Изнутри

Чичек понимала, что она берет на себя не только большую ответственность, поскольку случай Искендера не из легких, а и ношу на свои плечи. Она прекрасно видела этот сложны путь к выздоровлению, но не могла остановить себя. Если бы она не взяла на себя лечение этого парня, то его бы перевели в другую больницу в терапевтическое отделение, где, возможно, никто бы не вникал в его историю, а лишь пожелал бы побыстрее его вылечить и отправить домой. Но Чичек интересовало также его психологическое состояние. Досмотрев всю историю болезни пациентки, которая прибыла в больницу под её "крыло" на прошлой неделе, Чичек закрыла папку, помещая её в между между такими же. В эту же секунду дверь в ординаторскую открылась, и зашёл доктор Четин, перебирая в руках листики. — Я знаю, как тебе сложно в последнее время, Чичек, — проговорил доктор с некой опаской, поглядывая то на девушку, то на бумажки у себя в руках. — Ты не обязана брать этого пациента. — Но... — не успела договорить она, как господин Четин снова её перебил. — Я понимаю, что увольнения нескольких хороших специалистов нашей клиники подвели нас под удар, и так уж сложилось, что мы загружены по самое горло, у нас не хватает докторов, — он замялся, видимо, подбирая правильные слова. — Но, Чичек, ты загоняешься, как белка в колесе, а тут... — Нет, я действительно хочу взять этого пациента, — девушка стала в уверенную стойку, давая обещание скорее себе, нежели главному доктору больницы. — Я не хочу, чтобы его отправляли в другую больницу, господин Четин. Он осмотрел сначала комнату, затем перевёл взгляд на Чичек и выпустил воздух сквозь заросшие усы. — Хорошо, тогда так и будет, — его слова сопровождались легким кивком на несколько бумажек, которые он протянул девушке. — Держи, это некоторые детали из расследования пожара, который с ним произошёл, полиция предоставила это, как будто оно чем-то поможет... Чичек взяла бумаги из протянутой руки доктора, изучая каждую строчку. — Спасибо, господин Четин, я обязательно учту их, — кивнула девушка, чувствуя внутри себя расслабление, что заставляет себя почувствовать добровольцем в благотворительном деле. Мужчина серьёзно взглянул на стол Чичек, который был завален папками с карточками её пациентов, но всё же, не сказав и слова, развернулся и вышел в заполненый людьми коридор, оставляя её одну.

***

Лежа в полной тишине в палате с приглушенным светом, Искендер не чувствовал абсолютно ничего. Было непонятно: то ли это действие обезболивающего, которое купировало все его ощущения; то ли его тело умерло в том ярком пламени, оставляя его душу для искупления вины в этом мире. Хотелось выть от боли, но больнее было молчать. Хотелось сбежать от всего этого, спрятаться от всего мира, но от самого себя не сбежишь. Ощущение ненависти к самому себе усиливалось, как только он снова и снова прокручивал в голове картину, где на его глазах умирал его младший брат. А вместе с ним и Искендер. И где тут справедливость? Тишину в палате нарушил шум со стороны входной двери: парень не видел, кто вошёл — его движения сковывал хомут вокруг шеи, которая была сильно повреждена после падения. Но он мог слышать. Шаги были тихие и глухие, будто этот кто-то боялся разбудить Искендера. Парень закрыл глаза в надежде, что ему удастся избежать неудобных для самого себя разговоров, он не хотел с кем-то сейчас разговаривать, а тем более обсуждать случившееся. Его ровное дыхание не должно было его выдать. В одно мгновение парень почувствовал теплую руку на своем запястье, что показалось ему немного глупым, ведь к нему было подключено столько проводков и датчиков, которые передавали на монитор его жизненные показатели. Нащупывать пульс вручную было лишним. Но лишь спустя несколько секунд Искендер понял, что рядом стоит тот самый доктор, от неё веяло свежим запахом сирени. Он её прикосновений по его спине прошёлся холодок, ему было странно ощущать что-то, кроме боли по всему телу. — Господин Каябейли не очень заинтересован со мной беседовать, да? — голос девушки был достаточно спокойным и тихим, но сумел отбиться эхом в небольшой палате. Он не понял сначала, что обращались к нему. Чичек сразу поняла, что парень не спал: его грудь вздрагивала и она сразу это поняла. — Давайте проверим ваши повязки, — Чичек старалась говорить спокойно, чтобы лишний раз не пугать парня. Руки Чичек нежно