Её Святейшество, глава храма Джион Граспе

— …Граспе, ты меня слушаешь?       Я от души зевнула, даже не пытаясь скрыть своё безразличие. Глаза слипались, и много сил уходило, чтобы не закрыть их. В таком состоянии трудно внимать скучным речам первосвященника. — Граспе, — укоризненно произнёс Терциус, недовольно скрестив руки на груди. Боже, какой же он надоедливый. Он ведь понимает, что бесполезно требовать от меня благоговение к Вите, так зачем тратить время зря?       А, точно. Я ведь сама решила уйти в храм. Логично, что я должна соответствовать своему званию «Святой Девы». Ага, вот только из меня святая, как из Аристии внимательный человек. То есть никакая, лол. Вот только это никого не волнует. Ну и фиг с ними. — Вот что ты от меня хочешь? — недовольно протянула я. — Я буду выполнять все обязанности, которые должна, но любви к Вите с моей стороны даже не проси. Богохульство, неблагодарность или эгоистичность — называй как хочешь, но решения своего я не изменю.       Первосвященник тяжело вздохнул, но больше ничего не сказал. Ему пришлось остаться в столице из-за необходимости обучить меня, но так не может продолжаться долго. Совсем недавно пришли вести о том, что Примус отошёл от дел, а это означало скорое рождение нового Корня Виты. Как один из первосвященников, Терциус будет обязан отправиться на его поиски. Таков порядок.       Я же из-за пророчества обязана оставаться в столице империи, на виду у императорской семьи. Несмотря на своё громкое заявление о нежелании выходить замуж, я всё ещё имела право на трон. Кто мог гарантировать, что в путешествиях я не свяжусь с кем-то, опутав себя узами брака, тем самым ставя под угрозу нынешнюю правящую семью? Слишком рискованно. Единственное, что могло мне помочь — обет отречения. Данный обет — не просто какая-то пафосная речь про то, что служение Богу будет единственным, что заботит вступающего в должность священника. Нет, всё гораздо серьёзнее. Это клятва крови.       Давным-давно, когда магия ещё не исчезла, храм Виты являлся полностью нейтральной силой, не вмешивающейся в политику. Все, кто вступал под её взвод, будь то аристократ или простолюдин, были обязаны порвать все связи с семьёй, дав клятву посвятить всю свою жизнь служению Богу. Таким образом служители храма не имели права действовать во имя рода, к которому ранее принадлежали. Жестоко, но действенно.       К слову, нейтральным храм был во всех смыслах. Аристократы и простолюдины, богатые и бедные — все, кто искал помощи, могли получить её в храме. Даже во время войны, любой, кто заходил в него, мог получить лечение, еду и временный кров, и неважно на какой стороне сражался нуждающийся. На здания храмов были наложены особые чары, не позволяющие совершать действия, которые могли нанести кому-либо вред. Именно поэтому многие крупные переговоры и заключения перемирия проводились на территории храма: была уверенность, что ни одна из сторон не сможет исподтишка навредить другой.       К сожалению, со временем магия стала исчезать, магов рождалось всё меньше, а про клятвы стали забывать. Храм начал приходить в упадок. Всё больше и больше служители Виты лезли в политику, живя на широкую ногу, и напрочь забывали про первоначальную цель — служение Богу и помощь людям. Верховные чины оказывали услуги только имеющим деньги, наотрез отказываясь помогать безвозмездно, тем самым сильно подкосив веру в храм, и если бы не подающий изредка голос Вита да бродящие по миру первосвященники, до сих пор являющиеся неприкосновенными, то Бог был бы забыт, а то и вовсе проклинаем. С восхождением императора Миркана на трон и введением некоторых законов, ограничивающих влияние храма, стало чуть лучше, но не намного. Дворянская фракция всё так же держала храм в руках, тайно пользуясь привилегиями, как бы не стремился нынешний правитель к противоположному.       Я должна буду стать той, кто остановит это.       Это не было моим решением. Всё, что меня волновало — моя безопасность. Я не хотела умирать — глупо, бессмысленно и ради идиотки, которая этого не оценит. Сомнительно, что я смогу вернуться домой, поэтому необходимо было найти способ спастись. На тот момент я не видела другого выхода, кроме как довериться Терциусу. В день собрания я рассказала ему свою историю, а он лишь мягко улыбнулся и пообещал помочь, взамен попросив лишь одну услугу. Обрадованная его согласием, я даже не уточнила что именно он хотел, уже мечтая о безопасности.       Невероятная наивность.       Мне дали всего пару дней, чтобы привыкнуть. Терциус просто усадил меня напротив и честно рассказал, что он от меня ждёт.

