Глава 14: «Только начало»
1 сентября 2024 г. в 23:21
Леви
Я имею право требовать, потому что справедливо заслужил этого. В его жизни происходило много ошеломляющих событий, и он никак не мог предположить, что когда-нибудь сможет насладиться спокойствием. Жизнью, в которой у него была уверенность, жизнью, в которой он мог пить чай днями напролет, в которой наконец признался, чего хочет на самом деле. Леви был самоотверженным человеком, в первую очередь делающим что-то для других, который забыл о своих мечтах и желаниях. Он хотел счастья только для тех, кого любил. Но мир не был таким жестоким, как раньше. Он был прав в том, что имел право жить, как ему хочется, но не потому, что он эгоист, а потому что это то, что он честно заработал и чего заслуживал. Больше нет никакой войны, обязанностей, и больше не было необходимости прятаться. Впереди только счастливая жизнь. Таким был идеал, который представлялся Леви в голове, пока забавная нелепость не вернула его к реальности. Тц, он усмехнулся той печальной и известной насмешкой, что запоминалась окружающим. — Имир, где ты? Какое глупое имя – мысленно отметил он, когда Хистория взволнованно позвала своего сына, который всего пять минут грыз ковер в их гостиной. Леви быстро огляделся по сторонам, пытаясь понять, куда же могло уползти это маленькое недоразумение. Черт, а сын такой же любопытный, как и его отец. Мелькнувшая мысль об Эрене подсказала ему заглянуть на кухню Микаса? Удивленный, он увидел, как Микаса выходит из кухни и держит на руках ребенка людей, которые, как она однажды сказала ему, предали ее. Леви молча следил за ней, пока она аккуратно несла мальчика к ним. Хистория широко раскрыла глаза, испытывая облегчение. Мгновение. Никто не сказал ни слова. В комнате повисло напряжение из-за появившейся Микасы, даже он не мог нарушить тишину, сказав пару слов, поэтому решил просто оставить все как есть. Она заговорит, как будет готова. И наконец Микаса начала первая: — Вы не должны вести себя настолько осторожно… — Леви видел, как она сидит рядом с ним, держа ребенка на своих коленях. Где-то глубоко внутри он находил эту картину умиротворяющей. — Он похож на Эрена… очень. Снова услышал он, как Микаса заговорила, и затем Хистория беззвучно заплакала. Нет, Леви не находил это слишком драматичным, но было довольно трогательно наблюдать за всем этим и понимать, что его спутница наконец-то обрела покой в своей душе. Они оба посмотрели друг на друга: он с легкой на улыбках на губах, а Микаса с влажными глазами, но не от печали, а от переполняющего счастья и огромного облегчения. Он сидел и слушал, как две женщины ведут самый обычный диалог. Комнату заполнили их, наверное, бесконечные истории, по типу того, какие блюда они теперь умеют готовить и что с ними случилось после окончания войны. Его отношения с Микасой больше не были секретом, и, конечно же, почти половина населения острова уже знало об этом, и все благодаря раздражающим сплетникам. Его немного злило то, что Хистория завела подобный разговор и спрашивала, как у них это все началось и как дела сейчас. Леви совсем не были интересны рассуждения о любви, но он удивился, когда Микаса отвела Хистории: — Леви не из тех людей, которых трудно полюбить. Ему было приятно слышать эти слова, но он так же не из тех, кто показал бы это, поэтому он оставил улыбку себе, оставляя двух женщин наедине со своими разговорами. У него все еще было много дел по дому. Например, покормить их маленьких друзей, или же домашних животных, которые сейчас гуляли по их лужайке. Он был уже у двери, когда заметил, что кто-то преследует его. Чертов сопляк. — Каков отец, таков и сын, да? Леви вспомнил времени службы в армии, когда Эрен таскался за ним, как утенок за мамой-уткой, или как преданный фанат, и отзывался о своем капитане, как о каком-нибудь супер-герое из детских сказок. Приятные