The Greater Good

Полуденное солнце палило, купая окрестности в тепле. Воздух был густым и насыщенным духотой так, что вздохнуть было тяжело. Крестьяне работали в поле и лишь изредка позволяли себе отвлечься и вытереть пот ладонью, а после продолжали работать. Сидящий на дереве мальчик лениво наблюдал за ними с толстой ветки. Он флегматично грыз зелёное яблоко, наслаждаясь кисловатым соком. Он носил шорты и темные полукальсоны, резко контрастирующие с некогда белоснежной рубашкой, на которой уже расцвело несколько сероватых пятен. Изящная светловолосая леди в воздушном платье и наброшенной поверх лёгкой мантии вышла из-за дерева и осмотрелась. - Гел! Гел, где ты? – позвала она, впрочем, пока не догадавшись поднять голову. Мальчик замер, вытер яблоко о рубашку и закинул его в карман. На по-детски миловидном лице расцвела улыбка, и он выгнулся и свесился с ветки вниз головой, зацепившись за нее ногами. И оказался прямо за спиной у девушки, в нескольких миллиметрах от изящного пучка, в который были убраны ее волосы. - Бу! От неожиданного вопля прямо над самым ухом, девушка подскочила и резко развернулась. В раскрытую ладонь скользнула палочка, кончик которой упёрся прямо в нос ухмыляющемуся мальчишке. - Гел! Какого черта?! - Порядочные леди так не выражаются, - самодовольно заметил тот, а после отпустил ветку и легко приземлился на руки, и, легко оттолкнувшись, вскоре уже стоял на земле как нормальные люди. - Порядочные господа не наблюдают за маглами для потехи и не заляпывают свою парадную рубашку не пойми чем. - Как это не пойми чем? Это яблоко, - возмутился мальчик, достал его и потряс перед носом девушки и ловко увернулся от подзатыльника. – Ладно-ладно, Эллин, успокойся. Я просто наблюдал, - он нагло уселся под деревом, скрестив ноги. Девушка поджала губы, но все же прислонилась к коричневому жёсткому стволу и недоверчиво поинтересовалась. - За маглами? Зачем тебе это? - Да вот думаю, - он прикрыл глаза и глянул на девушку из-под ресниц. – Почему ради благополучия этих людей маги должны выбирать стороны. Почему папа и мама должны были погибнуть, чтобы Германия стала единой. - Это опасные мысли, Гел. Я же просила… - Нас никто не слышит, - в его голосе отчётливо сквозила горечь. – Я правда не понимаю, сестра. - Мама и папа просто поддержали не ту сторону. Я же говорила. Канцлер Бисмарк…. - Канцлер Бисмарк – на удивление удачливый сквиб, - огрызнулся Гел на удивление агрессивно. – И только посмотрите на него! Вся страна у его ног! Многие восхищаются им, хотя он по факту нарушил статут, о котором ты так твердишь! - Он не нарушил законы магического мира. Он о них даже не знает, ведь его отлучили от рода в детстве. Если он и стал лидером, то сделал все только благодаря собственным талантам. Или… погоди-ка, да ты завидуешь? – в небесно-голубых глазах мелькнуло озарение. Гел наградил ее угрюмым взглядом и ничего не ответил. Только запрокинул голову вверх и посмотрел в безоблачное небо. - Я… - шевельнулись его губы. – Мне кажется, что это нечестно. Они страдали. Я ведь точно знаю, что они страдали. Это ведь больно, правда? Когда режут на куски, заживляют и снова режут? Словно рассеялась иллюзия, и на смену серьезности пришла растерянность. Теперь рядом сидел обычный ребенок девяти лет. У него дрожали губы, и девушка, мертвенно-бледная, цепляющаяся пальцами за юбку платья, перевела на мальчика взгляд. - Откуда ты...? - Услышал разговор с герром Харром. Я был дома. Девушка, казалось, вот-вот взорвется от негодования, но все же удержалась. Вместо этого она села перед ним на колени и обняла. - Ох, Гел… понимаешь, люди сложные существа. Они сражаются за то, что считают верным, понимаешь? Наши родители считали, что путь Бисмарка ведёт вникуда, но многие могущественные волшебники думают, что его политика очень важна для страны и общества. Поэтому, когда родители выступили против… - Это нечестно, - последовал угрюмый и резкий ответ. – Они не заслуживали подобного. Никто не заслуживал. - Жизнь нечестна сама по себе, - Эллин медленно покачала головой. – Так уже произошло. Мы должны жить дальше. Мама и папа хотели бы, чтобы мы были счастливы. Чтобы ты был счастлив. Я знаю, ты их практически не помнишь, но все же… - Не хочу! – чуть ли не сорвался на шипение тот. – Это несправедливо! Почему для того, чтобы эти люди жили, мои родители должны были умереть, а ты искать жениха побогаче?! Я не хочу так! Девушка плотно сжала губы, но в ее глазах застыл лёд. - Потому что так нужно! Потому что иначе мы не выживем! У нас осталось не так много денег, и ты же знаешь правила. Я управляю счетами от твоего имени, потому что ты ещё несовершеннолетний. И каждый выход в свет это чертова пытка! Эти косые взгляды и эти правила! Прекрати усложнять мне задачу! Я хочу обеспечить тебе счастливое будущее! Хочу, чтобы ты поехал в Дурмстранг! Хочу, чтобы ты стал могущественным магом! Это все для твоего же блага! Гел вскочил на ноги, буквально задыхаясь. Слезы подступали к глазам, сворачивались горючим комком в горле, клубком пылающей ярости где-то в районе грудной клетки. «Не нужны мне твои жертвы!» - хотелось кричать ему. –«Не нужны мне жертвы ценой твоего счастья! Не хочу, не хочу, не хочу!» Но он молчал, не сводя больных злых глаз с неё, а после вытер глаза изящным воротником рубашки и буркнул: - У меня урок через полчаса. Я пойду переоденусь, а то учитель будет ругаться. А всю дорогу до черных обвитых плющом ворот в голове переплетались мысли. «Мне не нужны твои жертвы. Мне не нужно мое благо! Почему все… почему все хотят жертвовать ради чего-то глупого и непонятного?! Почему никто не думает о себе?! Я никогда! Никогда так не буду!»

