Якорь

      Дверь хижины с тихим скрипом открывается, пропуская солнечный свет — луч скользит по песку до плетённого стула, и останавливается, коснувшись раскрытой на коленях книги.       — С возвращением, Джим, — повернувшись, приветствует Доктор, чуть хмурится, поправляя сползшие на нос очки.       Хокинс медлит, переступает на месте, подбирая слова. Ливси не торопит, ждёт, даёт время — наставническая привычка.       И Джим её прекрасно знает и помнит, она не изменилась, даже, спустя мгновения произошедшего в прошлом и спустя долгие годы; смущённо улыбается, сдаваясь потирает затылок ладонью.       — Пора, — первый шаг самый сложный, робко-виновато — так, ученик просит разрешения у наставника.       — Пора? — они знают то, что это неизбежно в тени тепла острова, откладывая очевидное.       По-детски — получивший ожог, будет более осторожен с огнём, чем другие, чистые от окаменевших прибоев шрамов.       — Нам пора, — улыбнувшись, Хокинс отступил, подтолкнул дверь, нерешительный знак — он раскрывает больше. Он ещё не привык к тому, крыло наставника отдалилось, и теперь, он в праве стоять выше.       На полступени тогда, и на несколько вперёд сейчас.       — Джим, — прокашлявшись, начинает доктор — он упускает «нам», принимая за ошибку, — Джим, ты уверен в своём решении? — даёт время подумать, понять и исправить оплошность.       Осторожность.       — Друзья ждут меня, — улыбка сбилась, но не угасла, подыгрывает, — Нас, — поправляет себя, выделяя, не настойчиво, но с туманом шутливого наказа, без излишней настойчивости, сомневается, догадывается.       — Оставить, — зацепившись, начинает Ливси, мешкает, но всё же, отложив книгу поднимается, — Это неправильно, — произносит иначе, путается.       — Почему? — дрогнув, Джим уловил сомнение не только в голосе, но и в скованном движении — едва не стоившее жизни ранение часто напоминало о себе, собиралось неподвижной тяжестью.       Ещё один отголосок.       Редкое, призрачное онемение.       — Это твоё время — ваше время, друг мой, — поёжившись, доктор приближается, смущение на его лице стало заметнее, а от непривычного обращения ещё ярче, — Я останусь здесь, — мягко, с напутствием.       — Доктор, — повторение; Хокинс выпрямляется, протягивает руку, опустив ладонь на здоровое плечо.       — Боюсь, мне понадобится время, — неосознанная подсказка, а может что-то личное, теперь, поднятое на беспокойную поверхность.       — Вы боитесь, — подхватывает Джим.       — Опасаюсь, — проба перевести всё в усталую шутку, но она разбилась о внимательность — доктора, как бы молоды они ни были чувствуют ложь лучше всех, порой болезненный дар.       — Сквайр Трелони — хороший человек, — не угадывает, лишь слегка задевает старые раны.       — Верно, — сбито кивнул Ливси, — Сильвер был хорошим человеком, — короткий вдох, — Александр был хорошим человеком, и, — продолжает, вскоре, осекается.       Ладонь Хокинса мимолётно сжимается, спешно отпускает и пристыжённо похлопывает по плечу — робко, но на ровне.       — Смелее, — поникнув, доктор находит время для вспышки приятельского тепла.       — Вам лучше? — совсем глупо — до сухости в горле и в мыслях.       — Нужно немного времени, — повторяет Ливси, но уже без прежнего упорства; звенья, удерживающей цепи поддались.       — Корабль отойдет в полдень, — находится Джим.       — Капитан не будет ждать? — что-то отозвалось в груди.       — Он поклялся отплыть без меня, — не удержавшись от смешка, пожал плечами Хокинс.       — Тогда, — доктор развернулся на каблуках, собираясь вернуться, но Джим поймал его рукав, — Что-то не так? — их разделила тишина.       — Я хочу попрощаться — с островом, — он говорил медленно, благодарно в укутывающем тепле понимания и терпения, подбирая слова, — Вы составите мне компанию? — находит нужные.       — Всегда, — кто Ливси такой, чтобы отказать — отказать сейчас, когда море сердцем бьётся у ног, грозясь унести, прибить к новому, незнакомому берегу, далёкому.       — Благодарю, сэр, — щурясь, Хокинс выходит первым, прячет облегчение.       — Не стоит, — доктор позволил себе фыркнуть: перешагнув низкий порог, едва не сбив очки, прикрывает глаза ладонью, — Высокое солнце, — одно из отцовских суеверий.       — Селина сказала, что это к долгому пути, — подумав, припомнил Джим.       — Мой отец так предсказывал большие волны, — дрогнувшее откровение.       — Перемены? — подсказка; Хокинс замедляет шаг, оборачивается.       — Возможно, — согласие: Ливси вновь кашляет — в этот раз от поцелуя морского дыхания, он, даже оступился, зацепив коротким каблуком плотный песок.       Голова кружилась.       Гудела от скопившихся мыслей и образов.       Причина упущения.       — Вы останетесь? — не обращается, переведя взгляд на гибкую линию моря, сжимает кулаки.       — Я, — заикается доктор.       — Если вы, — понимает Джим, невольно вздрагивает, когда белая усмешка приземлённой волны, выбросив пучок тёмных водорослей, шумно укусила бледный бок песка.       Как торопящий щелчок пальцами.       — Нет, — одернув себя, Ливси отмахивается, — Немного времени, — повторяется в очередной раз.       Тише.       — Я не вынуждаю вас, если, — чуть отступает.       — Совсем немного, — защита.       — Мне жаль, — назад, ещё дальше — Хокинс собирался уйти, но не мог позволить себе сбежать.       — Полно, — тяжело сглотнув, доктор отворачивается — ищет решение: выбор бьётся — оба пути казались верными, в каждом из них была своя доля правды.       Весы судьи застыли — нужна ещё одна мера.       Последняя капля.       Ей стала знакомая, плывущая в притуплённом зрении и облаке жара, сгорбленная фигура. И мертвецу не обойтись без костыля.       Если лицо было едва различим, то жест был прозрачен.       Подталкивающий.       Отцовский. Сильвер был не только хорошим человеком, другом и наставником, но и способным заглянуть в чужую душу глубже, чем следует.       Моргнув, Ливси тряхнул головой — образ не исчез, к нему присоединилась приметная тень Флинта, неподвижная.       Он мог посмотреть ещё раз, но подступивший бессмысленный страх увидеть Урагана заставил поступить иначе.       — Джим! — несколько шагов; доктор торопливо догоняет, — Полагаю, мне стоит проститься с прошлым, — выбор сделан.       — Вы, — Хокинс оступается.       — Не отказываюсь от приглашения, — мягко опередил вопрос Ливси, — Нам нужно поспешить капитан не будет ждать, — выходит нелепо также неловко, как и осторожный поворот головы.       Призраки исчезли.       Стоило сделать шаг, как на ум пришла каменная могила.       Перед тем, как покинуть остров, стоило навестить её.       Они бы поступили также.