***
23 мая 2021 г. в 23:16
В одной из лабораторий Джек нашёл не только костюм Большого Папочки.
В одной из лабораторий Джек нашел неясную длинную тень.
Тень ещё не шевельнулась, не произнесла ни слова, но он уже знал, кто перед ним.
Атлас.
Или, точнее сказать, Фонтейн.
Чертов Фрэнк Фонтейн.
Из темноты на свет, под неяркие лабораторные лампочки, выступил мужчина: немного за сорок, пронзительные насмешливые глаза, располагающее к себе лицо. Тонкие губы растянулись в улыбке:
— Ну здравствуй, Джеки. Как это приятно наконец-то встретиться вот так. Лицом к лицу. Не правда ли?
Даже не верилось, что в этом голосе, прежде, он находил утешение и силы двигаться дальше!
Нет, размышлять попусту некогда.
Фонтейн сейчас перед ним и это подарок судьбы.
Нужно стрелять, стрелять немедля!
Только вот рука, с зажатым в ней револьвером, не поднималась, висела безвольной плетью. Почему? Ведь больше Фонтейн им не управляет! Или?..
— А ты похож на него... — голубые глаза довольно сощурились. — Похож на моего заклятого друга Райана. Только он на мой вкус посмазливее будет, — будто что-то вспомнив, Фонтейн хохотнул, — А что у тебя с лицом, парень? Суровое такое. Тебя бы на призывных плакатах печатать, ей-богу. О чём думаешь? Не поделишься?
— Почему я не могу даже наставить на тебя револьвер? Ведь я же...
— Избавлен от моего влияния? Ерунда, Джеки, всё это ерунда. Сушонг хорошо постарался. Мозги, парень, это тебе не компьютер, хоть и сравнивают. Обратной дороги нет. Ты рождён, чтобы подчиняться мне. А теперь, будь любезен, брось револьвер.
Пальцы ослабев, мгновенно разжались. Револьвер с глухим стуком упал на пол.
Зашипела рация:
— Поторопись! Иначе этот сукин сын запросто выследит тебя и...
«Сукин сын» рассмеялся, повёл рукой в воздухе и рация тут же оказалась у него в ладони:
— Он уже нашел его, милочка. А скоро и тебя найду. Только к тебе я так добр не буду.
Бросив рацию, он подошел и ласково, по–отечески, потрепал Джека по щеке. Мягко улыбнулся:
— Пойдем со мной.
И Джек пошел.
Вопреки всякой логике и здравому смыслу.
Фонтейн вёл его тёмными коридорами, а он шел. Шел за ним, как послушный пёс за хозяином.
Пройдя несколько этажей, они оказались в просторном, светлом кабинете.
— Присаживайся, мальчик, присаживайся. И не бойся, — Фонтейн ласково улыбнулся и указал на кожаный диван.
— Я не боюсь, — Джек ответил так не в пику ему.
Происходящее его озадачивало.
Он действительно не боялся, но почему?
Фонтейн достал из шкафчика бутылку виски, два стакана. Плеснул немножко в каждый. Один подал Джеку и, присев на маленький круглый кофейный столик, прищурился:
— Каково было убивать отца? Не мутантов, а живого человека? Что ты чувствовал?
— Мне понравилось, — признался Джек, глядя на янтарную жидкость. Он смотрел на виски, но видел кровь. Кровь Райана.
Почему он сказал, что ему понравилось? Неужели это правда?
Фонтейн усмехнулся, глотнул виски:
— А меня? Меня бы ты тоже хотел так? Клюшкой или может быть... бутылкой?
Джек поднял голову, посмотрел прямо в глаза Фонтейну:
— Горло, Фонтейн, я бы перерезал тебе горло, сукин ты сын! — на этот раз ему не было стыдно за своё признание.
Фонтейн рассмеялся, из кармана пиджака достал тонкий нож для бумаги, бросил Джеку на колени, а сам подошел, наклонился и подставил горло:
— Режь! Режь, Джеки! Режь, мальчик. Утоли свою жажду крови.
Джек сжимал изящную рукоять ножа, смотрел на подставленную шею. Конечно, горло этой зубочисткой не перережешь, но если нанести удар точно в ярёмную вену, то Фонтейн просто истечет кровью. И никто ему не поможет.
Один удар. Нужен всего один точный удар.
Так почему же он не может?
Рука отказывалась повиноваться.
Рука не поднималась.
Фонтейн метнул в Джека лукавый насмешливый взгляд, покачал головой и цокнул языком:
— Не можешь, да? — его тёплая рука легла на затылок. Он лбом ткнулся в лоб Джека. — Ты не можешь меня убить, мальчик. Такие вот дела. Погано, правда?
Отстранившись, щелкнул пальцами:
— Слушай, а чего это мы в тишине сидим? Музыка! Нам нужна музыка!
Он подошел к граммофону, легким эффектным движением поставил иголку на пластинку. Полилась бодрая и веселая мелодия — Сестры Эндрюс «Bei Mir Bist Du Schon»
— Другое дело! — Фонтейн залпом допил виски, снова щелкнул пальцами и отбил чечетку.
Протянул руку:
— Ну же, Джеки, присоединяйся!
Джек последовал его примеру. Залпом выпил виски и поднялся. То ли всё дело было в алкоголе, то ли в магии, но он взялся за протянутую руку, мягкую и теплую Фонтейна. И тут же оказался плотно прижат к его телу.
— У тебя никого не осталось, Джеки. Никого, мальчик... Только я. У тебя есть только я. Но я тебе не нужен. Драматично, не правда ли?
Фонтейн рассмеялся и залихватски закружил Джека в танце.
Он всё смеялся и смеялся.
Голова кружилась и кружилась.
Кружилась не только голова, кружился весь мир.
В глазах всё начало расплываться, потянуло в сон.
Джек почувствовал как его бережно опустили на ковёр. Фонтейн навис над ним, глядя в лицо:
— Я милосерден, мальчик, видит Бог. Я дарую тебе легкую смерть.
— Смерть? — мысли путались, язык заплетался. — В виски... яд?
— Изобретение доктора Сушонга. Самый безболезненный яд на свете. Действует как снотворное. Ты просто заснешь... и не проснешься.
Джек схватился за отвороты пиджака Фонтейна, умирать не хотелось.
— Ну–ну, Джеки, не расстраивайся так. Нам же было весело, не правда ли?
Надо было всё-таки его убить. Убить пока была возможность.
Но теперь он не может.
Он проиграл. Не смог спасти ни девочек, ни Теннебаум.
На самодовольную рожу Фонтейна смотреть больше не было сил и Джек отвернулся.
Закрыв глаза, представил другой исход. Он берёт костюм Большого Папочки, спасает девочек, убивает Фонтейна, а потом выбирается и живет, живет с малышками и наблюдает как они взрослеют, обретает семью.
Теплые руки обхватили его голову:
— Куда ты ушел, Джеки? Так не честно. Не отворачивайся, не уходи. Смотри мне в глаза, мальчик. Смотри мне в глаза.
Ярко-голубые лукавые, с прищуром, глаза Фонтейна, прямой нос и четко очерченные губы — последнее, что видел в своей жизни Джек Райан...