Демон

      Гостиная утопала в цветах. Роскошные розы в бархатных коробках, корзинах из лозы, ярких крафтах и сетке, оттенённые лизиантусом, зеленью фисташки, веточками эвкалипта, матиолой, хлопком, — Мисария никогда не видела такой красоты. Босая, в одном тонком пеньюаре, она переходила от букета к букету, легонько прикасалась пальцами к нежным лепесткам и не могла налюбоваться их природным совершенством. Вчерашний дебют закончился триумфом с овациями, комплиментами, словами восторга и морем цветов. Сбылась её мечта: она прима, и огромный город у её ног. Но главное признание, которое она так ждала, прозвучало именно от него, от принца Деймона. Он подошёл сзади и прошептал на ухо:       — Ты и вправду танцовщица.       Сердце сладко затрепетало. Она обернулась: в глубине его тёмно-фиолетовых глаз пылал огонь. А когда-то их взгляд казался ей тяжёлым и холодным.       Прошло уже полгода, но она помнила всё до мелочей. Помнила обезьянник, свой страх, мерзкого лейтенанта Уотерса и танец. Принц Деймон — а это был именно он, — тогда не произнёс ни слова. Просто посадил её в свою дорогущую машину и повёз домой. Она ужасно стыдилась пропахшей обезьянником одежды — в замкнутом пространстве салона запах только усилился. Но он молчал. Довёз её куда надо, открыл необычную, похожую на крыло дверь, помог выйти. Мисария была готова сквозь землю провалиться из-за той убогости, в которой жила: вечно переполненные мусорные баки рядом с домом, тощие кошки, пошлые графити на стенах, а тут сам принц Таргариен… Он уехал так же молча, растворился в темноте, словно его и не было. А через два дня поздно вечером вдруг появился на пороге её комнатушки. Протянул открытую ладонь, и потрясённая Мисария увидела серебряную цепочку с подвеской из обсидиана — память о матери. В носу защипало, на глаза навернулись слёзы.       — Спасибо, — прошептала она и опустила голову, чтобы не расплакаться.       — Спасибо — не то, чего я хочу. — Деймон двумя пальцами поднял её подбородок и заставил смотреть в лицо. — Ты должна мне танец.       В ту ночь он не ушёл. Смотрел, как она танцует, и в его взгляде больше не было холода, только страсть…       Мир вновь ожил, заиграл красками, будто боги наверху сменили декорации, но теперь цвета были не розовые, как раньше, а красные, белые и благородно-чёрные. Цвета Дома Таргариен. Тар-га-ри-ен… Ей нравилось ласкать на языке его имя. Мысли, желания, ощущения, потребности — всё сосредоточилось в нём одном, в Деймоне. Каким-то непонятным образом он заполнил собой её личное пространство, проник под кожу, захватил в плен сердце и душу. Она больше не представляла себе жизни без этого мужчины. Он был недосягаем, как луна, и одновременно близок, как никто и никогда прежде.       Он приходил почти каждую ночь. Иногда был нежен и страстен, иногда пьян, иногда от него пахло металлом и порохом, а руки были испачканы кровью. Она ни о чём не спрашивала. Деймон быстро принимал душ в крохотной ванной, а затем без сантиментов ставил её на колени и брал сзади. Она подчинялась, но не из страха, а просто потому что понимала, что в данный момент ему это необходимо. Слушала его тяжёлое дыхание и наслаждалась тем, что он здесь, он с ней, он её хочет… Он часто уезжал на рассвете, но ещё чаще сразу после секса. Мисария не обижалась, не упрекала, не ставила условий. Его чувства, эмоции, переживания, перепады настроения, желание чего-либо — она улавливала всё и мгновенно настраивалась на одну с ним волну.       В Угрёвом переулке, где она снимала комнатку, его спорткар стал этаким сигнальным маячком. И пока машина стояла возле подъезда, всё вокруг погружалось в тишину, даже кошки не смели мяукать. Соседи поглядывали с интересом и завистью, и, проходя мимо них, она часто слышала вслед: «Пиявка». Но только гордо вскидывала беловолосую голову: пусть завидуют.       Однажды он приехал днём, поцеловал в губы, провёл по ним пальцами, словно бы стирая собственный поцелуй.       — Собирайся.       — Куда? — растерялась Мисария. — Что случилось?       — Ты здесь больше не живёшь, — категорично заявил Деймон. — У тебя полчаса, собирайся.       