***

В следующий раз Геллерт смотрел на сестру тем же полным горечи и непонимания взглядом на ее свадьбе. Через два года после того памятного разговора. На следующий день после церемонии Эллин улыбалась привычной солнечной улыбкой, но привыкший смотреть вглубь внимательный мальчик заметил во взгляде незнакомую ему пустоту в ясной голубизне знакомых глаз. - Все хорошо, - пресекла она его расспросы. – Лучше давай поговорим. До твоего возвращения в Дурмстранг осталось два дня. Как тебе там? Уже нашел друзей? Геллерт задумался. Учеба ему очень нравится. Много интересных предметов и особый упор на темную магию. Когда покалывает кончики пальцев при кастовании единственного пока доступного темного для начинающего заклятья тенебре, он чувствует как его охватывает восторг. - Ты помнишь, что я говорила о контроле? - Да-да, - недовольно пробурчал тот в ответ. – Если нет контроля, не ты управляешь магией, а она тобой. Особенно темная, потому что она требует эмоций и контроля над ними. Все будет хорошо. - А друзья? – повторила сестра, снова погрузив его в пучину задумчивости. Геллерт всегда… встраивался в коллектив. Правда он не сразу это заметил. А если и заметил, то не придал значения. Первый звоночек был, когда его познакомили с отпрысками других немецких чистокровных семей. Только сейчас он начал отыскивать ассоциации. Хамелеон. Иногда он ощущал себя хамелеоном, всегда становясь тем, кем его хотели видеть учителя и одноклассники. А иногда мальчик чувствовал себя зеркалом, отражающим собеседника, становясь полной его копией, говоря то, что хотели от него услышать. В такие моменты он настолько растворялся, что терял себя. До того момента, когда он отправился в школу, такие мысли его практически не посещали. Всего и компании – сестра, домовые эльфы, пара слуг да редкие визиты других чистокровных в особняк. В Дурмстранге все изменилось. Там сама школа диктовала определенные правила, и приходилось им следовать. - Я познакомился с некоторыми ребятами… но пока не знаю, - нехотя буркнул он. - Возможно то, что я скажу, тебе не понравится, - Эллин села на край фонтана. – Просто знай, что люди обычно дружат с целью выгоды. Друзья – это не только общие интересы, это и выгода, которую они хотят получить. Она необязательна материальная. Эмоциональная поддержка тоже важна, и многие ищут именно её. Гел нахмурился и посмотрел на сестру исподлобья. - Ты опять говоришь мерзкие вещи. - Разве? Вот, стоило мне выйти замуж за Герра Лихера, так все мои старые подруги решили обо мне вспомнить. Я не говорю, что все такие, но ты должен быть готов к тому, что тебя ждёт, - мягко сказала она, взъерошив его волосы. – К сожалению, этот мир именно таков. Мы чаще ищем тех, кто способен нас понять и ждём эмоционального отклика. Ждём ответа. Если его не следует, вряд ли дружба окажется крепкой. Все зиждется на взаимовыгодном сотрудничестве. Будь это власть, деньги, продвижение по карьерной или социальной лестнице или даже эмоциональная поддержка или общность интересов. - Но это ведь неправильно! И звучит так мерзко, - он фыркнул и нарочито отвернулся в сторону, демонстративно затыкая уши, делая вид, что не хочет слышать. Девушка мягко убрала его руки. - Просто ты должен быть готов. Ко всему… и если меня не будет рядом, ты должен держаться сам. - В каком смысле не будет рядом?! – резко развернулся на каблуках и негодующе посмотрел ей в глаза. – Что ты скрываешь?! - Ничего. Просто я хочу, чтобы ты знал. Я очень тебя люблю, Гел. Я все делаю ради твоего блага, -она заключила его в объятия, очень осторожно, словно фарфоровую игрушку, прижав к себе. – Будь сильным. Борись за свои идеи. Помнишь наш разговор тогда? - Про родителей? – он некоторое время стоял, но после все же приобнял ее, провел ладонью по заплетённым в косу волосам. Разговор ему не нравился, но как он не кривился, демонстрируя, что не хочет говорить об этом, сестра пропускала мимо ушей. - Да. Помни, что власть ради власти – это глупо. Если ты решаешь бороться, то борись ради чего-то. Ведь если у тебя не будет цели, когда ты заберешься на самый верх, вокруг будет только пустота. Ты получишь власть, но на этом все и закончится. Ведь куда и зачем ее применять, тебе будет неведомо. - То есть если осчастливить маглов – это цель, то управлять ими - тоже цель? – серьезно поинтересовался он, и в следующее мгновение губы обжёг удар. Лёгкий, но, тем не менее, чувствительный. Геллерт отшатнулся, с ужасом глядя на сестру. Она никогда в жизни не поднималась на него руку, но теперь в ее взгляде плескался страх, первозданный, дикий и такой яростный, какого он никогда в жизни не видел. - Не смей говорить о подобном даже в шутку! Наши миры разделены. Так когда-то решил Совет Магов. Не нам идти против существующего порядка вещей! Не так. Что-то происходило. Что-то набирало силу. Он не понимал, что конкретно, но чувствовал это также явно как горящий в груди темный огонь магии. - Не буду, - испуганно согласился он. - Обещай мне! – чуть ли не закричала сестра, и хриплый тон, в котором буквально сквозило отчаяние, напугал его едва ли не сильнее, чем неожиданный удар. - Я обещаю, - пробормотал мальчик, автоматически скрещивая пальцы за спиной. Он сделал это чисто рефлекторно, из вредности, потому что раньше всегда так хитрил, если Эллина заставляла его давать обещания, которые он не собирался выполнять. - Хорошо, - девушка судорожно выдохнула и взяла себя в руки. – Пойдем в дом. Скоро ужин. Не хочу, чтобы нас потеряли. Ты же понимаешь? Не дожидаясь ответа, она встала и направилась в сторону арки-входа, а под её каблуками хрустели опавшие разноцветные листья, покрывающие дорожку разноцветным ковром. Геллерт безмолвно следовал за ней, но что-то внутри надломилось и грозило сломаться. Словно по мощному стальному стержню пошли трещины, медленно, но верно начавшие подтачивать его могучую основу. «Так нечестно, сестра… почему ты держишь все в себе? Почему ты не хочешь со мной поделиться? Почему ты не дашь мне помочь? Почему ты не хочешь подумать о себе?» А сердце острыми тонкими иглами к грудной клетке прибило бессилие и где-то в месте уколов зажглись пока ещё маленькие и слабые огоньки ненависти.

***

Умерла. Её больше нет. Написанные изящным, но равнодушным почерком строчки до сих пор стояли перед глазами, пока Геллерт бежал по темным коридорам спящего замка. В неровном пламени свечей мелькала только его тень. Умерла. Её больше нет. Звенел в ушах равнодушный голос опекуна, в котором чудилась насмешка. Гел будто наяву видел как тот тщательно проговаривает эти слова. С безразличием, но, вместе с тем, странными нотками удовлетворения. Умерла. Ее больше нет. За окнами шёл снег, плотным покрывалом ложился, идеальной белизной и танцевали изящные снежинки свой извечный ледяной танец, прежде чем спрятать землю до весны окончательно и уберечь от морозов. Умерла. Её больше нет. Билась за разом в голове одна и та же мысль. Отдавалась терпким кисловатым вкусом на губах и горечью в горле. Тело потеряло чувствительность и ощущалось будто чужое, незнакомое. Ненужное. Бесполезное. Умерла. Её больше нет. Гел, бледный, с растрепанными волосами так и вылетел на улицу в одной ночной рубашке. Босоногий, но даже не обратил внимания на обжигающий ступни холод и не торопился накладывать согревающие чары. На лицо садились снежинки и таят на коже, а парень все бежал как можно дальше от замка, и только на самой границе с лесом, упал на колени, когда дыхание, наконец подвело. Он некоторое время сидел, судорожно дыша, глотая холодный воздух рывками. - Умерла… умерла… умерла… - шептали бледные бескровные губы на грани слышимости. А после мальчик запрокинул голову и закричал во весь голос. Крик перешёл в вой раненного зверя – протяжный, глубокий, полный ненависти. За ним последовали истерические смешки, и уже через несколько мгновений мальчик хохотал. Воздух со свистом вырывался из лёгких, щёки обжигал холод, остаюсь горячие текущие по щекам слезы. Пылающий внутри огонь словно погас, застыв в вечном величии холода. Все внутри менялось, быстро и неотвратимо, одновременно ограничивая и срывая все ограничения. Ветер пронизывал тонкую рубашку насквозь, снег обжигал колени сквозь тонкую ткань, а Гел так и сидел, глядя в темное морозное небо, ничего не видя из-за слепящих слез, могучего снегопада и приступов истерического хохота. В тот момент казалось, что он ничего не чувствует, ничего не видит и не слышит. Все это не его – воспоминания, сознание, разум, сила, и, разумеется, письмо тоже адресовалось не ему. Кто-то другой. Кто-то другой должен страдать. Кто-то другой жил этой жизнью. Кто-то другой увлечённо учился. Кто-то другой вживался в любую роль ради общения со сверстниками практически