Безмолвный пациент

Ядовито-зеленая вспышка. Дождь барабанит в окна. Теплая кровь на её руках. Хлопки трансгрессии, шаги авроров. Слёзы бегут по щекам. Это сон? Очередной кошмар? Тогда почему она никак не может проснуться? — Хозяйка? — взволнованный писк домовика откуда-то справа. Она промолчит сейчас и потом. Больше ни слова, ни звука. Тишина станет её утешением, пока в голове не стихнут раскаты грома.

***

— Как ты пьешь эту гадость? — спросил Драко, с удивлением глядя на довольное лицо Пэнси. Она напоминала кота, дорвавшегося до молока с валерьяной. Чёрный крепкий кофе без сахара, способный пробудить и мертвеца, заставлял её испытывать неземное блаженство. — Ты говоришь, как Блейз, — сделав ещё один глоток, сказала Пэнси и блаженно улыбнулась. — Когда ты позовёшь младшую Гринграсс на свидание? Драко едва не выронил вилку из рук. — Асторию? — переспросил он. — Секунду назад мы говорили о поставке зелий. — О, не будь занудой. Дела подождут, —ответила Пэнси и пристально посмотрела на него. В такие моменты Драко думал, что подруга владеет особой магией, и его барьер против легилименции — ничто для её пронзительного взгляда. — Так когда? — Пэнси продолжила вглядываться в удивленное лицо Малфоя, словно искала ответ у него на лбу. — Никогда, — ответил Драко, обдумывая, как бы сменить тему, — позволь напомнить, у нас с Асторией разорвана помолвка. Я последний, с кем она захочет встречаться. — Конечно-конечно, — Пэнси издевательски закивала головой, — она же всего лишь год твердила всему Хогвартсу, какой ты замечательный и как вы назовете своих детей. И, естественно, дважды просто так появлялась на Рождественском приеме в украшениях, которые ты ей подарил. — Не думаю, что… — А лучше бы подумал. Астория знает, почему ты разорвал помолвку. Да весь Лондон обсуждал, не загремишь ли ты в Мунго после похорон Нарциссы. Нужно быть полным дураком, чтобы проморгать такой шанс! Драко сглотнул. Призрак боли обжег сердце. — Не слишком тактично с твоей стороны. Как подруга, ты могла бы говорить помягче. — Тогда мы бы не дружили, — отмахнулась Пэнси. — Драко, ты ни в чем не виноват и не должен лишать себя счастья. Астория, может, и не способна отличить мандрагору от лирного корня, — Малфой усмехнулся. В этом была вся Паркинсон, — но она искренне переживала за тебя. У Драко пропал аппетит. — Опять работаешь над любовными зельями? — рассматривая своё отражение в серебряной ложке, осведомился он. — После них тебя вечно тянет на разговоры по душам. Прекращай, Пэнси. — Амортенция устарела, — пожала плечами Паркинсон. — Ведьмы хотят чего-то нового. Не простого влечения, а настоящую любовь. Понятия не имею, откуда такие запросы. Я тысячу раз объясняла, что никакое любовное зелье не сможет этого дать. — И всё равно продолжаешь эксперименты? — Конечно, — Пэнси кивнула. — Я не отступлюсь, это вызов моему мастерству. Я докажу Снейпу, что он зря запрещал мне приближаться к котлу! — Как страшно, — горько усмехнулся Драко, вспоминая великого зельевара. — Хорошо, что профессор не дожил до этого дня. Он бы поседел, увидев тебя сейчас. — Наконец-то, знаменитые комплименты Малфоя. А я думала, не дождусь. Не надейся, я помню, о чем мы говорили. — Пора обсудить ещё что-нибудь. Как поживает твоя матушка? Пэнси сощурилась. — Ты всегда говоришь о моей матери, когда хочешь меня позлить, — добавила она, сложив руки на груди. — Я не мог не воспользоваться этой возможностью, — улыбнулся Драко, вспомнив их споры в Хогвартсе. — Как истинная слизеринка, ты должна понимать. Пэнси улыбнулась в ответ. — Хорошо, что мы с одного факультета. Так когда ты напишешь Астории? Драко еле сдержался, чтобы не закатить глаза. Упрямству Паркинсон позавидовал бы и баран. — И как только Блейз тебя терпит? — Не слишком тактично для друга, — скопировала его тон Пэнси. Драко лишь пожал плечами. — Не верю, что я это говорю, но любовь сглаживает все углы. Я просто не могу без него, а он без меня. Глаза Пэнси заблестели, точно изумруды. Она улыбнулась и будто бы стала ещё красивее.