«Ты должна стать во главе храма и вернуть его истинную цель.»

      Это ведь так легко, правда?       Я стану пешкой Терциуса, уничтожив зажравшихся идиотов и став главой храма.       Слушая план первосвященника, я чувствовала, как меня трясёт. Когда я выходила из зала собрания, то праздновала победу, радовалась, что смогла так красиво поиметь всех и вся, а на деле поимели именно меня.       После того разговора я всю ночь провела, рыдая в подушку. А ещё через несколько дней я поняла насколько сильно мне повезло.       Почему я и Аристия имеем право на трон? Да, это всё из-за данных нам Богом вторых имён, но какое они имеют значение? Как оказалось, очень большое.       По обычаям этого континента, вторые имена имели только император, императрица и наследный принц. Второе имя являлось показателем статуса его обладателя, знаком отличия от остальных. Обычно второе имя давалось при рождении (в случае кронпринца) и при вступлении в брак (в случае императрицы) императором, но бывали и отдельные исключения. Иногда мог вмешаться сам Вита. Произносилось пророчество, в котором Отец жизни лично давал ребёнку имя, определяющее его судьбу. Считалось, что такой человек был благословлён самим Господом, а значит только он имеет право на трон. В истории даже были случаи, когда Витой давалось имя и второму, и пятому принцам, а один раз даже бастарду, и все они становились императорами в обход законному наследнику, каким бы гениальным и талантливым он не был. Несправедливо, но это так.       Именно поэтому ранее в Аристии, а теперь и во мне видят угрозу. Даже если в империи царит патриархат (пусть и в последние десятилетия женщинам дали больше свободы и возможностей как, например, становление рыцарем либо главой семьи), слово Бога — закон, и мы имеем право на трон в обход принцу Рувелису. Чтобы сохранить место сыну, у Миркана есть два пути: либо сделать нас обеих императрицей и королевой, либо убить. Убийство — вариант рисковый, так как неизвестно, как на это отреагирует Вита: ранее не было таких случаев, ведь все слепо верили в божьи слова, не смея ослушаться. А вдруг в ответ на смерть любимого дитя Бог разозлится и ниспошлёт эпидемию или войну на империю? Просто отпустить восвояси нельзя, ведь кто-то особо хитрый, с которым мы могли бы связать себя браком, мог бы воспользоваться благословлённой супругой и посадить ту на трон, тем самым получив титул и самому. Исходя из этого, вариант с браком является самым безопасным.       Однако был и другой выход.       Как воспользоваться правом на трон, если уже дал клятву это самое право не использовать? Вот поэтому Аристия и вцепилась в кровную клятву Моник. Её может принести только будущий глава рода, на место которого она нацелилась. Император исполняет одно желание просящего, а взамен получает абсолютную верность и защиту. Для самой Моник это возможность и избавить себя от брака с кронпринцем, и дать понять, что она не станет ему же помехой при получении трона.       У меня же возможность обезопасить себя появилась в виде обета отречения, которым ранее пользовались служители храма. По сути, я обрывала всякие связи с императорской семьёй, которые могла бы иметь согласно воле Виты, отдавая всю себя служению Богу. А учитывая данное мне имя и статус «Святой Девы», то я вполне могла возглавить храм, что и являлось конечной целью Терциуса.       Стать первой, кто спустя долгое время дал клятву отречения от всего, дать начало возрождению первоначального назначения храма, очистить его от прогнивших и порочных людей, усилить веру в Виту.       Стать независимой и обрести власть.       Когда я осознала это, то поняла насколько удачным было моё решение довериться Терциусу. Пусть я какое-то время я буду его марионеткой, послушно выполняя приказы, но когда-нибудь управляющие мною нити будут обрезаны: либо из-за удовлетворения моего кукловода полученным результатом, либо его же смертью. Да, придётся ждать полной свободы, возможно долго, но уже в ближайшее время я смогу защитить себя от Дженны и императорской семьи, грозящими мне смертью. Когда я стану во главе храма, устраню недовольных и укреплю свои позиции среди народа, то никто не сможет причинить мне вред, опасаясь божьего гнева.       Я почувствовала, как по телу прошла дрожь предвкушения.       Верно.       Я выживу несмотря ни на что.

