Стужа

Каким-то обостренным чутьем, оборачиваясь на лязг двери, он понял, что они капитально влипли. Да, конечно, бывало и похуже, но мозги его всегда работали чётко, а в минуты опасности — и подавно. Вот так, как сейчас. Они вдвоём, в легкой одежде, и заперты в леднике. То есть — в рефрижераторе. И помочь им может только случай... Касл достал мобильник и чертыхнулся — сигнал сети отсутствовал, полностью и везде, и чтобы удостовериться, Рик даже подошёл к створке дверей, держа телефон за уголок и моля про себя о чуде: Кейт не должна была видеть, что её напарник боится. Но не за себя, нет. Сначала за неё, любовь его жизни, а уж потом за маму и Алексис, как бы кощунственно это не звучало. Но кто его сейчас может осудить? Они попали в смертельную ловушку, и если даже не получится сразу выбраться, у них всё одно есть надежда. Что найдется какой-нибудь выход, что ребята их спохватятся, а сами они обнимутся крепко-накрепко и сохранят тепло, одно на двоих. Однако, как же Беккетт об этом сказать? В любом случае, она сама должна прийти к нужному выводу, а пока они на дистанции, сначала испробует другие методы... И Касл не ошибся: сначала они попробовали выбить створку плечами, затем Беккетт достала "Глок" и несколько раз пальнула в затвор, надеясь его отбить, но рикошеты от пуль оказались пострашнее холода... — Воу! Воу! Ты ведь не хочешь нас добить? Беккетт?! Жуткая гримасса исказила красивое, усталое лицо, и Кейт сунула оружие сзади за пояс, а руки — себе за пазухи. — П-предложи что-нибудь п-получше... — просипела она, и Касл резко захолодел сердцем: Кейт замерзает, прямо у него на глазах, и её тонкая кожаная куртка совсем не спасает от холода. И пока Беккетт топталась на одном месте, накинув на голову капюшон, Касл приблизился к ней на расстояние руки. И вряд ли его за это осудят: когда Рик несмело коснулся её плеча, Кейт подняла голову — на кончиках ресниц образовался иней, румянец со щёк исчез. Даже губы побледнели — с гипотермией не шутят. — ... не шутят, — Касл невольно произнёс это вслух, и Беккетт пронзительно глянула ему в лицо: при стойком ощущении смерти, внутренние непреклонные установки практически не имеют смысла. Потому что город в опасности. Потому что с ними беда. Потому что есть та самая ситуация, когда им, во чтобы то ни стало, нужно выстоять... — М-можно? Если ты не п-против? — от стужи Касл узнавал и не узнавал свой голос, но по выражению глаз Кейт понял, что она точно не против. И Рик взял её руки в свои и поднес к губам, хукая и пытаясь согреть. — Каасслл... Я... — она вспыхнула и отвела взгляд, но руки не отняла. Только голову склонила, будто стеснялась. — Я... только помогаю... нам... продержаться... — её изящные пальцы сошлись в одной его лапище, а другой рукой Касл притянул Беккетт к себе: вот эти хрупкие и дрожащие плечи, что можно было бы наглаживать до бесконечности, если бы не... но сейчас речь не об том, а просто о способе выжить. — П-росто п-помощь? — даже сейчас Беккетт старалась выдержать дистанцию, но Касл лишь крепче обнял напарницу, дрожащую от холода, как лист. — Я-я... о-осторожно... К-кейт.. Пр-росунь свои р-руки м-мне под п-плащ и об-ними. — Н-не ст-тоит... Кас-лл... П-пусть луч-ше они б-будут при м-мне... В-вдруг бэд-гаи в-вернутся... Кейт мягко высвободилась, стиснув кулаки и скрестив руки на груди, и только тогда прильнула щекой к плечу Касла. Только на него старалась не смотреть. Кто бы мог подумать, что рядом с ней, в пиковой ситуации, окажутся не Джош и не Соренсен, а Касл, которого она, к стыду своему, до сих пор не воспринимает всерьез. А ведь он не раз спасал её от смерти, да и бомбу тоже он нашёл. Значит, отчасти имеет на неё, Кейт, права... — Ч-что?! — Беккетт словно очнулась из небытия — они с Каслом, черт возьми, танцевали. Вернее, пританцовывал Касл, обняв её поперек спины и талии, прижимаясь щекой к её волосам. И несмотря на адскую стужу, частички его живого тепла достигали её иззябшего тела, но этого было мало... — К-касл... я не чув-вствую... н-ног... И р-рук вообще-то т-тоже... — Я з-здесь, К-Кейт... Я с-с тобой... И