воспоминания. — Хочешь пойти со мной? — спросил Леви, хоть и знал, что малыш просто не сможет ему ответить. Он усмехнулся, взяв ребенка на руки, и усмирил свою брезгливость. В глубине души ему хотелось показать этому мальчику дом, который они построили вместе с Микасой. Ведь он гордился этим домом. Как и сделанным им выбором, решением, о котором когда-то сожалел, и жизнью, которую имел сейчас. Никаких сожалений – мысленно сказал Леви, направляясь к курятнику. Он хотел познакомить Имир с такими же маленькими как и он цыплятами. Бывший холодный капитан позволил ребенку побродить вокруг, и заметил, как тот упал ему прямо на колени. Леви удивился, осознав, что смеется. Он словил малыша, не дав удариться, и сказал: — Насколько же глупым ты можешь быть? Вдруг ему стало интересно, чувствовал ли когда-нибудь что-то похожее Кенни, когда возился с ним? Леви хотел знать.Микаса
Остановившись у окна на кухне, она заметила, что Леви играет с сыном Эрена. Микаса наблюдала, как он сдерживает свой смех, как помогает малышу и ерошит ему волосы. Смотреть на них было очень приятно. Ей не хотелось портить этот момент, поэтому она оставила все свои мысли в себе и вернулась в гостиную. Она и не знала толком, как хорошо Леви умеет ладить с детьми, или же он и вправду был настолько обаятельным, что с первого взгляда вызывал у детей симпатию, но точно знала – он нравится ей таким. Такая картина выглядит мирно и невинно. И она улыбнулась. — От чего улыбка до ушей? — Микаса услышала, как Хистория спросила ее. Ей не пришлось придумывать что-то, ведь ответ напрашивался сам. — Я рада видеть, как они веселятся, — честно призналась она. История просто кивнула и они продолжили свой разговор, оставив Леви присматривать за ребенком. Микасе и вправду стало легче, особенно потому, что она не держала больше обиды, и это было еще одно правильное решение, которое она приняла. Новый мир без стен теперь стал по-настоящему свободным, и свобода должна быть не только в нем, но и в каждом из людей. Когда Хистории с малышом пришло время уезжать, Микаса с Леви проводили их до экипажа. Это прощание совсем не было похоже на то, когда они прощались с Жаном и Конни, или с Энни и Фалько, в этот раз ощущалась приятная легкость от исчезнувшего чувства предательства. Она поцеловала Имир перед расставанием и помахала вслед рукой. Еще увидимся – сказала Микаса про себя, и почувствовала, как ее руку сжимает знакомая теплая ладонь. — Ты счастлива? Донесся до нее вопрос Леви, пока он затягивал ее обратно в дом. — Да, — ответила она со всей искренностью, совсем не колеблясь. – Ты хорошо смотришься с ребенком. — Я всегда со всеми смотрюсь хорошо. Микаса слушала его дерзкий ответ, пока он элегантно поцеловал тыльную сторону ее ладони. Она так привыкла к этому мягкому взгляду, которым Леви одаривал ее и показывал только ей. Даже чувство ревности немного коснулось ее, когда она подумала, может ли он смотреть так на кого-то еще. От одной этой мысли ей стало смешно. Но длилось это недолго, ведь Леви продолжил. — Но с тобой я смотрюсь идеально. Он говорил искренне, хоть и могло показаться, что он старается произвести на Микасу впечатление своими неловкими комплиментами, она все равно прекрасно понимала, что под этими выражениями скрывается нечто гораздо большее. Он снял повязку, чтобы она увидела весь его взгляд, сочетание голубовато-стального и молочного. Несмотря на то, что шрамы действительно были очень заметны на его лице, она никогда не станет отрицать того, насколько Леви красивый. Можно было бы с уверенностью сказать, что независимо от того, сколько жизней и мечтаний отняла у них война, в конце концов, ей повезло остаться с самым дорогим ей человеком, с которым она никогда не думала бы остаться. И это Леви Аккерман. Погода была чертовски холодной, и возможно, горячая ванна помогла бы ей избавиться от холодных мурашек, бежавших