Отдельные миротворцы проводили следствие, но никаких зацепок так и не нашли. Семья Эдисон тратила деньги очень медленно, почти незаметно, мы хорошенько спрятали их и были спокойны – их хватит надолго. Больше мне не приходилось воровать, и я была этому рада, хотя в глубине души понимала, что этого азарта будет не хватать. Прошла неделя. Шок из-за кражи стал постепенно стихать в массах. Вора так и не отыскали. Мэр отвечал перед Капитолием за произошедшее и, видимо, получил выговор. Его жене пришлось продать свои украшения, чтобы заработать деньги на пафосную мэрскую жизнь. Их семейство до сих пор негодовало, и подозревало в содеянном миротворцев, кухарку и домработницу, однако по неимению улик ничего доказать не смогли. *** Однажды тёплым утром Виронет вернулась домой как никогда раньше с угрюмым настроем. Девочка ворвалась в папин кабинет и осмотрела стол. - Доченька, милая, что стряслось? – заворковал мэр, вскочив с кресла и подбежав к дочурке, наряженной, словно капитолийская модница. Виронет обиженно смотрела на стол отца. - Где моя фарфоровая кукла, которую я тебе подарила? - Что за кукла? – сразу не сообразил мэр. – Наверное, домработница куда-то переставила… Я сейчас у неё спро… - Нет! – оборвала отца Виронет. – Моя кукла у близняшек Эдисон! Я сегодня видела, как они играли с ней. Раньше я тоже думала, что Лектра её переставила куда-то, но она исчезла в тот день, когда нас обокрала Лиса! Это она украла куклу! Она слонялась возле нашего дома в день кражи. Лиса украла мою куклу для своих нищенок-сестрёнок! – начала плакать Виронет, а мэр ошарашенно всматривался в лицо дочери. - Милая, с чего ты взяла, что Лиса – воровка? - Я видела её в тот день, а теперь моя кукла в руках у её сестёр! Мэр схватился за голову и тяжело выдохнул. Мозг лихорадочно обрабатывал полученную информацию. Отец обнял свою дочь и поцеловал, чтобы та не плакала. Затем поспешил к миротворцам, чтобы направить их к детской площадке на проверку. Спустя полчаса они сообщили хозяину, что в руках близняшек действительно была та самая кукла. Изначально мэр хотел направить в дом Эдисонов отряд, чтобы переполошить всё жилище, а его обитателей на глазах у всего округа выпороть и застрелить, но что-то его остановило. Это была недостаточно заслуженная месть за проделку. Мэр решил наказать семью иным способом. Он сделал всего один звонок. - Мэр Лафрейн, мы понимаем ваше негодование, но не можем выполнить вашу просьбу. Это перечит закону. - Об этом никто не узнает. Вы же сами знаете, что это не проверяется! Поймите, это очень важно для меня и всего моего округа! Какое-то время собеседник молчал. - Как скажете. Только в интересах округа. *** Сегодня наступил очень ответственный день для меня и для Соника – день Жатвы. Я прохожу его не в первый раз, в отличие от младшего брата, который с утра выглядел болезненно и устало. Эту ночь он не спал, как и предыдущую. Почему-то Соник был уверен, что сегодня назовут его имя, и как я не убеждала его в обратном, он твёрдо стоял на своём. Всей семьёй мы пытались его подбодрить, но тщетно. Это первый год, а значит, страх перед неведением полностью заполонил мальчишку. Мы долго готовились: купались, переодевались. Мама аккуратно заплела мои волосы и собрала их в пучок на затылке. Я не волновалась за себя, а волновалась за Соника, хотя внутренний голос упрямо убеждал меня, что его не выберут. Время летит очень быстро. Я не успела оглянуться, как стала частью толпы на площади. Все мы с дрожью в коленках ждали миг страшного приговора. Сомневаюсь, что в этой толпе есть хоть один человек, способный противостоять профи из первых округов. Все мы – пушечное мясо, и кого бы ни выбрали, победы ждать не стоит. На платформе стояла Кларисса Вольц, больше напоминавшая нелепый рисунок яркими фломастерами. Она тянула интригу как могла. Уже минуту держала в руках маленький листочек бумаги, где было написано имя того несчастного, которого по воле случая приговорили к смерти. Люди начали переглядываться. Почему так долго не говорят имена трибутов? Кларисса улыбалась. Внутри меня разгорелся дикий страх. Раньше я не боялась так этих моментов, но сегодня что-то изменилось. Где-то неподалёку с довольным видом сидел мэр. Только он один знал, что в этом году в пятом округе на всех листочках первого адского лототрона фигурировало только одно имя. - Алиса Эдисон!