Стык двух миров

Усталость едва ли могла исчезнуть, когда фэйцы перебирали ногами без остановок по иссохшей земле. И так шаг за шагом. Элирия напрочь забыла о времени и не особо вглядывалась в окружающие пейзажи; те поменялись только к вечеру, полнясь скудными цветами зелени. И ни Элирия, ни Никс не обмолвились ни словечком. В голове каждого роились свои мысли, а весь путь фэйцы пытались хоть как-то обдумать произошедшее либо, если не получалось, заглушить назойливый гул. Напряжение, связанное с выплеском сил и их нынешним положением, тоже не проходило. Пока солнце не село за бесцветной полосой, фэйцы изнывали от жары, а тела обливались липким, противным потом. И хоть бы где-то на пути оказалась речка или ручей! Куда там! Элирия еле слышно поскуливала от досады, волочась следом за Никсом, как за личным поводырем. Тот изредка оборачивался, чтобы убедиться, что принцесса всё ещё на ногах. Никакие даже привычные слова колкости не метались между ними, хотя иногда так и крутились на сухом языке. Пару раз фэйцы всё же делали остановки, и Элирия без разбору где чисто, а где грязно плюхалась на землю, уже не придавая значения тому, что пачкает свои штаны. Никс, хоть и чувствовал себя ничуть не лучше, видом не подавал, что готов сейчас же устроиться под каким-нибудь деревом и просидеть там, не шевелясь, днями. Но он этого не делал, ибо в здешней местности могут таиться всякие твари, от атак которых сил защищаться не хватит. Всякого зверья тут хватает с лихвой. Да и кто ж ещё будет поднимать Элирию, как беспомощного котёнка, за шкирку и заставлять двигаться дальше? Когда спасительная темень обвила Притианию, принося с собою вечернюю прохладу, фэйцы чуть ли не застонали от облегчения. Оставалось пройти совсем немного (Никс это чувствовал, да и определял по местности). Появляющиеся то тут, то там холмики и редкие леса означали, что вскоре должны последовать пещеры. Так и случилось. Впереди возвысилась, как грозный великан на тёмном тле, пещера с неприглядным входом. Первые точки-звёзды уже показались на небе. — Нам туда, — сказал Никс после длительной цепи молчания, кивая в сторону пещеры. Он не обернулся, не остановился, а продолжал идти вперёд, будто его и вовсе не заботила участь Элирии. А она даже не придала этому значения. Ей было всё равно – лишь бы внутри пещеры оказалось сухо, и по фэйке не бегали гады, когда она заснёт. Но слабый отклик радости озарил её, когда они с Никсом, петляя внутри пещеры, набрели на озеро. Они искали местечко, где могли бы наконец улечься и хватило бы места двоим, и вышли из очередного природного коридорчика в просторную площадь пещеры. Высокий потолок из горных пород образовывал нечто вроде купола, только в самом верху он не соединялся, а оставлял серпообразное отверстие, через которое лился лунный свет. От этого поверхность озера маняще блестела, а само пространство со свисающими острыми сталактитами выглядело не так зловеще. Было даже что-то влекущее, необъяснимо-инородное. Никс как всегда оценивающе пробежался глазами вокруг, увидел другое углубление, похожее на коридор, и решил пойти туда. Возможно, там найдётся им место для ночлега. По прежде он подошел к Элирии, чьи глаза безотрывно прилипли к водной глади, и сказал: — Искупнись пока, а я попытаюсь найти нам подходящий уголок. Потом вернусь. Надеюсь, часа уединения тебе хватит. Фэйка кивнула, особо не слушая Никса. Ей хотелось одного – залезть в прозрачную воду и хорошенько смыть с себя грязь этого дня. И как можно скорее. Она побросала одежду абы как, а когда погрузила ступни в бодрящую воду, Никс уже скрылся в проходе. От температуры воды кожа фэйки тотчас покрылась мурашками, но это её не остановило. Ничего, привыкнет. Элирия медленно