Полет над грозой

Огромное здание Командного Центра было построено не для тех, кто ценит время. Отдел наблюдения и кабинет главкома находились на внушительном расстоянии, и взвинченные нервы Ронштфельда заставляли его идти все быстрее и быстрее, пока он едва не перешел на бег. Главком Юджин был у себя. Ронштфельду хватило одного перехваченного взгляда, чтобы понять, что ему известно о случившемся. Оба — и главком, и заместитель — стали высшими, когда им было около сорока лет, и непосвященный, взглянув на них, никогда бы не догадался, что Юджин старше Ронштфельда на целый век, а тот старше Вэйна на три столетия. Главком кивнул на свободное кресло и произнес тихим, напряженным тоном: — Ты не представляешь, в какую ситуацию мы попали... — Вы о тоннеле? — Тоннель — меньшая из наших бед. Два дня назад со мной связались люди из Научного Центра и сообщили, что им удалось частично расшифровать тот самый документ. Сотни вопросов терзали Ронштфельда, но он не решился задать ни одного. — И в этом документе, — продолжил главком, — слово в слово описываются сегодняшние события: межвременной тоннель, воины из будущего. Монку удалось разгадать первую часть шифра и прочесть о лидере вторженцев — назовем его «Запредельный». Он также выяснил цель их прибытия. Губы Ронштфельда шевельнулись, но он снова промолчал. Видимо, главком прочел его последнюю мысль и потому едва слышно произнес: — Ты прав. Их цель — уничтожить Землю. — Невозможно... — выдохнул Ронштфельд, в который раз забывая, что это слово устарело, начиная с сегодняшнего дня. — Нам угрожали многие, но чтобы так... так просто и прямолинейно? Вы действительно в это верите? — Ты задаешь мой собственный вопрос, — ответил главком, слегка улыбнувшись. — Я верю, что в этом мире не бывает чудес и случайностей. И не верю в добрых высших из прошлого, которые так беспокоятся о судьбе Земли, что оставляют нам документ-предупреждение, в котором раскрыты тайны будущего. В этом деле больше вопросов, чем ответов. Можно ли доверять посланию? А высшему, который его написал? Кем он был? Человеком? Тогда почему он оставил документ у алленов, а не на Земле? И главное: с какой целью он писал его? Чтобы предупредить нас? Или обмануть? Ронштфельд откинулся на спинку кресла. Слова главкома воскресили в его памяти воспоминания о дне, когда он и другие командиры КС почти коснулись того неизбежного, прекрасного и угрожающего, обреченного вечно существовать в надеждах и мечтах, — их будущего. С тех пор, как людям покорился космос, одной из немногих тайн, перед которыми были бессильны поколения, осталась теория времени. Ронштфельд был в числе первых высших, наделенных способностью перемещаться сквозь время, но даже он не знал ответов на многие и многие вопросы. Самым загадочным, пожалуй, было существование двух Пределов. Один не позволял людям перемещаться в далекое прошлое, дальше первых, несмелых шагов человека на пути цивилизации. Вторым Пределом времени было защищено будущее: никто из высших землян не мог перескочить даже через жалкую секунду, через неосязаемый миг, отделяющий настоящее от того, что за ним следует. Много лет назад, когда будущему Земли угрожала начавшаяся война, мало кто решился пойти дальше того, чтобы просто спрашивать, не рассчитывая на ответ. Ронштфельд помнил все слово в слово, мысленно повторяя фразы, в конце каждой из которых стоял вечный вопросительный знак. Наступит ли будущее, если его узнать до того, как оно наступит? Не застрянет ли человечество в одном, вечном дне? И стоит ли пытаться заглянуть в неизвестное?.. Те, кто собрались в Командном Центре тем памятным днем, были в шаге от величайшего открытия — и в двух шагах от его ужаснейших последствий. Никто не мог помочь им. Ронштфельд догадывался, что другие цивилизации Галактики уже сталкивались с подобными проблемами, но даже если бы земляне получили от них совет, то не последовали бы ему, опасаясь злого умысла. Единственными, кто не пропустил отличный случай поиздеваться над их беспомощностью, были орионцы. Если бы летопись Вселенной велась