***

Дверь отворилась, прервав воспоминание Драко. В комнату вошла медсестра и, придерживая ведьму за плечи, подвела к стулу. — У вас пять минут, — сообщила волшебница и удалилась. Драко едва расслышал её слова. — Пэнси? — вырвалось у него. Поверить в то, что перед ним блистательная аристократка, было невозможно. Они не виделись немногим больше недели, а она будто постарела на пару лет. Исхудавшее лицо с впалыми щеками и пустыми глазами пугало. От Пэнси осталась тень, оболочка, лишь чертами отдаленно напоминавшая яркую и своенравную волшебницу. Лениво плыли минуты; Драко не мог вымолвить ни слова, глядя как подруга неспешно крутит обручальное кольцо на пальце. В голове плясали воспоминания о днях, казалось, из прошлой жизни. Тех далеких часах, не омраченных ужасом и горем.

***

— Видишь, Блейз, что ты со мной делаешь? — шутила Пэнси, игриво подмигивая мужу. — Даришь мне новые плохие привычки. — Просто перестань крутить кольцо, Пэнс, — улыбался Блейз, легонько щелкая её по носу. — Нет уж, — смеялась она, обвивая руками его шею. — Это кольцо слишком красиво. Я не могу спокойно жить, пока не проверю, что оно всё ещё со мной. — Вы теперь игнорируете стулья? — напомнил о своём присутствии Драко. Пэнси, коварно улыбнувшись, удобнее устроилась у мужа на коленях. — Мы в приличном месте, если вы не заметили. — Дорогой, зачем мы его позвали? — Тебе виднее. Ты сама его пригласила. — Вообще-то я всё слышу, — проговорил Драко, с трудом скрывая смех. — Чертовы сладкие парочки. Пэнси отсалютовала ему бокалом с огневиски. — Когда-нибудь ты сам будешь таким. — Глупым и забывшим про этикет? Вряд ли. — Счастливым и влюблённым, — улыбнулась Пэнси. — Не ворчи, любовь действительно сильнее любого зелья, даже Амортенции. Иногда мне кажется, что я даже могу, — какая-то тень промелькнула на миловидном лице, но Драко был слишком занят огневиски, чтобы заметить перемену в подруге, — а, неважно. Давайте лучше выпьем за этот прекрасный вечер.

***

Мог ли он знать, чем всё закончится? Нет, определённо, не мог. Должен ли был расспросить Пэнси о том странном взгляде, когда она говорила? Да, однако он понял это слишком поздно. Серебряная змея, как и прежде, обвивала палец, теперь уже с испорченным маникюром. Глазки-изумруды блестели в стерильном свете больницы. Драко смотрел на подругу и гадал, как это случилось. — Пэнси, — снова позвал он. Ответа не было. Девушка не смотрела на него, отрешённо глядела в пустоту. — Почему? — спросил Драко, всё ещё надеясь, что вернётся та, прежняя Пэнси. Засмеётся и скажет что-нибудь колкое, удивившись, как глупо он поверил в аврорскую чушь. — Почему ты убила Блейза? Его голос дрогнул. Слова, полные шока, беспокойства, недоверия сами полились изо рта. Он говорил и говорил, не в силах остановиться. Чувствовал, что сойдёт с ума, если не обрушит на неё всю лавину эмоций, что металась в груди. Голос отражался от стен палаты, звучал приглушенно, дыхания не хватало. Маска надменного аристократа треснута. Драко не выдержал, вскочил с места и приблизился к Пэнси, схватив её за плечи. — Скажи мне, —потребовал он, словно нуждался в ответах больше, чем в воздухе. — Скажи хоть что-нибудь! Дай мне знак, дай помочь тебе. Пэнси молчала. Не вздрогнула, даже не посмотрела в его сторону. Драко тяжело вздохнул и отошёл на несколько шагов. Он боялся, что причинит подруге вред. Тишина давила на нервы. — Я знаю, что ты невиновна, — произнёс он, пытаясь поймать её взгляд. — Я докажу это, Пэнс. Что-то блеснуло в зеленых глазах. Драко был готов поклясться, что на миг Пэнси вернулась. Призрачная осознанность во взгляде исчезла. Дверь открылась, и в палату прошагала чавкающая волшебница. От неё пахло лакричными котелками, потом и лекарственными зельями. Драко поморщился, но ничего не сказал. — Время вышло. Драко смотрел, как волшебница уводит Паркинсон, и думал, что обязан всё исправить. Он должен освободить её, по неведомым причинам запертую в собственном теле. Единственную, кто знает, что случилось в ту ужасную ночь.

