Цвета – эмоции

В три часа ночи обычно люди спят, но не в этом случае. Для сна не было времени. Да и в отделе полиции сильно не поспишь. Сидишь в холодной камере на шершавой скамейке, рядом сидит и наблюдает за тобой Алексей, но ты всем видом показываешь, что разговора сегодня точно не состоится. Умом она конечно понимала, что он заступился за нее, но вот почему-то сердце больно колит от всего произошедшего и от новых открывшихся обстоятельств. Из раздумий вырывает резкий, громкий крик. — Выпустите меня! Вы не знаете, с кем связались! — кричал молодой человек. Если бы его не посадили в отдельную камеру от Юли с Алексеем, то они переубивали бы там друг друга. Если бы полиция приехала на несколько минут позже, то последствия были бы хуже. У Алексея разбита только губа и бровь, он даже легко отделался, не плохо, кстати, дерется, чего не скажешь о его «противнике»: разбит нос, что-то с челюстью, под глазом скоро будет фингал. С другой стороны, сам напросился, давно руки у Алексея чесались, чтобы врезать по этой смазливой морде. Как говорится: «на ловца и зверь бежит.» Ничего, с ним он ещё разберётся, а вот с Юлей неплохо было бы поговорить, девушка явно была не в духе. — Юля… — начал Алексей, — я не хотел тебя пугать, — он присел к ней. Попытался приобнять, но она отодвинулась. — Почему ты не сказал, что политик? Ты мне врал? — все же спросила, ну не давали эти мысли покоя. — Нет, Юля! Грустно отводит уставший взгляд, понимая, что попала в ту же ловушку… А ещё говорят: «Не наступай дважды на одни и те же грабли.» А на эту мудрость есть ответ: «Чему бы грабли не учили, а сердце верит в чудеса!» — Юль. Не бойся меня. Я тебе ничего плохого не сделаю, обещаю, — он все же надеется на разговор, ему это не в первой. — Девушку мы выпускаем, прошу на выход. — сказал полицейский и выпустил Юлю из камеры. Она коротко посмотрела на Алексея, но ничего не ответила. Ушла.

***

Тихо дошла до дома, закрыла за собою дверь и наконец дала волю эмоциям. Скатилась по стене, одновременно зарываясь руками в волосы. — Дура! — кричит, душа разрывается изнутри. Не хочет верить, что это действительность, пусть это будет самый ужасный сон в мире, — думала, что он другой, дура, ты, дура! — истерика нахлынула с новой силой. Кулаками долбила по полу, всё ещё надеясь, что физическая боль сможет заглушить душевную. Тело затекло, голова раскалывается, губы снова потрескались… будто и не было тех счастливых двух дней, когда она начала жить. Чтобы как то унять головную, а в тоже время надеялась, что и душевную боль, взяла таблетки, даже толком не прочитав название, но по вкусу определила. Невозможно не определить, когда пьешь их почти без разбора и остановки. «Ты когда нибудь отравишься» — проносится в голове мысль, но её тут же заменяет другая: «А какая теперь разница?» Запивает водой несколько разных таблеток, не задумываясь, можно ли их совмещать и идёт в спальню, все же надеясь на сон.

