Трагедия о справедливости

- Мгх, Дилюк. Один мохито, безалкогольный Я чуть вздрогнул. Ее неожиданные появления сродни отдельного испытания на стойкость. Мона умела подбираться незаметно, бесшумно, словно растворяясь в воздухе и внезапно собираясь воедино. Неудивительно почему ее считают одной из лучших шпионов Мондштата, заслуженно. Обращая свой взор на нее, я заметил растрепанный вид и чуть стершиеся губы. Только с задания? И по каким же трущобам ей пришлось лазить в этот раз? Я бодро выхватил бокал из-под стойки и парой ловких движений сделал напиток. Стоило признать, она единственная кто ни разу ни сделала и глотка алкоголя. Видимо работа не позволяет. В нашем мире надо оставаться всегда настороженным – держать ухо в остро. Быть мафиози – быть начеку, так мне всегда твердили и этому суждение надо придерживаться – хотя остальных в организации, кажется, это не останавливало. То пьянеющий Венти полулежит-полусидит на барной стойке, то ублюдок Кэйа распевает песни на все здание, а иногда сюда припираются все и сразу. Обычно в такие вечера, как бы подло это не звучало, я передаю дежурство Дионе и еще одному парнишке, Беннет вроде. Такие дерьмовые времяпровождения нашей организации не по мне. - Мона, помада смазана – она лишь закатила глаза, допивая мохито, и, не смея издать и звук, подошла к лестнице. - Кэйа тебя искал, если что – Мона чуть обернулась из вежливости и продолжила подниматься. Знает, что меня эта псина не колышет. Тратить свое время на таких как он – это противоречие моим принципам. Минуты шли за минутами. Еще час и я смогу смыться отсюда. Странно, не находите? Правая рука босса, имеющая репутацию известного киллера, днем протирает пивные бокалы за барной стойкой. Хах. Вы и не в курсе, что я правая рука босса, верно? Об этом и так мало кто знает, единицы. Но не обольщайтесь, вы не в том положение, чтобы трепаться об этом, как о достижение. И все же считать меня правой рукой босса – это спорно. Я не святой преданный пес-Хатико и грешен, даже в отношение организации. И я не часть этого стада, выбивающего из слабых и маленьких весь воздух и органы. У меня есть гордость и чувство справедливости, так что выкусите свой вонючий язык, в следующий раз, когда он повернется назвать меня тираном. Я вступил сюда из личных намерений, не связанных с беспредельными убийствами, и стою здесь, за стойкой, в здание, наполненным кровавыми ублюдками только из-за этих намерений. Убийство людей – это не то, чем можно гордиться. Но иногда это просто необходимость. Убивая одного человека, я могу спасти многих других – это ли ни правильно? - Воу, какое напряженное у нас личико, папа бы расстроился – низкий шепот резво ударил мне по ушам. Бокал, секунду назад стоящий передо мной, тут же полетел в лицо подлеца. И это было справедливо. Парень в ответ лишь ловко увернулся и заполз на барный стул. Пьяный? Нет, он всегда такой – неспешный, горделивый лицемер. Может дать ему по лицу? Кто меня остановит… - Я тут по делу – начал лениво Кэйа. Я промолчал, нужно унять свой гнев, драка тут не к месту. Серьезные распри между членами организации – это нарушение кодекса, не слишком приятное последствие. Он лишь, в ответ на молчание, своевольно потянулся за бутылью коньяка на стойке, будто меня здесь и в помине не было. Кого он из себя строит? Киллера? Насильника? Садиста? Спасителя? Он вонючая псина, не больше. Моя рука резко останавливает его. Хочется сжать его запястье до боли, сломать, добить, заставить плакать в муках и унижение. Я держусь. Его наказание смерть, а не простой перелом. - Что за дело? – он добился чего хотел – вытянул ответ. Ублюдок. Я скрежету зубами, угрожающее шиплю, стараюсь оставить синяк на его запястье, а между тем пытаюсь сдерживаться. Его слова умеют давить на больное и выбивать все спокойствие из разума. Ужасный талант. - Тут один аристократ, подзабыл свое место, вновь пытается отвоевать место на рынке. Кругленькую сумму дают. Мы-… - я перебил его - Работаю один – все еще сжимая запястье Кэйи, проговариваю я. Поиздеваться?! Он пришел сюда поиздеваться! Не иначе. Пусть раздерет себе глотку, черта с два я пойду с кем-то еще. Особенно с ним. Я все еще помню того «аристократа», и он уже ни разу ни аристократ. Нищий старик, оставшийся без жены и ребенка. Я был когда-то у него, не как гость.