***

Гарри снял очки и потёр переносицу. Прикрыл глаза, словно это могло заставить Малфоя исчезнуть. Трижды ему приходилось задумываться о том, насколько паршиво быть главой Аврората. Сегодняшняя встреча грозилась стать четвёртым разом. — Что ты от меня хочешь? — прямо спросил Поттер, водрузив очки на место. Мир снова стал чётким, как и лицо возмущённого Драко, ставшего ночным кошмаром для каждого аврора. — Повторного расследования, Поттер. У вас ничего нет на Пэнси. Визенгамот не может вынести решение, пока не допросит её. Гарри тяжело вздохнул. Пожалуй, нужно было отправить Малфоя к старине Уилсону, уж он-то знает, как усмирить навязчивых волшебников. — Её нашли в особняке с кровью Забини на руках. Последнее заклинание на палочке — смертельное непростительное. Домовики слышали, как хозяева сильно поссорились накануне, и она грозилась его убить, — сухо излагал факты Гарри. — Это больше, чем ничего, Малфой. — Все ссорятся, — невозмутимо отвечал Драко, — любой мог взять её палочку. Пэнси любила Блейза. У неё не было причин убивать его. — Наследство, ревность, месть — причины есть всегда. Я хочу верить твоим словам, но это ничего не изменит, — сказал Гарри, мазнув взглядом по колдографии с Джинни на столе. От их перепалок частенько дрожали стены. — Улики против Паркинсон. — Их недостаточно, — сказал Драко, сжав ладони в кулаки. — Вы должны выслушать Пэнси. Ты же святой Поттер, чертов боец за правду и справедливость. Или уже нет? Закроешь глаза на правду и позволишь невиновной гнить в Азкабане? Гарри молчал, подбирая слова. Драко заговорил первым: — А если бы Грейнджер заавадила Уизела? Что бы ты сделал? Поверил бы и смирился? — Нет, узнал бы правду и спас её. —Любой ценой? Гарри кивнул. — Тогда ты поймёшь меня, — сказал Драко. — Если достучатся до Пэнси, она расскажет, как всё было. В министерстве наверняка найдутся те, кто исследует мозг волшебников. Ну же, Поттер, останови расследование, подключи экспертов. Пожалуйста. Гарри думал, что в день, когда Малфой попросит у него помощи, земля разверзнется и Воландеморт снова воскреснет. Он не поверил своим ушам, но не стал переспрашивать. Наверняка чистокровному волшебнику пришлось заткнуть свою безразмерную гордость, поэтому не стоило над ним глумиться. — Хорошо, — поразмыслив ещё минуту, ответил Гарри. — Я попрошу перенести слушания, но только на месяц. Думаю, подходящий невыразимец действительно есть. — Отдел тайн? — не поверил Драко. — Запомни, если они что-то сделают Пэнси или подставят её, я… — Продолжишь и заплатишь ещё один штраф за угрозу аврору, — предупредил Гарри. — Вы встретитесь завтра, место узнаешь позже. Малфой, пробуравив его взглядом, встал и хлопнул дверью так, будто сам Гарри и кабинет были повинны во всех несчастьях волшебного мира. Поттер устало вздохнул и посмотрел на колдографию жены, ища поддержки. Джинни подмигнула и улыбнулась. Пожалуй, ему не следовало отказываться от отпуска. Гарри черкнул на листке пару строк, сложил из него