И привёз её сюда, в эту роскошную квартиру недалеко от Рыбной площади. Район хоть и старый, но считался престижным, с хорошими добротными домами с окнами во всю стену и видом на Черноводный залив. Словно зачарованная она бродила по комнатам, осматривая удобные диваны в гостиной, интерьерные светильники, картины на стенах, большую кровать в спальне. Ванная вообще ошеломила масштабами. В огромном, стального цвета холодильнике обнаружилось молоко, соки, много разной зелени и овощей, охлаждённая курица, персики с нежно-розовыми бочка́ми, две бутылки арборского.       — Я буду поздно. — Деймон без объяснений протянул ей ключи от квартиры. — Приготовь нам что-нибудь на ужин.       Это прозвучало настолько естественно и просто, что у неё защемило сердце. Принц ушёл, а она ещё долго сидела, глядя на блестящую гладь залива, и плакала от переполняющего её счастья.       Спустя два дня раздался телефонный звонок. Мисария вздрогнула от неожиданности: так непривычно было слышать гудки стационарного телефона.       — Мисс Маар? — раздалось в трубке.       — Да, — ответила она.       — Я Бетти Беркли, администратор шоу «Звездопад». Вы оставляли заявку на участие в кастинге. Не так ли?       — Да, — растерялась Мисария, даже не подумав, откуда известен этот номер.       — У нас открылась вакансия в кордебалете, — сообщила администратор. — Отбор послезавтра в десять утра. Вам это ещё интересно?       — Да, — прошептала она, не веря своим ушам.       — Тогда я вас записываю. Послезавтра на десять утра. Не опаздывайте, пожалуйста.       Она не опоздала. От волнения дрожали ноги, но она справилась блестяще: из семнадцати кандидаток выбрали именно её. Это казалось сном, доброй детской сказкой, в которой всегда счастливый конец. Мисарию настолько переполняли эмоции, что впервые за время их с Деймоном встреч, она бросилась ему на шею прямо с порога. Принц только усмехнулся и легонько щёлкнул её по носу: ей необязательно знать, что у этой сказки есть имя.       В шоу её восприняли неоднозначно: продюсер терпеть не мог и называл глистой, хореографы хвалили за пластику и чувство ритма, костюмеры восхищались её стройной фигурой, танцовщицы завидовали и шептали вслед гадости. Она не жаловалась, не ныла, не пыталась выяснять отношения; словно губка впитывала в себя всё, что говорили педагоги, и много работала. А по ночам, когда над заливом мириадами рассыпа́лись звёзды, зажигала свечи и танцевала для своего принца. Он сам просил её об этом, и она с радостью откликалась на его просьбы.       Мисария всем сердцем полюбила Деймона. Чувство, огромное и глубокое, как Летнее море, захлестнуло целиком, и ей казалось, что в нём можно утонуть. Конечно, она понимала, что им никогда не быть вместе — он принц из Дома Таргариен, наследник Железного трона, а она дочь танцовщицы из лисенийского борделя. Их отношения были необычными: она дарила ему всю себя, он в ответ ничего не обещал, но требовал и брал много. А она была счастлива даже этим. Любить его, танцевать для него, видеть, как в его глазах разгорается и пылает огонь, отдаваться ему, задыхаясь от желания, — и больше ничего не надо.       В спальне повсюду витал запах дублёной кожи, оружейного масла и страсти. Она присела на краешек кровати и долго, почти не дыша смотрела на спящего принца. Только в эти короткие моменты сна после бурной любви он всецело принадлежал ей. Мисария теперь точно знала: все её наивные мечты о сцене ничто по сравнению с чувствами к нему. И если боги заставят её выбирать, она не задумываясь сделает выбор. Он спал раскинувшись крестом, спокойно и глубоко, а лунный свет серебрил его волосы. Захотелось убрать прядку со лба, провести пальцами по крепким, сухим мышцам на груди, на животе… Тонкая тёмная дорожка спускалась от пупка ниже, к паху, небрежно прикрытому простынёй. Нырнуть туда рукой, погладить, прикоснуться к тёплой плоти… Но он проснётся. И снова уйдёт. Как жаль, что он всегда уходит…       Деймон вдруг открыл глаза, и она замерла, утонув в их фиолетовой бездне. Настоящий дракон, способный заворожить одним лишь взглядом. Он тоже не шевелился, просто смотрел на неё и молчал. А потом откинул простынь.       — Потанцуй для меня, Миса…