неосознанно. Кто-то другой с нетерпением ждал окончания учебного года, чтобы вернуться домой, к сестре. Кто-то…другой. Геллерт не помнил как вернулся в школу, не помнил как встал утром, оделся и спустился в Холл Предков на завтрак, как отсидел половину занятий, как его вызвали к директору и, пряча глаза, вручили портключ, объяснив, что похороны состоятся завтра, и он может пойти. Разум фиксировал отдельные фрагменты, по которым он впоследствии и определил, что вообще происходило. Сестра, бледная, со впалыми щеками и заострёнными скулами, лежала в коричневом гробу в погребальном саване, в окружении многочисленных белых лилий. Она не любила эти цветы. На ее измученном лице не читалось ни следа «вечного покоя», о котором говорили на погребальной церемонии. Муж выглядел подчёркнуто скорбящим. Надуманно скорбящим. Каждый его жест раздражал, вызывал желание убить, растоптать, уничтожить. Однако на лице не выражалось ничего. Никаких эмоций. Жгучее равнодушие. Все присутствующие бросали на Гела удивлённые и презрительные взгляды, то и дело раздавались неприятные шепотки, ставящие под сомнение их с сестрой близкие доверительные отношения. Он не обращал внимания. Эллин похоронили на фамильном кладбище Гриндевальдов, хотя фактически она перешла в другой род. Геллерт за всю церемонию не вымолвил ни слова, новоявленный опекун даже не попытался подойти и ободрить. Впрочем, мальчик с самого начала знал, что тот не в восторге от «довеска». Пресловутая интуиция говорила об этом ещё даже до сватовства, когда мужчина только сделал сестре предложение. Он дождался пока все разойдутся, и только тогда подошёл к могильному камню. «Эллин Гриндевальд. 1871-1895» Всё. Всё, что осталось от его сестры и от его рода – только равнодушные серые булыжники, обтесанные для красоты да выбитые на них изящным почерком имена и даты. Где-то здесь лежали его родители, но Геллерт ничего не чувствовал. Они ушли слишком рано, чтобы он их запомнил. - Ты знала, что это случится, верно? – ровным голосом спросил он у могилы. – Поэтому ты мне сказала тогда все те странные слова? Смерть при родах. Что может быть естественнее? Не ври мне… не верю. Твой муж из последователей единения страны, один из союза магов всех бывших расколотых княжеств. Ты решила стать заложницей ради меня, ради моего б-л-а-г-а. Ты всерьез думала, что это то, чего я хочу? Правда думала?! – он сорвался на крик, глаза лихорадочно заблестели. – Ненавижу… ненавижу… чертова эгоистка! Мерзкая эгоистичная сука! Все тело тряслось мелкой дрожью, когда он упал на колени перед могилой и сжал пальцами холодный равнодушный камень. Скованные льдом огоньки пошли трещинами, стремясь вырваться из заточения. - А знаешь что? Я сделаю так как ты хочешь. Сделаю, - слова срывались с языка стеклянными осколками. – Я стану самым сильным. Самым лучшим. Самым могущественным. Я изменю этот мир, в котором семьи должны умирать в угоду чьим-то амбициям. Я стану настолько сильным, что смогу победить смерть. Я стану настолько могущественным, что попросту уничтожу всех врагов. Зато все остальные будут счастливы. Ты разве не этого хотела, сестра?! Ответь мне! – крик словно рвущееся наружу бушующее пламя. – Когда ты говорила, что мои родители умерли за свои идеи, когда ты умерла за меня, ты разве не этого хотела? Когда говорила о дороге к мечте? Ты хотела, чтобы я исполнил твое желание, потому что ты оказалась слишком слаба, чтобы сделать это самостоятельно? – слова текут словно тонкий ручеек, превращающийся в бурную реку. – Я сделаю это, - свист ритуального ножа, идеально ровный росчерк на гладкой светлой коже запястья, и на могилу льётся кровь, окропляя землю, украшая алым росчерком капель камень. – Я клянусь, что изменю этот мир. Ради Высшего Блага, Эллин.

***

Когда Геллерт вернулся в школу, никто не заметил перемен. Казалось, тот пришел в себя и вел себя как раньше: он общался со всеми – учителями и студентами, зубрилами и лентяями. А ещё погрузился с головой в учебу и учился день и ночь, радуя своими успехами весь преподавательский состав Дурмстранга. А ещё он убедился, что сестра оказалась права. С ним хотели дружить из-за его силы. Могущества. Пусть в роду он остался последним, это не смущало. Ведь все всерьез окрестили его гением и едва ли не молились. На волне популярности легко удалось найти последователей, объяснить им свои идеи. Однако у парня ушло совсем немного времени, чтобы понять: они слушают, но не слышат. За ним готовы были идти и разделять идеи, а не чувствовать их. Он же жаждал понимания. Жаждал равного собеседника. Но не видел никого, кого смог бы счесть таковым. Он погружался в теорию и практику темных искусств с головой, оттачивал контроль до идеала, очаровывал окружающих и уверенно шел к своей цели. Иногда цель казалась ясной и близкой, иногда далёкой и расплывчатой, но подобно путеводной звезде она светилась далеко за горизонтом. Поддавшись очарованию темной магии, Геллерт отчётливо осознавал как меняется. И без того не слишком спокойный характер стал взрывным и только огромные усилия и давно полученные наставления удерживали его от необдуманных поступков. Медитация стала его постоянным спутником, а увеличившееся число почитателей оградило от самых докучливых идиотов. Первыми жертвами его изысканий стали пауки, потом крысы, а после книззл излишне любопытной однокурсницы. Вот здесь он почувствовал себя не слишком приятно. Причем сам не знал почему, но, откинув все ненужные эмоции, продолжил свои изыскания. Свою дисциплину Геллерт нашел на четвертом курсе. Артефакторика его очаровала. Древние артефакты и способы их создания стали его первой любовью. После окончания пятого курса, заручившись поддержкой прихлебателей (а именно так он о них и думал), Геллерт смог на каникулах поймать нескольких маглов и проверить на них действия магических артефактов. Собственного производства. После применения первого, слабого защитного артефакта, мозги подопытного пришлось отскребать с потолка, а потом убирать и содержимое желудков, от которого избавились все незадачливые экспериментаторы. Собственно, именно это и привело к его исключению из школы незадолго до окончания следующего же курса. Двое сообщников банально испугались, и если бы он понял сразу, то, возможно, все не закончилось бы настолько плачевно. Однако Геллерт только учился пользоваться своими силами, и, будучи подростком, очень часто переоценивал свои силы. Очень легко зазнаться, когда тобой восхищается вся школа. Утром, перед боевой магией, один из друзей попытался свести контакты к минимуму. В любой другой компании, парень не стал бы настаивать, но хранителей его темных секретов от себя отпустил бы только полный идиот. Однако Геллерт решил дать однокурснику время и посмотреть, что тот предпримет. Удостоверившись, что крыса буквально на грани, чтобы заложить его преподавателям, парень вышел из себя. Попавший под вспышку ярости манекен в тренировочном зале осыпался прахом. А ночью несостоявшийся предатель обнаружил себя на жертвенном алтаре глубоко в подземельях замка. Прекрасное чутье и врождённое чувство ориентации в пространстве позволили Геллерту давно отыскать себе уютное экранируемое помещение, далёкое от чужих глаз. Наверняка школа прекрасно знала о руинах под замком, но отдала их на откуп старшекурсников. Потому что дольше одной ночи никакие защитные чары не держались. Мало кто мог прогуляться по лабиринту и не заблудиться, так что совались сюда на свой страх и риск любители поэкспериментировать. - Раз ты решил меня сдать, - Геллерт наклонился над беспомощной, зафиксированной на алтаре жертве, - Приготовься к последствиям. В глазах невысокого пухлого мальчишки застыл ужас; заклятье немоты надёжно держало его рот на замке. Он только и мог, что беспомощно мотать головой и дергаться в кандалах в тщетной попытке освободиться. - Знаешь, чего я не люблю? – он провел по щеке жертвы холодным лезвием, скучающе наблюдая, как меняется во взгляде страх на мольбу и обратно. – Когда кто-то пытается предать своих товарищей. Не обессудь, я могу понять причины, но вот принять… ты мне фактически в верности клялся, пыль по полу комнаты брюхом собирал, а теперь хочешь выслужиться и очистить свою репутацию? Пленник замер, бешеным взглядом следя за его движениями и жадно вслушиваясь в каждое слово, но с каждой секундой его надежда таяла. Он готов был молить о продлении, давать непреложный обет и всё, что угодно, лишь бы остаться в живых. - Знаешь… я тут размышлял, - на красивом, но холодном лице юноши отразилась лёгкая задумчивость. – Вот что мы все на маглах проверяли? Может в том и проблема, что на них. Нужно попробовать на волшебнике. Как тебе такая идея? Глаза несчастного вылезли из орбит, и он умоляюще