Лекарство от аллергии

— Кику, блять, во что ты там опять ввязалась? — крикнул на меня мучитель. О нет. Он не успел зайти домой, а уже кричит на меня. Всё как всегда. Ничего не меняется. И, видимо, не поменяется. — Может быть, объяснишь мне, зачем ты сняла с карты такую сумму? — И тебе привет, Кэри, — спокойно произнесла я, делая вид, что не понимаю, о чём он говорит. Хотя, конечно же, я прекрасно понимала, в чём дело. Но почему-то мне казалось, что включить дурочку — это единственный правильный вариант в данном случае. — Хватит уже следить за моими финансами, — буркнула я. Я и забыла, что он подключил к своему номеру телефона мою карту. Но я понимала, зачем и почему он это сделал. Мне нельзя давать деньги в руки. Я трачу слишком много, когда вижу какую-нибудь очередную побрякушку для создания уюта в доме. И чаще всего это бесило мучителя, и он шутил, что это не те вещи, которые мне необходимы. Я так понимаю, он намекал на секс-игрушки и прочую БДСМ-атрибутику, но я старалась не думать об этом. Пф, если я не куплю, сам купит. Я всё равно в этом ни черта не понимала и даже не хотела пытаться понять. Хотя зачем ему вообще покупать новые секс-игрушки и ходить в секс-шоп, если у него у самого целый магазин этих долбаных игрушек в шкафу спрятан. Он может открыть свой секс-шоп, правда, с пометкой «секонд-хенд». Кляпы, наручники, вибраторы-фаллоимитаторы, просто вибраторы и просто фаллоимитаторы, анальные пробки с хвостом и без, плётки, и всё, что только может быть. И, стоит отметить, он вполне удачно применял всё это на мне. Особенно то дебильное виброяйцо. В жопу бы себе засунул. Кстати, надо будет Нейгаузу идею эту подкинуть. Последнее время говорит ещё о каком-то поясе верности, мол, мозги хорошо прочищает. И как он мне сказал, когда-то он подобное практиковал с Феликсом, ему это очень понравилось. Фу, я как вспомню их, как представлю эту картину снова. Стоит отметить, что после той встречи я очень переживала за Кэри, боялась, что мог отдать душу богу или дьяволу, а я бы оказалась в жопе без хозяина. И слава, как раз, богу, что всё обошлось. Но единственное, что меня радует в таких моментах — это что мучитель оказывается на моём месте, а зная Нейгауза, ему может быть даже хуже. Например, как в тот самый раз. Хм, возможно, Феля так мстит за меня? Хотелось бы верить. Ещё постоянно покупаю различные вкусняшки, будто бы ничего в этом мире слаще морковки не пробовала. Я так понимаю, организм до сих пор помнил те времена, когда я голодала днями. Да, я тогда я справлялась с голодом, но все равно ненавидела это чувство. А сейчас я, скорее всего, просто заедала перенесенный ранее стресс. А стресса в моем жизни было очень много. «Шоколад», Вестон, будь он проклят. Надеюсь, горит в Аду. Фу, господи, зачем я о нём вообще вспомнила. И самый главный стресс — это сам Ланкмиллер в конце концов. — Что случилось, котик? — Кэри подошёл ко мне ближе и присел рядом со мной, забирая книгу у меня из рук. Когда он так делал, это означало, что я должна была бросить все свои дела и посмотреть ему в глаза. — Зачем тебе такая сумма наличными? Нового ты ничего не купила, всё на своих местах, всё по-старому. Розмари, тебя снова кто-то шантажирует? — он прищурил глаза в своей привычной манере. Господи, можно схорониться прям здесь и сейчас, пожалуйста. Я даже сама готова вырыть себе могилу, лишь бы не видеть его этот убийственный взгляд и не слышать его «Розмари». Ненавижу, когда он меня так называет. Ненавижу, и всё. Отчитывает, как дитё малое, ей богу. В такие моменты казалось, что смерть — это единственный выход, чтобы не слышать его нравоучения. Он говорил это слишком по-отечески что ли. Возможно, это мне так казалось из-за нашей разницы в возрасте. Возможно, я просто привыкла видеть в нём старого ворчливого деда. Возможно, я действительно тупая дура, с которой нужно говорить только так, иначе я так и останусь этой самой дурой. Кстати, насчёт могилы. Это чувство возникало у меня слишком