по коже. У нее уже был план: быстро принять теплую ванну, затем выпить вкусного молока и съесть что-нибудь вкусное, слушая хрустальное радио, которое сейчас играло рождественский джаз. И снова, план Леви оказался лучше. — Микаса. Она тихо промурчала в ответ, чтобы он продолжил. — У нас еще остались дела в спальне. Как она могла забыть? Наслаждаться Леви под теплым одеялом всегда будет для нее приятно, ведь он был таким вкусным, как вино, потому что опять же… чем старше, тем вкуснее. Микаса смеялась, когда они бежали вверх по лестнице, не быстро, потому что знала – из-за больного колена Леви никогда уже не сможет участвовать в таких гонках. Она услышала, как он сказал ей вдогонку: — Иди ты… нет, сверху я еще отыграюсь. В мягких простынях, с холодным ветром за окном, но с теплыми руками, обнимающими ее, она была счастлива, пусть ее планы и не состоялись. Только Леви мог заставить ее чувствовать себя важной в жестоком, и прекрасном мире, в котором они жили. И ей было этого достаточно. На самом деле, Рождество не было для Микасы поводом для праздника, но сказать подобное про день рождения Леви она не могла. Не было видно ни единого солнечного лучика, и она взглянула на карманные часы Леви, лежавшие сейчас на прикроватной тумбочке. Было только четыре часа утра, и Микаса поняла, что пора уже вставать, если она хочет приготовить что-то не большое, но особенно ко дню рождения мужчины, которого она безумно любит. Она тихо, на цыпочках, вышла, мимолетно взглянув на завернутого в одеяло Леви, и бесшумно закрыла за собой дверь. В такие тихие утренние часы, когда она вставала пораньше, в мыслях крутилось то, что случилось с ней прошлом. Она взвешивала и обдумывала все по нескольку раз, но сейчас на ум приходили уже не печальные размышления, скорее воспоминания о каждой радости, что она недавно пережила. Микаса нашла рецепт, над которым незаметно работала в течение нескольких дней – каждая деталь в нем требовала от нее старания и аккуратности, потому что это был не просто чей-то день рождения, а тридцать пятый день рождения Леви, помешанным на точности и аккуратности. Как быстро летит время, если подумать, прошло не больше одиннадцати месяцев с тех пор, как была окончена война, но ей казалось, что они с Леви разделили годы. Их сблизили не схожести, а молчаливая близость, которую понимали только они вдвоем. Микаса была уверена – Леви узнал о ней много нового, но она не могла сказать того же и о себе, и, наверное… это нормально. Все было в порядке, потому что он понимал и принял ее не потому, что она была единственной, кто готов был с ним остаться, а потому что любит, хоть и не говорил этого словами. Она усмехнулась, отмахнув свои глупые мысли. Смесь для яблочного пирога уже была готова, и он был готов к запеканию. Вскоре после того, как от пирога начал рассеиваться безумно приятный аромат, от которого сразу же заурчало в животе, она снова подумала о Леви, хоть голова и была почти вся занята планами на его день рождения. Теперь настала моя очередь заставить этого мужчину почувствовать себя любимым и особенным. Микаса достала новую виниловую пластинку, которую купила накануне, и поставила ее на граммофон. Прошло довольно много времени с тех пор, как они в последний раз последний пользовались своим любимым устройством. Ей очень хотелось быть уверенной в том, что Леви так ничего и не заметил, и не заметит. Она никогда не станет отрицать, что хочет узнать его и полюбить полностью без исключения. Микаса пошла в ванную и переоделась.Леви