шагала вглубь, её волосы ловили серебро луны и красиво переливались, шлейфом проносясь за ней по воде. Она смотрела, как ноги ступают по каменистому дну. Каждый камешек – будь то большой и острый или гладкий и маленький – проглядывался очень чётко. Такой чистой воды, говоря откровенно, Элирия не видела, а потому ей было даже немного горестно загрязнять её. И всё же фэйка продолжала заходить дальше, и вода достигла уровня её нагой груди. Тогда Элирия, задержав дыхание, нырнула с головой. Тысяча бодрящих иголочек пронзила фэйку с головы до пят, избавляя тело от излишнего напряжения. Элирия оттолкнулась от камней и блаженно поплыла всё так же под водой. Вынырнув где-то на средине озера, она с ясностью поняла, что очистилась. И телом, и душой. Тяжесть понемногу спадала. И то не был результат магии или какой-то силы из вне. Плавными движениями рук и ног фэйка пересекала водные просторы. Озеро в самом деле было немаленьким. Она потерялась во времени, растворилась в нём, как песчинка в воде. А лунный свет ласкал стремящееся к нему лицо, нежно касался своими призрачными руками и обводил линии татуировок. Когда держаться на воде стало труднее, Элирия поплыла в сторону берега. Ступни коснулись твёрдых камней. Элирия водила руками по воде, наблюдая, как рябь отдаляется от неё легкими волнами. Она бродила вдоль берега, не высовываясь из воды, изредка больно задевая камни. Ей даже удалось нащупать ногами кусочек гладкого дна; там она и остановилась. Элирию заворожила непонятная тишина, которая отскакивала от стен пещеры и поглощалась озером. На миг почудилось, что магическая сила подала крохотный сигнал, разнесшийся по телу, как рябь по воде. Но лишь на миг. Она услышала шорох за спиной и молнией повернулась, разбрызгивая воду. На берегу стоял Никс, невозмутимо и даже с ленцой снимающий с себя одежду. Лицо ничего не выражало. — Ты… ты что творишь? — возмущения у фэйки хватало, но голос прозвучал не так звонко, как хотелось бы. Наоборот – приглушенно, будто жажда драла горло неделю, не меньше. — Раздеваюсь, — обыденно ответил Никс, не отрывая глаз от пуговиц, которые расстегивал ловкими пальцами. Камзол полетел на землю, начиная образовывать под его ногами чёрную кучу. Следующими в очереди были штаны, и фэец не собирался останавливаться, зная, что Элирия таращится с приоткрытым ртом. Она видела только загорелую кожу шеи, широкие плечи, татуированную грудь и сильный торс, который частично скрывали тени, и… Она вмиг развернулась. Мотнула головой, лишь бы убралась в пекло картинка почти что нагого фэйца! Но ещё прежде она уловила ни с чем не сравнимый блеск фиолетовых огоньков и не менее яркий оскал. Всё спокойствие, которое так долго приходилось скапливать в себе последние часы, пропало бесследно. Элирия не знала, куда деться. Её одежда была на берегу, сама фэйка пыталась спрятаться в прозрачной воде, а Никс – валг бы его побрал! – направлялся к озеру. Элирия слышала его неспешные шаги за спиной, а затем и плеск воды. — Мы ведь договаривались. Сначала я, а потом ты. — Ты бы тут плескалась до утра. Вот я и наглядно извещаю – теперь моя очередь. Элирия фыркнула, будто оценила шутку, но нервы заскрежетали искрами. Что он себе думает? И пока мысли лихорадочно метались по черепной коробке, она и не заметила, как Никс оказался близко. Чересчур близко, раз его дыхание задевало её затылок. Тело фэйца, благо, прижималось к ней не вплотную, но по ощущениям казалось совсем наоборот. — Ты напряжена. Ещё бы! После этих двух слов она и вовсе натянулась, как тетива лука. Никс хочет искупаться? Пусть идёт. Только зачем каждый раз контактировать с ней, заставляя сердце скакать бешеным галопом? Даже если её тело и млело от такой близости, Элирия