Дешир

      Бальная зала Зимнего дворца практически осязаемо гудела от множества не очень трезвых голосов собравшихся там гостей, что сильно раздражало Эдвина Хрилдана.       Не очень-то и было понятно, зачем Орзаммар отправил посла на столь фривольное торжество, устроенное орлесианской императрицей — тейг бунтовал от Пыльного Города до Общинных Залов из-за нехватки еды, порождения тьмы, по слухам, подкрадывались к вратам всё ближе и ближе, а Серые Стражи, старые гномьи приятели, как в небо попадали. Для чего был устроен этот «пир во время чумы», тоже ясно не было — новоявленная наземничья Инквизиция только-только закрыла так называемую Брешь, а сам Орлей буквально разрывался от гражданской войны.       Ну, хоть касты Эдвина за деятельность посла не лишат, и на том спасибо.       Хрилдан не любил поверхность, но был вынужден её терпеть, так как всеми любимому королю, даже несмотря на политику изоляционизма, всё же были необходимы послы, которых среди наземников не набрать. Каждый раз бывая вне Орзаммара, гном мысленно просил Предков, чтобы его чёрная густая борода осталась на земле, а не упала в это пресловутое бесконечное небо.       И, слава Камню, Предки его слушали!       Одеваться на орлесианский манер ему тоже не особо нравилась — проклятая маска напоминала омерзительные хартийские капюшоны с дырками для глаз, да ещё и натирала нос. Зато запах проспиртованных духов был очень даже приятен, чему Эдвин не раз удивлялся.       Будь проклят Харроумонт! Он счёл слухи о древнем порождении тьмы настоящими. Угрозой! И решил-таки отправить посла разобраться в их истинности, параллельно надеясь использовать Орлей, дабы выбраться из кризиса. Старый маразматик, поторговать захотел… Буквально пару минут назад несколько дворян намекали Эдвину на сделки по обмену драгоценностей, металлов и гномьего оружия на ткани, вина и прочее. А пригласившая гнома сестра одного местного герцога и вовсе попросила у него аудиенции где-то в садах, подальше от лишних ушей.       Впрочем, он же здесь именно за этим, не так ли?..       — Прибыл великий герцог Гаспар. — услышал Хрилдан краем уха. Имя привлекло его, потому что стоявшие рядом дворяне обеспокоенно зашушукались. Явно очень важная персона. Да только вот приветственно махавший окружающим лысенький аристократ в позолоченной маске и шмотках из виверновой шкуры никаких эмоций, кроме разочарования, у гнома не вызвал. Эдвин хотел уже махнуть рукой и вернуться к угрюмому стоянию у колонны, как вдруг его внимание привлёк персонаж, спускавшийся с лестницы следом за герцогом.       Судя по росту, это был гном. Судя по фигуре и платью — женщина. И что-то в ней говорило — это та самая леди Инквизитор, про которую здесь все периодически шепчутся то со страхом, то с благоговением. И, в отличие от герцога, эта дама Эдвина очень даже заинтересовала, и он пригляделся к гномке куда внимательнее, чем к другим гостям бала.       Лицо её целиком прятала металлическая тёмная маска в форме какого-то лица. Лоб дамы венчала кроваво-красная диадема в форме то ли закатного солнца, то ли глаза с шипами. Хрилдан не мог точно сказать. Чёрно-красное платье в пол полностью закрывало конечности и шею, а на плечах красовалась кольчужная накидка. На правую руку была надета непрозрачная чёрная перчатка в тон платью, а левую украшали тускло поблескивавшие и, кажется, боевые кровавого цвета наплечник и наруч с когтями. Единственное, что выбивалось из общей цветовой гаммы — зачёсанные назад платиновые, практически белые волосы, обычно нетипичные для гномьего народа. Впрочем, это вкупе со всем остальным придавало леди Инквизитору какую-то особую ауру. Пока герольд зачитывал её достижения и представлял сопровождавших гномку людей, та медленно пересекла бальную залу и в немного неуклюжем реверансе поклонилась императрице Селине.       Увы, как только она поднялась по лестнице к остальным гостям, Эдвин потерял её из виду. В любом случае, встретить высокопоставленного собрата на полном людей балу он был только рад.       А если ещё и удастся заключить торговый договор между Инквизицией и Орзаммаром…