***

Ты чувствуешь, как тебя колотят по лицу, обливают водой, кто-то что-то кричит неразборчиво. Пытаешься открыть глаза, смотришь, а ничего не видно, все размыто, будто туман в голове. В ушах эхо. Моргаешь, фокусируешь взгляд на силуэте перед тобой. Через несколько минут фокус улучшается, а звук становится громче. — Юля, открой глаза! Фокус настроился, ты видишь обеспокоенное лицо Алексея. — Юля, что ты наделала, Юля! Он все также ее трясет за плечи, приводя в сознание. — Не кричи, голова и без тебя болит, — тихо отвечает, пытаясь вразумить мужчину, чтобы тот перестал устраивать землетрясение. — Господи, Юля, — он хватает ее в охапку, крепко прижимая к себе, — ты, что творишь? Как тебе только в голову мысль пришла таблеток наглотаться? — Каких таблеток? Я только выпила одну от головы и, чтобы заснуть две вроде, только из-за тебя голова снова раскалывается, — все также тихо отвечает. — Ты посмотри, что ты пьешь, — он показал ей упаковку от таблеток. Одна из которых был «Анальгин», а вторая упаковка — барбитураты, — ты угробить себя решила? — он говорил все также тихо, но в голосе проскальзывали нотки гнева. — Нет. Просто хотела заснуть. Ты как сюда попал? — только сейчас мозг начал работать. — Через дверь. Если бы не соседка, я тебе дверь бы выломал. — Что ты хочешь? — Юля, я должен тебе всё объяснить. — Я не хочу, — к ней снова возвращалось состояние апатии. — Юль, посмотри на меня. Она посмотрела на него. Красные от слез глаза, распухший нос и в кровь искусанные губы. А взгляд такой стеклянный, затуманенный. — Я тебе не врал. Я просто не сказал до конца. Да, я действительно политик. Но, в первую очередь, я человек. Зачем мне было тебя нагружать ещё этим? Это было не главное. Юль, всё, что я делал, делаю и буду делать, исключительно из добрых намерений. Я не причиню тебе вреда. А того клоуна ты больше не увидишь, обещаю. — Как тебя выпустили? — Разобрались и всё. Не беспокойся об этом. — он раскрыл объятия, приглашая ее, она уткнулась ему в плечо, — никогда меня так больше не пугай. — А ты мне не ври больше никогда… — Обещаю, честное пионерское, — попытался развеселить ее, она лишь улыбнулась уголками губ. — Я рада, что тебя выпустили. Но… то, что сказал Павел, мне… — Тот придурок? Не обращай внимание, я ничего не воспринял всерьез. — Даже то, что он говорил про меня… — Это в первую очередь. Юль, все хорошо. Я знаю все, что мне нужно. А остальное не важно. Я доверяю тебе и ты, пожалуйста, доверяй мне. — Хорошо. Она обняла Алексея, а он в свою очередь загвоздил всеми возможными гвоздями ее в своем сердце. Отстранив ее, он посмотрел на нее. Опять бледное лицо, исхудавшее тело и избитые в кровь костяшки. Он аккуратно берет ее руки. — Зачем ты это сделала? — Пыталась заглушить боль… — Маленькая, никогда так больше не делай. Давай вставай, я тебе обработаю и пойдем кушать. — У меня нечего есть… Алексей только сейчас оглянулся по квартире. Вещи разбросаны, пыль повсюду, шторы все также зашторены, не пропуская свет в квартиру. Он резко открыл шторы, яркий солнечный свет озарил комнату. — Ну и зачем ты это сделал? Закрой обратно, — возмущалась девушка, пытаясь залезть под одеяло и скрыться от яркого света. — Нет. Вылезай оттуда. — Алексей стащил с нее одеяло, — я тебе не позволю вернуться в состояние, из которого по сей день я тебя вытаскиваю. — Но в этом виноват и ты, — не подумав ляпнула, а потом резко взглянула на него, дожидаясь ответа. — Я знаю. Я это исправлю и больше никогда не допущу. — он берет ее на руки, несёт на кухню. — Так, осколки я сейчас уберу, а то мы с тобой покалечимся, — он посадил Юлю на стул, а сам принялся убирать осколки вазы, — розы, пожалуй, я выброшу, от них сейчас толку никакого. Ты же не коллекционируешь гербарии? — получив отрицательный кивок, выбросил в мусорку, — Где у тебя аптечка? — после приборки пола, начинает свои поиски в этом бардаке. — Не знаю… Голова болит сильно… — Нечего было пить всякую дрянь, — потом понял, что ляпнул лишнее, поправился, — выйдем на воздух — пройдет. Мы сейчас сходим поедим, потом вернёмся и я помогу тебе здесь убраться. Это не дело, Юль! — Ладно, — с ним спорить бесполезно, — ай! — вскрикнула от неожиданности, когда на ее кулаки легла ватка с перекисью. Белая жидкость пенилась и приносила жгучую боль. — Тшш… — начал как в детстве дуть на болячку, чтобы уменьшить боль. — А ты сейчас похож на папу, он также обрабатывал мне коленки, когда я в очередной раз упала на роликах. — Пойдем, герой, кушать. Кстати, ты помнишь, какой следующий цвет? — Какой цвет? — голова все-таки ещё плохо работает, — а, ты про это. Да брось ты это… — Нет! Мы это прекратим только через мой труп. Юля резко подняла на него свои глаза полные страха. На лбу выступила испарина. А головная боль только усилилась. — Никогда так не говори! — она ударила его по груди кулачком, полностью забыв о своей «травме», — ай… никогда так не говори, отец это тоже употреблял в своей речи, не надо так говорить, пожалуйста, — ее тембр голоса понизился, от чего вызвал холодок по коже. — Хорошо. Не буду. Аккуратно. — он снова подул, дабы уменьшить боль, — И все же, какой цвет, м? — Жёлтый — любимый цвет мамы. — Отлично. Пойдем в кафе, а потом в магазин. Поменяем тактику действий на сегодня, хорошо? Она коротко кивнула. Алексею не удалось заставить ее переодеться, но под предлогом, что она выберет в магазине все, что ей понравится, они пошли на мировую.