замычал. Наверняка бы рыдал уже в голос без заклинания. Геллерт наблюдал за жалким трясущимся существом. Такая власть… пьянила, ударяла в голову как хорошее огневиски. - Я искалечу тебя и применю амулет. Вот и проверим, - проговорил он, нарочито манерно растягивая слова и поднял нож. – Что ж, посмотрим… Избавившись от тела с помощью адского огня через несколько часов, Гел стоял в душе и размышлял, пытаясь найти ответ на вопрос: что в очередной раз пошло не так. Направленность силы? Или её вектор? Может всему виной слишком долгое воздействие? В следующий раз Геллерт пришёл на занятия и погрузился в чтение прямо на уроке истории. Сказку о трёх братьях впервые прочитала ему Эллин. Кажется, она упоминала, что в детстве он обожал её и мечтал, чтобы смерть одарила своей милостью и его. Что ж. Никогда не поздно вернуться к своим мечтам. Пожалуй, дары смерти смогут помочь достичь цели. В любой сказке есть доля истины. К тому же что-то подсказывало, что эти вещи и впрямь существуют. И всем, всем он сможет найти применение – Старшая палочка поможет ему стать сильнейшим, мантия убережет от врагов, даже самой Смерти, а камень… камнем он воспользуется в личных целях. Геллерт настолько увлёкся своей идеей по поводу Даров, что упустил из виду своих «помощничков», и те устроили между собой несколько безобразных свар за место в иерархии за его спиной. Он не мешал, лишь изредка интересовался как идут дела. Поиск пропавшего студента, конечно, инициировали, но ожидаемо ничего не нашли. Только идиот оставит улики за спиной. Геллерт не сомневался и не терзался угрызениями совести. Предательство – мерзкая и отвратительная вещь, которой, тем не менее, можно пользоваться. Но предатели заслуживают смерти. Но, по правде сказать, легкость, с которой он пошёл на убийство, несколько удивила его самого. Ровно настолько, чтобы начать анализировать. Просто он знал, чего хочет. А вылететь из школы, а то и отправляться в тюрьму… нет, что-то не хочется. - Это ведь ты сделал что-то с Гансом? Внезапный вопрос поверг его в ступор, и парень повернул голову, испытующе глядя на вопрошающего. Невысокий темноволосый мальчик. Не из его фанатов, но из почитателей. С трудом припомнив его фамилию - Крам, кажется, Крам – Геллерт небрежно пожал плечами: - Не имею ни малейшего представления, - искренне ответил он. И впрямь. Ганс умер для него, собравшись совершить предательство. Потому все прошло так легко и просто. – Я не видел его уже довольно давно. - Ты врешь. И я расскажу преподавателям, - решимость в тёмных глазах несколько раздражает. Доказательств у него нет, обожающих Геллерта преподавателей и учеников пустые угрозы не убедят. Но вот интуиция подсказывает оставаться начеку. - Да пожалуйста, - легкая улыбка, тень недоумения во взгляде. Крам ушёл, но Геллерт не обманывался. Мальчишка не сдался. Ах, как жаль, что от него нельзя избавиться. В отличие от прежнего бунтовщика, за нынешним стоит большой и сильный клан. Геллерт только вздохнул и вернулся к чтению. Кажется, в данном фолианте имеются исследования мага, которые доказывают, что Антиох Перевелл и впрямь и существовал. Свидетельства очевидцев… как интересно. С чего начать? Разумеется, с палочки. Сила необходима, а уж потом он сумеет себя защитить. Ближе к концу года Геллерт решился на проведение рискованного ритуала, который, тем не менее, поможет сузить поиски и понять, где находятся дары или хотя бы один из них. То, что возможны жертвы, его не сильно смущает. Магический круг начерчен, все символы идеально выверены, участники на своих местах. Пора начинать. Они начинают читать заклятье. Сила, тёмная сила пронизывает всё в комнате, переполняет его тело, течёт по его венам, стучит в его сердце. И в тот самый решающий момент в комнату влетел Крам, прерывая ритуал. Растревоженная древняя сила устремляется к виновнику и мгновенно высасывает его досуха, а потом принимается за участников ритуала. Геллерт замер в центре пентаграммы с закрытыми глазами. Он чувствовал её. Эту силу. Эту мощь. То, ради чего он когда-то умер. То, ради чего он своими руками уничтожил наивного и в сущности неплохого мальчика. Его мечта так близко, совсем рядом – только руку протяни. Только… Тут появился директор со всеми преподавателями. Ритуал остановлен, но парень ничего не чувствует. Он абсолютно и бесповоротно счастлив – так, как был только в детстве, когда существовала только любимая семья и больше ничего. Никаких обязательств, лишь одна свобода. Какое… восхитительное чувствует. Магия танцует, магическое ядро переполнено. Тьма поёт. Поёт прекрасную песнь, настолько пугающе прекрасную, что сам Геллерт полностью приходит в себя в Больничном отсеке только через три дня. Он в эйфории, душа поёт. Наравне с магией. Ритуал не завершён, но ясно одно – все Дары в Европе. Найти их – дело времени. А потом грянул гром. Его отвели в кабинет к директору, где прилюдно объявили, что он отчислен. Неаккуратное прерывание ритуала имело страшные последствия. Трое умерло, восемь потеряло магию, но сам Геллерт и шестеро самых близких товарищей, стоявших в центре, выжили и даже преумножили свои магические дары. Новость мигом привела его в чувства. В ярких голубых глазах явно полыхнула ярость, которую он скрыл с трудом. Полученная во время ритуала мощь рвётся наружу, стремится растерзать обидчиков, но разум явно осознаёт – он не соперник десятку могущественных магов. А ещё неприятны взгляды – не те, в которых страх, а те, в которых разочарование. Они словно вызывают что-то похороненное в глубинах души. И осознавать это… не хочется. - Хорошо, как пожелаете, - процедил юноша сквозь зубы, и вдруг натыкается взглядом на мальчишку-второкурсника со смутно знакомым лицом. Непонятно, зачем такая малявка вообще во время серьёзного разбирательства находится в кабинете директора. - Я настаиваю на тюремном заключении, - неожиданно твёрдо промолвил мальчик. – В конце концов, мой брат погиб из-за него. Крам. Значит сдох. Поделом. Мерзавец. В пылу ритуала сознание практически не фиксировало происходящее. Однако теперь… теперь всё оборачивается как нельзя плохо. Крамы – могущественная семья, и даже ему, как бы не противно было осознавать, не стоит вставать у них на пути. Не сейчас. Пока он слишком слаб. - Будь по вашему, - цедит юноша сквозь зубы и вылетает из кабинета. Конец года, до экзамена осталось всего ничего, однако это уже неважно. Побросав все вещи в зачарованный чемодан, Геллерт вылетел из спальни, чтобы нос к носу столкнуться с мелким Крамом. - Мы тебя найдём, - прошипел мальчишка. – Ты пожалеешь о том, что сделал. - Твой брат сам виноват, - холодно ответил парень, закинув чемодан на плечо. – Никто не просил его прерывать ритуал. - Я предупредил, - прозвучал ответ. Геллерт поднял голову и прошёл мимо него, всем своим видом демонстрируя спокойствие и превосходство. Однако хотел бы он на самом деле так себя чувствовать. Ненависть и страх сплетались в душе странным коктейлем, отдавали терпким кисловатым вкусом. Он испугался не пацана, нет. Просто неожиданно осознал, что сделал. Последствия глупого поступка могут теперь ему аукнуться очень плохо. Иметь сильных недоброжелателей без собственного укреплённого мэнора и могущественных союзников может только очень могущественный маг, и он, Геллерт, пока не может тягаться с целой семьей боевых магов, пусть некоторые и выбрали относительно мирную стезю игроков в квиддич. Уже через несколько часов Геллерт поднимался на борт корабля, следующего в Англию. Путешествовать с маглами не хотелось, но на международный портключ денег не было. Он прекрасно знал, что Герр – чертов – Лихер дружит с Крамами. Разумеется, он легко выдаст нелюбимого пасынка по первому требованию, а до совершеннолетия и желанного доступа к запечатанному сестрой для него сейфу ещё несколько месяцев. Поэтому парень решил переждать бурю у своей двоюродной бабушки, Батильды Бэгшот, которую он видел от силы дважды – на свадьбе сестры и ее похоронах. Они не слишком часто общались лично по неизвестным ему причинам, и не вынуди его обстоятельства, он к ней бы и не поехал. Путь занял чуть больше недели и запомнился отвратительными ощущениями касательно неприятных грязных и плохо одетых маглов и легким интересом к их изобретениям. Интересно, что же будет, если соединить магию и технику? Так или иначе, вскоре Геллерт оказался на землях Туманного Альбиона и стоял на холме возле Годриковой Лощины. Милое сонное царство – лучшее место, чтобы затаиться. Кажется, старуха выглядела довольной, когда он пару лет назад отписался ей об учёбе. Любит она старательных и умных. А он – лучшее воплощение этих двух качеств, поэтому… юноша уверенно направился к воротам небольшого аккуратного домика и постучался.