скрывала это очень умело. Пока. Не покажет она ему возможного превосходства над собой. — Холодно как-то. Пойду я, раз моё время и правда истекло. Элирия собралась выйти на берег, не заботясь уже о том, что фэйцу откроется её нагой вид. Смешно конечно, ведь и сейчас вода не особо маскировала её, равно как и чистейший свет луны. Но удивительно теплые, сухие пальцы легли на её плечи, пресекая попытку улизнуть. Никак не оставит он её в покое, пока не добьётся своего! Элирия с трудом сглотнула, когда прямо над ухом запел мужской голос: — Я могу это исправить. — Как? Чуть слышный смешок Никса – и его пальцы уже скользят вниз по мокрым рукам. Неторопливо, иногда останавливаясь, чтобы огладить, дать проникнуться чувственностью момента. Странно, как ещё капли влаги не пошли паром – такой раскалённой за считанные секунды стала её кожа. Элирия догадывалась, в чём проявится помощь Никса, прекрасно сознавая все намёки и прикосновения (и не только сегодняшние). Да и разве сама она не представляла ночами, как его руки оглаживают её возбуждённое тело? Молись ушедшим богам или не молись – Элирия и так знала, что в этот раз всё будет по-иному. Дойдя до кончиков пальцев Элирии под водой, Никс притянул её спиной к себе, поставив руку на плоский живот. Это было подобно разряду, а твёрдое тело сзади стало непреодолимой стеной, на которую она ныне опиралась. Ей не нужен был его ответ, но она чувствовала, что он ждёт этого от неё. Каждая клеточка в ней, каждая искра магии повторяла одно и то же, выталкивая её соглашение, а вместе с тем и поражение. Пусть. — Да, — на выдохе произнесла Элирия. Настолько быстро, чтобы доводы своего же разума не успели убедить её в обратном. Ей не было холодно, даже когда Никс попятился назад, увлекая её за собой ближе к берегу. Или прямо в мир неизвестности и предвкушения, мир заветных ощущений, которые наконец познает изголодавшееся фэйское тело? Только бы найти оттуда дорогу назад и выйти со здоровым рассудком. Затвердевшую грудь фэйки больше не скрывала вода, и тогда рука Никса легла на чувствительную кожу, сжимая. Сначала немного, потом сильнее, посылая по телу Элирии смесь удовольствия и ноющей боли, вынуждая прикрыть веки. Добравшись до соска на второй груди, фэец стал его покручивать, зажав между указательным и средним пальцем, прислушиваясь к шёпоту податливого тела спереди, которое уже начала охватывать сладкая дрожь. У Никса самого всё внутри туго, до скрипа в мышцах напряглось, и фэец еле сдерживался, чтобы не развернуть Элирию; это худое, такое совершенное тело с манящими изгибами и вобрать в рот набухшие груди. Позволить испить этой девице крови, подставив уже добровольно свою глотку под её острые клыки, ведь он видел, как лихорадочно блестели бирюзово-золотые глаза, не забывал ту первую встречу, перевернувшую его жизнь буквально с ног на голову. Но его вторая рука лишь лениво, дразня гладила девичий живот, на время позволив Никсу насладиться шелковистостью голой кожи и чуть слышными вздохами Элирии. — Этого недостаточно, принцесса, — шептал ей на ухо что ни на есть змей-искуситель, а плотоядную улыбку она представляла так ясно, если бы смотрела прямо в его лицо. Но это было бы уже слишком. А потом его рука уверенно поползла вниз. Элирия неосознанно замерла. То ли в предвкушении, то ли в нерешимости. Верным оказалось первое, ведь когда его палец слегка прошелся по чувствительным складкам кожи под водой, тело само призывно выгнулось, и не осталось никаких сомнений. Их с самого начала и не было. Только не с Никсом. Он проникнул в неё пальцем не спеша, аккуратно, но давая прочувствовать ей каждое погружение, что раз за разом становилось глубже и глубже… Её нижняя губа уже была обкусана. Она не могла до