часто последнее время. Наверное, слишком часто я косячу. Возьму лопату, выкопаю небольшую ямку на заднем дворе рядом с садом, попрошу засадить все розами. И даже надгробие не понадобится. Розы для Роуз — очень даже символично, я считаю. — Между прочим, меня шантажируют из-за тебя! — воскликнула я. — Это ты меня тогда затащил в свою любимую туалетную кабинку и сделал свои делишки. И главное где?! В Академии, ёб твою мать! В Академии, чёрт тебя дери! Я не понимала, что у него за фетиш на туалеты и, наверное, никогда не пойму. Пришёл забирать меня, а в итоге трахнул, и, как это часто у него бывает, при свидетелях. Точнее, при одном противном свидетеле в лице какого-то старшекурсника, который решил легко срубить денег. А я в очередной раз повелась, решила, что смогу сама решить проблему и одного транша определенной суммы хватит. Я поняла, что сопротивляться бесполезно и нужно просто согласиться с ним. Глядишь, придумает что-нибудь и поймёт, как решить эту гребаную проблему. — И кто же тебя шантажирует? Фамилия, имя, возраст, как выглядит. — Старшекурсник, у которого есть запись на диктофон. Я бы забила, ведь можно было бы сказать, что это не я, не ты, а кто-то другой. Но, видишь ли, Кэри, там отчетливо слышно, как ты называешь меня то Роуз, то Кику, а я тебя то Кэри, то, прости господи, хозяином, — поморщилась я. Одно дело — когда трахаешься и не обращаешь на происходящее внимание, лишь получая от происходящего удовольствие, а другое дело — слышать всю эту похабщину в записи. Я и представить не могла, что это звучит именно так. — В общем, я опять накосячила, да? — мне пришлось сдаться и больше не пытаться делать вид, что я взрослая и самостоятельная. Опять всё провалила. — Да, Кику, ты опять накосячила, — согласился мучитель и погладил меня по голове в своей привычной манере. Хватит. Хватит называть меня этим долбанным Кику. Когда он так меня называет, хочется реально схорониться от того, что я сразу же чувствую этих долбанных бабочек в животе, которых там быть вообще не должно. У меня начинает учащаться пульс, подкашиваться ноги, что я не могу на них стоять. В такие моменты у меня возникает ощущение, что я начинаю растекаться, как подтаявшее мороженое на блюдце. Вернее будет сказать, я начинаю течь, чёрт возьми. И мучитель прекрасно об этом знает. Знает и использует этот приём в своих целях. Нет, бывают моменты, когда я никак не реагирую, но это происходит крайне редко. А он, Ланкмиллер этот, прекрасно знает, в какие моменты, с какой интонацией меня называть. Его, что, с рождения учили этой технике разговора в гареме или он сам этому научился? Его это Кику действует на меня, как аллергия. А аллергическая реакция — это чертово возбуждение. Скорее всего, это самое точное описание тому, что со мной происходит. — И что мы будем делать? — тихо спросила я. — Придумаем что-нибудь, — Кэри в очередной раз посмотрел на меня, но сейчас уже без своего убийственного взгляда. Единственное, что было в его взгляде — это «Ты дура, Розмари Майер, и мне снова разгребать за тебя всё то дерьмо, в которое ты попала». — Спасибо, — улыбнулась я и положила свою голову на плечо мучителю. Я любила такие моменты, любила находиться в его объятиях. Он такой теплый, господи, в его объятиях всегда так хорошо и спокойно, что хочется проводить своё свободное время именно так. Мучитель хоть напрямую это не говорил, но судя по всему, ему также нравилось обниматься со мной. Но, наверное, правильно будет сказать, что он любит продолжение, которое следует за этими обнимашками. Мне тоже нравится это самое продолжение, если оно происходит не в коленно-локтевой, а в какой-нибудь другой позе. Почему именно она? Почему не другие позы? Я, конечно, не знаю и даже знать не хочу, сколько всего этих самых поз придумано в этом мире, но я была рада, что Кэри не пробовал со мной что-то более неудобное. Хотя, зная мой длинный язык, он мог с лёгкостью испробовать именно другие способы потрахаться. Но ему явно