***

Геллерт устало вздохнул. Скука смертная. Здесь действительно царила тоска. Если бы не необходимость затаиться, он бы сюда ни за что и носа не показал. Его необъяснимо влекли темные искусства, но практиковать их прямо под носом у тётки. Извольте. Парень уже один раз совершил ошибку. И не хотел, чтобы опекун прознал о том, где он находится. Вот и приходилось дохнуть от скуки, занимаясь исключительно теоретическими изысканиями, разбираясь в учебниках. Раз уж доучиться не получится, придется нагонять самостоятельно. Можно занять себя хотя бы этим. С Альбусом они познакомились «якобы совершенно случайно», не прошло и недели после приезда Геллерта на остров. Тот забежал на чай к его бабке, да ещё отдать какие-то книги. Правда какие-то книги оказались книгами по артефакторике. И именно это и стало темой для их знакомства. Геллерт был искренне изумлен, впервые в жизни столкнувшись с равным себе. Дамблдор стремился не к «жажде к заучиванию информации», которую он встречал у некоторых ребят в Дурмстранге. Нет, в нем горело искреннее желание докопаться до сути. Не смотреть, а зрить. Не слушать, а слышать. Геллерт видел человека, способного понять его. И из самого скучного лето превратилось в лучшее. И звёзды отражались в голубых глазах человека напротив, зачарованно слушающего его идеи, его желания, его мечты. – Только представь, когда мы объединим мир… – Они будут слушаться нас. Мы проведем их в светлое будущее. Геллерт поверил в то, что судьба к нему более чем благосклонна, когда убедился, что истоки привело его именно сюда. На родину Даров. Тонкие пальцы с трепетом касались могильного камня. Надпись сохранилась - 18 мая 1291 года. Игнотус Певерелл, младший брат, получивший Дар от Смерти. К сожалению, никаких других сведений. Прошла тьма веков. Кто бы ни владел следующим даром из его потомков, сейчас этого человека не найти. Собственно, поэтому он ни на что особо и не надеялся. На его ладонь легла чужая. Он поднял голову и встретился взглядом с другом, чуть хитроватым, но уверенным. – Мы найдем их, Гел. – Спасибо, Ал. Геллерт не был наивен. Как и глуп. Ни на секунду он старался не забывать слов сестры. Однако ему хотелось поверить, хотя бы единственный раз, что сейчас он не один. И кто-то встанет бок о бок с ним. На равных. Кто-то, кому когда-нибудь он сможет рассказать. Давно забытое и ненужное кольнуло эмоциями и тут же исчезло. Они сидели в лесу, на одной из тех полянок, где тень густых крон почти целиком закрывала солнце. Для такой цели Геллерт расчистил немного пространство и разложил свои схемы прямо на земле. – Смотри. Для начала нужно, чтобы люди перестали доверять друг другу. Чем сильнее они разобщены, тем сложнее им будет дать нам отпор. Альбус, морща лоб, смотрел на его выкладки. – Что? Тебе что-то не нравится? – Разве это не сделает ситуацию только хуже? – Совсем нет. Мы сможем объединить их. Я – со своей стороны. Ты – со своей. И тогда мы сможем нанести удар по ключевым точкам правительств маглов, – Геллерт не был идиотом. Он изучал литературу, сам планировал вылазку в мир противника. Ведь нельзя сражаться в теми, кого ты совершенно не знаешь, а со времени его детства все могло очень сильно измениться. – Звучит резонно... – Альбус всматривался в символ, нарисованный на очищенный от травы земле. – Но ты же предлагаешь нам сперва заняться другим? Геллерт мог его понять. Нетерпение и предвкушение. Символ даров смерти. – Сперва мы найдем Дары Смерти. Старшую Палочку, Воскрешающий Камень и Мантию-невидимку. По крайней мере, попробуем. Это поможет нам выиграть. – Ты необычный, ты знал? – Альбус щурился, и в аквамарине его глаз сияло чуть насмешливое уважительно-восхищённое выражение. Странное такое. Геллерт толком и не знал как именно его расценить и объяснить для себя. Но сердце словно согревалось от этого. Он словно чувствовал себя… дома. – Если хотел польстить, мог бы придумать что-нибудь пооригинальнее, – Геллерт закатил глаза и проворчал, под смешок собеседника, сдержав желание просто встать или резко сменить тему. Странная ситуация. Да и неподходящая. Однако в голову змейкой скользнула хитрая мысль. – Кстати, как насчёт обещания? – Обещания? – Альбус моргнул, немного недоуменно, но выглядело более чем забавно. Геллерт вытащил из ножен ритуальный кинжал. – Мы оба поклянемся. Станем кровными братьями, – серебряное лезвие распороло ладонь наискось. Геллерт протянул другу кинжал рукоятью вперёд. Альбус улыбнулся и без сомнения повторил жест. И сжал его ладонь. – Я клянусь быть тебе, Альбус Дамблдор, – зазвенел его четкий увераннный голос, – верным другом и товарищем. – Я клянусь быть тебе, Геллерт Гриндевальд, – вторил ему другой, – верным другом и товарищем. –…Стоять спина к спине, не навредить тебе лично или косвенно словом, жестом и действием, – с каждым сказанным словом воздух становился все гуще, наэлектризовывался, словно связывали их незримые цепи. –…Стоять спина к спине, не навредить тебе лично или косвенно словом, жестом и действием, – Альбус говорил без тени сомнений. Он готов был доверить ему и собственную жизнь. И Геллерту это казалось таким нереальным, почти сказочным. Так не бывает. Но он сбросил секундное наваждение и продолжил ещё несколько строк нехитрого речитатива, сводившегося, в основном, к взаимной поддержке и уважению собственных интересов и интересов друга. – И пусть залогом станет моя бессмертная душа, – если он и ожидал от Альбуса реакции, тот только улыбнулся шире и повторил за ним эту фразу и заключительную. – Призываю в свидетели саму магию. Да будет так… ты всерьёз считал, что я струшу, Гел? – Скорее… предполагал, – Геллерт пожал плечами. Крыть ему, пожалуй, действительно было нечем. В отличие от друга, вот он порядочно удивился. Пожалел ли он? Нет. Но собственная поспешность ударившее в голову неожиданное желание совершить опрометчивый поступок. Такого он от себя не ожидал. – Так и хорошо, что предположения не оправдались. Пойдешь к нам на ужин? – Если ты приглашаешь… Однако на ужин удалось выбраться едва ли не под конец августа. Альбус постоянно извинялся. Кажется, у него обострились отношения с братом. Тому не нравится, что Альбус слишком много времени проводит вне дома. А Геллерту не нравилось, что человеку, который единственный стал ему дорог после смерти сестры, пытаются диктовать как следуют жить. И его недовольство росло день ото дня. Поэтому в тот злополучный