конца притушить свою непокорность, хотя уже с оглушительным треском провалилась под лёд своего личного контроля и упрямства. Даже если его прикосновения, эти мучительные поглаживания, когда на самом деле она жаждала укусов, творили с ней что-то необъяснимое. — Сделай это для меня, Элирия, — пройдясь пальцем по линии её челюсти, сказал Никс. Своё же имя, мёдом стекающее по его губам, порвало в клочья видимые и невидимые цепи, на которых держалась вся выдержка Элирии. Это не была просьба или мольба. Это был приказ дражайшего любовника, которому не подчиниться было невозможно. — Сделай так, чтобы твои стоны отскакивали от одной стены и крушили другую. Элирия откинулась на сильную грудь сзади, задыхаясь от движений внутри себя. Неторопливых и нарочно ленивых, когда Никс вынимал палец полностью, лишая её чувства наполненности, побуждая хотеть его ещё больше, и слишком острых и набирающих темп. Вторая его рука освоилась на её горле, сжимая не до боли, но ощутимо. Когда Никс вошёл в неё двумя пальцами, фэйка не сдержала рвущийся стон, за которым обрушилась лавина других. И отнюдь не тихих. Сама Элирия не слышала, какие звуки вылетают из её рта; вместо слуха до предела обострились её ощущения. Магия бешено неслась по венам, а в темноте рисовались мелкие вспышки. Горя в огне насыщения и ловя ртом крупицы воздуха, Элирия повернула голову влево. Подбородок чуть задрался, и она с трудом разлепила веки, пытаясь сквозь завесу искр увидеть Никса – увидеть его лицо. Она было потянулась к нему, ведь губы зудели от отчаянного желания вжаться в его губы, но тогда бы это значило нечто большее. Намного большее, а именно то, что изменило бы происходящее между ними. Элирия в последний момент одёрнула себя. Тогда же её сбило с ног лавиной наслаждения столь яркого, что её на мгновения ослепило. Порвалась струна выдержки, но на её месте появилось что-то другое. В реальность её привели поглаживания пальцев Никса ложбинки меж грудей. Воздух вновь стал привычно холодным, ночным, как и должно. Она буквально повисла на Никсе, который придерживал её за талию. И никаких поцелуев. Так правильно. Боги, но что она должна сейчас сказать? Должна же? Ведь каждая секунда тишины даётся тяжелее. Знакомое хмыканье тормозит водоворот мыслей. Элирия как-то сжимается. — Ты не обязана что-либо говорить, — обыденным невозмутимым голосом заявляет Никс, а у Элирии почему-то от этого руки чешутся. Он улавливает её мысли всё легче и легче. Если на это повлияла близость… Вцепиться бы ему в идеальное личико да расцарапать местами! — Можешь идти, принцесса. Я не держу. И казалось бы, это лучший вариант для неё, но чьи-то когти скребут по рёбрам. Звук настолько противный, он отдаётся странными импульсами в теле. Элирия делает шаг в сторону. Никс выпускает её из своих рук, но пронзительных глаз не сводит. Непривычный румянец, татуировки с каплями воды, обрамление длинных волос, как у хищных водяных фейри… А её разгоряченное тело так и призывает взять её всю без остатка. Фэйка мнётся и обхватывает себя руками, прикрывая то, что он и так видел, чего остервенело касался, но ему и того было мало. Она так и повёрнута к нему спиной, смотрит через плечо. Брови Никса выгибаются. — Предлагаешь мне отвернуться? Лицо Элирии теперь излучает знакомую хмурость и упрямство, и фэйца это забавляет. — Котла ради, Элирия… — Я откушу твои ненаглядные причиндалы, — те самые, на которые она тратит оставшиеся силы не пялиться, — если не сделаешь этого. — Кровожадно, но, признаюсь, действенно. Когда фэец отворачивается, Элирия выходит на берег. Рубашка сразу намокает и липнет к телу, а штаны она решает пока не надевать. Сделает это чуть позже, когда обсохнет. Хорошо, что рубашка прикрывает