Упадок Будущего

— Какое интересное название, ничего личного, — поднял руки к вверху Кадмус, увидев недовольные взгляды находящихся в гостиной зельеваров. — Вон он, смотри! — Где? — Да вон, рядом с высоким рыжим парнем. — Это который в очках? — Ты видел его лицо? — Ты видел его шрам? Этот шепот Гарри слышал со всех сторон с того самого момента, как на следующее утро вышел из спальни. — Видимо про такт, они тоже не в курсе, — мрачно сказал Годрик. — Думаю это сильно сбивало парня с толку, — проговорил Мерлин. — Лишь бы парень понял что взлететь легко, а падать больно, — подметила Магента Блэк. В Хогвартсе было сто сорок две лестницы. Одни из них были широкие и просторные, другие — узкие и шаткие. Были лестницы, которые в пятницу приводили Гарри совсем не туда, куда вели в четверг. Были лестницы, у которых внезапно исчезало несколько ступенек в тот самый момент, когда Гарри спускался или поднимался по ним. Так что, идя по этим лестницам, надо было обязательно прыгать. Будущие основатели школы отмечали на пергаментах важные моменты про будущую школу. Певереллы и Судьба следили за реакцией Морганы и Мерлина. Добавляли хлопот и привидения. Гарри всегда оказывался в шоке, когда сквозь дверь, которую он пытался открыть, вдруг просачивалось привидение. С Почти Безголовым Ником, призраком башни Гриффиндор и, следовательно, союзником, проблем никогда не было. — Ничего хорошего нет в этих приведениях, и если спросите мое мнение, я категорически против них! — ровным голосом проговорил лорд Певерелл. — Отец, но ведь они не причиняют вреда детям! — уточнил Игнотус. — И, что? Сын, разве ты забыл главный закон ушедших? — Ушедших? — спросила миссис Уэсли. — Когда приходит срок покинуть душе тело, она направляется в мир Хель, она единственная может судить душу, и если душа была чиста при жизни человека то получает награду отправляется в путешествие по мирам, а если нет Богиня наказывает её, давая оболочку из эфира, мы называем их призраками, они обязаны исполнить волю Хель, и не в коем случае не должны пересекаться с миром людей, — прокомментировал лорд Певерелл. Самым утомительным предметом оказалась история магии — это были единственные уроки, которые вел призрак Профессор Бинс был уже очень стар, когда однажды заснул в учительской прямо перед камином, а на следующее утро он пришел на занятия уже без тела. — А, что живых историков мантикора на завтрак съела? — съехидничал Годрик. — Годрик, прекрати! Это не шутки! — Разгневанную Рейвенкло мало кто хотел наблюдать! После такой речи всем стало немного не по себе. Затем профессор МакГонагалл перешла к практике и превратила свой стол в свинью, а потом обратно в стол. Все были жутко поражены и начали изнывать от желания поскорее начать практиковаться самим, но вскоре поняли, что научиться превращать предметы мебели в животных они смогут еще очень нескоро. — Почему в свинью? Что более интересных магических животных нет, например единорог, дракон, трехглавый змей из Руси, в конце концов диринар, уже не говорю о фениксах, и жар птицах, — закончила тираду Моргана. — Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки, — продолжил Снейп. — Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Но все это только при условии, что вы хоть чем — то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки. — Вся речь была хороша, кроме последнего предложения, это как надо ненавидеть детей, что бы отбить желание к предмету, — сказал Салазар. — Хочу отметить к важному предмету, — дополнила Хельга. Для первокурсников факультета Гриффиндор уроки Снейпа обещали быть не самыми приятными. После того как Снейп усадил Гарри на место, произошло еще кое — что совсем безрадостное. Снейп разбил учеников на пары и дал им задание приготовить простейшее зелье для исцеления от фурункулов. Он кружил по классу, шурша своей длинной черной мантией, и следил, как они взвешивают высушенные листья крапивы и толкут в ступках змеиные зубы. — Где вводный курс в зельеварение?! Где техника безопасности? Где таблица совместимости? Где разъяснения по нарезке индигриентов? — Пока Игнотус и Салазар сокрушались в гостиной высказывались леди и далеко не аристократическим языком. — Вы, Поттер, почему вы не сказали ему, что нельзя добавлять в зелье иглы дикобраза? Или вы подумали, что если он ошибется, то вы будете выглядеть лучше его? Из-за вас я записываю еще одно штрафное очко на счет Гриффиндора. Это было ужасно несправедливо. Гарри уже открыл рот, чтобы возразить, когда Рон пнул его под столом.  — Не нарывайся, — прошептал Рон. — Я слышал, что если Снейп разозлится, может очень сильно навредить. — Идиот, да я его на индигриенты отправлю, — проговорил Мерлин, косясь на Моргану. — Но мне кажется, он меня ненавидит.  — Да ерунда это! — возразил Хагрид. — С чего бы это ему? Однако Гарри показалось, что Хагрид, произнося эти слова, чуть-чуть отвел взгляд в сторону. — Ну, во-первых у великанов и магов разные понятия пищи, во вторых этот Хагрид точно что-то знает, — закончила мысль Хельга. Когда Гарри с Роном шли обратно в замок на ужин, карманы их были набиты каменными кексами, от которых они из вежливости не смогли отказаться. Гарри думал, что ни один из уроков не дал ему столько поводов для размышлений, как встреча с Хагридом. Если Гарри был прав, то Хагрид забрал из сейфа сверток как раз вовремя, но случайно или нет? И где этот сверток хранится теперь? Ведь чтобы его не выкрали, требуется гораздо более надежное место, чем «Гринготтс»? И еще Гарри спрашивал себя, не знает ли Хагрид о профессоре Снейпе чего-нибудь такого, о чем не захотел ему рассказывать. — Встреча с Хагридом явно спланирована, заметили как мужчина отводил разговор о посещении сейфа? — спросила Ровена. — Парень хорошо сопоставляет факты, не торопится с выводами, наблюдает внимательно, хотя я думаю он многое скрывает, — закончил говорить Мерлин.