Доносящиеся из гостиной звуки рождественского джаза разбудили его в шесть часов утра. Леви размял спину и вытянул руки, касаясь изголовья кровати. Он взглянул на небо и увидел, что снегопад в самом разгаре и вероятно начался уже давно. Он помотал головой и принялся одеваться, взяв чистую белую рубашку, которую Микаса оставила для него на комоде. Задумавшись, он спросил у самого себя: где эта женщина? Пожав плечами, он надел свой костюм. Сладкий аромат, витавший в воздухе, сводил его желудок с ума, и все же Леви в упор отказывался его замечать. Что бы ни происходило внизу, оно могло подождать, ведь его одержимость порядком точно не могла этого сделать. Он усердно складывал постельное белье на их кровати, и когда закончил с делами, взял расческу и принялся укладывать волосы. Что, черт возьми, с ней случилось? Зачем слушать джаз настолько рано? Перед тем, как спуститься, он оторвал один листик мяты и разжевал его. Уже привычный ритуал, нужный ему для утренних поцелуев. Леви никак не приходило в голову, почему он стал себя так вести. Он стал романтичным, даже не осознавая этого. Вскоре он проснулся окончательно, и с каждым шагом вниз чувствовал себя все лучше. Приближаясь к гостиной, он ощущал, как постепенно с него слазит его суровая маска. Когда он, наконец, добрался до первого этажа, ему показалось, что он раскрыл загадку своего поведения. — Ты проснулся. Микаса встретила его с горячей чашкой чая в руках, будто излучая самый яркий свет, который он когда-либо видел. Он точно мог сказать, что его утро уже благословлено. — Меня разбудил толстяк Клаус, таща свою дерьмовую задницу по дымоходу. —… что? О да, он знает, что хуже его юмора ничего не придумаешь. — Твой язык и вправду безнадежен, Леви. И еще он знает, что Микасе показалась забавной его шутка, ведь он заметил легкую улыбку на ее губах. Она потащила Леви на кухню, и когда они подошли ближе, божественный аромат пирога (почему-то ему показалось, что это именно пирог), который она испекла, нанес ему удар прямо в живот. Яблочный пирог. Одна только мысль о яблоках казалась ему приятной, потому что он обожал эти фрукты. Это удача - есть такой вкусный пирог именно в тот день, в который родился. — Тебе не обязательно так стараться для моего дня рождения. — Откуда ты знаешь? Глупая – пробормотал он едва слышно. Несмотря на то, что от хорошего настроения Микасы у него начинала кружиться голова, от ее замечаний становилось только смешнее, и он не мог сдержать искренней улыбки, зная, что она постаралась для него. — Я не настолько старый, чтобы забыть про собственный день рождения. Леви вообще не был старым, как думали люди. Сейчас он сидел за их столом и с ностальгией вспоминал, как они праздновали его день рождения в замке и в подземелье. Праздничный пирог был украшен буквами, из которых состояло его имя. Конечно, он никогда не забывал про этот день, просто привык относиться к нему, как к любому другому. Его день не был для него особенным, потому что он знал, что его рождение – всего лишь случайность. Но сегодня, в его тридцать пятый день рождения, если быть точными, все определенно было по-другому. Леви почувствовал это, когда Микаса поцеловала его в щеку. — Ну, тогда… с днем рождения, Леви. Он совсем не был уверен, что хотел ответить, но был очень благодарен своим губам, которые сложились в улыбку, действуя сами по себе. Этого было достаточно, чтобы выразить его чувства. Они вместе ели яблочный пирог и пили его любимый черный чай, наслаждаясь джазом, игравшим по граммофону. Леви отпускал много комментариев насчет того, что он не понимает, почему многим людям нравится зима, тем более такая, когда вокруг тает грязный лед, и хоть он и шутил часто и глупо, Микаса все равно беззаботно смеялась. Просто видеть, как она смеется, и быть тому причиной, уже было достаточно приятно для его дня рождения. Это милое и особенное утро было для него счастьем, о котором он никогда не мечтал с самого детства. И снова, мир уже не был таким жестоким. Поэтому, когда они закончили с уборкой и прочими мелкими делами, и решили наконец отдохнуть на диване, он быстро закрыл глаза, впервые загадывая желание на свой день рождения. Не было нужды раскрывать свое желание, ведь то, та, о ком он мечтал, и так всегда была рядом с ним в месте, где он мог пить лучший черный чай, слушая джаз, думая о том, как холодно снаружи. — Микаса, спасибо.Микаса
