Я тоже вышел покурить...

Что случилось? - вскочив, крикнул я на всю квартиру и выглянул в окно. Да уж, несмотря на середину лета, на улице льет как из ведра. Я взглянул на календарь. Девятнадцатое июля. У меня такое чувство, что я очнулся от комы. Это же надо было так крепко уснуть, да еще и на полу. Я просто всемогущий! Уже очень поздно, и где все? Вдруг в комнату внеслась моя жена и остолбенела. Что случилось, я опять что-то сделал не так? Оля упала на колени и громко заплакала. Хотя скорее это была истерика. Она громко всхлипывала, что-то бормотала под нос, а слезы текли, казалось, нескончаемым потоком. Я осмотрелся… Что происходит? Почему Оля сидит около … моего тела? Я что … Не может такого быть! Я же говорю, думаю и … могу передвигаться. Я подсел к жене, а она только закричала: - Миша! Миша, очнись, прошу! - Олечка, родная! Я тут! Посмотри на меня! Я попытался притронуться к ей, но моя рука прошла сквозь ее плечо, облаченное в подаренный мной шарф. Выходит, я правда умер... На улице тьма. Уже прошло часа три, а моя любимая все еще плачет. Смотрит на наши фото и что-то шепчет. Возможно придумывает, что сказать Сашеньке, когда она вернется от бабушки. А я сижу на паркете в зале, ибо сквозь диван проваливаюсь. Так, а почему в моем доме полиция?! Чудесно, еще их мне не хватало! Четыре человека прошли в глубь зала, чуть не зацепив меня. Хотя это невозможно, я же призрак. Разложив свои приборы, они стали расхаживать по комнате. Один из них подошел к моей жене. Ну что вы от нее хотите? Ей и так плохо! "Можно задать вам пару вопросов?" прозвучала эта типичная фраза для людей в форме. Лучше бы говорили: "Можно вас достать своими тупыми расспросами?" это было бы правдивее. Я пытался вслушаться в то, что говорит моя жена, но другие работники органов мешали мне своим бормотанием. Может вы заткнетесь? Хотя меня же не слышно! Тут один, как я их называю полиционер подобрал что-то с пола: - Я нашел шприц и … ложку! Это явно для того, чтобы принимать наркотики! Что ты сказал? Слушай, не будь я сейчас невидимым и неосязаемым, вмазал бы тебе по роже! Какие на фиг наркотики? Я давно завязал! Оля, ты же в это не веришь! Оля? Я посмотрел в ее глаза, из которых снова потекли слезы. Руки, державшие где-то сотый носовой платок, задрожали. Она поверила им! Супер! Мое тело погрузили на носилки, накрыли черной тканью и вынесли. Оля осталась сидень на диване и горько плакать. Как же хочется ее обнять, показать, что рядом, но я не могу этого сделать. Я кое-как поцеловав любимую на прощание, покинул квартиру вслед за телом. Но машина Скорой Помощи уже отъехала. И куда мне теперь идти? Но услышал я от бабушек, которые сидят на скамейках перед подъездом, что меня, точнее мое тело повезли в районную больницу. Долго я не мог добраться до нужного места, несмотря на то, что не обходил людей, и не ждал на светофорах. И вот, я стою в темной холодной комнате - в морге. Друзья из "Король и Шут" стоят над моим телом. На их лицах был ужас, неожиданность и печаль. Врач им что-то подробно рассказывал. Как же не хочется, чтобы моим друзьям было плохо. Вскоре ребята покинули эту комнату. Князь объявил, что панихида пройдет двадцать второго июля, после чего мое тело кремируют. Не верится, что они говорят про меня! Но я жив! Хэй-Эй я тут! Я помахал рукой пред грустным лицом Андрея, в надежде, что панк увидит панка, но нет. Он только закрыл глаза. * * * Двадцать второе июля. Ранним пасмурным утром мое тело в гробу привезли в "Юбилейный". Вокруг машины стояло много охранников в черных костюмах и солнцезащитных очках. От чего защищаться? От туч? Это же смешно! И, вообще, зачем они тут стоят? Как будто мой труп кому-то нужен! Когда гроб занесли в помещение и, погрузив его своего рода на пьедестал, открыли крышку, я заглянул внутрь. Мои глаза закрыты, а руки скрещены на груди. Ужасное зрелище! Не верю, что там лежу … я. А около гроба весит мое фото с черной лентой. Даже даты моего рождения и смерти выставили идиоты! Я жив! Вот он я! * * * Народу становится все больше. Все в черных одеждах и с цветами в руках. Это наши фанаты-панки. На косухах вышиты эмблемы "Король и Шут", а у многих на головах ирокезы. Девушки плачут, а парни идущие поджав губы и потупив взгляды, кажется, тоже очень сильно опечалены. Больно это видеть! Не верю, что заставил фанатов плакать. Ужасное чувство овладевает мною. Чувство вины. Хотя почему? Я же не самоубийством жизнь покончил и никого не просил меня убивать! Хочется уговорить их не плакать, не переживать так сильно, но как до них докричаться?! Хой, хой, хой! Давайте вместе, поддержите меня. Тут я услышал где-то в конце очереди ответ. За ним еще пару выкриков, но охрана быстро усмирила их. Хотя нет, она заткнула наших фанов! Зачем? Кто вас просил? Стали слышны песни, которые поются в не унисон. "Мертвый анархист", "Прыгну со скалы" и "Ели мясо мужики" эти композиции прозвучали громче остальных. Конечно приятно, что люди чтут мою память, но что-то внутри грызет меня… Очередь выстроилась в несколько метров. Возможно, и в километр. Я сижу на серой сырой из-за прошедшего дождя каменной плитке около входа. Лично я нахожу в этом какую-то иронию. Мол, не дожил до сорока - до ближайшего юбилея, так панихида, в качестве компенсации, пройдет в "Юбилейном". Хотя может это и смешно. - Ну и что ты тут сидишь? - услышал позади себя до боли знакомый голос. Я обернулся. - Давай помогу встать! Виктор протянул мне руку, с помощью которой я смог встать на ноги. Просто невероятно. Все те же черные патлы почти до плеч, вытянутое лицо и слегка сиплый голос, что двадцать три года назад. - Значит … я правда умер? - неуверенно, даже со страхом в голосе спросил я у легендарного музыканта - Да! Но это не конец, а только начало! - У тебя есть закурить? А то нервов я потратил много за эти два дня! - Конечно, ведь я тоже вышел покурить…