Последняя зима девятнадцатого века

       Их встреча не была предначертана судьбой; они не должны были встретиться никогда. Ведь он сын фонарщика, а она — наследница древнего рода. Их судьбы, как карты на столе гадалки, оказались спутаны одним человеком.        Пожалуй, слова о чёрных и белых полосах жизни оказались правдивы. Вслед за увольнением он обрёл не только новый способ заработка, но и друзей. А за друзьями пришла и любовь. Матвей видел в Алисе не аристократку, не зазнавшуюся богачку, но умную, красивую девушку, проводить с которой время было не просто полезно или интересно, но как-то… по-особенному.       Он не мог не познакомить её с шайкой карманников, заменивших ему семью. Ей хватило десяти минут, чтобы составить впечатление о каждом.        Граф принял её одним из первых. Пожалуй, ранняя смерть одного из родителей повлияла на судьбу парня. У него неплохие задатки предпринимателя, мог бы открыть своё дело. Не исключено, что присоединился к компании именно с этой целью. Муха отнёсся к её происхождению неприязненно, должно быть, детдомовец. Главарь шайки ему как брат, и вполне возможно, что воспитывали их в одном заведении. Он слегка сутулится, и дело не в росте, осанке или комплексах, так сутулятся не раз поротые крестьяне с картин и страниц книг. Алиса хотела спросить про шрамы, но тот предпочёл избегать контакта.       У Чингиза чистая русская душа и одна из самых открытых и добродушных улыбок, которые можно увидеть только у простого человека, среди представителей её класса такие улыбки — моветон и признание самому себе в неспособности не дать себя обмануть.        Алекс вежливо улыбается ей в лицо, за глаза называя «представительницей враждебного класса», но Алисе это знать не обязательно. Он заинтересован в ней не больше, чем в пустом портмоне.        — А эта Алиса… Уж не она ли попыталась сделать из тебя канделябр, когда ты залез на их фамильный балкон? — интересуется Алекс вроде бы мимоходом, непринуждённо взрезая окаменелое тело Невы лезвиями коньков.       — Она просто испугалась, — Матвей пытается оправдать Алису, смеша этим остальных, и Муха талантливо показывает, как испугалась Алиса.       Воровские будни совершенно непримечательны, если бы не дочь графа Вяземского, что остаётся на старом корабле, чтобы постигать секреты органической химии вдали от мачехи, а после бегает по всему трюму за Мухой, решившим, что химия будет куда органичнее, если искупать её в невской воде. Иногда она откладывает книгу, чтобы посмотреть на фокусы Графа и Чингиза, по-детски округляя глаза и хлопая в ладоши, когда те поочередно извлекают из карманов друг друга монеты, спички, платки и прочие вещи, отсутствующие там ранее. Алекс предпочитает наблюдать за этими посиделками из кресла, молча следя за ловкостью рук, проворачивающих очередной трюк, и восхищением в глазах Алисы, радующейся, точно маленькая девочка.        — Как тебе эта девочка? — интересуется Марго, забирая у него из рук сигарету после выступления.        — Алиса… непитична для своего класса, — поводит плечом Алекс, провожая глазами исчезающую за дверями кабака белую шапку, прикрывающую русые кудри.        — Это как? — выгибает бровь Марго. — Читает под одеялом Маркса?        — Нет, — он с улыбкой отбирает у неё сигарету и целует девушку в губы.       Больше Алиса не приходит. Матвей боится водить её к друзьям, опасаясь за неё. На корабле вроде бы ничего не меняется, но Граф со скуки принимается читать бортовой журнал, найденный когда-то в капитанской каюте, Чингиз теряет карты из набора и путает правый и левый карманы, а Муха боксирует, но без энтузиазма, сверкая в тусклом свете ламп ссадиной на скуле и разбитой губой, а подбитый глаз придаёт его лицу совсем зверское выражение.        — Алиска-а, — забавно тянет Муха, отвлекая её от книги.        — Что? — недовольно спрашивает Алиса, поднимая голову.        От него тянет приторно-сладкой медовухой, когда он, шатаясь, подходит к её креслу.        — У вас с Матвеем как, всё по-настоящему?.. было уже? — бесстыже разглядывает он её краснеющие щёки.        — Ты пьян, иди спать, — огрызается Алиса, вставая и стараясь исчезнуть за книгой от этого взгляда. Она собирается уйти.        — Не было, значит… Почему бы тебе не попробовать?        Он наваливается на неё, хватая за руки и стараясь поцеловать в вырез платья.        — Опусти! Я скажу Матвею, он…        — Что он? — Муха насмешливо смотрит на неё, перехватывая вырванную из хватки руку в паре сантиметров от лица. — Что — убьёт меня? Кишка тонка у парня. Как и трогать таких цыпочек. Не бойся, больно не будет. Маленькая буржуйская…        — Что здесь происходит? — Алекс стоит на ступенях лестницы, ведущей в капитанскую каюту, и крылья носа у него хищно подрагивают.        — Да ладно тебе, Алекс, — наклон головы капитана ясно показывает, что не ладно, и перед ним Муха робеет, глядя исподлобья и заискивающе улыбаясь. Алисе хватает заминки, чтобы вырваться. — Она ж буржуйка. Грех не попробовать! Если хочешь первым, так и ска…        Конец фразы она не слышит и слышать не хочет. На бегу хватает накидку и выскакивает на палубу. А дома до красноты трёт руки и шею, пытаясь избавиться от тошнотворного запаха дешевого пойла, захлёбываясь злыми слезами.        Говорят, Матвей сломал Мухе ребро, когда узнал. Говорят, Алекс еле сумел разнять их и увести от жандармов, желающих разобраться в причине драки. Говорят, что князю Аркадию Трубецкому прострелили ногу в этой погоне. Алисе всё равно.        Она только испуганно вздрагивает, когда одним вечером в её окно осторожно стучат. Алекс стоит на балконе с видом человека, который уже добрые пятнадцать минут ждёт приглашения на аудиенцию и только по каким-то неясным причинам до сих пор его не получил. Алисе кажется, что это сон, она закрывает глаза, прячась под одеялом и загадывая, что через пять секунд она откроет глаза и увидит только пустой балкон. Она досчитывает до четырёх, когда балконная дверь тихо скрипит, впуская порыв ветра с ворохом снежинок в комнату.        — Я подумал, что будет невежливо вытаскивать девушку из постели посреди ночи. — Алекс элегантно отряхивает пальто от снега, входя в комнату. С интересом осматривается. — А где же кролик, о котором я так наслышан?        Встречая ндоумевающий Алисин взгляд, он снисходительно улыбается.        — Ловкость рук и никакого мошеничества. Прошу не волноваться, замок в полной исправности.        — Зачем ты пришёл?        Улыбка сползает с его лица.        — Я хочу поговорить.        — Отвернись.        Пока Алиса надевает халат, Алекс стягивает шапку и мнёт её в руках, прислушиваясь к скрипу половиц и шороху ткани.        — Я прошу у тебя прощения, — начинает он, повернувшись обратно. — Это было недоразумение, которое больше не повторится. Обещаю.        — Не повторится, — соглашается Алиса. — Но я не вернусь на корабль, если ты хотел спросить об этом. Матвей знает места интереснее заброшенного корабля.        — Я не прошу, — улыбается Алекс, наклоняя голову. — Просто не хочу, чтобы одно плохое воспоминание перечеркнуло множество хороших. — Он уже собирается уйти, но в дверях останавливается, хитро глядя через плечо: — И что это за места могут быть интереснее моего корабля?        Алиса провожает его взглядом с балкона, сама не зная, почему. Испуганно ахает, когда он машет ей на прощание, чуть не упав на пики ограды, перемахивая через неё. Ночью ей снится мама.        Алекс бродит по каюте, не чувствуя сонливости. Марго притворяется спящей, отвернувшись к стене и сглатывая слёзы. Что случилось? Куда он уходил? Почему не ложится? Алекс садится за стол и пишет что-то, прикидывает, считает. Он ложится уже на рассвете, когда Марго давно спит беспокойным сном, то и дело вздрагивая.        — Маргоша, — будит он её с утра. — Почему бы нам сегодня не прогуляться?        Когда днём они заходят в магазин одежды, Марго взвизгивает от восторга при виде нарядных платьев, шокирующих цветами, пышностью и фасонами.        Спустя час они выходят оттуда, и Марго счастливо несёт свёрток с новым платьем лазурного цвета, которое приглянулось и ей, и особенно её спутнику.        Тем же вечером он устраивает бурную апробацию нового платья, во время которой Марго еле успевает переводить дыхание. Засыпает она на плече утомлённого Алекса, счастливо вздыхая. Всё в порядке.        Не всё.        Когда они встречают на улице Матвея с Алисой, она не замечает подвоха.        — Какие люди! — удивляется Алекс и расплывается в улыбке, перекидывая леденец на другую сторону. — Вы откуда?        — С качелей, — просто отвечает Матвей, удивлённо рассматривая их пару и явно не понимая, откуда они взялись. — На карусели.        — Да, в чём, в чём, а в однообразии вас не упрекнёшь, — улыбается Алекс, разглядывая Алису. Она смотрит в ответ. — А почему бы вам не отправиться с нами? В кабаке будут все наши знакомые. Они будут рады снова увидеть тебя, Алиса. — Предупреждает он её вежливый отказ строгим взглядом. И она соглашается.        — … всё одинаково: что у графинь, что у белошвеек, — Муха снова пьян и вновь тянется к Алисе, на этот раз просто щёлкнуть по носу: урок Алекса был усвоен, и как бы не горело на скуле его напоминание, заставляя постоянно коситься на капитана, на какой-то миг забылся и он.        Он не засмеялся. Почему он не засмеялся?        Алекс ловко вытаскивает Алису из-за стола до начала разборок. Отпихивает к стене, закрывая собой на случай поворота драки в их сторону. И втискивается между драчунами в тот момент, когда они оказываются на расстоянии вытянутой руки.        — Я советую вам остановиться.        Марго чувствует в этом какой-то подвох, но не понимает. А когда они ожидают с Алисой мужчин на улице, под ярким фонарём надевая тёплые накидки, Марго останавливается взглядом на Алисином платье. Нежно-лазурного цвета. Значит, отличный цвет. «Не терпится его с тебя снять». «Моя принцесса». Браво, Алекс! Прекрасный суррогат, подмена действительного желаемым. «Почему бы вам не пойти с нами?», действительно, почему бы нет? И эти монологи с узурпаторскими меньшинствами с одного конца стола были именно поэтому. Чёртов капиталист!        — Как дела у вас с Матвеем?        — Н-нормально, — Алиса удивлённо оборачивается к ней. — А у вас с Алексом?        — Я беременна. — Марго приятно улыбается. Кто сказал, что женщины не умеют мстить? тем более, что после вчерашнего это вполне может оказаться правдой.        — Поздравляю! — Алиса искренне за неё рада, Марго даже теряется, когда Алиса обнимает её и целует в щёку. Матвей с остальными вываливаются из кабака в следующий миг.        — Мои поздравления! — в порыве Алиса обнимает и Алекса, мазнув губами куда-то по скуле. — Марго мне сказала.        Выражение лица Алекса говорит лучше всяких слов — её ждёт нечто страшное. Марго старается смотреть на него как можно больше непонимающими глазами.        — Мы с Марго пойдём, нам ещё зайти надо в одно место, — ей кажется, или голос Алекса ему не принадлежит? Словно кто-то чужой говорит.        В первом проулке он прижимает её к стене.        — Что же ты такого ей сказала? — и по глазам видно: может и убить.        — Что ярый марксист Алекс не прочь поразвлечься с буржуйкой!        Пощёчина оглушает её, заставляя схватиться за стену. Крылья носа Алекса опасно белеют.        — Что ты ей сказала?        — Я беременна от тебя, — и в глазах у Марго он может прочитать: «подавись!».        Он хватает её за шею.        — Мы оба знаем, что это не так, Марго. Пока ты можешь притворяться, но скоро придётся соврать, что ты потеряла ребёнка. — хватка слабеет. — Твоя месть глупа. Я тебе не изменял. Но ты можешь продолжать петь в кабаке — я больше туда не приду. И ты ко мне не приходи.        Алекс выходит из подворотни, не оборачиваясь.        Марго съезжает по стене вниз, садится прямо в серый грязный снег, некрасиво кривя губы и оплакивая потерю.

«Когда в полицию обратилась женщина, готовая указать логово опасной банды карманников, орудующих на льду петербуржских каналов, жандармы не поверили своей удаче. Свидетельница обещала показать дорогу к логову бандитов со схроном награбленного. Благодаря заслуге князя А.Трубецкого был убит опасный преступник Алексей Тарасов, более известный по кличке «Алекс».

       Граф Вяземский закончил читать статью и отложил газету.        — Ах, mon chere, прекрасные новости, — показала маленькие острые зубки Северина, довольно делая глоток вина и поглядывая на закрытые двери в комнату падчерицы. Дубовые створки не могли заглушить всхлипывания — стоя на коленях перед камином, обожжёнными огнём руками Алиса прижимала к груди обгорелый томик «Капитала».