***

— Леша, но это очень дорого. И тем более ты политик… я не могу. — в который раз начинала свою тему Юлия. Ну действительно не удобно же, когда тебя кормят, поят, ещё и одевают за свой счёт. Ладно бы он дал оплатить за себя хотя бы сегодняшний завтрак в кафе, но не тут то было. Его переубедить невозможно. Если он что-то решил — это железобетонно. — Вот именно поэтому, я тебе и не говорил. Не надо стесняться, бояться чего то. Мне без разницы, что будут думать остальные. И тебя я прошу тоже не принимать это близко к сердцу. — Хорошо. — А теперь иди примеряй. Сначала решила примерить на себя жёлтую вязаную кофту. Она была немного шире в талии, но Юля обусловила это тем, что у нее в гардеробе должна быть хоть одна вещь, которая не облегает фигуру. Следующая вещь была выиграна в честном (ну или не очень) поединке. — Можно мне взять бежевое платье? — Бежевое? Смотри, есть точно такое же жёлтое! — парировал Алексей — Ну, а я хочу бежевое. Пожааалуйста, — только она могла смотреть на него таким умилительным взглядом. — Смотри, ещё есть вот такой комбинезон, — а он все-таки не плохо торгуется. — В каждом правиле должны быть исключения! — чарующий взгляд, он поглощает. — Хорошо. Уговорила. Раз тебе нравится — берём. Но с тебя ещё примерка жёлтых босоножек. — Хорошо, — она впервые за сегодняшний день улыбнулась, — спасибо! В этот раз, как и в предыдущие, они вышли из магазина с пакетами в руках. Такое чувство, что их скоро там запомнят. Ну пусть тогда хоть скидку сделают постоянным покупателям.

***

Все было бы хорошо, если бы на выходе к Алексею не подошла одна молодая особа. — Алексей! Алексей, можно с вами сфотографироваться? — подошла молодая девушка на вид лет так 20. — Девушка, не сегодня. — он пытался отвязаться от появившейся проблемы, но у нее на него совсем другие планы. Навязчивые есть всё-таки люди. — Алексей, пожалуйста, — она даже чуть-чуть перегородила путь, как бы вставая между ним и Юлей, отодвигая ее на второй план. Алексей, конечно же, это заметил, чем был, собственно, недоволен. Но разводить скандал, ну никак не хотелось. — Хорошо. — понял, что так просто она не отвяжется, сфотографировался. Собирался уже уходить, показывая Юле взглядом: «Мол, пошли.» Но и уйти ему не дали. — Алексей, а кто это с вами? — обратила она внимание на Юлю, позади стоящую. «Нет, не много ли ты хочешь знать, деточка?»— пронеслось в голове, Алексей хотел было что то ответить, но Юля опередила. — Жена. — как гром среди ясного неба. Уверенно, холодно. Она отлично умеет убирать соперниц. А по взгляду казалось, что вот вот и она ее испепелит. Алексей был ошарашен, он удивлённо посмотрел на Юлю, но та была уверена в своих действиях, по крайней мере так казалось. Девушка тоже не ожидала такого ответа, что оторопела. Алексей все также смотрел на Юлю восхищённым взглядом, а она, кажется, даже забыла как дышать. Весь взор направлен только на эту особу, которая переминалась с ноги на ногу. Ну надо доигрывать, не оставлять же этот спектакль не оконченным. — Ещё какие то вопросы? — вопросительным взглядом зыркнула, чем вызвала мурашки у девушки. Кажется, ещё чуть-чуть и от девушки будет пепел. Так и хочется сказать: «Беги, милочка, беги! А то хуже будет» — Нет. Извините и спасибо. — поняла, что делать ей здесь нечего, быстро ретировалась. — Юля, я в шоке! — обратился он к спутнице, а та наконец выдохнула. — Господи. Пристанут же! — подойдя чуть ближе к Лёши, сказала, — попросила сфотографироваться? Тебе даже «да» сказали, так ты сфотографируйся и уйди. Нет, надо же всё всем знать. Что за люди то! — ее эта ситуация действительно взбодрила. — Ты ревнуешь? — приподнял бровь и также вопросительно, как и она, посмотрел на нее. Теперь ее очередь встать в ступор. Во рту почему-то резко стало сухо, губы пересохли, пришлось их облизнуть, чем вызвала усмешку со стороны Алексея. — Я? Нет, что ты, — отойдя от вопроса, дабы не наводить на себя ещё бо́льших подозрений, ответила, — Просто я же вижу, что тебя она тоже достала. Почему бы не помочь? — как можно увереннее произнесла, как бы себя убеждая в выше сказанном. — Ну хорошо… — он усмехнулся, — идём. Они пошли в тишине, каждый думал о ситуацию, которая произошла. Алексея, конечно же, она повеселила, не ожидал он от такой скромной девушки, такого резкого ответа. А Юля сгорала со стыда, «как такое можно было сказать?» — единственная мысль, похоже на долго поселившаяся в ее голове, а хотя нет, ещё парочку: «А, что теперь будет думать Алексей?», А, что, если у него потом будут из-за меня проблемы? Не зря же есть поговорка: «Трижды подумать, прежде чем что-то сказать.» Почему ты, Юля, все поговорки проверяешь на себе, а? Было до жути неловко, но, что поделать. Сама же это сказала. Теперь, как говорится, сама заварила кашу, сама и расхлебывай.