самолетик и, отправив, принялся ждать. Магический пейзаж за окном словно почувствовал его настроение и сменился на ливень. Ровно через десять минут в дверь коротко постучали. — Войдите, — сказал Гарри, приготовившись держать оборону. Больше возвращения Темного лорда и гнева жены он боялся только одного. И сейчас это опасное явление сверлило его взглядом карих глаз. — Гарри, как ты мог? — не повышая тон, спросила Гермиона Грейнджер, сверкая возмущением. Лучше бы она кричала. — Проекты Отдела тайн хранятся в строгом секрете. Я не могу консультировать всех подряд, особенно Малфоя. — Я знаю правила, Гермиона, — проговорил Гарри, призывая врожденную дипломатию. — В этот раз всё иначе, мы должны сделать исключение. — Мы? — переспросила та, всплеснув руками. — Кто мы? Позволь напомнить, я работаю в Отделе Тайн, а ты в Аврорате. У нас разные полномочия, совершенно разные уровни секретности. Да, я шла на риск и помогала тебе в операциях, но обсуждать дела отдела с Малфоем… Просто немыслимо! — Гермиона, присядь, — как можно мягче сказал Гарри. — Тебе не нужно ни с кем обсуждать работу невыразимцев, только применить кое-какие наработки из своего исследования. — Мои исследования секретны, Гарри, — тоном Макгонагалл проговорила подруга. — Многие зелья и заклинания только проходят испытания, о них запрещено рассказывать непосвящённым, а тем более использовать на волшебниках. Сначала я должна убедиться, что они полностью безопасны. Нельзя рисковать чьей-то жизнью. — Пэнси Паркинсон ждёт Азкабан. Ты и сама знаешь, срок там хуже смерти. Особенно в её состоянии. Тебе всего лишь нужно понять, что с ней произошло. Малфой клянётся, что она не убивала Забини. — И ты ему веришь? — изогнула бровь Гермиона, но всё же села в кресло, что уже означало маленькую победу Гарри. — Он скажет что угодно, чтобы спасти свою подружку. — Верю. Я бы сделал то же самое для тебя или Рона. Вспомни, ты говорила, что мы должны беспристрастно смотреть на вещи. У нас нет ни трупа, ни прямых улик, кроме заклинания на палочке. Показания Паркинсон сломали бы всё обвинение. Нужно лишь разговорить её. — С этим не справились колдомедики в Мунго? — небрежно спросила Грейнджер, но Гарри уловил огонёк интереса в её глазах. — Ни омут памяти, ни зелья, ни сыворотка правды, ни наши новейшие разработки и заклинания допроса. Она постоянно молчит, никак не реагирует на слова, но, судя по отчету колдомедика, всё слышит и понимает. Он считает, что проблема в её памяти. Подумай, возможно, это твой шанс помочь родителям. Карие глаза схлестнулись взглядом с зелеными. Гарри корил себя за боль, которую пробудил в лучшей подруге. Он сыграл нечестно, переступил черту и, почувствовав вину, понял, что не мог поступить иначе. Хрупкие плечи поникли. Гермиона ненадолго ушла в себя. Гарри терпеливо ждал, зная, что лучше не трогать подругу. — Хорошо, — наконец, произнесла Гермиона, тяжело вздохнув. — Я попробую разобраться, но ничего не обещаю. Гарри кисло улыбнулся. — Спасибо.