ягодицы. Разглядывает её Никс всё это время или нет – Элирии плевать. Что сделано, то сделано. Она лишь усмехается, позволив себе некую дерзость. Чёрный камзол надевается поверх мокрой рубашки. Она утопает во многом: в камзоле, в освежающем запахе Никса с едва уловимыми нотами лимона и в чувстве чужого, будто всё ещё хранящегося тепла. Разве последнее возможно? Что она хочет этим доказать и чем продиктован данный жест? Неужели это малая месть? Думается, за что? — Не знаю, кому ты делаешь хуже, — прилетает ей в спину насмешливый голос, но к тому времени Элирия уже заворачивает в пещерный коридорчик, на стенках которого извиваются языки пламени. В итоге сделала хуже себе. Элирия понимает это, когда спустя минут двадцать к ней присоединяется голый по пояс Никс. Во рту мигом пересыхает, и она мысленно проклинает себя за дурацкую, даже детскую выходку и фэйца за его телосложение, будто по нему прошлась рука искусного гравировщика. Капли воды ещё не высохли и стекают по торсу вниз, прямо на кромку штанов… Элирия возвращает внимание к костру, возле которого сидит. Она пытается задвинуть показавшиеся клыки назад. Не выходит. От тихого смешка Никса, который не упускает ни единой мелочи, вспыхивают щёки. Спасибо, что он не пускает в ход комментарии, от которых сейчас Элирии было бы не отгородиться щитом из собственных слов. Они попросту все исчезли. Она сидит у стены, постелив камзол Никса на сырую землю вместо подстилки. Сам фэец не возражает. В молчании проходит одна минута, вторая, третья… Никс расположился поближе к костру, протянув руки и немигающим взглядом таращась на пламя. Кажется, его полностью захватили какие-то мысли, и Элирия вдруг почувствовала себя лишним зрителем. Блаженная волна её оргазма спала, и фэйку вновь начала одолевать усталость. Веки подрагивали, Элирия не сдержала зевок. Она решила, что лечь спать станет лучшим решением в данный момент. Элирия улеглась на камзол, который никак не мог смягчить твёрдую почву, и повернулась лицом к стене. Спины касалось тепло от костра, но этого было недостаточно, чтобы полностью согреться. Мелкая дрожь не проходила. Её также стали обуревать мысли о произошедшем с ней. С ними. Застрять в другом мире, не зная о нём абсолютно ничего… Элирия ощутила себя маленьким беспомощным котёнком, которого выставили на улицу, бросив на произвол судьбы; выживать в незнакомой среде. Но у неё был Никс. И лишь благодаря его присутствию фэйка могла усмирять свои сомнения, тревоги и даже страхи. Он ведь заверил, что правитель какого-то двора им поможет, что утром они продолжат путь и всё образуется. Родители наверняка не станут паниковать, если не обнаружат её в комнате. Бывало раньше, что принцесса сбегала из дворца больше, чем на день или два, так что ни о чём опасливом Рован и Аэлина не подумают. Вполне могло случиться, что Элирия захотела ненадолго удалиться и поскорбеть в одиночку по Дорину. Дорин… Она не позволила слезам потечь по щекам. Их было бы не остановить. А последнее, что она хотела, так это чтобы Никс посчитал её жалкой принцессой с надломленным сердцем. Хватило и того, что он нагло вломился в её личное пространство, уломав на чёртову авантюру, окончившуюся провалом. Не важно, какие чувства двигали им. Не важно, что он зачем-то хотел помочь. Эти мысли она тоже запихнула в дальний уголок сознания. Они исправят данное положение, а толку штормить себя эмоционально Элирия не видела. Она почувствовала устроившегося позади себя Никса. Его тело хранило тепло, что сейчас окутывало её не хуже печки. Он лёг очень близко, а потом вдруг обхватил её руками, придвигаясь вплотную. Вряд ли ему было приятно прижиматься грудью к промокшей рубашке, но фэец не отодвинулся. Он не мог не почувствовать