м-меня ч-что-то тоже ног-ги не д-держат... Поддерживая в обхвате друг друга, друзья опустились на пол у самого выхода, и Касл подтянул Кейт поближе к себе: её подмерзшая куртка слегка похрустывала. И Рик чувствовал пальцами её гибкое тело, чувствовал, как Кейт шевелится у него под боком, вжимаясь плотнее, и видел, как курится нестойкий парок от её дыхания. А стужа всё сильнее издевалась над ними, заставляя сжаться в комочки, и Касл уже потерял счёт минутам. Вот только что они с Кейт обменялись ничего не значащей фразой, и она вдруг замолчала. Касл приподнял Кейт от земли, чтобы коснуться её губ своими — и тут же вздрогнул, не ощущая живого тепла, однако просто так сдаваться не собирался. Не имел права. Слишком много они перенесли вместе. Слишком многое было поставлено на карту. Слишком долго и слишком больно он её ждал. — К-кейт, оч-нись! — прошептал он ей в ушко. — Оч-нись, я т-тебя ум-моляю! Кейт молчала, лишь в судорожном спазме прижимала к себе руки. И Касл встряхнул её сколько было сил, но Беккетт лишь немного приоткрыла заиндевелые ресницы. — Касл-л... Каслллл... т-ты хор-роший... Мне хор-рошо с т-тобой... Касл... С-спасибо... Кассслллл, что т-ты есть... Она говорила медленно, все тише и тише, глотая окончания, и последний слог повис в морозном воздухе. — Н-нет... Р-ради всех с-святых... — страшась неминуемого, Рик как мог, окоченелыми руками, перетащил Кейт к себе на колени: она не издала более не звука, и дыхание её еле теплилось. — К-кейт, оч-нись...— ослабевшими руками он гладил её по спине, плечам, линии бедер, растирал предплечья и изящные, тонкие голени, но толку от этого было ноль: не слушались руки, и каждое движение отнимало силы. У них и так не осталось воодушевления, и те, кто запер их тут, все прекрасно просчитали. Сейчас преступники скрываются где-то в городе, а они, могущие и желающие дальше жить, погибают в рукотворном леднике. И в силу своих авторских способностей, Касл прекрасно знал, как замерзает человек. Он и сам уже не чувствовал циркуляции крови в ногах, но вяло, из последних возможностей шевелил тело Кейт. — К-кейт, п-проснись, ум-моляю тебя п-проснись. Но Беккетт не откликалась, и её лицо всё больше напоминало снеговую маску: сухие очертания скул, подсохшие кожные покровы на подбородке и лбу, и абсолютно белый хрящик переносицы. Ресницы превратились в ледышки, губы были плотно сжаты. Касл попробовал взять её руку, но мышцы словно окаменели. Последнее, что у него ещё осталось — поцелуй, последний его поцелуй в этой жизни, и — Господь ему судья — знаково, что непременно с Кейт... * * * Когда Эспозито, сбив замок, дернул створку на себя, он увидел друзей, неподвижно сидящих на полу у самой двери. Судорожно сцепив руки на груди и запрокинув голову, Беккетт застыла в одной позе на коленях Касла, а сам Рик прижался спиной к обледенелой стенке контейнера. Его голова была чуть наклонена вперед, сильные руки неразрывным кольцом обнимали плечи Кейт, а губы друзей застыли в трогательном прикосновении. Кажется, это и был их первый и последний поцелуй. Что было и страшно, и одновременно — жутко: морозная дымка от влажного воздуха, мерно гудящий компрессор, блеклое освещение внутри, и два тела, два насмерть замёрзших тела, что решились напоследок на нечто большее. Нечто большее, чем словесные пикировки. Нечто большее, чем дуэль потаенных взглядов. Нечто большее, чем просто прогулка бок о бок, с руками, опущенными в карманы. Глазами понимая, что всё кончено, но отказываясь верить сердцем, Эспо присел на корточки подле друзей. Осторожно провёл рукой по обындевелой куртке Кейт, тыльной стороной ладони коснулся белëсых пальцев Касла: мертвенные, ледяные, неподвижные, они были сродни изваянию, высеченному во льду, и, словно от резкой зубной боли, Эспо судорожно потянул в себя воздух. Выпрямился во весь рост, всхлипнув скупо, по-мужски, роняя нежданную слезу, тихо прошептал слова проклятия: его друзьям было уже не помочь, но найти и покарать преступников — это их с Райаном долг, святая обязанность и клятва, произнесенная на костях. И не будет сволочам пощады...