***

Перед взором вновь всплыл пылающий дом. Минут 10 назад это был богатый деревянный дом с витражными окнами. Сейчас это было место пытки, покрытое огнем. Между мной и этим «домом» валялся, ползал и молился старик. Его наряд не выглядел дешево, а на руках сидели золотые и серебряные кольца. Это ничего не меняло, ни одна положительная эмоция ни выливалась мне в голову. Там, прямо за обуглившимися стенами пронзающе вопила женщина. Ей было больно, и в душе и физически. Она истошно билась в муках, оря каждый раз громче и растерянней. До кого она хотела докричаться? До бога? Не знаю. Я тогда просто стоял и смотрел, не из интереса, из страха. Я не знал эту женщину, не знал этого мужчину, зато знал, что причина этих криков - я. Становилось так дотошно и больно, сердце отчаянно билось в груди. Что-то кричало, что нужно помочь – кажется, это были остатки совести, но как они долбились в стенки черепа. Хотелось лечь наземь, напиться до тошноты и плакать, орать, молить остановить это сумасшествие, или хотя бы дать фору приготовить себе стул с веревкой. Но я лишь повернул взгляд в сторону, смотреть вперед сейчас было бы невыносимо. Лучше бы я глядел в землю. Где-то там в метрах 5 от мужчины валялся маленький рулон из дорого шелка. «Развернись Дилюк, уходи, ты уже сделал, что должен, сваливай, не присматривайся. Опустоши мозг» - кричало подсознание. Я лишь подошел чуть ближе. Это был ребенок. Такой маленький и невинный, он не кричал. Мне стало страшно, пот шел ливнем со лба, а ноги стали ватными. Ребенок, младенец, а уже мертв. Сострадание ли это было? Да, это ясно как день. Что-то, что несвойственно людям моей профессии. Жестоким и меркантильным. Поверьте, я убивал уже до этого. Ни раз, но у тех было оружие, навыки, мотивы убить меня, это был равный бой. А у этих была лишь глотка, чтобы вопить и руки, чтобы молиться Архонтам. Я чувствовал себя ублюдком. Тем, кто не достоен носить фамилию Рагнвиндр. Позор всего рода. Таковой ли я на самом деле? Этот вердикт мне вынесут мои предки на небесах, а сейчас я могу убивать и буду. С того вечера с горящим домом прошло года два. Мне все еще снятся некоторые моменты, эти удушающие кошмары я предпочитаю игнорировать и перебивать их работой. Хоть что-то полезное в ней. Я должен оставаться холодным человеком, как минимум рациональным. Следовать принципам, тому, где я нашел смысл жизни. Спасению других ценой одного. Агх. Если бы вы знали сколько наемных убийц я прикончил, сколько ублюдков, держащих в рабстве людей, я убил – вы бы гордились мной? Подумайте над ответом, этих тварей я перебил достаточно, чтобы после смерти мне предоставили отдельный котел в аду. Думаю, отец бы скорее осудил меня, нежели погладил по головке. Однако он уже мертв. Меня уже некому осуждать. Какое облегчение - меня некому осудить. Но все еще почему-то хочется напиться до головной боли и повеситься на ближайшей люстре. Я убиваю людей, смотрю в их молящие глаза и каждый раз спрашивая себя «почему» - что-то внутри дразняще отвечает «потому что так справедливей». Мстить и предотвращать чужие смерти, убивая других убийц – это меньшее, что я могу сделать для этой «справедливости». Некоторые из них все еще гуляют на свободе, но, папа, если ты меня вдруг услышишь – я клянусь – я убью их всех. Я не дам произойти с кем-то еще, того, что произошло со мной, с нами обоими. Слышишь, пап?

***

- Дилюк, открой дверь! Дилюк? – Девушка чуть постучалась в дверь. Она была спокойна, но чуть уставшая. Щелчок. - Да? Джинн принюхалась и уловила едкий запах крепкого алкоголя - ты пьян? Вопрос звучал до жути глупо, и мужчина в ответ лишь промолчал. - Ясно, можешь не отвечать. Я лишь занести заявки на поставку патрон на рассмотрение. Босс занят, попросил тебя. – она молча провела взглядом по внешнему виду Дилюка. Где-то внутри нее пробежало сожаление, но она тут же отдернула себя. – Разберешь их, когда будешь чувствовать себя лучше. Он все еще промолчал. Ему было плевать – настроению не то. А для Джинн такое поведение в новинку. Она была одной из тех, с кем Дилюк много общался преимущественно по работе. Они были чем-то по типу приятелей, но все еще не настолько близки, чтобы девушка спрашивала причину таких литров спиртного. Он в принципе не был человеком, любящим компании. Одиночка. Всегда такой пафосный и невозмутимый, а сейчас он еле стоит перед Джинн с не застёгнутым ремнем и литрами алкоголя в крови. Девушка явно не вовремя. - Я пойду. До свидания – Джинн чуть замялась. Но вскоре шустро убегала в сторону главной лестницы. Занятая дама надо сказать. Дилюк закрыл дверь и плюхнулся на матрас. Кажется, он начинал понимать тех скряг-пьянчуг в баре, пьющих по литру крепкого коньяка за раз. Алкоголь расслабляет, делает мысли легкими, а тело ватным. Приятное чувство – ощущения сродни воздушного шарика. Вроде внутри разума Дилюка и есть что-то неприятное, тошнотворное, но оно становится таким легким, что уже и ничего незаметно. В таком состояние легче жить, легче «улетать» от проблем на воздушном шарике. Воспоминания притупляются, уже не так больно и страшно вспоминать смерть отца или тот же полыхающий дом. Он хочет сделать еще пару глотков из бутылки рядом – может ему удастся и поспать? Было бы так хорошо… - Хэй, я с кем разговариваю? Дилюк? Дилююк, вставай! Ах, братец, ты все же вступил в клуб анонимных алкоголиков? – Кэйа бодро стоял в проеме двери и чуть улыбаясь смотрел на «брата». В ответ парню захотелось разодрать глотку и выпустить кишки данной персоне. Кэйа такой гордый ублюдок, что его сейчас стошнит. Что в принципе и произошло. После этого казуса, Дилюк что-то недовольно начал бурчать и жестикулировать. При большом желание можно был понять идею данного «выступления», однако Кэйе это казалось бесполезным. - Так, ладно – он хмыкнул - Джинн мне уже все сказала. Поползи с тобой к Барбаре она тебя вмиг на ноги поставит – синеволосый парень уверенно поднял «пьяницу» за плечо и держа от падения, повел прочь из комнаты – но вот мозги вправлять – это, братец, к психотерапевту