исходящую от неё дрожь. Вот только теперь к ней добавилось беспокойное ёрзанье, будто в Элирию резко впились острые камни. — Не любишь засыпать в обнимку? — Не привыкла засыпать с кем-либо. Она сразу пожалела о сказанном. Вот ведь дура! Дала добровольно ему наживку для чёртовых насмешек. А он с радостью её заглотил. — Молчи, — предупредила она его с заметным рычанием. Но губы Никса уже приблизились к её уху. Тело предательски дрогнуло. — О, хранишь девственность для своего истинного? — Ты отвратителен и чересчур предсказуем. — Представляю, каким особо отвратительным ты меня считала, когда мои пальцы были в тебе. Элирия оцепенела, не зная от чего именно: таких наглых слов, звука его голоса или того, как запульсировало у неё внизу живота. А когда она повернула к нему голову, намереваясь прожечь взглядом или дать хорошенькую затрещину (да сделать что угодно!), то внезапно обнаружила, что Никс нависает над ней, устроив колено между её ног. Крылья, будто могучие сгустки тьмы и шарма, раскинулись над ними. Элирия не знала, куда спрятать округлившиеся глаза и как охладить пылающее лицо. Ей больше не было холодно. Она будто горела в пустыне, где нет возможности сделать и глотка воды. — Что, не желаешь говорить о том, что случилось? Или теперь ты жалеешь, принцесса? — язвительно улыбнулся Никс. Элирии не нравилось, что он так нагло использовал их близость, чтобы всласть поиздеваться над ней; взять её тело и волю под контроль. Нет, она бы не позволила. Ничего серьёзного не произошло. Элирия про себя бормотала раз за разом, пока эти слова не начали скрести мозг, как наждачка. Она ведь считала, что просто отвлечётся таким образом, и они не станут это обсуждать. Никс тоже не был против, судя по всему. Он подтолкнул её к этому, а она уже была не в силах противиться своим желаниям. Но сейчас Никс перекрутил всё так, что Элирия была готова зарычать. Слова, которые она собралась так метко кинуть в него, которыми хотела показать полное безразличие, давались почему-то нелегко. — Это был просто… порыв. Ничего не значащий. Элирия отделилась от чего-то, что пока слабо дёргало внутри, а потому дать ему окрепнуть было бы опрометчиво. Она даже смогла выдавить полуулыбку. — И да, я не вижу никакого смысла говорить о произошедшем. Это ничего не значило, — зачем-то повторила она во второй раз. Может, чтобы самой убедиться в этом? В словах, где так умело переплетались правда и ложь. Элирия не могла понять, где что. Сил разбираться в этом у неё тоже не было. Она просто хотела забыться во сне. Слишком многое произошло за один чёртов день. Но это была её первая близость, и хоть не окончившаяся слиянием тел, всё равно она оставила заметный след. Элирия подметила, как напрягся подбородок фэйца. Уже во второй раз за день. Только ничего, кроме праздного интереса, в необычных глазах не было. Он, в отличии от Элирии, умел хранить эмоции так глубоко, что очень редко проблески неконтролируемых появлялись на его лице. «Скажи. Скажи же, что это ничего не значило!». Ей просто зачем-то нужно было услышать от него то же самое. Пусть скажет, резанёт правдой-маткой и отрезвит её, потому что внутри фэйки всё трепетало от контакта его нависшего тела. Но Никс лишь криво улыбнулся и слез с неё. Взгляд Элирии был прикован к щербатому потолку, в полную темень, куда даже не добирались отсветы пламени. Никс прислонился к другой стене, положив локти на колени. Элирии стало холодно. Снова. Она повернулась на бок, поджав по привычке колени к себе. — Мы не можем проспать. Её голос прозвучал глухо. — Не проспим. Его – тоже. И если до этого разговора Никса драла проснувшаяся совесть, то теперь он позволил своим теням проглотить любые мысли. Все до единой. Фэец быстро заснул.