вечер он отправился в гости уже изрядно себя накрутив. Альбус нервничал, познакомив его с братом и сестрой. Возможно ещё и это сильно раздражало. Упоминания, параллели. То, отчего он отчаянно желал избавиться. Потому ужин проходил в гробовом молчании. – Тебе не стыдно? – вдруг спросил Аберфорт. До этого тихий, парнишка поднял уверенный взгляд на старшего брата. – Ты бросил меня и Ариану ради идеалов, о которых только и говоришь с сияющими глазами. Геллерт сделал глубокий вдох и выпустил воздух сквозь стиснутые зубы. Снова. Он словно наяву видел это. Слова сестры. Словно чёртово зеркало. И безразличие. Полное нежелание понять. – У тебя есть долг. Перед умершей матерью. Она попросила позаботиться о сестре. А теперь? Как ты это представляешь? Будешь таскать нас за собой по всему свету? Альбус явно опешил. Разговор начался не с того и не о том, о чем ему бы хотелось, и он пытался придумать, как его развернуть. Однако нужная мысль ускользнула, впуская холодную удушливую панику. – Аберфорт, ты не понимаешь… – Действительно. Куда уж мне. Ты равнодушная скотина, брат. Стоило появиться чему-то сияющему, и ты сразу побежал на этот свет, позабыв об остальном. И ради чего? Ради высоких идеалов? И оно того стоит? – Опять долг, да? – хрусталиками льда звенели слова Геллерта. – Вы только и говорите, что о долгах да их уплате. Или может ты попросту завидуешь, что Ал хочет чего-то большего, чем сидеть на заднице в этой глуши? Ты даже спасибо ему сказать не хочешь? – он старался. Ради друга. Он не слишком понимал ценность всех этих связей. Он словно хамелеон подстраивался под любую обстановку, хотя сам уже давно позабыл, что именно его когда-то беспокоило и задевало. Но ради Альбуса он готов был попробовать хотя бы потерпеть близких ему людей. Но это уже перебор. – Это ты неблагодарная скотина, если уж на то пошло. Альбус закапывает талант в землю ради вас. А у тебя и язык не повернется поблагодарить. – А ты вообще к черту иди! – вспылил Аберфорт. – Появился тут, такой загадочный и непонятный! Голову ему заморочил своими непонятными идеалами и глупыми сказками! А все ваши идеи это просто брехня! Всякие жертвы ненужные ради блага! Вы себя послушайте! Это же полная чушь! В голове словно щелкнуло что-то, болью отозвалось где-то, и в груди заныло. Знакомые интонации, почти те же мысли другими словами, искреннее возмущение и недовольство. И это окончательно вывело его из себя. Геллерт резко вскочил из-за стола, палочка скользнула из кобуры в руку. – Рот закрой! – Сам закрой! Ты думаешь, что твои идеи чему-то помогут?! Но нельзя так делать, как вы хотите! Совет когда-то разделил наши миры, и так и должно быть! Снова тот же голос. И тот же щелчок. – Не тебе судить, что решено, а что нет! Ты-то сам что знаешь?! Какое право судить есть у тебя? Ты решаешь за Ала, верно? Вы все решаете за других, какое им благо выбрать, как жить, как дышать, лишь бы самим удобно жилось! – А ты все для других делаешь! Не смеши! И перестань морочить ему голову. Ты просто эгоист. И вообще делаешь для себя всё. Разве не так? Вон, сам о благе говоришь, как ради него готов, а после сразу же в двойных стандартах меня обвиняешь. Пошел прочь! – Аберфорт выхватил палочку первым, но Геллерт, отточивший мастерство в десятках учебных дуэлей, оказался быстрее. – Круцио! Альбус успел вовремя. Ухватил его за руку, и алый луч ударил чуть левее, в шкаф с посудой. – Прекратите оба! – рявкнул он. До этого просто находился в ступоре и просто не мог найти момент, когда вклиниться. Но теперь удерживал друга. И тот, к его удивлению, позволял это. – Это он начал! Вот пусть и прекращает! – Непростительные?! Я сейчас же вызову авроров! – зашипел взбешённый Аберфорт. Ариана беззвучно заплакала, но на нее никто не обратил внимания. – Брат, не надо, – попытался воззвать к нему Альбус, теряя контроль над ситуацией. – Ты его ещё и защищаешь?! Тоже в Азкабан захотел? Петрификус Тоталус! Альбус отпустил Геллерта и увернулся. Аберфорт не желал его слушать. – Круцио! – Геллерт снова прицелился, но брат оказался быстрее, и ускользнул с траектории заклинания. Альбус попытался выставить щит, беспокойно заметался между ними, не в силах понять, что делать. Оглушить Аберфорта? Просто стукнуть чем-то Геллерта? Темное облачко закружилось вокруг Арианы, и глаза девочки заполнила тьма. Сила обскура проснулась в ответ на её эмоции. Девочка соскочила со стула и бросилась к братьям, которые вцепились едва ли не врукопашную. Альбус повис на руке Геллерта, тем самым мешая и Аберфорту прицелиться, но взбешённый друг откинул его в сторону. Тогда парень и сам рассвирепел. Достаточно. Сейчас он пристукнет их обоих, обольет чем-нибудь, а когда остынут… Геллерт ощутил тьму слишком поздно. Обскур уже был слишком близко. Глаза девочки наполнял черноватый дым, хоть и не слишком густой, относительный контроль. Он не успевал ни ударить чем-то серьезным, ни чем подобным. Да даже прицелиться нормально. Пусть приходилось ему только слышать о таком, он… Три луча слились воедино, и тело в вечернем праздничном платье осело на пол. – Ариана! Ариана, нет! – Аберфорт сориентировался раньше и, бросив палочку, кинулся к сестре. Альбус застыл, пребывая в полном шоке, и только сейчас Геллерт осознал, что только что произошло. Палочка вернулась обратно на свое место, а сам парень торопливо покинул дом Дамблдоров и вернулся к бабке Бэгшот. Внутри него словно что-то застыло. Он не понимал, что так сильно бьётся наружу и почему ему так больно. Он даже не был уверен, что именно его заклинание поразило девочку. В конце концов, он не успел в нее толком прицелиться. Вот только он совершенно не понимал, почему он вообще об этом думает. Он убивал людей раньше и не испытывал особых угрызений совести. Не сомневался, что убьет и впредь. Так почему сейчас? В глубине души он прекрасно понимал, что теперь и он отнял что-то дорогое у близкого ему человека. Единственного человека, которого впустил в свое сердце. Но думать об этом было невыносимо, поэтому он сделал единственное, что умел хорошо. Отпустил. Собрал вещи и вернулся в Германию. Там его ждало наследство. А через несколько месяцев удалось выйти на след Старшей Палочки. Осталось утвердить абрис плана и начать собирать сторонников. В мире маглов назревала война, и было не грех этим воспользоваться. А вот забыть оказалось гораздо сложнее. Возможно, никогда до конца и не получится.