со времен ее создания, то орионцы заняли бы в ней первую страницу. Об этой нации было известно так мало, что их донельзя странные отношения с Землей были приняты как данность свыше, без возражений и даже без возможности возражать. Арк появился из ниоткуда, скользя по комнате бесшумной тенью; свет изредка выхватывал его насмешливую улыбку из полутьмы. Казалось, все сказанные слова, все гипотезы и доводы были для него не более чем заурядной и скучной банальностью. Юджину не оставалось ничего, кроме как попросить Арка о совете: орионцы никогда не объясняли мотивы своих поступков, которые слишком выбивались из рамок человеческой логики, но нередко случалось так, что они «наталкивали» землян на тот или иной ответ, не преминув при этом основательно унизить. Ронштфельд помнил ответ орионца. Арк поинтересовался, как это у землян получается так складно размышлять о будущем, при этом даже не зная, чем окончится их спор. Чтобы запутать еще больше, он добавил: «Ваши усилия бессмысленны: вы еще не заслужили свое будущее. Поэтому не тревожьтесь о том, чего у вас пока нет». В тот момент Ронштфельду показалось, что слова орионца прозвучали, как угроза, однако он понимал, что заблуждается. Орионцы и земляне лишь условно жили в одном и том же мире: между их уровнями развития лежала такая бездна, что Арк вряд ли стал бы утруждать себя мелочными угрозами в адрес землян. «Но разве можно заслужить будущее?» — спросил Юджин. Следуя давней традиции, Арк не мог не свернуть все на шутку и с улыбкой ответил: «А вы, главком, считаете, что незаслуженное наказание лучше заслуженного?» Спорить с орионцем не вызвался никто. — Вы считаете, что эти... люди из-за Предела действительно могут повлиять на будущее? — заметил Ронштфельд, прервав поток воспоминаний. — Увы, — вздохнул Юджин. — Мы владеем только техникой перемещений, но не теорией. Можем ли мы переместиться в наше прошлое и что-либо изменить? Конечно, можем, но земная история — не поле для научных экспериментов. Ты знаешь, как мы обезопасили себя от подобных вмешательств. Пока эта схема не давала сбоев, но у них, людей из будущего, гораздо больше шансов добиться своей цели, чем у нас — помешать им. Опасность реальна, я уверен. Воинов, прибывших из-за Предела, нужно как можно быстрее остановить. — Сколько мне выделить ресурсов? — У нас война, — мрачно улыбнулся главком. — А я-то думал, ты читаешь сводки о потерях. При сегодняшней обстановке на космическом фронте я совершил бы преступление, если бы отозвал хоть один истребитель. Дело подобной важности можно поручить только тем, кто умеет хранить тайны и быть предельно осторожными. — «Солдаты времени»? — Именно. У тебя есть агенты в эпохе «Quo»? — Да, конечно... Ронштфельд развернул к себе настольный проектор и набрал код Центрального архива. На голографическом экране появились две фотографии. — Сейчас там находятся двое «солдат», — пояснил он. — Оба на спецзадании, профессионалы, надежное прикрытие... Первый намного опытней второго, и я бы посоветовал... — Первого я знаю не понаслышке, — прервал его Юджин. — С ним есть одна проблема: он высший, а высшие очень любят свои игры, и ставка ценой в планету для них не редкость. — Но его способности? — Способности — не абсолютное оружие и уж никак не залог верности. Кто второй? — Майкл О’Хара, седьмой, бывший пилот Космических Сил. Зарекомендовал себя с наилучшей стороны, но пока ему не хватает опыта... — Вот и прекрасно, — усмехнулся Юджин, вглядываясь в проекцию. — Такой человек нас не подведет. Введи его в курс дела, и пусть немедленно приступает к миссии. — Можно вам возразить? — Возражай, я послушаю. — Вы ведь понимаете, что он не готов к такому сложнейшему заданию? Его способностей не хватит на то, чтобы противостоять высшим, не говоря уже о... — Я принял решение и не намерен его менять. Если бы ты слушал внимательнее, то понял бы, что в данном случае главное не способности, а преданность Земле. Тот, кто служил в Космических Силах, будет бороться за родную планету до конца. — Значит, вы верите в него? — Приходится.