***

      С тех пор, как пресс-служба Красного замка официально объявила о беременности королевы, Деймон потерял покой. Он почти перестал видеться с братом — невыносимо было смотреть на его довольную физиономию, — и с изощрённым наслаждением мотал нервы деснице: заключал многочисленные контракты на закупку оружия, выписывал новую технику, строчил запросы с требованием увеличить финансирование городской стражи и проводил общегородские учения своих подразделений. А ещё объявил негласную войну этническим группировкам.       Случай с квартийским дипломатом вызвал громкий общественный резонанс, и одну из главных партий в этой кошачьей свадьбе исполнил сам десница Хайтауэр. Он в таких красках расписал перед королём весь ужас, якобы учинённый Деймоном и его людьми, и напустил такого страху от возможных санкций со стороны Кварта, что Визерис устроил брату хорошую выволочку. Деймон, конечно, плевать хотел на его проповеди, однако к внутреннему состоянию нервозности добавилось ещё несколько очков.       Кар Дита почти сразу же отпустили — мастер над законами лично приезжал извиняться за превышение городской стражей полномочий, десница качественно подлизал задницу квартийскому послу, Его Милость предоставил Кварту пару лишних преференций, и на этом скандал утих. Но злость осталась. С каждым днём, с каждой неделей и месяцем, которые приближали появление на свет королевского младенца, она становилась всё больше, всё ощутимее и острее. И что бы Деймон ни делал, бушующий в его крови огонь не ослабевал.       Пожалуй, только эта девушка, Мисария, могла немного притушить его ярость. Было в ней что-то такое, что заставляло возвращаться снова и снова. Может, её кроткий нрав, может, танцы. Ему нравилось смотреть, как она танцует, как грациозно и плавно извивается её тело, как трепещущие огоньки свечей отражаются в таких же, как у него, волосах, только длинных и мягких, а тонкая кожа будто бы светится изнутри. Конечно, ей не место на сцене стрип-клуба — она слишком талантлива для этого и не испорчена. И действительно не шлюха — уж в этом Деймон разбирался. Надавить на продюсера шоу труда не составило. Он, правда, пытался что-то там возражать, но ему быстро закрыли рот, и Мисария оказалась зачисленной в штат «Звездопада». Ещё он понизил в звании Уотерса и взял в разработку её бывшего босса Вогарро, а двое стражников под видом грабителей по личной просьбе командира от души набили ему морду.       Слежка за Вогарро принесла свои плоды: удалось кое-что узнать о Фидере. Настоящее имя — Крагхас Драхар, родом из Мира. Будучи не последней фигурой в триархийском наркокартеле, он контролировал весь трафик и имел славу хладнокровного и жестокого человека. Даже прозвище своё получил за то, что расправлялся с неугодными ему людьми, скармливая их крабам на Ступенях. А ещё испытывал особую страсть к валирийкам. Это именно его ждали на вилле Кар Дита в ту ночь, и мысль о том, что он купил себе Мисарию, очень злила Деймона. По долгу службы принц знал весь механизм наркотрафика, от сбора сырья в Эссосе до развозки так называемых закладок по разным районам Королевской Гавани. Он также знал, кто из каких этнических группировок вербует для этого наивных идиотов — их называли кладменами или минёрами, — но Фидер был совсем другого пошиба. Хитрый и осторожный, он почти не появлялся в Вестеросе и, как другие на́ркос его уровня, прикасался только к конечному продукту — к деньгам. Его внезапная активность не сулила ничего хорошего, меж тем федералы под руководством Стронга работали спустя рукава. Поэтому, не долго думая, чем бы ещё досадить деснице, Деймон дал команду Золотым плащам на проведение масштабных рейдов по городу для, как поэтично выразился лейтенант Бёрч, «приведения в чувство обнаглевших представителей отдельных этносов». Несколько дней бойцы городской стражи шерстили все злачные уголки Блошиного Конца, и их командир во главе очередной патрульной группы, словно потерявшая след гончая, рыскал вместе с ними, выискивая мелкоуголовный, а иногда и покрупнее элемент, и сразу же на месте судил, выносил приговоры, карал и миловал.       