***

Геллерт стоял перед почти разрушенным домом едва заметно щурясь от порывов ветра. Сила окутывала плотным коконом и что-то шептала на грани слышимости. Тонкие почти неразличимые голоса звучали взволнованно, словно он совершал какую-то ошибку. Ошибку. Геллерт поднял голову и сделал глубокий вдох. Личина Грейвза пока держалась, но оставалось не так много времени. Возможно и стоило убить его, но личная прихоть и желание опробовать недавно найденную и модернизированную технику защиты разума победило. Теперь мужчина не вспомнит лицо своего похитителя. Даже если легилименты пожелают покопаться в его голове, то скорее всего ничего не найдут. Пожелают упорствовать? Что ж. Тогда просто закончат начатое. При этом гарантий, что они добудут необходимую информацию, никто не даст. В реальность его вернуло ощущение чьего-то присутствия и тихие, но всё ещё различимые всхлипы, доносящиеся откуда-то из глубин разрушенного здания. Каждый раз, когда ветер на мгновение стихал, Геллерт мог поклясться, что даже слышит биение чужого сердца. Криденс. Мужчина поднялся на последний этаж. Под ногами скрипел половицами прогнивший пол, ветер дребезжал осколками стёкол в пустых окнах, но идти на стук сердца оказалось на удивление просто. В воздухе переливалась сила, испуганная, первозданная и дикая, словно неприручённый дикий зверь. Вот оно! То, что он так долго искал! Парень забился в уголок самой целой и тёмной комнаты, стараясь держаться подальше от тусклого света луны, проникающего в окно. - Криденс? – тихо позвал Геллерт голосом Персиваля. – Ты здесь? - Мистер Грейвз? – Криденс судорожно выдохнул и сглотнул. – Что вы здесь делаете? - Ищу тебя, - мужчина небрежно пожал плечами и осторожно спросил. – Могу я подойти? - Нет, то есть да… то есть… хорошо, - судя по голосу, он был напряжён. Геллерт сделал шаг. И ещё один. - Ты в порядке? Что-то случилось? – в голосе звучит неподдельная тревога. Сила шепчет громче, и хор голосов сливается в один большой шум, в котором уже ничего не разобрать, но теперь он уверен. Он почти уверен. - П-простите, мистер Грейвз. Я не смог, - голос мальчишки тихий уставший почти лишённый эмоций. – Не смог помочь вам… найти… - Всё хорошо, - Геллерт подошёл к нему почти вплотную. В глаза сразу бросилась мертвенная болезненная бледность и почти потухший взгляд, поэтому мужчина протянул руку и дотронулся до его волос. От прикосновения парень вздрогнул и весь сжался, но не отпрянул. Доверие. Он ему доверяет. - Расскажи мне, - мягко просит Геллерт, привычно вживаясь в чужую роль. Он знал, чего от него ждут. И чего хотят. Однако на этот раз он и впрямь хотел заполучить эту мощь в свои руки. К величайшему сожалению, пока перед ним не выстраивается очередь из действительно верных сторонников. Всем нужно что-то – деньги, сила, власть. Ничего удивительного. Но преданность. Сила и преданность. Вот чего он хотел. И сейчас, кажется, именно сейчас у него есть шанс получить кого-то, кто пойдёт за ним при любых обстоятельствах. Разумеется, потребуется много работы. Но это-то ерунда. Всё ерунда. Ведь впервые за долгое время Геллерт видит того, кто может действительно помочь ему. Понять его. Не равного, нет. Но идущего следом. Чуть растянув губы Грейвза в лёгкой улыбке, Геллерт убрал руку и добавил с теплотой. – Давай. Ты можешь мне всё рассказать. -Я… сделал очень плохую вещь, - прошептал Криденс и поднял на него взгляд, будто бы позволяя посмотреть в свой разум. И как же можно отказаться от приглашения. Женщина кричит. Её лицо исказила гримаса ненависти, делающая и без того некрасивое лицо ещё более уродливым. Она привычно замахивается ремнём. Он пытается что-то сказать, оправдаться, но она не слушает. Кокон привычной покорности и горького на вкус страха даёт трещину, когда ярость женщины обращается на маленькую девочку, которая отчаянно хочет защитить брата. Он боится поднять взгляд, чтобы увидеть то, что произойдёт дальше. Мередит ни в чём не виновата и не заслужила. И в этот момент внутри что-то ломается. Что-то, сдерживающее бурную плотину бушующей внутри магии, тщательно сдерживаемой и спрятанной. Раньше она несколько раз вырывалась наружу, но всегда удавалось её вернуть. Вот только сейчас он не хочет возвращать её. Он маг. Он должен гордиться этим. Так сказал мистер Грейвз. Первый человек, который отнёсся к нему с пониманием. Первый человек, который помог ему. Который не посмотрел равнодушно в сторону. Сила, которую он раньше так боялся, легко подкидывает Мэри Лу в воздух. Сила течёт по венам и поёт на грани слышимости. Тело женщины с треском впечатывается в пол и остаётся лежать там изломанной куклой. В последний раз взглянув на испуганную сестру, он выпускает силу и растворяется в ней. - Ты всё сделал правильно, - твёрдо ответил Геллерт и улыбнулся. – Она заслужила смерть. Она и многие ей подобные, - он оглядел полуразрушенную комнату и снова посмотрел на парнишку. А он ведь чуть было не совершил непоправимую ошибку. – Даже некоторые маги заслужили смерть. Ты мне поможешь, Криденс? - Помочь… Вам? - Я хочу, чтобы ты отправился со мной, но нам могут помешать. - Помешать? – во взгляде мальчишки лёгкое замешательство, но он хотя бы отвлёкся, и страх и самобичевание отступили на задний план. Это хорошо. – Зачем? - Потому что они считают, что я не прав. Но, скажи, Криденс. Ты мне поможешь? – в голове созревает незатейливый план, который даже он сможет понять. - Да… да, я помогу вам, - горячо кивает парнишка, и что-то в его упрямом взгляде убеждает Геллерта. Так и сделает. - Тогда мы сделаем так… Что бы я ни говорил, не переживай. Это просто спектакль. Я хочу выманить своих врагов, а ты поможешь мне их уничтожить. И мы уйдём, - Геллерт протянул ему руку. – Ты согласен? - Да, мистер Грейвз, - костлявые пальцы с неровно обрезанными ногтями сжимают ладонь, и по всему телу проходит волна сырой неуправляемой силы. Неопасной для него, но смертоносной для других. И магия Геллерта отзывается, поёт, вступает в резонанс. Так резко и сильно, что уже поднявшийся на ноги Криденс покачнулся, и чуть не упал. Хорошо, что удалось вовремя его подхватить. - Осторожно. Парень смутился и сразу же опустил голову. - Я просто… почувствовал… - он пытается подобрать слова, но не может. Он просто не может облечь свои ощущения в слова. В его лексиконе такого просто нет. Но что ж. Это легко исправить. Маги живут очень долго. - Я понимаю. Я всё объясню. Позже. Доверься мне, - мягко говорит Геллерт, и Криденс верит. Его на удивление легко читать. Мальчишка с жадностью вслушивается в его голос, пытается запомнить, чтобы не подвести. – Вспомни эти ощущения. Отпусти себя, - шепчет Геллерт. – Виноват не ты. Виноваты те грязные маглы, которые издевались над тобой. Им не понять нашего величия. Им не понять того, кто мы. Они всегда будут бояться таких как мы, но... есть также маги, которые считают, что нужно прятаться. Считают, что нас можно унижать. Это преступление, Криденс. - Преступление, - эхом повторяет мальчишка, зачарованно глядя на Геллерта. В глазах пляшут чёрные искорки, первый признак гнева. - Помоги мне, Криденс. Помоги их уничтожить. Даже несколько смертей помогут мне. Ты же хотел мне помочь, правда? Во взгляде мелькнули сомнения, но совсем быстро, словно тень по поверхности пруда. - Они виноваты. Очень во многом, Криденс. Они знали о тебе, знали о других детях, но ничего не делали. Возможно не могли, но они могли найти тех, кто смог бы что-нибудь предпринять. Они ничем не отличаются от соседей, друзей, прохожих. Тех, кто не желал видеть, - он говорил и говорил. Он прекрасно знал, что мальчик хочет услышать. Он должен отомстить, а попутно и уничтожить несколько противников. К тому же – ах, Геллерт сам это понимал – очень хочется посмотреть на Обскура в деле (давнее, очень давнее происшествие всколыхнуло душу). Любопытство и страсть к артефакторике и устройству магического мира – вот что его интересовало. Помимо достижения своих целей конечно. Радужка потемнела, а тьма разошлась и по белку. Вокруг затрещала сила, крохотными частичками собираясь в вихрь вокруг юноши. Тьма росла и ширилась. Воздух