Так близко

-Люблю, люблю…-шепчет он, аккуратно гладя ее по голове, перебирая волосы. Капли падают на ее лицо, словно пытаясь пробить эту неподвижную маску, но та крепка и не поддается. Никогда не поддастся. Хоро это знает, поэтому ему остается лишь упиваться этим образом, этой иллюзией, холодной и неподвижной, не способной пошевелиться или ответить. Но даже этому миражу, чья голова сейчас покоится на его коленях, он тысячу раз готов говорить это одно несчастное слово, просто потому, что когда-то давно он не сказал его вслух. Кожа под пальцами не источает тепло, в волосах не играют блики солнца, а в воздухе не звучит мягкий, спокойный голос. Это место мало отличается от его снов, но те все же гуманней. В аду все ощущается реальней. Если сны опираются на его собственные воспоминания, некоторые уже частично подзабытые, то ад собирает пейзаж из тех моментов его жизни, о которых он только слышал, но не видел. Именно поэтому сейчас замерзшая Дамуко лежит у него на коленях как раз в том месте, где умерла. Хоро ни разу не приходил туда, хотя примерно знал, где оно находится, но ад по крупицам воссоздал то место, вплоть до снежинки на ледяной земле. Это его вина, его заслуженные терзания на всю оставшуюся жизнь. Сердце болит, ноет, но уже очень давно заперто, запаковано в коробочку бенто(1) и перевязано ее любимой розовой лентой с бирюзовой окантовкой. Когда-то точно такую же коробку он принял с возмущением, недоверием и, к собственному удивлению, с непривычным смущением. Дамуко очень долго уговаривала взять ее, а когда из невнятного недовольного бурчания наконец-то расслышала «ну ладно» - расцвела своей неповторимой улыбкой. Но сейчас он в аду, лента развязана, открывая подарок с секретом, Дамуко разлетается по ветру синими полупрозрачными частицами, остается пылью в руках, и айну понимает, что пора идти дальше. *** Ад ничем не отличается от мира внешнего ни оттенками красок, ни составом воздуха. Но в мире ты знаешь, ты уверен, что он принадлежит не только тебе. Ад - твое единоличное пространство. Следующий его пункт - озеро, которое Хоро узнает далеко не сразу. Он осторожно трогает воду, приседая на корточки, разрушая натяжение воды и пуская небольшие круги. И лишь спустя какое-то время вспоминает, что видел это место много раз, но уже в другом временном потоке-в своем прошлом. Только вот ад отмотал время назад, превратив почти заросший пруд, к которому Хоро и Дамуко сбегали после уроков, в сильно разросшуюся вширь чистую водную гладь. Около нее, почти на кромке, стоит она. Стоит твердо, будто не сходила с этой точки вечность, и настолько уверенно, что на мгновение Хоро чудится, что мираж здесь он. Но ступни, почти полностью заходящие в воду, неправдоподобно тускло растворяются и превращаются в дымку. -Мы придем сюда завтра? –спрашивает она, и северянин кивает, с трудом проглатывая ком в горле. Между ними по берегу где-то метра три, но айну боится встать и подойти, а она даже не поворачивает головы в его сторону, смотря куда-то вдаль. -Смотри. До нашего рождения было чистое озеро. Мы выросли, а оно наоборот-заросло, превратившись в болото. Хоро слушает, пытаясь поймать невидимое что-то, во что внимательно всматривается Дамуко. -Мы мечтали, чтобы на нем появилось больше кувшинок… А потом я умерла. Голос ровный, ни укора, ни злости. Вот только от этого северянину еще хуже, будто сердце в кулаке сжимают, а ледяная корка на нем хрустит, ломается, не выдерживая давления, и впивается внутрь. Он поворачивает голову, но никого уже нет. *** Когда-то давно старейшина племени рассказывал, что в средневековье у других народов был обычай не хоронить, а сжигать. Для народа Айну(2) это не то, что непривычно, - кощунственно. Так ты полностью уничтожаешь дух человека, не давая ему попасть в священное место. Но Хоро, родившийся в новые времена и, так или иначе, контактировавший с японцами, во многом с сомнением относился к традициям, считая это, скорее легендами. Конечно, он вырос в горах, впитывая культуру и относясь к основам почти с