Но когда в ходе очередной облавы был застрелен какой-то мелкий пушер, группировка джогос-нхаев дала ответку: за одну ночь они совершили нападение на два поста охраны и на отделение Старых Ворот, ранив при этом нескольких стражников и захватив оружие. Тут уже Деймон развернулся на полную мощь. Таких масштабных боевых действий обитатели Блошиного Конца не помнили наверное со времён завоевания Королевской Гавани Баратеоном: повсюду стрельба, взрывы, звон битого стекла, крики и кровь. Полностью выгорело помещение какого-то ночного клуба, несколько легковых машин превратились в груду металла, а десятки неотложек не успевали увозить раненых. Банда была почти полностью уничтожена, оставшиеся разбежались. Утром, когда охмелевшие от крови стражники собирали трупы, пришёл приказ: принцу немедленно явиться в Красный Замок. Он ничего не ответил; размял усталые мышцы, поправил бронежилет, застегнул кобуру…       — Эй, бойцы! — крикнул находившийся рядом лейтенант Тарли. — Сообразите воды командиру умыться!       — Не надо, — отмахнулся Деймон. — Пусть это сборище бездельников хоть раз увидит, чем мы тут занимаемся.       ххх       — Пятнадцать убитых, милорды! — Отто Хайтауэр возмущённо потряс в воздухе руками. — Пятнадцать! И это только за одну ночь!       Его Милость, хоть и выглядел бодрячком, видно было, что не совсем проснулся. Десница же, наоборот, судя по всему, ещё не ложился. За столом в кабинете Малого совета присутствовали мастер над законами Лионель Стронг, мастер над монетой Лиман Бисбери, Великий мейстер Рунцитер, мастер над кораблями Тайленд Ланнистер, мастер над шептунами Ларис Стронг, младший сын Лионеля, и лорд-командующий Королевской гвардией Гарольд Вестерлинг.       — Успокойтесь, Отто, прошу вас, — попытался утихомирить его король.       — Я говорил, что он неуправляем! — продолжал сокрушаться десница. — Я неоднократно предупреждал, что ему нельзя позволять такую бесконтрольную вседозволенность!..       Дверь открылась и, отодвинув в сторону королевского гвардейца, в кабинет вошёл Деймон в полной боевой экипировке и с «Мантикором» наперевес. Костяшки пальцев на его руках были разбиты, а лицо и взлохмаченные волосы пестрили россыпью кровавых брызг. Все молча воззрились на него, а старый Рунцитер пробормотал: «Боги всемогущие…»       — Приветствую тебя, брат… милорды… — обратился он к королю и Совету; затем обогнул стол и сел напротив десницы. — Вы что-то говорили о моей вседозволенности? Продолжайте.       — Удивительно, что вы без гранатомёта, принц, — не выдержав, съязвил Хайтауэр.       — Для беседы с вами и пистолета будет достаточно, — улыбнулся в ответ Деймон.       Отто на мгновение даже растерялся от такой наглости, но тут же взял себя в руки.       — Для беседы со мной достаточно обычной вежливости, — холодно сказал он.       Принц демонстративно поставил на стол локти в чёрных защитных накладках.       — Мой предок Мейгор говорил, что вежливостью и оружием можно добиться гораздо большего, чем одной только вежливостью.       — Деймон, перестань, — одёрнул его король. — Сейчас не время для препираний.       Сир Гарольд Вестерлинг, спокойный, крепкий, словно дуб, с гладко выбритым черепом и ухоженной бородой, встал со своего места и подошёл к принцу. Тот несколько секунд сидел не шевелясь, затем отстегнул крепление шнура и отдал «Мантикор» гвардейцу.       — Прошу вас, принц, объяснить, что произошло сегодня ночью в Блошином Конце, — сказал десница, глядя в упор.       Деймон равнодушно пожал плечами.       — Что именно вас интересует, милорд?       — Не меня, — возразил Хайтауэр. — Прежде всего Его Милость и членов Совета. Золотые плащи показали себя во всей красе. Либеральная пресса уже захлёбывается от сообщений о расовой дискриминации в городской страже.       — Ну, либеральная пресса — это по вашей части, — снова улыбнулся принц. — Вы же сами её финансируете… — При этих словах десница возмущённо посмотрел на короля, а Деймон продолжал: — Стража действовала в соответствии с законом. Не так ли, лорд Стронг?       Лионель Стронг, дородный и могучий, с крупными залысинами на голове, был человеком далеко не глупым, но откровенным тормозом.       — Мой принц, — медленно начал он, — я думаю…       — Проявленная вашими бойцами жестокость противоречит любым законам! — не дождавшись мыслей Стронга, десница пошёл в наступление.       — Эта, как вы сказали, жестокость регламентирована Порядком применения оружия, — Деймон говорил спокойно, даже вкрадчиво, — который разрабатывался ещё при короле Джейхейрисе. В нём чёрным по белому написано, в каких случаях оно может применяться. Например, для отражения вооружённого или группового нападения. Или для пресечения попыток насильственного захвата вооружения и военной техники. Ещё для задержания субъекта, оказывающего вооружённое сопротивление… Не так ли, лорд Стронг?       Он снова обратился к мастеру над оружием, но в выражении его лица читалась откровенная издёвка.       — Да, мой принц, — раздуплился наконец Стронг.       — Вы, видимо, давно не покидали Красного замка, милорд, — с той же издёвкой он уставился на Отто. — Меж тем весь город задыхается от беспредела, который творят этнические группировки. Контрабанда оружия, наркотики, заказные убийства, торговля людьми… Я уже не говорю о грабежах и кражах — это вообще мелочи. Они не останавливаются ни перед чем. Женщины, дети — для них всё едино. А их численность только увеличивается.       — А где же тот самый хвалёный порядок, который вы, якобы, навели в городе? — Хайтауэр не смог удержаться, чтобы не вставить Деймону шпильку.       Но принц и ухом не повёл.       — Порядок не там, где его наводят, милорд. Он там, где его поддерживают. Именно этим я и занимался сегодня ночью — поддерживал порядок.       — Но не такой ценой, Деймон, — возразил король. — Пятнадцать погибших, десятки раненых… Тебе не кажется, что это слишком?       Деймон посмотрел на брата.       — У тебя вот-вот родится сын… — при этих словах Визерис расправил плечи, что не ускользнуло от его взгляда. — В город уже съезжаются туристы, иностранцы, пресса, и с каждым днём их становится всё больше. Городская стража обязана обеспечить их безопасность. Ведь ты же не хочешь, чтобы что-то омрачило этот радостный день?       — Конечно, нет, — согласно кивнул король.       — Лучше бы вы, принц, поддерживали порядок в своей постели, — понимая, что словесная баталия в очередной раз проиграна, десница решил применить «грязный» приём. — Вы давно не были в Рунном Камне. И не уделяете должного внимания своей супруге. Зато здесь, в столице, вас знает каждая шлюха.       — Боги всемогущие… — прошамкал Великий мейстер.       Деймон, в отличие от старика, нисколько не смутился.       — Смотря кого вы называете шлюхой, милорд, — сказал он и снова улыбнулся: Хайтауэр прекрасно понял его намёк. — А моя Бронзовая сука… Уверен, она без меня не скучает.       — Леди Рея — прекрасная женщина! — вскинулся Отто. — Истинная леди, утончённая и благородная. Она не заслуживает такого отношения!       — В чём проблема? — продолжал издеваться Деймон. — Забирайте её себе. Трахаться я её научил, так что бревном она лежать не будет…       — Милостивые боги! — взмолился из своего угла Рунцитер.       — …Хотя, может, бревно вам больше подходит? — договорил он.       У Отто сдали нервы. Он вскочил с места, с грохотом опрокинув стул, и с ненавистью уставился на принца. Все присутствующие замерли в ожидании, что будет дальше. Но тут снова вмешался король.       — Деймон, прекрати! Что ты себе позволяешь?! — Он повернулся к деснице: — Отто, прошу, успокойтесь. Вы же видите, он вас провоцирует. Не подыгрывайте ему.       Несколько секунд Хайтауэр стоял с каменным лицом, затем поднял стул и сел.       — Простите, Ваша Милость.       В наступившей тишине было слышно, как сипло дышит старый мейстер. Визерис покосился на десницу: тот сидел, расправив плечи, и смотрел в одну точку на столе — вся его поза говорила о нанесённом оскорблении. Деймон, хоть и выглядел как человек, выпустивший пар, тоже не производил впечатления победителя: уставший, грязный, губы плотно сжаты. Все в Малом совете прекрасно знали, что принц и Отто терпеть друг друга не могут, хотя никто не знал почему. Ходили слухи, что всё из-за излишнего внимания Деймона к его дочери, леди Алисенте. Ну, возможно, и так. Она очень красива, а Деймон падок на красивых женщин. Но, боги, что им делить?.. Визерис посмотрел на брата и неожиданно твёрдо произнёс:       — Казна тратит много денег на реструктуризацию городской стражи. И хотя их есть куда направить, Малый совет продолжает удовлетворять твои требования. Я пока доволен твоей работой, но если сегодняшняя ночь повторится снова, ты за это ответишь. Понял?       Деймон не пошевелился, только на щеках задвигались желваки. Секунда, две, три… пять… Он слегка склонил голову:       — Да, Ваша Милость…

