Жертва

      Дорога до погрузочной станции прошла совершенно незаметно, даже несмотря на то, что пришлось целый час трястись в мото-карете. Причина, по которой Лестер променял Бурю на дурнопахнущего прометием механического монстра, оказалась довольно проста — Кальта вызвалась проводить брата до репульсорного состава, скрасив напряжённое ожидание приятной беседой о различных пустяках, а также рецензированием новой версии письма, адресованного «благородному Диасу».       О серьёзных вещах молодой аристократ задолго до этого успел поговорить с отцом, и, как оказалось, тот был совершенно не против отправить наследника в столицу — "чтобы держать руку на пульсе", как он сам выразился. Также он написал развёрнутое письмо в Сенат, с призывом повлиять на гранда де ла Вегу, и доверил сыну представлять свои интересы, если по данному вопросу будет собрано слушание. И напоследок, пожалуй, самое важное: нужно заручиться поддержкой графа Гонзало де Авила, за наследника которого была выдана старшая сестра Лестера — Сибилла. Ещё недавно два графства вели друг против друга частную войну, однако, как известно, мир можно заключить лишь с врагом, и с домом де Авила установились пусть и весьма сложные, но партнёрские отношения. Это позволило старому графу значительно усилить своё политическое положение и даже занять ряд придворных должностей, так что отец Лестера сейчас справедливо рассчитывал на то, что Гонзало использует обретённое им влияние, чтобы помочь своему партнёру.       Репульсорный состав прибыл совершенно беззвучно: похожий на огромного металлического змея, он двигался внутри феррокритового жёлоба, при этом не касаясь его стенок, буквально левитируя в воздухе. Настоящее чудо марсианского техножречества, обслуживанием которого они на Нова Порту в основном и заняты. Из ныне живущих никто уже точно и не скажет, откуда на планете взялись эти магистрали, но Лестеру доводилось читать о том, что некоторые исследователи относят их ко временам ещё до становления Империума. Впрочем, сами жрецы в алых мантиях определяют возраст репульсоров в семь-восемь тысяч лет. Также они утверждают, что Нова Порту раньше была развитым индустриальным миром, с гибнущей экосистемой и пустошами, для перемещения по которым и нужны были репульсорные составы. Сейчас же, глядя на густые леса и зелёные луга, в это верилось с трудом. Но в хрониках династии Морр есть краткое упоминание о том, что основатель рода прибыл на почти безжизненную планету, выжженную ядерным огнём. — Будь там осторожней, — не выпуская руки брата, тихо прошептала Кальта. — Конечно буду. — А то ещё возьмут в плен — придётся разоряться на выкуп, — нарочито серьёзный тон сестры заставил Лестера улыбнуться сильнее, чем он изначально планировал. Кальта, впрочем, ответила тем же.       Слуги тем временем вовсю засуетились, перетаскивая багаж уговаривая лошадей взойти на эту странную летающую платформу. К счастью, Буре это было не впервой, так что поупрямилась она, похоже, лишь для вида — заметив строгий взгляд хозяина, лошадь быстро взошла в специально оборудованное стойло. — Похоже, пора и мне.       Освободить руку оказалось непросто. Кальте тоже пришлось приложить заметные усилия, чтобы отойти хотя бы на полшага назад. Несмотря на свежесть наступавшего вечера, в воздухе всё же повисло гнетущее напряжение. И предчувствие чего-то очень страшного. — Предавай привет Сиб.       Улыбнувшись из последних сил, Лестер почтительно поклонился Кальте и лёгкой походкой вскочил на левитирующую платформу, замерев у входа в вагон, чтобы бросить на кивнувшую сестру ещё один взгляд, затянувшийся во времени. Лишь сигнал о скором отбытии заставил Лестера вновь повернуться и войти внутрь.       Путешествие в репульсорном составе было весьма дорогим удовольствием, прежде всего за счёт скорости и безопасности, но ещё и комфорта, уровень которого сильно зависел от достатка пассажира. Наследнику целого графства, разумеется, достался практически гостиничный номер с отделкой из настоящего дерева и имитацией камина, так же дышащего теплом и потрескивающего несуществующими щепками. Но самым главным наполнением оказались двое гостей, разместившихся в дорогих и очень удобных на вид креслах. — Я знал, что у тебя получится. — Виктор одобрительно кивнул и жестом подозвал Лестера к себе, словно это Агент Трона был здесь хозяином.       Мягкий толчок — и пейзаж за окном начал движение. Для комфорта пассажиров репульсорный состав ускорялся постепенно, а потом так же неспешно замедлялся. — Главное, чтобы у него получилось всё остальное.       Второй гость был Лестеру незнаком, и он никак не был похож на Виктора. Даже по той позе, которую он занял в кресле, было видно, что к комфорту и роскоши он не привык, и совершенно не знал, что и как нужно делать. Впрочем, этого высокого, широкоплечего и совершенно лысого мужчину в тёмных очках это никоим образом не беспокоило. — Ах да, это Хаст, — Виктор указал на здоровяка. — Считай его… Моим телохранителем. Доверяй ему как мне. — Как скажите, господин. — Пододвинув один из стульев попроще, Лестер сел напротив своих гостей, так, что между ними оказался лишь небольшой столик с одиноко горящей на нём свечой. — И больше не называй меня "господином", на этом мире людей, достойных этого, вообще можно по пальцам пересчитать. — Виктор улыбнулся, в то время как его смеющиеся глаза сверкнули издёвкой. — Веди себя так, словно мы с тобой давние знакомые. Справишься? — Конечно, Вик, — тут же отреагировал Лестер, на что в ответ получил одобрительный кивок. — А парень-то соображает. — Хмыкнул Хаст. — Может, из него толк и правда будет. — Как вы меня назвали? — Ах, точно. Ты же из этих. — Теперь он взмахнул рукой. — Беру свои слова назад.       