Вот тогда..

Мизуки таки не привык к людному Токио и его быстрому темпу жизни. Подвижность города спустя столько десятков лет не изменилась, каждый раз хотелось развернуться и сбежать обратно в храм. Ведь в храме время останавливалось, родные стены хранили столько тепла и воспоминаний, что находясь там, казалось будто ничего и не заканчивалось. Это был как глоток воздуха после этих вылазок, но тихими вечерами, смотря на звездное небо и лакая саке, в голову била точная дата с календаря и в груди щемило так больно, что забывалось как дышать. Мизуки чудесный хранитель, в храме всегда чисто, а прихожан больше чем во времена, когда традиции почитались. Здесь всегда будет хорошо, потому что сколько бы лет не прошло, время остановилось. Он до сих пор ничего не смыслит в транспортной системе и оплатой деньгами. Поэтому каждый раз добирается как привык издавна. Проходит по извилистой протоптанной тропинке и садиться под ветви сакуры, доставая из рукава кимоно бутылку. Заполняет чашу доверху, закрывает глаза и вспоминает. Вспоминает свою красивую богиню, которая только ходила в школу, постоянно влезала в неприятности и не любила грибы. Он помнит каждый момент проведённый рядом и никакой курильницы не потребуется для путешествий в прошлое. Она давно пылится на полке в пустом шкафу. Микагэ не запрещал трогать, но с мягкой улыбкой, усадив перед собой и гладя по голове объяснял, что как бы легче не становилось и как бы сильно он не старался это контролировать, однажды выйти не получится. После вспоминает взрослую и сильную женщину от этого глаза щипит, по капле капая в горючую жидкость. Все сотни лет, что он прожил никогда по длительности не сравняться с этой полусотней. Мизуке не вытирает слёзы, ему больше не от кого их прятать. Наливает новую порцию саке и ставит её на опавшие розовые лепестки по среди двух камней. Рукавом очерчивает гравюру и хочет свернуться в клубок белой змейкой. — Милая, Нанами, моя Нанами. Надеюсь ты видела как я люблю тебя. Останься со мной ещё немного, ладно?