благовейным трепетом. Но даже их он отчасти интерпретировал по своему, подгоняя под свое понимание мира. И тогда, да и сейчас, он думает, что Дамуко не заслужила ни испытание огнем, ни предание земле. Она не заслужила вечной клаустрофобии в этом деревянном ящике. Никто, кроме Хоро, так и не узнал, почему Дамуко пошла в горы одна. Ее родители ничего не знали об однокласснике, а совет племени благоразумно промолчал. И от этого замалчивания все становилось только хуже-на похоронах Хоро не поднимал глаз выше закрытого гроба, не в силах смотреть на людей вокруг. Ему казалось, что все взгляды направлены на него, что, конечно, было игрой воображения. Ему чудилось, что холод, сочившийся из гроба, кутает только его, заворачивает, как маленького, и пытается утянуть вниз. И эти ощущения надолго зацепились ему в памяти, а чувство могильной мерзлоты засело в коже. Он не мог вспомнить какие-то светлые моменты с Дамуко, лишь эти выстраивались друг за дружкой. И это тоже казалось несправедливым и нечестным - она этого не заслужила. Поэтому он пытался заменить все это другими хорошими воспоминаниями, пусть даже и с чужими людьми. Все веселые стычки с Йо, Реном, Джоко, Рио и Фаустом забивали голову, заслоняли старые воспоминания, но их все равно мало. И это Хоро побороть не смог. В его зрачках пляшут огоньки, которые спустя несколько часов плавно потухают, выгорев дотла. Небольшой деревянный плот с гробом на середине озера неспешно тлеет и тонет, а айну уходит прочь от озера, не видя, как оно моментально затягивается тиной и камышом. Ад закончил свою мучительную погребальную церемонию. *** Редкое место, которое и в голову не придет искать здравомыслящему человеку в самом холодном месте Японии среди гор, болот и рек, - лавандовое поле. Но каждое лето оно, достаточное небольшое по площади, расцветало на глазах, и поле пестрело от полос лиловых и фиолетовых цветов. -Догоняй!-слышит Хоро свой собственный крик. Он, тогда еще толком не обремененный ни этой идиотской ответственностью своего народа, ни собственным фатальным, подлым поступком, несется, убегает от Дамуко, но та отказывается сдаваться, не отставая от него слишком далеко. Когда он внезапно останавливается, она, не заметив этого, почти влетает в него и валит на землю. Оба хохочут, а затем, разлегшись на траве, умиротворенно наблюдают за гонкой облаков в обрамлении лаванды. -Почему они так спешат? – задает вопрос Дамуко, и Хоро лишь пожимает плечами. -Их ветер гонит. -Зачем? -Играет, наверное. -Ты не знаешь, - почти утверждает она. -Знаю, конечно! – восклицает Хоро, и поворачивает голову к Дамуко, -Я все знаю! -Не знаешь, не знаешь, -уже смеется та, с улыбкой глядя на его гордое, недовольное лицо. А потом как-то неловко протягивает руку и треплет его волосы, почти сливающиеся с небом, если бы не исся черные корни. –Мы мало знаем, - тихо говорит она. Северянин спокойно закрывает глаза. От желания доказать обратное не осталось и следа, и он лишь наслаждается этой музыкой в воздухе, что зовется ее голосом, прикосновениями и чувством умиротворения. Лишь думает, что все как-то слишком сложно для их десятилетнего возраста. То ли Дамуко настолько мудра, а он настолько глуп, то ли действительно мир слишком многогранен. А потом среди всех нот он слышит: -Я ненавижу тебя. Он открывает глаза, и не видит никого рядом с собой. Неуверенно встает и оглядывается вокруг. -Я ненавижу тебя, -сквозь слезы с той же улыбкой говорит она, появляясь в паре метров от него. Я хочу, чтобы ты умер. Это снова мираж, созданный адом, который почти полностью копирует страхи. Дамуко приближается, ее лицо становится все злее и синей. Хоро испуганно отшатывается, но та уже обхватывает его шею руками и душит. -Почему ты не умер? Почему я? Почему? –срывается она на крик, сдавливая сосуды все сильнее. Хоро уже хрипит, но не пытается сопротивляться. Потому что так - верно, так - справедливо. Мстительное удовлетворение появляется на ее лице, почти превращаясь в маску, и северянин, словно очнувшись, отталкивает, видя, как