скользнули по бинтам на лице, отчего парень дрогнул, но не отпрянул. Сняв верхний слой, Чичек помедлила и спросила сама себя, готова ли она увидеть то, что под ними. Нет, она не боялась открытых ран и повреждений, но боялась снова принять всё это близко к сердцу. Стараясь не показывать свою тревогу, она посмотрела в глаза парня, взгляд которого метался по палате, лишь бы не смотреть на своего доктора. Сняв практически все слои пропитанного сукровицей и прозрачной плазмой после волдырей бинта, Чичек увидела покрасневшую и пораженную кожу, которая взялась тонкой корочкой, что говорило о медленном, но хорошем заживлении кожного покрова. Парень содрогнулся от боли, но не сказал и слова, и девушка постаралась действовать медленнее и аккуратней. — Прошу прощения, господин Каябейли, — уверенно проговорила она, дабы не выдать своего переживания. — Я нанесу вам противорубцовый гель, потерпите немного. Он кивнул и просто закрыл глаза, чтобы не показывать своему доктору боль, которую испытывал в тот момент, хотя Чичек прекрасно понимала его. Её чувства давали сбой, и она понимала, что все её старания пошли насмарку. Она снова начинает чувствовать чужую боль. После того, как Чичек с особой осторожностью нанесла гель на половину лица парня, искаженного ожогами после пожара, забинтовала и уложила обратно на подушку. Всё это время он молчал, не проронил и слова, а она в свою очередь не хотела первой нарушать его покой, но понимала, что чем дольше он будет молчать, тем больше боль будет распространяться в его груди. Это было сложно выдержать, если не показывать свои эмоции. — Господин Каябейли… — начала Чичек, но остановилась, пытаясь подобрать правильные слова. — Мой брат, — голос его был хриплым и севшим из-за долгого молчания. — Его похоронили? Вопрос застал Чичек врасплох. Она не знала ответа. Она не спрашивала об этом отца парня, который приходил накануне проведать сына. И документацию о деталях пожара она также ещё не изучила, поэтому не особо хотела затрагивать эту тему. — Я… — Хотите меня оградить от этого? — сквозь хрипоту слышалась злость, но он не мог полностью вызволить её. — Нет, я совсем не… Не этого хочу, — соврала Чичек, посмотрев ему в глаза. — Расскажите о нём. Каким был Ваш брат? Внутри Чичек щёлкнул какой-то переключатель, и она захотела узнать о его чувствах, хотя прекрасно понимала, что не стоило этого делать. — Живой, — тихо проговорил Искендер. — Часто улыбался и любил играть в настольные игры. А я постоянно отстранялся от него, дурак… У девушки пробежала дрожь по телу, когда он негативно высказался в свою сторону. — Мне не стоило оставлять его одного, в этом я виноват. Он до сих пор стоит передо мной, я вижу его голубые глаза каждый раз, когда закрываю свои. Он снится мне каждую ночь… — Чичек услышала тихий всхлип и поняла, что белоснежный бинт намок от его слёз. Её сердце сжалось от боли. — Вы очень любили его? Парень какое-то время молча смотрел на свои руки, подбирая правильные слова, а, возможно, просто не знал, как озвучить свои чувства. — Любил? — голос Искендера исказился, простреливая хрипотой. — Любил? Я его убыл! — Вы не виноваты в этом. — Вас там не было, Вы не можете утверждать это, — плечи парня опустились, а руки обмякли на белоснежной постели, как будто из него высосали в одно мгновение все силы. — Я виноват во всём. — Господин Каябейли, если хотите, Вы можете мне рассказать о том, что чувствуете. — Зачем? Оно Вам надо? Негативный настрой парня не нравился Чичек, но она не хотела настаивать на своём и прекрасно понимала, что ему нужно время. Она повернулась к панели, где отображались все датчики, чтобы парень не увидел проступающих слёз в уголках её глаз. — Ему было девять, понимаете? Он жизни ещё не видел. Любил ходить со мной на причал, я научил его кататься на скейте и мы собирались пойти в этот его поход. Девушка слушала каждое его слово и каждое слово с грохотом отбивалось в её груди. Ей так знакома эта ситуация. Она понимала его за счёт всего того, что пришлось ей пережить казалось так недавно, но прошло уже больше пятнадцати лет. — Я не смогу это вытерпеть, — прошептал он в надежде, что Чичек не услышит его, но вышло громче, чем он думал. Глаза девушки скользнули с панелей на его грудь, которая вздрагивала. — Вы справитесь, Господин Каябейли, Чичек накрыла его руку своей, от чего парень дёрнулся, но не