Мы любили так...

       Ночь стремительно перетекла в раннее утро, не предвещавшее своим началом ничего хорошего. Кёсем султан выжила, благодаря или вопреки, это было не столь важно, учитывая последние события.        Они состояли в том, что Кёсем будет осторожнее и в тысячу раз хитрее чем раньше. Ведь если её загнать в угол, как это сделал Мурад, она становится только опаснее.        И данный факт удручал не меньше того, что следующим султаном Османской империи станет не мой шехзаде, с вероятностью семьдесят процентов.        Но у меня все же есть эти жалкие, на первый взгляд, тридцать процентов. И ими я воспользуюсь непременно. Постоянная борьба, вовсе не мой любимый вид развлечения в стенах серого и невзрачного Топкапы.        Просто, когда ты видишь эти золотые горы, за которыми скрываются, боль, слезы матерей, которые вынуждены хоронить своих детей, алчность и властолюбие, которое затмевает глаза обитательницам гарема всякий раз, когда глаз падишаха падает на одну из них, ты теряешь над собой всякий контроль, как мотылек летишь на этот огонь.        Все мы мечтаем о богатстве, о власти, о своем месте в этой ужасающей иерархии, но все куда прозаичнее и проще. Со временем глаз просто замыливается, тебя уже не интересуют те золотые горы, что волновали твое сердце ранее.        Поэтому мной сейчас, в это солнечное утро, владеет абсолютная скука и вдобавок холодное безразличия. Все эти платья, украшения сделанные из золота, всё это не имеет для меня никакой ценности.        Всего лишь холодный, бездушный металл и за него не стоит отдавать трепещущую в груди жизнь, особенно детскую.        Уголки бледных губ растягиваются в полуулыбке. Когда это я успела стать моралисткой? Быть может мое мышление изменило время, время расставило свои приоритеты, заставляя переосмыслить суть своих размышлений и двигаться куда-то более глубже, масштабнее.        Жизнь Кёсем султан полна крови и боли, величия и могущества. Но и она теперь стала совершенно пустой.        Потерев рукой переносицу, я облокотилась на тахту, продолжая созерцать восходящее солнце. В этой утренней тишине и неком блаженстве вялотекущих мыслей, я отчетливо услышала тихий скрип открывающихся дверей.        Медленно я перевела свой острый взор в сторону порога, к моему удивлению там стояла Айлин, в одном розовом шелковом платье для сна. Было видно, что госпожа только-только проснулась. Русые волосы, которые девочка унаследовала от обоих родителей, сейчас были слегка запутанными и менее шелковистыми.        Кажется, проворная султанша опять удрала от слуг, чтобы побыть с матерью наедине, ведь днем времени только на неё не было. Айлин была собственницей. Она любила меня, хоть и давно знала, что не я её родная мать. Наверняка, её блестящий ум, подсказывал ей, кто разделался с её младшим братом и матерью.        Но не было злости, мести, слез, криков. Ничего такого госпожа себе не позволяла. Выдержка, стать, острый язычок в спорах с Исмихан и нежность, первородная нежность, когда она, как сейчас садилась рядом со мной и молчаливо обнимала меня, внутренне ликуя, когда я обнимала её в ответ.        Не знаю почему, но именно с Айлин в эти утренние минуты, я чувствовала настоящую любовь. Ни с одним своим ребенком, я не чувствовала такой любви, сжигающей все внутри.        — Мамочка, а вы ведь любите меня? — Девочка подняла на меня взор своих больших глаз, голубых, доставшихся от бабки.        И этот вопрос, канул в тишину так и не получив достойного ответа. Я не любила выделять ни одного ребенка. Это неправильно и повлечет за собой зависть, гнев и наконец ярость. И не каждый сможет с этим справится.        Лучше просто молчать, относится ко всем одинаково, почти равнодушно, но с сильной любовью к каждому из них. И они это знают, там где-то глубоко внутри себя.       