***

— Время пришло.       Я скривилась, до сих пор слыша эхо от голоса Виты, объявившего о рождении шестого Корня. Терциус- нет, теперь его титул Секундус*, кинул на меня серьёзный взгляд. — Судя по пророчеству, Секстус был рождён вблизи моря. Его поиск займёт время, но не так много, как я изначально предполагал. — Вблизи моря — понятие относительное, — фыркнула я, ощущая нарастающую нервозность. Оставаться без защиты первосвященника посреди кучки чертовых интриганов мне совсем не улыбалось. — Почему же, — не согласился Тер- Секундус, — обычно новый Корень рождается рядом с местом исчезновения старого. Прежний Примус оставил свой пост, когда пребывал в Каэзии**, а ближайший к этому городу населённый пункт у моря — порт Сизэн** и близлежащие к нему небольшие деревеньки. Всё не так страшно, как кажется.       Ему может и не страшно, а мне очень. Поиск ребенка займёт не один-два дня, и вряд ли кто-нибудь позволит мне все это время спокойно отсидеться в своей комнате за тихим заучиванием книг. Напротив, стоит Секундусу, до этого момента злобным драконом охраняющим меня от любых посягательств извне, покинуть храм, как ко мне прилипнут служители, желающие выслужиться перед дворянской фракцией и получить свою выгоду. Велика вероятность, что и имперская фракция попытается склонить меня на свою сторону, и плевать они все хотели на высказанную мной позицию.       А ещё, скорее всего, мне стоит ждать приглашение от императора. Уверена, что он и сам захочет более близко ознакомиться с возможной угрозой для сына. Соответственно, будет встреча и с принцем, и, возможно, Аристией. И опять проблемы! Для принца я помеха в отношениях с девицей Моник, для последней — неизвестный элемент, спутавший абсолютно все ранее намеченные планы. А ведь мне самой с ними разбираться придётся… — …Граспе?       Я вздрогнула, когда прямо возле меня раздался слегка обеспокоенный голос первосвященника. Кажется, я опять увлеклась размышлениями. — Граспе, тебе нехорошо? Может воды принести? — участливо поинтересовался мужчина, чуть склонив голову в сторону. Я покачала головой, давая понять, что всё нормально. — Тебе не нужно сильно беспокоиться. По моим расчётам, поиск и возвращение займёт месяц, максимум полтора. Я понимаю, что тебя тревожат возможные действия дворянской фракции, но нет нужды переживать. — Нет нужды, — недовольно фыркнула я, складывая руки на груди. — Меня в любой момент готовы сожрать живьём, лишь бы добиться своего. Ещё и всякие «творцы судьбы» могут вот-вот прискакать и потребовать объяснений, почему же я такая-этакая их негласным планам не следую.       Секундус не сдержал смешка, услышав мои последние слова. — Леди Пионии я сказал, что вы заняты учебой и на данный момент не принимаете посетителей, поэтому попросил со встречами немного подождать, — я закатила глаза, выражая свои сомнения по поводу терпеливости Моник. Да, как же, будет она тихо ждать разрешения. Попрёт как танк, стоит ей только услышать про отбытие Секундуса. — Вы слишком предвзяты к ней, — упрекнул меня мужчина и тут же продолжил как ни в чём не бывало, не дав возмущённо вскинувшейся мне и слова сказать. — К тому же, одна вы пробудете совсем недолго: я уже связался с Терциусом, он прибудет в Кастилию в ближайшие дни.       Оу… Так значит, он уже подготовился.       Я невольно смутилась. Мне казалось, что Секундус просто бросит меня на растерзание зверям, а он и не думал о подобном. Ну да, я ведь его главный инструмент для достижения нужной цели, как он может пустить свои труды насмарку, оставив меня без присмотра? Логично, что нет. — Ну-ну, не хмурься, — с лёгким укором заметил первосвященник, тут же меняя тон на игривый. — Когда ты улыбаешься, то сияешь ярче ясного ручейка в лучах летнего солнца. — Льстец! — чувствуя, как уголки губ поднимаются вверх, я покачала головой.       На душе всё же стало спокойнее.