Только через два часа Леви заметил, во что она была одета под своим костюмом. Наконец-то. От волнения перехватывало дыхание. По случаю приближающегося праздника, в магазинах Хлорбы появилось много разных и новых комплектов одежды, что сразу же привлекло внимание Микасы. Сначала откровенное белье показалось ей плохой идеей, но подумав, она решила, что она уже повзрослела и хотела произвести на Леви впечатление в его праздник. Кто мы бог подумать, что когда-нибудь настанет день, когда ей будет интересно ее нижнее белье? Микаса смущенно улыбнулась. С путавшимся кружевным бельем на ее груди, ягодицах и бедрах, Микаса никогда еще не чувствовала себя так неловко, и в то же время возбужденно. Она была уверенна, что цена комплекта оправдает себя сразу же после того, как ее упрямый сосед по дому влюбится в нее по уши. Черное белье облегало ее мускулистое тело, открывая вид на подтянутые ягодицы, что точно должно понравиться Леви. Поэтому сейчас, когда он по-прежнему не обращал внимания на то, что скрывалось под ее костюмом, и определенно выводило ее из себя, она поймала и зажала его в углу их комнаты после того, как он принял ванную. И не предупреждая, не говоря ни слова, просто сняла костюм прямо у него на глазах. Микаса никак не могла понять, что он про это думает. Он оставался бесстрастным, его губы по-прежнему были сжаты, а глаза – тусклыми. Она подумала: Что, черт возьми, с этим человеком не так? Другие мужчины наверняка ведь бросились бы к своей женщине, увидев ее в таком наряде. Но Леви… снова вел себя странно? Она и понятия не имела, что творится в его непонятной голове. — Так ты завернула себя в качестве подарка? Ну наконец-то. В глазах Микасы пробежали огоньки самым, что ни на есть сексуальным образом, прежде, чем она ответила. — У тебя есть какие-то проблемы с этим? Леви все еще оставался невозмутимым. — На самом деле есть. Дымчато-серые глаза встретились с огнем его голубовато-стальных. — Тогда реши их. И вот опять, Леви был непредсказуемым. Чертовски, потому что минуту назад она не могла понять его задумчивого вида, но теперь осознала, то ее тащат на кровать. Пока все шло по плану Микасы. Она хорошо знала, с кем ей придется иметь дело, и теперь была довольна, когда он так серьезно отнесся к ее задумке. Что ж, Леви был дьяволом в виде божественной награды для нее. Его волосы все еще были влажными, и холодные капли с челки падали ей на лицо. Внезапно ей стало необходимо посмотреть прямо в его расширяющиеся зрачки, и тогда Микаса заметила, насколько густые у него ресницы. Именно такие, какие нравятся женщинам, и ей. Леви выглядел чертовски симпатичным, но, возможно это слово не совсем подходящее определение, чтобы описать того, у кого глаза сверкают от желания. Микаса так увлеклась тем, как идеально он выглядел, что не заметила того, что делал Леви. Он приподнял обе ее ноги и завел себе за спину. — Ох, Леви, подожди, не нужно… Хоть его движения и могли показаться неуверенными, он не останавливался. Кончики его пальцев ощущались пылающими, когда он поддел средним пальцем застежку ее кружевного белья. — Ты сказала мне решить проблему, - она слышала, как медленно он разговаривает с ней, чувствуя, что сейчас все у него под контролем. Микаса была погружена в свои фантазии, когда почувствовала, как Леви развязал шнурки на своем шелковом подарке. И этого хватило, чтобы снять белье с особенно чувствительных мест ее тела. — Я разворачиваю свой подарок… просто, чтобы ты знала. Ее ноги так быстро оказались разведенными в стороны, и она поймала момент, когда Леви приоткрыл губы. Если бы она не чувствовала себя прикованной к кровати, возможно, она бы перевернулась и поймала бы его, но сейчас ей перехотелось это