***

       Утро следующего дня началось слишком рано. И в слишком уж извращенной форме.        Сегодня я созывала тайный совет, куда днем раннее были приглашены главные члены совета. Начиная от Великого визиря заканчивая кадиями Стамбула. Все эти люди были преданы Кёсем султан, словно псы.        Но я во что бы то не стало, должна переманить их на свою сторону.        Я величественно восседала на софе и наблюдала за взволнованными мужчинами, которые в свою очередь опустили головы, не смея смотреть на меня. Они понимали, что сейчас перед ними не просто Айше султан, ведь я хасеки, законная супруга правящего султана. Сильнее меня только Кёсем султан.        — Паши, приветствую вас! — Я почтительно кивнула им и снисходительно улыбнулась, когда те поклонились мне в ответ. Заученным, почти отрепетированным движением, я подняла руки вверх, позволяя им поднять головы.        — Госпожа. — Начал Великий визирь. — Не сочтите за дерзость, но все здесь присутствующие не совсем понимают, для чего нужно это собрание. Ведь положение вещей и наша преданность Османскому государству давно всем известна.        — Скорее преданность самой Кёсем султан, но впрочем это почти одно и тоже. Ведь наша Валиде султан примерила на себе имя государства. Вы здесь лишь для того, чтобы понять, порядок скоро измениться. Правлению Кёсем султан, пришел логический конец. Султан Мурад вскоре умрет, а трон должен будет занять сын Турхан султан, шехзаде Мехмед. И все бы хорошо, но… мы все понимаем, что Валиде не откажется от власти, даже будучи официально матерь умершего султана, то есть не имеющей никакой власти. Она найдет лазейку, Турхан молода и неопытна, её сын мал. Конечно, трон опять займет Кёсем султан. Но надо ли это государству. На пользу ли?        — Опыт Валиде султан несомненно очень большой. — Начал говорить второй паша в совете. — Но должен признать, наше государство уже далеко не на том уровне, каким оно было при Ахмеде I. Наш повелитель, султан Мурад улучшил наши ресурсы. В данный момент казна полна, от его недавних походов. Но если он отправится к Аллаху, а трон опять займет малолетний шехзаде, это не кончится чем-то хорошим. В ваших словах есть правда госпожа.        — Но есть и другая сторона медали, Лале паша! У нас нет альтернативы. Никакой. — Вмешался Великий визирь. — Кто же займет престол? Младший шехзаде Орхан? И тогда Валиде султан станет Айше султан?        — Вы очень умны, паша. — Я ухмыльнулась. — Именно этого я и добиваюсь. Печальному правлению Кёсем султан придет конец и я все для этого сделаю!        — Но есть старший наследник, трон его по праву, вы не можете оспаривать его право на престол. — Возразил визирь.        — Паша, я родила этой династии очень много шехзаде, только где они теперь? Шехзаде Мехмед представляет угрозу для дальнейшего развития страны, так как его Валиде, Турхан полностью подчиняется той, что губит эту империю уже многие годы! Мы с вами не можем допустить этого.        — Вы правы, султанша. — Отозвался Лале паша. — Думаю, мы все обдумаем ваше предложение и пришлем письмо со своим решением.        — Отлично, на сегодня вы свободны, не смею вас больше задерживать. — Встав с софы, я благодарно кивнула Лале паше и скрылась, возвращаясь во дворец.       

***

       После собрания, я вернувшись во дворец тут же приказала готовить баню, чтобы немного ослабить головную боль. Теперь решение моей дальнейшей судьбы исключительно в руках пашей.        Горячая вода и пар благоприятно повлияли на мою разыгравшуюся мигрень и ослабили боль, что пульсировала внутри. Не успела я расслабиться должным образом и смыть с себя грязь, как в баню прибежала Нарин, оповещая меня о том, что повелитель прямо сейчас ждет меня у себя.        По интонации калфы, я поняла, что Мурад узнал о моей сегодняшней выходке. Великий визирь без сомнения ему доложил о случившемся. Но я и с места не двинулась, блаженно прикрывая глаза.        Домывшись и высушив волосы в покоях, я с помощью служанок облачилась в светло-сиреневое платье и большую массивную корону, что венчала мою голову, я направилась к падишаху.        Впрочем внутри главных покоев дворца меня ждал холодный прием, ведь султан Мурад терпеть не мог, когда кто-то пользовался его положением и проворачивал свои дела у него за спиной.        Теперь в числе так называемых «предателей» оказалась и я. Его законная супруга, которой он недавно доверил все свое государство.        — Что ты делаешь, Айше? — Повелитель двинулся ко мне, мрачный как грозовая туча он свел брови к переносицы и теперь выглядел настолько грозно, что мне стало слегка не по себе. Нужно признать, этот его уничтожающий взгляд выбил меня из колеи. — Как смеешь ты, подобно моей матери тайно созывать совет?        Я мысленно закатила глаза, начинается…        — Я делала это лишь для благополучия нашего государства и сына! — Твердо заявила я, смотря на Мурада в упор. — У меня не было иных целей!        — Ты вела себя неподобающе! Ты намекала пашам, что с моим Мехмедом, может что-то произойти, и когда я умру, трон займет Орхан, а ты станешь при нем Валиде и регентом султаната. Ты угрожала главному наследнику, Айше! Ты почти прямо сказала, что погубишь моего старшего сына, как только представиться такая возможность, лишь бы Валиде и Турхан до власти не допустить!        — Если Мехмед сядет после тебя на трон, править начнет опять Кёсем султан. Турхан лишь пешка в её руках, а мной она управлять не сможет! Первым делом, я прикажу казнить её! Мехмед должен умереть, ради спокойствия в государстве. Одна жизнь, но если он погибнет, то это станет спасением для сотни других жизней Мурад! Ведь как говорят? «Хочешь предотвратить тяжелое страдание, впоследствии, будь готов вынести легкое.»        — Он не просто мальчик, он шехзаде Великой империи Османов! — Прикрикнул Мурад, но закашлялся и осел на свое ложе.        — Отдыхайте повелитель, я зайду к вам позже. — Увидев, что состояние Мурада ухудшилось, я развернулась и вышла из покоев, оповещая стражу о том, что падишаху нужен лекарь.       