нравилось издеваться надо мной, зная, что именно я больше всего ненавижу в этой жизни. Хуже коленно-локтевой, наверное, только секс в кабинке туалета. По крайней мере, как минимум, два фетиша Ланкмиллера я точно знаю. И пока этого мне вполне достаточно. — Знаешь, тебе нужно научиться нести ответственность, в первую очередь за себя, потому что из-за этого также могут пострадать и другие близкие тебе люди. Например, я, Ева, Феликс, Алисия и все-все-все остальные, кто тебя окружает, — он перебирал мои волосы и говорил всё это. То ли нотации читал, то ли успокаивал — я не понимала. Оу, началось в колхозе утро. Я знала и понимала, о чём говорит Кэри, но, видимо, у меня в крови было постоянно что-то портить. — Хватит бурчать, как дед старый, — произнесла я и отстранилась от него. Тридцать лет, ума нет, как говорится. Есть только куча нравоучений, которые он каждый день на меня выплескивает. Но мне даже это нравилось в какой-то степени. Иногда я действительно становилась взрослее что ли. Не всегда это помогало, конечно, но выбора у меня не было. Приходилось меняться. В первую очередь, действительно, для себя, а затем уже для всех остальных. — Надо бы тебе с Феликсом встретиться, чтоб выпорол тебя и мозги на место вставил. Последнее время ты просто невыносим, — кажется, я пожалею об этих словах, но ещё одна моя особенность — сначала говорю, потом думаю. У меня ответственности даже за собственный язык нет. О чём вообще тогда речь? — Феликс уехал с Хидэ в отпуск, ты же знаешь об этом, — спокойно ответил Кэри. И что, даже не будет язвительного ответа на мою реплику? А как же ответочка «Я сам тебя сейчас выпорю, Кику!»? — Тогда обратись к Генриху, — господи, ну кто меня за язык тянет. — О нет! Лучше уж к Феликсу, — засмеялся мучитель. Странно, очень странно. Слишком уж он спокойный на всё происходящее. Даже страшно становится от этого. — Если бы у меня не было аллергии, я бы обязательно завёл для тебя какую-нибудь зверушку. Котёнка или щеночка. Для того, чтобы ты научилась нести ответственность. Занималась бы регистрацией этого животного — прививки, чип, и всё остальное. Покупала бы еду, убирала бы за ним, выгуливала бы, играла бы, — ну вот, снова нотации. Но в этом действительно была доля правды. — Но у нас же есть черепашка! — воскликнула я, указывая на аквариум. — Это немного другое, — произнёс он. — Но уже хоть что-то, согласен. С такой отвагой её спасала! — Вот видишь, — я толкнула мучителя локтём в бок. — Я не так безнадежна. — О да, — засмеялся Кэри. — Потенциал у тебя явно есть! Я любила, когда он смеялся. В такие моменты он становился таким лёгким, простым, понятным. В такие моменты он переставал быть старым дедом и становился будто бы моим ровесником, с которым было очень даже классно общаться. Пускай он и старался всё равно быть серьёзным тридцатилетним мужиком, получалось у него это очень плохо. — Кстати, знаешь, у меня тоже есть аллергия, — господи, очередная моя реплика, о которой я потом пожалею. — Да? — удивился Кэри, снова прищурив глаза. — И на что же? — На тебя, — улыбнулась я. — На тебя, когда ты учишь и бурчишь, — теперь я уже прекрасно понимала, что за все эти мои слова мне придётся ответить. Что ж, кажется, я готова. — Что ж, моя дорогая Кику, а у меня есть отличное лекарство, — усмехнулся Кэри и поднялся с кровати и встал напротив меня, смотря на меня сверху вниз. У нас и так разница в росте большая, а когда я сижу на кровати, а он стоит рядом, то снова появляется то самое чувство — схорониться. — И какое же у тебя лекарство? — передразнила я его. — В коленно-локтевую, котик, — он мне подмигнул, а я нервно сглотнула. Знала же, что будет. Знала и всё равно нарвалась, мазохистка фигова. — Как скажете, хозяин, — я выполнила приказ мучителя. — Пороть будете? — не знаю, зачем я это ляпнула, но уже будь, как будет. — Как пожелаешь, Кику, — усмехнулся он, и я почувствовала его теплую ладонь на своей пятой точке, на которой пока что были пижамные шорты.