забрал её. — Поверьте мне. Парень промолчал. Отвернувшись от доктора, он тихо выпустил воздух с лёгких и закрыл глаза с желанием оказаться в совершенно другом месте. — Прошу Вас, оставьте меня сейчас, — чётко, по слогам проговорил Искендер, чтобы Чичек услышала его с первого раза. Она кивнула, будто он мог увидеть её жест. Ещё раз проверив датчики, которые издавали протяжные звонкие звуки, девушка несколькими длинными шагами пересекла палату и скрылась за дверью в шумном коридоре. Люди мелькали в разные стороны, словно муравьи, и только сейчас она поняла, что всё плывет перед глазами. Стараясь не потерять равновесие, Чичек прислонилась плечом к стене и сделала несколько глубоких вдохов. Её нежелание снова возвращаться в прошлое, где она принимала боль других людей слишком близко к сердцу, погружаясь в их искалеченные судьбы, не стоило ровно ничего. Это было ей неподвластно, к сожалению. Не зная как, Чичек прошла весь коридор к двери своей ординаторской, открыла дверь и не включая свет, прислонилась лбом к ней, захлопнув за собой. Было чувство пустоты, которое начинало съедать её изнутри. Когда дыхание выровнялось, Чичек клацнула по выключателю и подошла к своему столу, где не так давно оставила папку с делом Искендера Каябейли. Детали расследования, которые оставили полицейские для понимания общей картины происходящего. Она не знала, чем именно эта информация могла помочь ей в исцелении этого парня. Беглым взглядом Чичек прошлась по общей информации. «Искендер Мурат Каябейли. День рождения 15 ноября 1992 года. Место рождения Стамбул, Турция». Пальцы девушки скользили по мелкому шрифту записей, стараясь ничего не упустить из виду. «Пожар произошёл в следствии короткого замыкания проводки. Возгорание началось в детской комнате на втором этаже частного дома…». «Обнаружил отец пострадавшего…», «Пожарные приехали в максимально короткое время…», «Множество ожогов…». Чичек останавливалась на деталях происходящего, но пропускала описание повреждений парня, как будто она не видела его только что лежавшим на больничной кровати. «Пострадавший был один». На этой фразе Чичек заострила своё внимание, но не совсем понимала терминологию расследования. Пострадавший — это ведь живой? А раз его брат умер, значит он не подходил под это значение. Она вновь начала бегло читать глазами текст, пока не дошла до графы краткого описания, произошедшего со слов очевидцев. Не веря своим глазам, девушка прочла абзац ещё раза два, пытаясь уложить в своей голове это. Затем открыла первую страницу, находя графу с контактными телефонами близких Искендера Каябейли. Достав телефон с кармана своего халата, Чичек дрожащими пальцами начала набирать номер, указанный в информационном поле. На третьем гудке трубку подняли. — Слушаю? — проговорил низкий с хрипотцой голос мужчины. — Господин Барыш Каябейли? — с опаской начала говорить Чичек, нервно барабаня пальцами о красную обложку папки. — Да, это я. — Чичек Горгюлю, — проговорила девушка, останавливая свой взгляд на том абзаце, который заставил её совершить этот телефонный звонок. — Лечащий доктор вашего сына, Искендера Каябейли. — С ним всё хорошо? — услышалась тревога в его голосе и тихий шум на заднем плане. — Да, Вы… Вы не беспокойтесь, он медленно, но уверенно идёт на поправку. Девушка пыталась держать голос ровным и не выдать своего волнения. Она хотела успокоить отца, ведь в действительности с его сыном было всё хорошо, но вот только она не была уверена, что парень идёт на поправку. — У меня есть всего лишь один вопрос к Вам, Господин Каябейли, по поводу произошедшего, — в конце предложения её голос умолк. Мужчина по ту сторону телефона ждал, пока девушка озвучит свои мысли, и даже не пытался её поторопить, за что девушка мысленно его благодарила. Чичек понимала, что её слова могут звучать, как сказочная история в нашей реальности, и большего бреда придумать нельзя было. Но ведь это было записано в следствии, как факт, поэтому она искала этому либо подтверждение, либо опровержение. — Господин Каябейли, брат Искендера умер в этом пожаре? — вопрос действительно звучал, как какая-то неудачная шутка, но уже был озвучен, а потому девушка просто умолкла и стала ждать ответа. — Нет, — сказал мужчина, и Чичек услышала тихое хрипение. Сама же начала всем телом чувствовать собственное сердцебиение. — У него никогда не было брата.