практически горел от сырой первозданной магии. Геллерт судорожно выдохнул. Это превосходило его самые смелые ожидания. Он добьётся своего. Любой ценой. - Уничтожь, Криденс. Уничтожь тех, кого ненавидишь, - рассмеялся Геллерт, глядя на огромное облако тьмы, которое закружилось вихрем и, разломав остатки крыши, вырвалось в город. Со всех сторон доносились испуганные крики, стоны и грохот ломающихся стен. Обскури бушевал, отдавшись на волю инстинктам. Геллерт стоял на крыше одного из домов и улыбался. Личина уже дрожала, трепетала будто на ветру, и могла слететь в любой момент. Авроры опаздывают. Неужели нужно что-то ещё? Осколки крыши соседнего дома ударились о его щит и разлетелись в разные стороны. И в этот момент он ощутил чужое присутствие и переместился вперёд, ближе к вихрю тьмы. Там, внизу, стоял Саламандер и пытался привлечь внимание Криденса. Геллерт аппарировал и сразу же атаковал. Тот даже не успел защититься. Простенький экспеллиармус выбил палочку из рук, а заклинание отталкивания отправило зверовода далеко в полёт. Мужчина на всякий случай поднял его палочку и сунул себе за пояс. Может Криденсу пригодится. Он хотел уже пойти следом и закончить начатое, но не успел. Сквозь порывы ветра, крики и мольбы раненых послышались хлопки аппарации. Прибыли авроры. Наконец-то прибыли. - Вот они, - громко сказал Геллерт и встал прямо рядом с Криденсом, демонстрируя ему, что собирается сражаться вместе с ним, а не отправляет на битву с неравным противником. Он взмахнул рукой, закрывая бушующий сгусток магии мощным барьером от посыпавшихся на него заклятий противника - Грейвз! Изволь объясниться, - воскликнула глава Макуса, президент Пиквери. - А что я должен объяснить? – краем глаза он замечает, как испуганный толстый магл помогает Саламандеру подняться. Рядом суетится бывший его усилиями аврор, Порпетина. Двое из команды Макуса зло смотрят, но пятятся. Обскур пугает их до дрожи, потому что они чувствуют магию. И им это очень не нравится. Надо же. Даже некоторые маглы похрабрее иных магов. Геллерт очень не любил маглов, но это не значило, что он не мог не замечать достоинств редчайших их представителей. Пусть со скрипом, но замечал. Впрочем, сейчас не время об этом думать. - Ты защищаешь его! Эту тварь! Знаешь, скольких он убил? Он… - А скольких убиваете и калечите вы? – с насмешкой поинтересовался Геллерт, не двигаясь с места. Он чувствовал слабо доносящееся до него беспокойство и страх Криденса, оценившего угрозу. – Сколько детей погибло из-за того, что вы стремитесь защитить маглов и прячетесь как крысы? Какая потрясающая двуличность, - он театрально развёл руками и широко и приветливо улыбнулся, но его взгляд оставался холоден и равнодушен. – Скольких вы готовы убить, лишь бы наш маленький секрет не выплыл на поверхность? - Мы обязаны делать всё для соблюдения секретности, - ответила ему женщина. – Если немаги о нас узнают, нашему миру настанет конец. Только безумец не способен этого понять. Это будет началом конца. - Слышишь? Для них – это нормально. Возможны любые жертвы, если это позволит сохранить драгоценный Статут, - нараспев произнёс Геллерт, чувствуя, как в душе поднимается холодная ярость. Он безумец? Безумны те, кто считают, что вечная изоляция и страх приведут к процветанию магического мира. Маглов нужно контролировать, либо уничтожить. Либо рано или поздно уже они уничтожат нас. На то, чтобы взять так некстати разбушевавшиеся эмоции под контроль, ушла буквально секунда. - Уничтожь их, - прозвенел его приказ. Полились слова заклинания, и палочка Грейвза, послушная его воли, выпустила множество серебристых искр. Авроры слаженно выставили протего, но нескольких из них задели искры. Кожа загорелась холодным огнём, и все три незадачливые жертвы упали на землю, ломая строй. Криденс тоже рванулся в атаку. Геллерт снова защитил его щитом, уворачиваясь от единственного пущенного в него главой макуса проклятья, и начал начитывать следующий текст заклинания. Наконец, после нескольких месяцев бездействия он может нормально колдовать. Он может быть собой. - Убейте его! Он управляет этой тварью! – раздался голос какого-то аврора с левой стороны, и Геллерт ощутил вспышку ярости со стороны Обскура. Криденс бросился в атаку, буквально душа своей силой сразу несколько авроров. Послышались крики. Замелькали заклинания, и Обскур резко подался назад, прячась за спиной Геллерта. - Тсс… тихо, - Геллерт уничтожил противника, откинул следующего и, повернувшись к сгустку тьмы протянул к нему руки. – Ты можешь не только атаковать, но и защищаться. Ты должен только захотеть, понимаешь? Также как тогда… Разноцветные лучи пробили щит, вынуждая мужчину отступить от Обскура. Приняв заклинание на щит, Геллерт сделал шаг вперёд и отправил аваду в ближайшего аврора, во второго, целящегося в него чем-то мерзким, кинул секо, отрубая кисть. Авроры начали перестраиваться в боевой порядок, и ударили одновременно. Золотые лучи, переплетаясь, устремились к Геллерту, пробивая его щит и откидывая его в сторону. Сработал защитный артефакт, обжигая грудь. После такой мощной атаки требуется передышка, но тут в игру вступил Криденс. Он заметил только то, что Геллерта откинуло в сторону, и этого хватило и без того нестабильному разуму, чтобы впасть в ярость. Обскур закрутился вихрем и влетел в самую гущу авроров, уничтожая всё и всех на своём пути. Геллерт зашипел, приподнявшись на локтях, и кривовато улыбнулся. Успех. Он поднялся и, прихрамывая, направился к магам. Прошло всего несколько секунд, а они представляли собой жалкое зрелище – двух третей элитного отряда авроров Макуса как ни бывало. Неплохой результат. Всё так же ковыляя, он подошёл к лежащей на земле Пиквери. - Рад был повстречаться, - сладко улыбнулся он, чувствуя, как последние капли жизни покидают женщину, а после достал кинжал и вонзил в сердце. Именно для всех недалёких глупцов Геллерт и распространял слухи – он аристократ, он не любит пачкать руки, он горд и надменен. Что ж, нет. Сразиться с хорошим противником в какой дуэли… он никогда не будет против. Позади чёрным облаком замер растерянный Криденс. Даже сейчас мужчина мог ощущать противоречивый клубок эмоций, который бушевал в душе обскури. Кинув взгляд на выбравшегося из укрытия Ньюта, он демонстративно развернулся к нему спиной, подошёл к Криденсу и дотронулся до мягкой тьмы, не обращая внимания на нахлынувший жар. - Не надо. Ты не должен так делать… - донёсся до него тихий голос Саламандера. - Не советую, Ньют, - не оборачиваясь заметил мужчина. Личина слетела, и теперь волосы росли и стремительно меняли цвет на ослепительно-рыжий. – Он может разозлиться. Криденс, всё кончилось. Мы уходим, - твёрдо сказал он. Обскури заволновалось, и вихрь начал утихать. В самом центре из тьмы соткалась угловато-неловкая фигура подростка. На щеке была свежая царапина. Геллерт положил ладони ему на щеки и улыбнулся, легко залечивая царапину. - Но… - снова попытался вставить Ньют, однако Геллерт его прервал. - Передай Дамблдору, что я не забыл. И никогда не забуду. Он поймёт, что ошибается. И именно я покажу ему всю глубину его заблуждений, - не оборачиваясь и не показывая лица, он крепко сжал ладонь доверчиво вцепившегося в него Криденса, и аппарировал, оставив позади лишь разрушение и опустошение. О, он не сомневался, что маги как-нибудь сейчас выкрутятся. Но это ерунда. Простое отвлечение внимания. Пусть боятся. Пусть опасаются и ловят фантомов на другом конце планеты. Пусть обращаются за помощью к англичанам, болгарам и кому угодно. Интересно, что предпримет Альбус, когда Ньют передаст его сообщение? А он ведь передаст. В этом Геллерт ничуть не сомневался. Возможно даже сейчас он спешит на судно, чтобы вернуться в Англию. Хотя нет, сперва он будет разгребать хаос и защищать маглов. Что ж, директор Дамблдор. Выслушай мою ложь, поверь в неё и жди удара, откуда его не последует. Всегда помни обо мне. И тогда ты точно совершишь ошибку. Хотя бы одну маленькую ошибку. Этого будет достаточно. Тогда я запущу свой план в действие. Я буду ждать, мой заклятый друг, Альбус. Ради всеобщего блага.