***
Его разбудил оглушительное бряцание металла о металл, казалось, где-то прямо над ухом, и сразу же сквозь звон в ушах послышался сердитый голос. – Просыпайся, давай! Твой ненаглядный явился!. Это был уже знакомый Мэтту охранник, теперь сжимавший в руках вместо пистолета металлическую дубинку. Мёрдок со стоном собрал голову и слух воедино, и с трудом сел на кушетке. Голова и без громких звуков гудела, как заведенная. Выспаться не удалось, хотя мужчина даже момента засыпания не помнил, и своего решения заснуть тоже. Он вспомнил, что хотел разговор охранников подслушать, но, кажется, мгновенно провалился в сон. Видя, что заключенный все еще сидит, охранник провел дубинкой по решетке, снова оглушая лязгом. Странное ощущение нереальности происходящего тут же оставило Мэтта, реальность ворвалась в сознание вместе с оглушающими звуками. – Вы могли бы так не делать, пожалуйста? – раздался неподалеку знакомый и донельзя разозленный голос Фогги. – Нести ответственность за потерю слуха у моего клиента из-за превышения должностных… – Да знаю я! – раздраженно рявкнул охранник на Фогги, и развернулся к Мёрдоку. – Вставай уже, давай! Руки на вытянутых вперед! Процедуру знаешь…***
Перед допросом у Мёрдока было неотъемлемое право пообщаться со своим адвокатом наедине, коим Фогги и воспользовался. Их завели в небольшую полупустую комнату с единственным столом и несколькими металлическими стульями по бокам. Как только за охранниками закрылась дверь комнаты, Фогги тут же перешел в боевую стойку и с жаром зашептал, оттесняя Мёрдока к столу и грозно тыкая в него пальцем: – Ты не мог подождать пару дней что ли?... Я неделю! Неделю! Тебя пытаюсь отсюда вытащить! Всеми правдами и неправдами! У нас и так допрос за допросом, с утра до вечера, а тебе всё мало? Скучно стало?! Какого черта у тебя тут произошло?! Мёрдок ошеломленно упер руку в грудь наступающего Фогги. – Как… неделю? – не понял он. Посмотрев на ошарашенное лицо Мэтта, Фогги понял его реакцию по-своему, и внезапно сжалился и отступил: – Хреново выглядишь… Потерпи еще немного, нам уже почти дали разрешение, – он деловито уселся на стул и начал раскладывать какие-то бумажки по столу. – Ну, рассказывай, что успел тут натворить, пока меня не было? Мэтт честно рассказал, что знал о последнем инциденте, а именно ничего. Попутно с ответами на наводящие вопросы Фогги он пытался осознать новую информацию. Неделя! Он тут был уже неделю, и проходил допросы! И при этом не помнил ни черта! Последним его воспоминанием было… сердце как будто на момент остановилось, дернулось, пытаясь вырваться, и снова застучало дальше. Кей истекала кровью у него на руках, но даже момент ее смерти он не помнил… Фогги как раз обрисовывал их дальнейшую тактику действий в связи с полным отсутствием понимания произошедшего, когда Мэтт прервал его на полуслове: – Ее похоронили? Фогги растерянно замолчал, сбитый с толку внезапным вопросом. Тишина между ними все больше густела, становясь как кисель. – Нет… – словно нехотя выдавил наконец Фогги. – Ее тело куда-то забрали сразу после протокола осмотра тела и констатации смерти. Но для общественности она была похоронена на острове Харт. Фогги начал нервничать, вцепившись в стол руками и сжав пальцами столешницу до посинения. На кладбище острова Харт попадали только безымянные, лишенные родственников или же денег на погребение трупы. Без гроба, без могилы и даже без таблички. Обычно от человека оставалась лишь короткая запись в электронном журнале. К тому же Мэтт был религиозен, а тело Лии не было погребено по всем законам как полагается. Оно вообще не было похоронено, и скорее всего, пошло на лабораторные исследования. Однако, выяснилось, что его друга интересует нечто совершенно другое: – Я… – голова Мэтта все еще гудела, а мысли никак не хотели складываться в связные предложения, – Я не почувствовал момента ее смерти. Она… точно умерла? – спросил Мэтт тихо, и Фогги устало выдохнул. – Я подтверждал ее личность несколько раз. После успешного штурма здания и уже позже, в морге. Это была она, точно. Лия… Кей умерла. Мне жаль. – добавил Фогги совершенно убитым голосом. Мэтт отстраненно кивнул и замолчал. Значит, Кей действительно считалась погибшей, что соответствовало его последним воспоминаниям. Но неприятное чувство недоверия к собственной памяти все еще скребло на душе… Фогги не спешил возвращаться к будущему допросу, он сидел, методично комкая в руках какой-то клочок бумаги, его горло сжимали спазмы, как будто он хотел что-то сказать, но никак не решался. Наконец, он не выдержал: – Ты впервые заговорил о ней, с тех пор как… То есть, ты конечно много чего говорил, следователи более чем счастливы! Но ты впервые спросил что-то о её… о чём-то… В общем… – У тебя есть с собой протоколы предыдущих допросов? – прервал его терзания все такой же кажущийся отстраненным голос Мэтта. Он не пытался намеренно отдалиться от друга, просто бесконечно устал и вымотался, и отдал бы все за пару часов сна даже на той жесткой кушетке. Но требовалось хотя бы попытаться восстановить память, а признаваться в ее потере Мэтт почему-то совершенно не хотел. Как будто какой-то червячок обиды сидел где-то внутри его груди и глодал его, мешая искренности. – Конечно, вот первые, – Фогги только рад был отойти от неприятной темы. – А зачем тебе? – Я очень вымотался, – признался Мэтт, – и мне хочется еще раз вспомнить, о чем я уже говорил. Может, вспомню что-то еще… Мёрдок успел лишь мельком пробежаться пальцами по первым протоколам, на каждом из которых значился гриф “совершенно секретно”, когда отведенное время для подготовки закончилось. На допросе Мэтт больше клевал носом, чем что-то говорил, целиком положившись на подвешенный язык Фогги, а потом с облегчением вернулся в камеру и наконец-то заснул.