***

       Медленно переворачивая очередную страницу книги, очередная сопливая поэзия, я устало отложила её на столик, даже не удосужившись оставить маленькую закладку, или отогнуть страницу, как это всегда делала моя мама.        К моему удивлению, я помнила свою прошлую жизнь, до попаданчества. Своих родителей. Чем я занималась, какое у меня было имя.        Нарин вошла в покои и прервала мои думы о прошлом, она поспешно протянула мне сверток. Я недоуменно глянула на неё, задавая немой вопрос: «от кого это?»        — Госпожа, разве вы забыли, паши написали вам ответ.        Взяв пергамент в руки, я кивнула служанке и та вышла из покоев оставляя меня одну. Раскрыв письмо, я с интересом и некоторым трепетом начала читать.        Айше султан Хазретляри, после нашей встречи мы много думали, взвешивали все сказанное, и пришли к решению. Оно заключается в том, что мы поможем вам стать Валиде султан и помешать Турхан султан. Для сохранения порядка в государстве, мы готовы пойти на такой шаг. Искренне ваш, Лале паша.        Свернув письмо, я довольная собой расправила белоснежное платье с кафтаном цветочного окраса и поспешила «обрадовать» Турхан данной новостью.        Нарин идя за мной по пятам, очень скептически отнеслась к моей идеи.        — Госпожа, может не стоит?        — Стоит, Нарин. — Постучав в двери покоев Турхан я выпрямилась и гордо вскинув подбородок вошла внутрь.        Турхан сидела на тахте и о чем-то разговаривала со своим слугой. Впрочем, голос её оборвался, стоило ей увидеть меня, сияющую словно солнце. Она подорвалась с места, а евнух поклонился мне, отходя в сторону.        — Айше султан. — Турхан коротко мне поклонилась и недоверчиво оглядела меня.        — Значит, ты действительно думаешь, что сможешь посадить на престол своего ребенка? — Улыбаясь произнесла я, подходя к сопернице ближе. — Думаешь, Кёсем султан будет угодно иметь ещё одну Валиде султан?        — Теперь мне ясно. — Русинка ухмыльнулась. — Тебя волнует будущее моего сына и мое. Да, согласно нашим законам, я стану Валиде султан, а мой Мехмед повелителем.        — Повелитель приходит и уходит, Турхан, а вот государство остается! Что ты можешь предложить Османской империи? Какими благами ты наделишь эти земли в свое правление, как регента? Ах, я скажу, тебя и до власти не допустят, максимум горстка необразованных дикарок из других земель в гареме. Вот кем ты будешь управлять. Но тебя, кажется, это вполне устраивает.        — Ты так себя успокаиваешь? Не тебе решать будущее Османской империи!        — А кому? Кесем султан, решать? Тебе? Все мы, дорогая, уж, прости мне мою прямоту, рабыни. Сколько бы нас не освобождали, это клеймо на нас, пройдут века, но мы останемся рабынями. Разве мы можем решать политические дела такой державы как Османское государство. Достойны ли мы? Да, знаю, выбора нет. Кому-то все-таки придется взять бразды правления в свои руки. Но от рук Кёсем султан и так пострадало не мало. Хочешь повторить её судьбу?        — А ты? Что до тебя, Айше? К чему ты стремишься? Не к этой манящей власти, ради которой ты сотрешь в порошок любого?        — Ты права.        — И в чем тогда твое отличие от Кёсем султан?        — В том, что мы слишком разные. Как день и ночь, смерть и жизнь. Понимаешь? — Я наигранно тяжело вздохнула и вынула из ладони пергамент. — Это письмо от пашей дивана. Недавно, я предлагала им свою кандидатуру и знаешь, что? Они согласились, все кроме Великого визиря. Но и ему недолго занимать свою должность. Поэтому, Турхан, как только повелитель покинет это мир, твой сын и Кёсем султан за ним последуют.        — Я тебе не верю! Это все ложь. Все что ты говоришь, неправда. Кёсем султан, никогда бы не позволила, этому свершиться!        — А её дозволения, кто-то спрашивал? Она уже стара, и все чаще стала впадать в маразм. Здравомыслящие люди, не будут слушать её. Жаль, что ты не в их числе. Так что, собирай вещи, и на сыночка своего досыта наглядись, поскольку, ты больше его никогда не увидишь. — Кровожадно ухмыльнувшись, я развернулась и вышла из покоев, оставляя ошеломленную Турхан биться в истерике, которая в спешке собиралась к Кёсем султан.