Новые линии

Барри что-то рассказывал про свои выходные, как он начал находить смысл в существовании и нашел неплохую работу. Остальные в кругу также подбадривали его, обсуждали и задавали ему вопросы. А я слушала лишь урывками, но без сомнения, была рада за него. Аноним: я готовлю яичницу прямо сейчас, думаю должно быть съедобно Я: яичницу вечером? Я: вау Я: да ты маньяк Аноним: кто сказал, что ее можно есть только утром? Аноним: это все, что я могу приготовить Аноним: точнее не подпалить       Я улыбалась глядя в телефон, пока группа разговаривали на свои темы. Раз в неделю мы собирались в цветочном, чтобы обсудить свою жизнь. После щелчка было трудно без близких и родных, поэтому когда-то Стив Роджерс начал такие же группы, а мы поддержали его идею. Но сейчас, казалось бы, нужно начать жить своими жизнями, но за пять лет откровенности друг с другом – было сложно проводить дни без этого. Поэтому по просьбе всех ребят, мы продолжили проводить «терапию» еженедельно. Да, наши родные вернулись домой – но их не было пять лет, а за пять лет мир изменился, и нужно было привыкать к новым реалиям. Я: когда мы встретимся, я накормлю тебя самым вкусным ужином на свете Аноним: сомневаюсь Я: что мы встретимся? Аноним: что он будет самым вкусным : ))) Я: у тебя есть любимые места в городе? Аноним: типа любимых закусочных и баров? Я: Места, где ты чувствуешь себя максимально счастливым Аноним: лучше спроси, чувствую ли я себя счастливым вообще Аноним: шучу Я: нет, не шутишь Я: я хочу тебя обнять. Я: Это нормально?       Мой аноним замолчал, а я положила телефон на рядом стоящий стульчик и улыбнулась сидящим ребятам. Я не знаю, почему мне хочется быть такой откровенной с ним. Может быть он прав – мы не знаем друг-друга, не виделись вживую, именно поэтому нам легче говорить о вещах, о которых молчим в жизни. Но ведь он не может оставаться моим анонимом всю жизнь – это как-то странно. А вдруг ему так удобно? Но мне жутко интересно – кто он, как он выглядит, что он пережил. В конце концов, он, должен быть хорошим человеком. Мне бы хотелось, чтобы он таки был.       Мел клацала по клавиатуре ноутбука, от чего Шарлотта скорчила недовольную гримасу, пытаясь доплести свою косу. Я периодически поглядывала на экран своего телефона, ожидая сообщения от анонима. В голове уже тысячу раз прокляла себя, за то, что сказала про объятия. Может он обиделся? Или ему не нравятся такие мелочи.       — Келси, почему ты вечно заглядываешь в телефон? — от Шарлотты ничего не скрыть.       — Да, вечно ты в телефоне зависаешь, — поддержала ее Мел.       Я посмотрела на девочек, скорчив недовольное лицо, попутно убирая телефон под подушку.       — Жду сообщения по работе.       — Келс.       — Я не вру.       Шарлотта приблизилась к моему лицу и коварно улыбнулась. В эту же секунду она набросила на меня, пытаясь уложить на лопатки.       — Бери ее телефон, Мел, — держа мои руки, прошипела Шарлотта.       — Шарлотта! — я пыталась выбраться, но хватка подруги была гораздо сильнее, чем я. Ну да, она ведь агент ФБР.       — Какой пароль у этой задротки? — Мел удивленно взглянула на меня, а потом на экран. — Тебе приходят сообщения от анонима, это кто? — Шарлотта ослабила свою хватку, а я проскулила от боли и потерла затекшие запястья. Девочки вопросительно смотрели на меня, тут я поняла – вопросов не избежать.       Поэтому рассказала им все с самого начала. Про встречу в чате, про то, что мой аноним из нашего города. Конечно, реакцию подруг можно было предвидеть – они были не очень-то и рады.       — И сколько времени ты уже общаешься с ним?       — Неделю?       — И ты не рассказала? У тебя что, подруг нет? Зачем ты вообще туда зашла? — Шарлотта не успокаивалась, с возмущением высказывая свою обиду, а Мел пожимала плечами, разинув рот.       — Потому что мне нужна была поддержка понимающего человека, — выдала я, от чего Шарлотта замолчала, поджав губы.       — И когда ты собиралась рассказать? В день свадьбы?       — Мы просто переписываемся!       — Или на рождении вашего ребенка?       — Шарлотта! — Мел вступила в перепалку.       