***

      Выцепить леди Инквизитора оказалось сложнее, чем гном думал. Она то пропадала неизвестно куда, то разговаривала с сопровождавшими её людьми в чёрно-золотой униформе. Впрочем, Эдвин тоже без дела не сидел.       Он уже заключил несколько удачных, на его взгляд, сделок о купле-продаже и собирался отдаться гномьему пороку алкоголизма (благо, выпивка у наземников куда лучше орзаммарской), когда заметил свою жертву, быстрым шагом направлявшуюся куда-то в сторону императорского крыла.       — Атраст вала, миледи Инквизитор! — воскликнул гном так, словно увидел старую подругу, а не абсолютно незнакомую женщину.       Та остановилась и обернулась. Её казавшаяся чёрной тёмно-серая металлическая маска отдалённо напоминала лик Андрасте с тех уродливеньких человеческих картин в храмах, но куда грубее. Проще. И целиком скрывала лицо миледи Инквизитора. Эдвин вежливо поклонился, чувствуя на себе слепой взгляд взирающего с её диадемы «глаза Инквизиции».       — Эдвин Хрилдан, посол Орзаммара.       Леди Инквизитор поклонилась в ответ. Она была очень низкой даже по гномьим меркам. Но широкой. Становилось понятно предназначение накидки и почему та была сделана с крупным, сегментарным и похожим на чешую плетением. Собеседница явно была из категории дам-воительниц, привыкших к тяжёлым броне и оружию. Поэтому нужно было как-то отвлечь взгляды придирчивой орлесианской знати от выпирающих из-под одежды мышц.       — Вам что-то нужно, господин посол?       Голос у гномки был молодой, хоть и хриплый. Совсем не такой, какой Хрилдан ожидал услышать от женщины, чьи волосы, почему-то тускло поблескивавшие перламутром, прямым текстом указывали на старость.       — Ох, я всего лишь хотел убедиться, что вы и правда столь же велики, как о вас говорят.       На левую руку Инквизитора с боевой перчаткой бравый посол старался не смотреть.       — Слухи несколько преувеличены, — довольно холодно ответила гномка.       Это не было заметно сразу, но по идее, её платье должно было оголять правое плечо. Однако под накидкой то вместе с рукой и шеей полностью закрывала темная кольчуга. Обычная, без изысков.       — Что вы, что вы… Вы практически живая легенда, — улыбнулся Эдвин. — Что привело вас на бал, миледи?       — Меня пригласил великий герцог. Я всего лишь гостья, — Инквизитор, немного приосанившись, переступила с ноги на ногу. Под платьем что-то звякнуло. — А что привело сюда вас, милорд?       — Ох, обычная дипломатия, миледи. Должен же кто-то помочь королю Харроумонту наладить связи с поверхностью, — с притворной лестью произнёс посол.       — А касты вас за это не лишат?       — Ох, не переживайте на этот счёт. Я выше… — Эдвин немного запнулся, вспомнив, что разговаривает с одной из бескастовых наземников, пусть и очень почему-то уважаемой. — Я очень важен для гномьего общества.       — Так понимаю, вы из касты знати?       — Да, миледи. Лично я владею несколькими шахтами, в том числе и лириумными. Однако, прислали меня сюда для торговли и, надо сказать, я уже заключил несколько новых соглашений.       — Что ж, примите мои поздравления.       Тем не менее, в голосе Инквизитора проскочила какая-то настороженная недоверчивость.       — Это поможет нашему с вами народу выбраться из кризиса. Не сомневайтесь.       — Да, жаль, что у Орзаммара в последнее время проблемы, — тон гномки был каким-то жёстким. Стальным. Она потянулась правой рукой к лицу… и тут же её отдёрнула. Похоже, под маской что-то зачесалось, — Впрочем, я уже распорядилась, чтобы Инквизиция периодически отправляла туда гуманитарную помощь.       — Очень заботливо с вашей стороны, миледи. Увы, одна вы не справитесь, так что я с радостью мог бы предоставить вам свои услуги.       Хоть из-за разрезов на маске и не было видно глаз леди, Хрилдану показалось, что она прищурилась.       — Вы не будете против отложить этот разговор на потом, господин посол? — произнесла она с фальшиво-вежливой интонацией. — Кажется, меня хочет видеть один из моих людей.       — Да-да, конечно, — улыбнулся Эдвин, уступая место подошедшему смуглому человеку в чёрно-золотом мундире, маске Инквизиции и с безупречной укладкой.       Похоже, гнома ожидало ещё одно прибыльное дело.       Он бросил прощальный взгляд на собеседницу, и тот вдруг зацепился за единственную часть её тела, которую не скрывали одежды и маска. И от этого открытия послу стало не по себе.       Изрядный кусок у правого уха Инквизитора отсутствовал.