***

      — Вестерос замер в ожидании! — захлёбывался от восторга корреспондент. — Сегодня, в последний день уходящего года, у королевы Эймы начались схватки! Её Милость была срочно доставлена в столичный госпиталь Святой Девы, который с самого утра взят под усиленную охрану отделениями городской стражи! Роды принимает целая группа врачей во главе с Великим мейстером Рунцитером! Как вы видите, здесь вокруг очень много прессы, туристы, горожане — все с волнением ждут новостей…       Девушки столпились возле экрана телевизора и негромко переговаривались между собой.       — Бедная, сколько часов уже мучится…       — Хоть бы мальчик! Хоть бы мальчик!..       — А прикиньте, если снова будет девочка? Или, не приведите Боги, умрёт?       — Что ты такое несёшь, дура?!       — А что я несу? Из всех беременностей только одна принцесса и выжила.       — Ты бы каркала поменьше!       — Ха! Если родится мальчик, не быть нашей глисте королевой...       Мисария молчала, стараясь не выдать своего волнения. Ещё полгода назад ей было безразлично, что происходит в королевской семье, но сейчас всё изменилось. Глубоко в душе она чувствовала себя её частью и молилась не переставая, чтобы всё прошло хорошо. Деймон не объявлялся уже несколько дней, а ей очень хотелось оказаться сейчас рядом с ним, успокоить, подбодрить, хотя бы словами. Она представляла себе его лицо, хмурую складку меж бровей, напряжённые плечи — так бывало, когда принц чем-то встревожен или обеспокоен. Прижать к груди его голову, ласково погладить по лицу, стирая выражение озабоченности, прикоснуться губами… Ты Деймон Таргариен, ты брат короля, единственный наследник Железного трона… Тебя невозможно заменить…       — Девушки, закончили отдыхать! Все на сцену! Продолжаем! — громко объявила вошедшая тренер-хореограф и крикнула куда-то в зал: — Майк, поставь другой трек, пожалуйста! И шестой прожектор в центр!..       Мисария встрепенулась, быстро собрала в хвост волосы, подтянула повыше гетры и побежала вместе со всеми на сцену.

***

      Сквозь сизую сигаретную дымку просматривался бильярдный стол, на котором голый по пояс Бёрч, весь блестящий от пота, вдохновенно трахал шлюху. Чуть в стороне, в полумраке Тристан Пруфайр затягивался косяком, а между затяжками взасос целовал сидевшую у него на коленях грудастую брюнетку. Пьяно щурясь, Деймон окинул взглядом апартаменты: его верные люди, его офицеры — Аксель Тарли, Перкин Блоха, Хопер Харт, Лукас Лейгуд, Хэнк Осгрей, Гарт Хейрлип… Все они сегодня здесь, вместе с ним, в борделе «Лев Ночи» на Шёлковой улице, отдыхают и расслабляются. Алкоголь рекой и на любой вкус, шлюхи тоже. В этом борделе хорошие шлюхи. Одна из них расположилась рядом, рыжеволосая, улыбчивая, с печатью невинности и порока на лице.       — Давай выпьем за тебя, командир... — Лютор Ларджент, уже порядком захмелевший, но всё ещё стойкий, поднял стакан.       Деймон в ответ поднял свой и отсалютовал в сторону плазменного экрана, на котором вот уже несколько часов показывали кадры гордого Визериса на крыльце госпиталя Святой Девы с новорождённым наследником на руках.       — Давай лучше выпьем за моего племянника. Этот парень, едва появившись на свет, лишил меня трона.       Ларджент мало что понимал в престолонаследии, но даже сквозь хмельной угар услышал в его словах горечь.       — Не думай об этом, командир. Боги на твоей стороне.       — Боги… — ухмыльнулся Деймон. — Нужен я тем богам… У них и без меня дел полно.       — Королевская семья очень счастлива! — нагло врал с экрана какой-то корреспондент. — Принц Деймон, дядя малыша, который до недавнего времени считался наследником номер один, заявил, что рад рождению племянника, и что отныне Железный трон в надёжных руках Таргариена!       — Засранец… Был бы у него хвост — он бы им вилял… — Деймон сложил пальцы правой руки в виде пистолета и навёл на журналиста. — Не забудь мне напомнить, чтобы я его пристрелил при случае.       Рыжая вдруг изящно сползла с диванчика, опустилась перед принцем на колени, провела руками по его бёдрам. Он откинулся на спинку, сквозь прикрытые веки наблюдая, как она ловкими движениями пальцев расстёгивает застёжку его ремня, спускает вниз язычок молнии, высвобождает из ткани член.       — Ты права, милая. Всё вокруг пыль. Только секс вечен. Из-за него на свет появляются наследники…       Кожа у неё приятная на ощупь. Но у Мисарии лучше: бархатная, гладкая, тонкая, будто прозрачная… Губы сразу же плотно обхватили головку, обвели языком вокруг, умело поласкали уздечку… Профессионалка. У Мисарии так не получается — опыта маловато. Но почему-то ему нравилось именно так, немного неловко, скомкано и старательно, как будто урок отвечает. Член провалился куда-то во влажную глубину, а по всему телу разлилось ощущение тепла, мягкого шёлка и… чего-то грязного. Прежде такого не было. И с Мисарией тоже…       ххх       — …Беда, Демон. Беда. Насаледника нет.       Деймон с трудом разлепил отяжелевшие веки: перед ним, сложив ладони лодочкой, стоял хозяин борделя — низенький круглолицый и-тиец Лу Синь.       — Чего тебе, Лу? — лениво спросил он; рыжая спала, прислонившись к его плечу, и Деймон отодвинулся в сторону, подсунув под её голову валявшуюся тут же шёлковую подушку. — Денег хочешь? Обратись к Лютору, касса у него.       Ларджент чуть поодаль развлекался с сидевшей на нём девицей — лил ей на грудь эль и слизывал языком тягучие капли, а она хихикала и откровенно ёрзала задницей, — но, услышав своё имя, повернулся к командиру.       — Не нада денга, — покачал головой и-тиец. — Лу Синь хотеть сказать, сто насаледника нет.       — Что ты мелешь? — Деймон посмотрел на Ларджента. — Чё ему надо?       — Беда, Демон. Беда, — продолжал качать лысой головой Лу Синь. — Мать умер, насаледника умер. Теперь ты насаледника, Демон.       — Пекло, ты издеваешься? — он раздражённо поморщился. — Или пьяный? Какой мать? Какой насаледника? Чего ты хочешь?       И-тиец, продолжая качать головой, вместо ответа нажал на кнопочку пульта. На большом экране вдруг появились парадные ворота Красного замка, толпы собравшихся вокруг людей, многочисленная пресса… и приспущенный на Навесной башне штандарт Таргариенов.       Мгновенно протрезвевший Ларджент сбросил с себя девку и, уставившись в экран, громко прочитал бегущую внизу строку: «…в родах скончалась Её Милость королева Эйма. Спустя несколько часов после её смерти скончался новорождённый принц Бейлон. Его Милость и весь двор глубоко скорбят и выражают искреннюю благодарность всем подданным за слова соболезнования…»       Всё стихло как по команде — смех, разговоры, охи-стоны, развязные звуки соития. Деймон тоже молчал, ощущая прикованные к себе взгляды. Сердце бешено колотилось в груди, а душу разрывало от радости, сочувствия брату, горечи от смерти бедняги Эймы, жалости к осиротевшей Рейнире и сладкого вкуса триумфа. Эйма умерла, младенец тоже, и теперь он, Деймон, наследник Железного трона! Единственный законный наследник! Нет, всё-таки богам есть до него дело. Он снова посмотрел на Ларджента.       — Принц Бейлон, говоришь?..       — За тебя, командир! — рявкнул тот, вскочив с дивана, и поднял бокал. — За принца Деймона, парни!       — За принца Деймона! За командира! — недружным хором отозвались присутствующие, и со всех сторон потянулись руки: кто с вином, кто с элем, пивом, виски или коньяком.       Деймон медленно встал, окинул взглядом своих верных товарищей.       — Мой брат и его мерзкие жополизы из Малого совета долго отвергали меня как наследника. Но боги всё расставили по местам… — Он с победной ухмылкой вскинул стакан. — Я пью за принца Бейлона! За наследника на один день!!!