Шарлотта взбесилась. Клянусь, можно было слышать, как она рычит от возмущения. Она схватила ноутбук и стала листать в нем все подряд, лишь бы не разговаривать с нами. Аноним: может быть, рядом с друзьями я чувствую себя счастливым Аноним: неважно где Аноним: у меня их не так много Аноним: поэтому так Я: я люблю ходить в местную кофейню, там очень уютно и вкусные пирожки с вишней. Аноним: это очень мило Я: я думала, что ты обиделся Аноним: Я не обижался, Келси. Просто был немного занят:) Я: хорошо… я все еще хочу узнать твою личность. Ты не скажешь хотя бы имя? Аноним: боюсь, что ты возненавидишь меня тогда Я: за что? Аноним: не знаю Аноним: хорошо Аноним: дай мне две недели, на благотворительном вечере ФБР увидимся Я: через две недели? Аноним: получается, что да Я: хорошо. Считаю дни ): Аноним: а я уже жалею, что придумал это Я: ты жалеешь, что общаешься со мной? Аноним: я не это сказал Аноним: забудь, я просто нервничаю Аноним: :) Я: я тоже. Вдруг ты все разболтаешь, что я плачу по бывшему? Аноним: так ты все-таки плачешь? Я: уже нет. Вообще, я поняла, что все это не важно. Важно, что у меня есть друзья, тетя, цветочный, ты… Аноним: теперь у тебя есть и я. Я: так мы… друзья? Аноним: ты даже не знаешь, кто я :D Я: видимо кто-то очень старый. Кто вообще использует эти эмодзи? Аноним: вероятней всего только я Я: мы с тобой общаемся чаще, чем я со своими друзьями. Так что да, теперь можно считать тебя другом, аноним Аноним: я обречен Я: хах       Мне нравился Нью-Йорк. То, как люди в спешке сбивали все на своем пути; как светофоры бесконечно сменялись с красного на зеленый и так по кругу; как солнечный закат освещал остатками лучей окна, вырисовывая красивые небесные линии, сообщая о том, что нужно торопиться домой – там обязательно вас кто-то ждет.       — Привет, детка! — Тетя Эбби улыбнулась мне самой теплой улыбкой на земле, поставив новый букет на стол.       Я помню, когда моя мать ушла, тетя Эбби без вопросов переехала к нам и помогала моему отцу по дому. Они с ним были братом и сестрой, но не особо ладили. Зато мы с ней были в хороших отношениях, которые становились только крепче с каждым годом. В день, когда не стало моего отца – Эбби была первой, кто сообщил мне об этом. Мне тогда стукнуло восемнадцать, и я почти задула свои праздничные свечи, пока она не вошла в гостиную с заплаканным лицом.       Мой отец не был обычным отцом, который ходил на работу пять дней в неделю и два дня выходных проводил с семьей. Мы с ним перестали быть близки после ухода матери. Я знала, что он переживает, думает обо мне – он сам не раз об этом говорил. Но было бы странно притворяться, будто бы у нас все хорошо и мы любим друг друга неземной любовью. Его работа всегда была для него на первом месте, которая в последующем его и погубила, но только было уже поздно выбирать. Место, где он работал – никого не щадит. Об этом я узнала не по своей воле, и мне бы не хотелось вспоминать об этом.       — Товара очень много, думаю, придется остаться до утра, — Эбби вздохнув, осмотрелась вокруг, — нам бы не помешали лишние руки.       — Девочки сегодня на работе. Придется вдвоем.       Когда одна вторая часть из привезенного товара для цветочного была разгружена, я предложила Эбби перекусить, от чего она была не против. Захватив с собой карточку и куртку, я поспешила в ближайшую кофейню, чтобы успеть до ее закрытия.       На улице было уже не так людно, а машин поубавилось, по сравнению с вечерним движением. Я люблю Нью-Йорк и его улицы, каждый магазинчик и кофейня имеет свой шарм. Пока в «Картис» готовился мой заказ, я стояла на улице, выдыхая прохладный воздух. Воспоминания о наших с Томом вечерах нахлынули на меня, от чего глаза начали слезиться. Не так просто вычеркнуть из жизни столько времени, но если он мог, значит и мне это удастся.       — Келси, — донесся чей-то голос, но это был не бариста.       Я повернула голову в сторону звука и увидела Джеймса.       — Привет, — он застенчиво почесал затылок и улыбнулся.       — Рада встречи, Джеймс, — я улыбнулась в ответ, — пришел за кофе?       — И за пирожками.       — Не может быть, ты тоже любишь здешние пирожки? — Джеймс хохотнул от моего увлеченного возгласа, — они здесь самые вкусные.       — Особенно вишневые.       Я улыбнулась, восторженно смотря на него.       — Никто из моего окружения не понимает вкус этих божественных пирожков, — я вошла в кофейню, пока Джеймс любезно открывал мне дверь, — но они просто потрясающие. Я удивлена, что ты любишь именно вишнёвые! Именно здесь!       — Случайности не случайны? — взглянув на меня, Джеймс кивнул в сторону витрины.       — Да, — прошептала я, — не случайны.       Мы шли по тротуару вдоль дороги и обсуждали абсолютно разные вещи: Нью-Йорк, любимую еду, кофе из кофейни, друзей, ФБР – все, что только приходило в голову. Джеймс был очень хорошим собеседником, не потому что все время молчал, а потому что умел слушать, после чего высказывать свою точку зрения. Он рассказал, что живет один в квартире неподалеку и у него с недавних пор появилась собака, с которой он, не до конца понимает, что нужно делать.       — Ты уже придумал имя?       — Черт, — он прикрыл лицо ладонью, — я совсем забыл про это.       Я рассмеялась, слегка толкнув его плечом.       — Ты ужасный хозяин. Как тебе кличка Фрэнк?       — Отвратительно, — сказал он, смеясь.       Минуя очередной светофор, я увидела горящую вывеску цветочного. Честно признаться, Джеймс был одним из самых застенчивых людей, которых я встречала. Я наблюдала за ним и его хмурым выражением лица, когда он вглядывался в толпу. А когда я говорила с ним о чем-то, морщинки на лбу слегка расслаблялись и он даже улыбался. Улыбка, которая была предназначена мне. Признаюсь, это мне льстило – он был очень обходительным и его застенчивость даже привлекала. Я уже говорила, что он красивый мужчина – с невероятного цвета глазами и шикарным телом, хоть и на половину бионическим. Кстати, это еще один интересный пункт о нем. Может быть, я одна не настолько осведомлена о нем и его геройских делах.       Мы подошли к тете Эбби, которая выгружала новые горшки и букеты. Их было очень много, потому что в последние дни нашему цветочному магазину приходят крупные заказы в преддверии дня влюбленных. Я хотела попрощаться с Джеймсом, чтобы не задерживать его – но он уже схватил в руки кучу букетов и ждал, пока я покажу ему дорогу. Одарив его восторженным взглядом, стала рыскать в поисках ключа от комнаты для цветов.       Таким образом, мы втроем разделались со всеми ящиками за час. Благодаря Джеймсу мы с тетей таскали минимум тяжести и просто складировали все по полочкам. За этот час Джеймс не сказал ни слова, просто витая в своих мыслях, что позволила мне наблюдать за ним. Моментами, я мысленно одергивала себя: это же некрасиво. Но он был слишком привлекательным, когда снимал свою кожанку с себя и потом…       — Отличная работа, — садясь прямо на пол, сказал мужчина, возвращая меня в реальность. Он нахмурился: — ты в порядке?       Я встряхнула упавшие пряди волос с лица и улыбнулась:       — Все отлично. Спасибо, Джеймс.       Мне не пришло ничего в голову лучше, чем сесть рядом с ним, причем, не скоординировавшись в посадке, я села впритык к нему. Между нашими телами было буквально сантиметров шесть, а коленки касались друг друга.       — Баки, — он повернул голову ко мне, кратко взглянув на губы, снова поднял взгляд. У меня от этого руки свело, клянусь.       — Ч-что? — запнулась я.       — Можешь называть меня Баки. Джеймс Баки Барнс.       — Это твое второе имя?       — Сокращение. Меня так друзья называют.       — Так мы… друзья?       — Если ты не против, — он протянул мне руку, а я пожала ее в ответ, не отводя взгляда с его лица.       Мы с ним просидели около часа, говоря обо всем и ни о чем. Но это никак не смущало и не сковывало меня. Он, как и всегда, внимательно слушал мои рассказы – иногда улыбался и смеялся, но чаще всего с серьезным видом смотрел на меня. Обычно, я не люблю такие прямые взгляды и стараюсь избегать зрительных контактов, но в Баки было что-то, что располагало к себе – его хотелось обнять и говорить с ним двадцать четыре часа в сутки. Баки был очень умным, но он, как уточнил «наблюдатель» - поэтому чаще всего молчит и анализирует. На несколько мгновений я даже забыла, что мы с ним знакомы всего пару дней – таким располагающим интровертом он был. Это не выглядело так, будто я говорю много, задалбливая его разговорами. Нет. Это была максимально сбалансированная беседа с моментами тишины и молчания. Но даже молчание не было неловким. В эти мгновения мы просто дурачились, толкая друг-друга коленками.       — Как дела со Смитом? — подперев рукой подбородок, он заинтересованно смотрел на меня и мою реакцию. — Скучаешь по нему?       — Да никак. Мы не общаемся. Почему ты спрашиваешь?       — Мне просто интересно, — он пожал плечами, — если вдруг опять пристанет…       — Я брала пару уроков кикбоксинга – если что, вспомню пару приемов.       Баки улыбнулся, прикусив нижнюю губу. И боже – это было очень интимно. Не знаю, что на меня нашло, то ли горячие мужчины на меня так влияют или мне нужно перестать пялиться на его губы.       — Неужели, ты умеешь драться.       — Хочешь проверить?       — Верю на слово, — он закинул голову назад, прикрыв глаза, — не хочешь пройтись?       Я оглянула магазин – весь товар стоял на местах и уже был готов к завтрашнему открытию.       — Пойдем, — стряхнув джинсы от пыли, что успела собраться за время сидения на полу, я повернулась к нему, чтобы подать руку. — Спасибо за помощь, Баки.       Он, поколебавшись, взял мою ладонь и я попыталась игнорировать тот факт, что его рука задержалась в моей чуть дольше, чем нужно. Сегодня что, луна как-то иначе светит? Что с нами происходит?       Кивнув мне в ответ, Баки вышел вслед за мной. На улице уже давно была ночь, а машины вовсе перестали ездить по этой улице. Хорошо, что наш квартал был хорошо освещен, и было не так страшно ходить по улицам ночью. Хотя, с Джеймсом даже в темном переулке не страшно ходить. Погода, для февраля была довольно теплой, мне даже не пришлось натягивать шапку до подбородка, чтобы не замерзнуть.       — Какое твое самое постыдное воспоминание?       Мы шли вдоль тротуара, пиная шишку, как маленькие дети. Баки задумался. Я уже стала понимать, когда он погружается в свои мысли – то сразу кусает внутреннюю сторону щеки, или прикусывает губу.       — Половину моей жизни хотелось бы забыть.       Еще один факт, который я поняла за это время – он не очень любит говорить о своем прошлом и пытается избегать этих тем. Может быть это связано с его геройствами или с потерей руки, или он просто не хочет обсуждать это со мной.       — Извини, я выпалила не подумав.       — А твое?       — Наверное, — я задумалась, — когда я была помладше, тетя Эбби отводила меня на кружок рисования. Там было очень много детей, в основном из богатых семей. Одна из таких девочек постоянно спрашивала, где моя мама, почему она меня бросила. Меня жутко злили эти вопросы, и я решила ее проучить. В один из дней просто заперла ее в темной каморке, что никто не смог найти. Она долго плакала, звала маму, а я стояла за дверью и дразнила ее вопросами о том, куда делась ее мама и почему она ее не ищет. Когда все выяснилось, меня, конечно же, отругали – а у этой девочки остался страх темноты. Она даже посещала психолога. Из-за меня.       — Я думал, это будет история из разряда «перепила с подругами и бегала голой по аллее». А ты само зло, Келси Ридд. — Мы вместе посмеялись.       — Но даже это воспоминание я бы не хотела забывать. Мне кажется, без этих моментов мы бы не были теми, кем являемся сейчас. Каждый жизненный момент делает нас лучше или хуже – мы учимся жизни с помощью таких уроков. Эта ситуация научила меня сострадательности. Прежде чем сделать какие-то вещи, я сто раз думаю – не навредит ли это человеку.       — Да, — он кивнул, — ты права. Мы учимся быть лучше на протяжении всей жизни.— мы остановились около моего подъезда, а я на секунду уткнулась в экран телефона, — ждешь смс от кого-то?       — Ага, — виновато улыбнулась я, закрывая переписку с моим анонимом, — от друга.       Он засунул руки в карманы и принялся раскачиваться на носках, все еще смотря прямо в глаза.       — Я хотел тебе кое-что сказать, — начал Баки, пытаясь сформулировать мысль – это было видно по его морщинке на лбу, которая появлялась каждый раз, когда он о чем-то размышлял.       Я скрестила руки на груди и наклонила голову вбок, внимательно всматриваясь в его лицо.       — Кличка Фрэнк действительно ужасная.       — Хорошая же кличка для собаки, — рассмеялась я. Конечно, это было не то, что он хотел сказать на самом деле, но я не стала расспрашивать.       — Доброй ночи, Келси.       — Доброй, Баки, — провожая его взглядом, я забежала в подъезд, не скрывая своей улыбки.