***

      Эдвин, закованный в кандалы, стоял в огромной парадной зале древнего Скайхолда прямо перед красным троном с символом Инквизиции.       — Приносим свои извинения, господин посол, — тараторила с ужасающим антиванским акцентом смуглая женщина в чёрно-золотом платье, — но по распоряжению Императора…       — Да плевал я на вашего Императора! У меня другой король! — гневно фыркнул гном. — Где ваша главная?       — Она сейчас как раз изучает материалы вашего дела, — попыталась успокоить его «антиванка». — Совсем скоро она закончит и…       — Дела?! Слушай сюда, человечка! Бал закончился катастрофой! Императрицу убила одна из моих торговых партнёров, которую убила уже ваша Инквизиторша! Я не причастен ко всему этому! Но ваш Гаспар отдал приказ, чтобы меня схватили ваши ублюдочные солда…       Он не закончил. Дверь справа от трона резко распахнулась и в тронный зал буквально влетела, судя по всему, леди Инквизитор, спешно надевавшая белую куртку.       — Так, ладно, давайте начинать, — она немного поёрзала, поудобнее устраивая свой зад на сидении, и смерила узника оценивающим любопытным взглядом. Глаза у гномки были светло-серыми, но из-за освещения в зале казалось, что её радужка белее склеры и даже слабо светится — Эдвин невольно поёжился.       Итак, он наконец-то увидел Инквизитора без маски и почувствовал, как гнев в его душе закипает ещё сильнее. Она явно была младше Эдвина лет на тридцать-сорок, и отличалась от себя же на балу, как галит от сильвина. Осанка у неё оказалась средней сутулости, лицо и правая часть шеи были испещрены глубокими крупными шрамами, нос сломан, а волосы, на балу величаво зачёсанные назад, были растрёпаны и торчали во все стороны. Но в бешенство гнома привело не это.       Чёрными полосками по лицу гномки растянулось заметное хартийское клеймо.        — Так ты неприкасаемая?! — заорал он на весь зал.       Казалось, она не была удивлена такой реакции, но её брови всё же поползли куда-то наверх по лбу. А Хрилдан не унимался.        — Теперь всё ясно… Освободите меня! Этот ваш «суд» — глупый фарс! Эта… — он ткнул в Инквизитора пальцем, насколько позволяли кандалы, — Эта пылеглотка не имеет никаких прав! А судить меня тем более!       Инквизитор как-то устало подпёрла рукой голову, с незаинтересованным видом продолжая слушать Эдвина.        — Понимаю, вам немного… неуютно от того, что Инквизитор наземница… — попыталась вновь успокоить его «антиванка».        — Наземница? Преступница! Клеймённая преступница! Таких, как она, надо сажать в темницу и ежедневно пороть!        — Хорошо, пожалуй, хватит, — Инквизитор жестом попросила его замолчать. — А теперь давайте, как цивилизо…        — Не смей мне приказывать, двуличная небеснутая! — перебил её Эдвин. — Как только я выберусь, я…       — О как… — гномка неприятно прищурилась. — Так теперь, по-вашему, я не «живая легенда», а «никто и звать никак»? Вы б ещё, как ребёнок, плеваться начали, — она повернула голову к «антиванке». — Жози, его дело. И давай вкратце.        — Господин Хрилдан обвиняется в том, — начала читать та, — что передал во владение секты венатори несколько лириумных шахт.        — Я не… Кому? — вздрогнул гном.        — Фанатикам. А конкретно Флориане, что убила Селину, — спокойно пояснила Инквизитор.       — Никаких шахт я ей не продавал!       — Жози, будь любезна, покажи ему то, что он подписал, — попросила гномка свою помощницу. «Антиванка» зашуршала присобаченными к планшетику бумагами и протянула одному из стражников пергамент. Перед глазами Эдвина оказался один из договоров. И только сейчас он заметил пункты, нарочно написанные таким образом, что тогда, в полутьме сада, их было попросту не видно. Другое дело днём...       — Ну? Что скажете в своё оправдание?       Эдвин практически буквально заскрипел зубами от подобной наглости. Его, знатного гнома, из высшей касты, собралась судить какая-то возомнившая себя невесть кем клеймённая мелюзга, у которой по закону нет никаких прав в гномьем обществе.       Ах, если бы он ещё на балу узнал об этом…        — Повторюсь, — теперь он старался говорить как можно более спокойно. — У тебя нет никакой власти надо мной. Я из высшей касты! Поэтому, я требую, чтобы меня немедленно отпустили и сопроводили в Орзаммар. И пусть судят там.       Инквизитор нахмурилась и снова посмотрела на свою помощницу.        — Жози.        — Да, миледи, — та кивнула и протянула гномке какой-то пергамент.       Та развернула его, всё так же хмурясь, пробежала взглядом по тексту и, пару раз кашлянув, начала читать:        — «Уважаемая Инквизитор Кадаш. Благодарю Вас за то, что солдаты Инквизиции помогли отбить те лириумные шахты обратно. А также за выделение средств для их восстановления.»        — Отбить? — переспросил Эдвин. Но Кадаш, не обратив внимания на его реплику, невозмутимо продолжила читать.        — «К сожалению, не совсем понимаю, что именно сделали те люди, но лириум в двух шахтах из пяти стал красным. Нам пришлось полностью затопить их лавой, чтобы эта гадость куда-нибудь не перекинулась. Но и это ещё не всё. Шахтёры боятся возвращаться к работе из-за устроенной венатори резни. Часть рабочих, кстати, до сих пор считается пропавшей без вести.»       — Резня? Лава?! Да вы же всё выдумываете! — воскликнул Хрилдан.       — Не-а, я письмо твоего короля читаю, — Инквизитор пожала плечами и вернулась к тексту. — Описания ущерба, распотрошённых тел… М-да, воды тут… О, паника из-за лириумного пения! Наг, да где ж?.. — она поднесла свиток к глазам, будто была близорукой и ничего не видела. — Соболезнования, соболезнования, снова соболезнования … А! Вот! «Так же приношу свои глубочайшие извинения по поводу моего посла и объявляю его сделку недействительной. Он мог не знать, что продаёт и кому.»        — Вот именно! Я не знал! — зацепился за спасательную ниточку Эдвин. — Миледи де Шалон казалась невероятно вежливой, я и помыслить не мог, что…        — Я могу продолжить? –перебила его Инквизитор, недовольно хмыкнув. — «Однако, из-за несоизмеримости нанесённого ущерба, я всё же вынужден принять меры, чтобы подобного больше не происходило. Отныне Эдвин Хрилдан лишён касты и изгнан на поверхность. Передаю его в ваше распоряжение. Богатых жил, король Орзаммара, Пирал Харроумонт.»       Казалось, что перед глазами Эдвина пронеслась вся жизнь. Изгнан, лишён касты, стало быть, вычеркнут из Хроник… Должен остаться здесь? На поверхности?        — Да этого… Да этого быть не может! — воскликнул он, как только к нему вернулся дар речи.        — Посмотрите сами. — Инквизитор протянула ему письмо.       Один из охранявших подсудимого солдат взял у гномки пергамент и продемонстрировал его Эдвину. Тот, как заворожённый, смотрел на почерк короля и текст, который Кадаш и правда зачитала почти слово в слово.        — И это не всё. Пару часов назад, при обыске, в ваших вещах были найдены документы, — Инквизитор тяжело вздохнула. — Читала их, поэтому и задержалась. И в этих документах, особенно в письмах, прямым текстом написано, что в Халамширал вас отправили ещё и шпионить. Вы всё узнали — кто такой Корифей, кто такие венатори. Но вот значения их угрозе не предали. Решили, что пострадает лишь поверхность, а вы станете героем, спасшим Орзаммар от голода путём обмена шахт на крупные торговые пути и поставки товаров с поверхности, — в её голосе прозвучали какие-то усталые нотки. — Вы понимаете, что натворили?       Наступила гробовая тишина. Но вот бывший посол нарушил-таки её своим грубым низким голосом.        — Я не собираюсь отвечать перед возомнившей себя невесть кем тупорылой нажьей отрыжкой!       Под испуганные крики мелтешавших где-то позади людей, он рванул вперёд, плечом оттолкнув одного из державших его солдат. Пусть у него и связаны руки, он перегрызёт этой небеснутой горло зубами. Без касты терять больше нечего.       Неожиданно, острая боль пронзила брюшную область. Куда более молодая и физически сильная Инквизитор среагировала быстрее заплывшего жиром аристократа и отточенным движением заехала напавшему подсудимому кулаком в живот. Хрилдан повалился на землю, чувствуя боль и лютую ненависть за то, что эта небеснутая без прав и племени так нагло возвышалась над ним, деширом благородных кровей — взъерошенная, бескастовая, клеймённая.       Гнома сцапали стражники и оттащили от трона, на который их Вестница плюхнулась обратно, будто ничего не случилось. В зале снова воцарилась тишина, длившаяся, казалось целую вечность. Наконец, Инквизитор заговорила.        — Знаешь, — она откинулась на спинку трона, закинув ногу на ногу и сцепив руки в замок, — а ведь я собиралась простить тебе твои грехи и предложить искупить вину, работая в моей организации, — гномка криво улыбнулась. — Но теперь хочу побыть эгоисткой и кое-что добавить.       Её голос эхом разнёсся по залу и казался таким же железным, как стоявший возле трона двуручный меч.       — Итак, вердикт: Эдвина Хрилдана принять в Инквизицию, как одного из рабочих, приставить к нему напарника с самыми крепкими нервами, какие только можно будет найти, — Кадаш посмотрела подсудимому прямо в глаза столь пронзительным взглядом, что тот практически почувствовал, как его душа уходит к Предкам, — и клеймить, как неприкасаемого.