***

Гермиона Грейнджер считала, что у неё обычная жизнь. Работа в отделе правопорядка, которую Рон и Гарри называли скучной, радовала её интересными задачами. Ей нравилось впиваться взглядом в строки законов, цепко выискивать лазейки и неточности, каждый день занимать удобное рабочее место, сверяться со списком дел и знать, что вечером её ждет ужин, книги и носящийся по квартире Живоглот. Чувствовать, что всё под контролем. Никаких внезапных нападений, волшебных войн и темных магов. Спокойная рутина, разукрашенная правовыми победами и посиделками с четой Поттеров — о чем еще она, маленькой девочкой втянутая в опасные приключения, могла мечтать? Всё изменилось в один день, когда на рабочий стол поверх папок с законопроектами сел черный ворон. Гермиона удивлённо смотрела в красные глаза птицы и думала, кто и зачем решил её разыграть. — О, Грейнджер, ты тоже, — печально проговорил глава отдела. — Простите? — переспросила Гермиона, не заметив, как он подошел. — Я пыталась прогнать этого ворона, но он никак не улетает. Наверное, нужно найти того, кто его послал, и тогда… — Возьми письмо, — сказал расстроенный волшебник. — Тогда он улетит. Я знал, что это случится. Придет день, и тебя тоже пригласят. — Пригласят? — не поняла озадаченная Гермиона. — Кто? — Отдел тайн. Грейнджер чуть не выронила письмо. Она изумленно посмотрела на главу отдела, но тот, вместо ответа, вновь посоветовал ей прочитать послание. Гермиона не заметила, как улетел ворон, поглощенная содержанием письма, гласившего: «Мисс Гермиона Грейнджер! Ваши исследования памяти весьма любопытны, и МЫ хотели бы обсудить их с Вами при личной встрече, которая состоится завтра в 9:00. Пожалуйста, не опаздывайте». «Что всё это значит?» — ещё сильнее удивилась Гермиона, несколько раз перечитав витиеватые строки. Она не проводила никаких исследований. Всего лишь написала пару статей о последствиях неудачного Обливиэйта и способах его ликвидации. Джинни случайно нашла её записи и посоветовала знакомому репортеру «Ежедневного пророка» их опубликовать. Гермиона всё ещё подозревала, что миссис Поттер угрожала бедняге Летучемышинным сглазом. — Твои статьи очень полезные. Волшебники должны увидеть их. Грейнджер так не считала. Она думала только о своих родителях, к которым, несмотря на все её старания, так и не вернулась память. Гермиона была готова на всё, чтобы исправить свою роковую ошибку, и не жалела ни сил, ни времени, в тысячный раз коря себя за необдуманный поступок. — Вас, мисс Грейнджер, переводят в Отдел тайн. — Как? — ахнула та, вернувшись из печальных воспоминаний. — Это какая-то ошибка. Я не подавала заявления о переводе. Мне нравится работать здесь. — Невыразимцы сами зачисляют волшебников в свой штат. Они отбирают лучших. Теперь вы будете работать там. Конечно, если сможете попасть внутрь. — А если не смогу? — Тогда нам обоим сотрут память об этом письме, что, конечно, вряд ли. Вы справитесь… Жаль, очень жаль. Я надеялся, что вы станете моей преемницей и возглавите Отдел магического правопорядка. Гермиона покраснела. Глава отдела никогда не хвалил и не выделял её среди других, но оказался прав. Благодаря событиям пятого курса она знала, что ждёт на пути в Отдел тайн и, справившись с хитроумными загадками, очутилась в лаборатории, где официально пополнила ряды невыразимцев. Никто не спрашивал её мнения. Гермиона оскорбилась бы, если бы не доступ к новейшим знаниям и достижениям магического мира. — Привет, Гермиона. Меня зовут Сандра, — дружелюбно улыбнулась красивая брюнетка в бирюзовой мантии после того, как Грейнджер объяснили правила и выдали униформу. — Тебя тоже перевели из отдела правопорядка? Гермиона кивнула и ответила: — Это было так неожиданно. — Понимаю, у невыразимцев всё странно. Никак не привыкну, что теперь я одна из них. Гермиона поддерживала разговор, вспоминая, что за два года работы в одном отделе они с Фоссет не перемолвились ни словом. Чистокровная волшебница смотрела свысока на всех коллег, а потом решила сменить работу. «Что изменилось теперь?» — гадала Грейнджер, следуя за Сандрой по причудливому коридору. — Вот эти комнаты — наши лаборатории. Позже покажу тебе общую библиотеку, она в сто раз больше той, что в Хогвартсе. Для невыразимцев открыты все, даже особо секретные секции. Столовая наверху, в самом Министерстве. — Что находится в других комнатах? — Не знаю, доступ туда запрещён. В наши лаборатории можем входить только мы и глава подразделения, миссис Боуд. Другие невыразимцы не знают о нашей работе, а мы не в курсе, что происходит у них. Так уж всё устроено. Сплошная секретность и сложнейшая защитная магия. За годы работы Гермиона лишь мельком пересекалась с другими невыразимцами в огромной библиотеке. Лица волшебников ускользали из памяти, стоило покинуть пределы книгохранилища. Отдел тайн всё ещё оставался загадкой и почти не контролировал их исследования. Не было точных сроков, четких задач, орущего за несданные отчёты начальства. Миссис Боуд направляла и подсказывала, относилась к сотрудницам как к друзьям, и Гермиона радовалась, что стала невыразимцем. Теперь она применяла все свои таланты, понимая, что не просто помогает волшебному миру, но и приближается к решению самой сложной проблеме в жизни. «Что если случай Паркинсон такой же, как у родителей? Тогда я смогу понять, как всё исправить», — с затаенной надеждой подумала Гермиона, заходя в квартиру. Она положила ключи на тумбочку и, взглянув на фотографию четы Грейнджер, тяжело вздохнула, взяв её в руки. — Я верну вас, мама и папа. Обещаю.