Дамуко исчезает в воздухе. Айну оседает на колени, кашляя и жадно ловя ртом воздух. Он знал, знал, что это иллюзия, но вина, гложущая его с потрохами, не дала ступить ни шага назад, и лишь чистая злоба и месть, отпечатавшаяся на ее лице, отрезвила и привела в чувство. *** Долгое время после похорон Хоро обходил всех минутианцев стороной, не приближаясь и не подходя к болоту, где они жили. Отец косо посматривал на него, сестра с беспокойством пыталась вытянуть хоть что-то, но Хоро и сам не знал, почему так поступает. Логика говорила, что минутианцы-духи природы, и с людьми, кроме их племени, конечно, они никак не связаны. Но страх сам уводил его от кувшинок. Он понимал, что Дамуко похоронена, что ее призрак никак не может появиться где-то, но даже самая крохотная вероятность этого приводила его в ужас. Он мучился мыслью, что она его ненавидит, и все развития событий «а вдруг», «а если» заполонили его голову и не давали думать хоть о чем-нибудь другом. Он отчаялся, пытаясь найти в себе хоть что-то хорошее. А потом появилась Короро. Она просто и незаметно оказалась в его жизни вместе с папиным наставлением и указанием племени ехать на турнир. Хоро ухватился за эту идею, за эту возможность стать королем, лишь бы ОНА его перестала ненавидеть, лишь бы она его простила. Короро своим тихим пониманием подтопила лед. Отец просто молчит, Пирика пытается помочь, но много говорит, а Короро какая-то золотая середина. И Хоро бесконечно благодарен ей за это. Однако встреча с Анной многократно подстегнула все его ночные кошмары. Узнав, что она медиум, Хоро очень долго размышлял над возможностью вызова духа Дамуко, пару раз даже был готов попросить об этом Киояму, но в последний момент срывался и уходил. В те моменты Анна очень странно смотрела на него, и айну даже думал, что она догадалась о какой-то его просьбе, разве что гадает о какой именно. В любом случае такая возможность дразнила его, ведь выслушав хотя бы один раз все слова ненависти в свой адрес, он хотя бы не маялся неизвестностью. Хотя бы один раз снова увидеть ее, услышать мелодию, заговорить с ней… Пожалуй, ничего большего в жизни он не желал и не желает. Ад почти исполнил все его желания, разве что, очернив местью и злобой, которых он всегда ждал, но боялся. *** Когда великий дух воды склоняется перед ним, Хоро Хоро понимает, что выиграл битву, но не испытывает никакой радости обладанием такой мощью. И тем более он, всегда привыкший использовать лед, не может сражаться исключительно этим духом, без Короро. Поэтому он ставит условие, на которое дух почтительно соглашается. Спокойствие течет по венам, сосредотачивая и концентрируя на слиянии двух духов, и северянин чувствует силу, наполняющую его. С такой фуриоку он не может проиграть. Плевать на остальных. На Рена, с его манией величия, на Джоко с ветром смеха, на Йо с хипповскими идеями. В конце концов, теперь даже Хао для него не помеха, ведь того движет месть, а айну движет вина, которое, как чувство, намного сильнее ненависти ко всему и вся. Когда он просыпается, первая, кого он видит, - это Сати, сидящая рядом с ним. -Ты молодец, огненный волк(3), - улыбаясь, говорит она. –Ты совладал со страхами, великий дух теперь принадлежит тебе. -Ага, и рекорд по сну тоже,- хмыкает Рен где-то рядом. -Ну, хоть выспался, -бормочет в ответ Хоро Хоро. Он замечает непривычно серьезную и обеспокоенную Короро, но списывает все на единение с великим духом. В конце концов, сейчас он тоже чувствует всю напряженность момента. Такой шанс дается раз в жизни, и он не может его упустить. Второй раз в жизни-никогда. (1) Коробочка бенто-некое подобие европейского ланча. Туда кладутся рис/суши/мясо и т.д, и все это берется с собой в школу/на работу и т.д. Исключительно японская традиция. (2) Народ Айну жил на территории всей современной Японии, до тех пор, как туда не пришли непосредственно японцы. Впоследствии те загнали их на остров Хоккайдо и подвергли ассимиляции. (3) Оригинал имени по манге Хорокеу Юсуи, Хорокеу-волк, Юсуи-огонь/лед.