Лестер стремительно поднялся на ноги, а рука сама легла на рукоять висящей на поясе шпаги. Лишь насмешливый взгляд Виктора не позволил пойти дальше — показать этому грязному простолюдину, почему не стоит таким тоном говорить с дворянином. — Послушай, парень, то, что тебя заделал какой-то уважаемый человек на какой-то захолустной планете, это, конечно, здорово, но всей остальной Вселенной на это просто плевать. Так же, как и мне.       Отточенным движением Лестер выхватил меч из ножен, и узкая полоса стали устремилась в сторону лица Хаста, заставив его рефлекторно вжаться в кресло. Впрочем, дальше этого дело не пошло, и, ухватив пальцами остановившийся клинок, Хаст медленно увёл его в сторону. — А теперь, я тебя одним взглядом усажу обратно на стул. Готов?       Не дожидаясь ответа, Хаст второй рукой просто поднял очки на лоб. На Лестера тут же уставились две фиолетовые точки, зловеще поблескивающие в пляшущем свете свечи. Порча!       По рукам пробежала дрожь, горло сдавило, а ноги предательски подкосились — тут же рухнул стул, а следом за ним и Лестер, всё так же стараясь направлять кончик шпаги в сторону Хаста. Тот, увидев реакцию дворянина, заметно оживился, однако не стал особенно злорадствовать, лишь желчно усмехнулся, прежде чем вновь опустил очки. — Расслабься парень, я свой. — Теперь он тяжело вздохнул. — Повидаешь с моё, тоже очки носить будешь. А хочешь, я тебя сейчас на лопатки уроню?       Расстегнув синтетический плащ, а затем и поношенный китель, Хаст с нескрываемой гордостью продемонстрировал правое плечо с татуировкой в виде ворот, в центре которых располагался череп. Древний и уважаемый символ, его Лестер уже видел — на панцирном доспехе своего деда, три десятка лет служившего в Астра Милитарум. Символ Кадианских Врат. — В-вы там были? — Потребовалось несколько долгих секунд, чтобы Лестер вновь обрёл способность говорить. — Был ли я там? — Хаст торжествующе усмехнулся. — Я там родился, парень. И у нас в касрах все равны, во всяком случае, пока ты держишь в руках лазган и стреляешь в нужную сторону. А уважение можно только заслужить. — Уважение — это часть системы. Часть цивилизации. — Наконец вмешался Виктор, с укором взглянув на своего телохранителя. — Уважение к законам, традициям. Именно это заставляет одних вкалывать на полях от рассвета до заката, а других стрелять из лазганов в нужную сторону. — Ха. — Хаст вновь отмахнулся. — Весь смех в том, что нам рассказывали про то, что мы всю жизнь проводим в окопах, по шею в грязи и кишках, чтобы другие жили по-человечески. А потом оказалось, что оно везде одинаково, только внешне различается немного. Законы. Традиции. Ха. — Нет, не одинаково. Потому что, как говорят на Вальхалле — "всегда может быть хуже". А их опыту стоит доверять. И только наша цивилизованность, наша дисциплинированность не позволяет этому произойти.       Шпага словно сама собой опустилась вниз, силы мгновенно покинули тело, в то время, как в сознании бушевала смесь из гнева и осознания собственного бессилия. Потребовалось ещё несколько долгих мгновений, чтобы наконец-то подступило принятие. — Вы слышали про нападение? — Усилием преодолев камень в горле, выдохнул Лестер. — На нас. — Конечно. Я провёл в твоих землях целый день. — Вы остановите нападавших? Ясно же, что это ваши еретики хотят пойти против Золотой Буллы. — Нет, не ясно, Лестер, — строгим, но скорее поучительным тоном ответил Виктор. — Если я буду рубить наотмашь, то причиню этому миру больше вреда, чем пользы. К тому же, это, скорее всего, и правда лишь политические игры вашего дворянства — они не являются угрозой для Империума, а значит, мне до них нет особого дела. — Но ведь погибнут люди! — Люди погибнут? — Вновь влез Хаст. — Парень, миллионы душ гибнут каждую секунду. Миллионы! От войны, болезней, от ваших аристократических забав. И что лично ты с этим сделал? Пожертвовал всё своё состояние Экклезиархии? Или хотя бы записался в гвардию? Нет, ты всё ещё здесь, с этой дурацкой шляпой на голове. И не нужно сейчас делать вид, что раньше ты никогда об этом не задумывался. — Он хочет сказать, Лестер, что решать нужно глобальные проблемы. Причины, которые это вызывают. Это одна из тех жертв, что мы приносим — видим страдания других, имеем возможность им помочь, но затем понимаем, что потратив время и ресурсы здесь, мы не сможем спасти ещё большее число людей в другом месте. — Виктор выдержал небольшую паузу, а затем продолжил, подбадривающе улыбнувшись: — Ладно, приди в чувство, отдохни, подумай. Завтра утром обсудим то, зачем именно ты мне понадобился.       Дверь захлопнулась, и Лестер бессильно развалился прямо на полу, не в силах более твёрдо стоять на ногах. Слова Хаста были больше всего похожи на то, что дворянин назвал бы ересью, однако Виктор его не останавливал и не поправлял. Что это было? Испытание? Или откровение? Ясно было только одно — за эту короткую встречу Лестер ощутил куда большее прикосновение большого мира, чем за всю свою жизнь до этого. И это было захватывающе.