***

      В Тронном зале царил полумрак, только чёрные драконьи черепа подсвечивались изнутри, отбрасывая зловещие тени. Деймон с детства испытывал необъяснимый трепет, когда открывались тяжёлые дубовые двери, и Тронный зал распахивал перед ним своё жерло. Величие его Дома, слава далёких предков, мощь древней Валирии — всё это, в его понимании, было сосредоточенно именно здесь, в огромном зале с высокими колоннами, драконьими черепами на арках, фамильными штандартами, старинными бронзовыми светильниками и уродливым, ощетинившимся мечами поверженных врагов Железным троном. Конечно, это не тот грозный трон, который выковали при Завоевателе, — тот был расплавлен драконьим огнём после завоевания столицы Дейнерис Бурерождённой, — да и использовался он теперь больше как династическая регалия, этакий символ власти, но для Деймона он всегда имел сакральное значение.       Дед Джейхейрис в последние годы жизни редко сиживал на троне — говорил, что ему холодно и жёстко. Визерис тоже не особо жаловал «эту железную табуретку», предпочитая просторное кожаное кресло. Но сегодня всё было иначе: бледный, осунувшийся, в чёрном двубортном френче с воротником под горло и с короной на голове, брат сидел на троне, опираясь рукой на Чёрное пламя — фамильный меч Таргариенов. Залёгшие под глазами глубокие тени и горестно повислые усы не оставляли сомнений в том, что он страдает, зато весь его вид, поза и застывшие по периметру четверо гвардейцев показались Деймону настораживающими.       — Здравствуй, Визерис, — он слегка улыбнулся, понимая, что большее сейчас неуместно. — Ты звал меня — я пришёл…       — Обращайся ко мне как подобает, — холодно ответил Визерис. — Я твой король, не забывай об этом.       Его словно окатило водой — настолько неожидан и непривычен был тон брата. Глубоко внутри зашевелились притухшие искры ярости, но он лишь склонил голову в приветствии:       — Ваша Милость.       Король впился в него взглядом.       — Наследник на один день… Это твои слова?       И снова будто водой в лицо: так вот оно что! Теперь понятен и весь этот пафос, и восседание на троне, и даже вынутое из нафталина Чёрное пламя. Интересно, какая сука настучала? Нет, в том, кто преподнёс это брату, у него сомнений не было — десница Хайтауэр. Но откуда он узнал?..       — Молчишь… — с горечью произнёс Визерис. — Какая же ты мразь, братец. А ведь ты моя семья. Ты, Эйма, Рейнира… И ребёнок, который умер, тоже. Но, вместо того, чтобы в этот тяжёлый час быть со мной и с Рейнирой…       Деймон замер, чувствуя, как сгущаются над головой тучи.       — ...ты пьянствовал в борделе, — продолжал король, — ты насмехался над моим горем вместе со своими шлюхами и прихвостнями.       — Я не насмехался… — попытался вставить он.       — Закрой рот и слушай, когда я с тобой говорю! — прорычал вдруг Визерис. — Я всегда, всегда поддерживал тебя, Деймон. Смотрел сквозь пальцы и многое тебе прощал. А ты наплевал мне в душу…       — Поддерживал? — Деймон вскинул голову. — Ты меня поддерживал??? Это я тебя поддержал, когда решалась судьба престола! Я готов был драться за тебя, за твоё право на трон!       — Потому что ты сам мечтаешь на него сесть! — заорал вдруг Визерис.       — Да! По решению Великого совета я твой наследник! — заорал Деймон в ответ. — Ты правишь уже десять лет и все эти годы постоянно пытаешься засунуть меня в какую-нибудь задницу — то в Долину, то в городскую стражу, лишь бы подальше от двора! И ни разу не предложил мне стать твоим десницей!       — Десницей??? — взревел Визерис. — Да из тебя десница как из Грибка гвардеец! У тебя нет ничего, что нужно деснице! Ты наглый, амбициозный и абсолютно неуправляемый! Ты никого не уважаешь! Для тебя люди мусор! Даже я для тебя не авторитет! Вместо того, чтобы поддержать меня в моём горе, ты предпочёл общество своей танцующей шлюхи!       — Она не шлюха! — огрызнулся Деймон.       — А кто она? — Визерис яростно сверкал глазами. — Леди из знатного дома? Или принцесса крови? Ты презрел все законы королевства, наплевал на священные узы брака, на таинство рождения… Ты, мой брат!..       — Да, я твой брат! — снова заорал Деймон. — Единственный из всех, кто любит тебя по-настоящему! Ты слишком добр, Визерис! Это недопустимо для короля! Твои враги только и ждут, чтобы всадить тебе нож в спину! Я единственный, кто способен защитить тебя!       — От кого? — устало спросил Визерис.       — От тех, кто тебя окружает! — с жаром отозвался Деймон. — От пиявок, которые присосались и пьют кровь, пользуясь твоей слабостью.       — А кто защитит меня от тебя самого?! — припечатал его Визерис. — Ты поднял на смех моё горе! Я верил тебе! Я доверял тебе!!! А ты посмеялся… Поглумился над смертью Эймы и моего сына…       — Это неправда, — попытался возразить Деймон. — Я скорблю вместе с тобой, брат. Просто каждый скорбит по-своему…       — Убирайся прочь с глаз, мерзавец, — глухим голосом произнёс король. — У тебя сутки на всё, и чтобы духу твоего не было в столице. Считай, что это моё королевское милосердие. Иначе, клянусь богами, я найду основания упрятать тебя в тюрьму на долгие годы.       Деймон ещё ни разу не видел брата таким. Перед ним сейчас сидел не улыбчивый добродушный пухляш, а грозный дракон с пылающим в глазах огнём. Он снова склонил голову, на этот раз прощаясь.       — Да, Ваша Милость.