делать, ведь на лице Леви наконец-то появились эмоции. Поэтому Микаса позволила ему продолжать делать все, что захочется. Например, пробовать на вкус ее саму. Сначала она колебалась, и тихо хныкала что-то вроде «Леви, это же грязно», и совсем немного позже «Тебе повезло, потому что мне нравится». Она не могла поверить своим глазам. Не могла поверить, что действительно откинула прядь мокрых волос с его глаз, когда язык обвел чувствительную часть ее клитора. Он практически поедал ее, его язык почти достиг ее внутренних стенок, и даже не думал останавливаться, не говоря уже о том, что весь подборок Леви был влажным. Микаса была настолько поглощена им, что забыла про сам его день рождения, и знала, что близка к оргазму. Он проникал в нее своим чертовски умелым языком, и этого было более чем достаточно, чтобы она издала тихий, но соблазнительный стон. — Не сейчас. Она была в мгновениях от того, чтобы наполнить его рот своей жидкостью, и Леви набрался наглости остановиться. Разочарованная, она открыла глаза и увидела, что он бесстыдно ухмыляется. Он хочет, чтобы Микаса умоляла его. Пусть у этого мужчины сбудутся желания – подумала она. — Пожалуйста. — Как меня зовут? У Микасы не было времени на язвительные замечания типа «Ты головой ударился, что забыл свое имя?», ведь по правде говоря, любой человек, оказавшийся на ее месте и увидевший, каким благочестивым был Леви, начал бы поклоняться ему. Она не злилась, ведь это была правда. — Пожалуйста, Леви. И она не станет разыгрывать из себя примерную девушку-подчиненную, потому, черт возьми, она признавала, что хочет быть во власти Леви, это темная сторона ее фантазий. — Хорошая девочка. Микаса следила за тем, как он вытирает рот тыльной стороной ладони, так медленно и так греховно. Он просто смотрел на нее, одни его голубые, как сталь, глаза, пронзавшие ее жаждущую душу насквозь, не могли удовлетворить ее, ведь ей хотелось все больше и больше. Микаса знала, что не хорошо быть эгоисткой, но к черту сейчас эти бескорыстные порывы, даже его день рождения, она хочет, чтобы он наконец-то взял ее. — Сделай уже это, пожалуйста. Вопреки ее доводам и несмотря на то, что у Леви видимо были на нее свои планы, он безоговорочно подчинился последнему произнесенному ей слову, и погрузился в пресладкое внеклассное занятие, которое они оба разделяли. Только тихое эхо их стонов нарушало холодную атмосферу в комнате. Звуки их голосов заставляли его все сильнее прижиматься к ней, будто его жажда была ужасающей. Микаса никогда раньше не спала с другими мужчинами, но точно могла сказать, что секс с Леви можно сравнить с райским блаженством, которое она до этого не испытывала ни разу. Он чуть приподнял ее, когда его возбужденный член продолжал толкаться внутрь ее горячих и влажных стенок. Она только сильнее сосредоточилась в приятном напряжении, когда он двигался все активнее, упираясь кулаками в простыни, в то время, как она впивалась пальцами в мышцы его спины. Каждый новый толчок, и затем оттягивание создавали идеальный темп, который позволял ей дотянуться до его щеки, заметить, как то приоткрыты, то плотно закрыты его глаза, вслушаться в тихий завораживающий стон, срывающийся с его влажных губ. Микаса чувствовала его всего внутри. Каждая пульсация только растила ее возбуждение, делая ее зависимой от мужчины, находившегося сейчас глубоко в ней, или от любых других слов, которые могут описать их невообразимо прекрасный секс. Толчки его члена в самые чувствительные места заставили ее выгнуть спину, давая Леви возможность зайти еще дальше, погрузиться еще глубже. Боже, ей чертовски трудно описать, в каком раю она находится. Микаса просто не могла им насытиться и потянулась к его покрасневшей щеке, и только тогда заметила, что он вот-вот кончит. Она была такой мокрой, что, кажется, даже чистое белое постельное белье возненавидит ее за то, что она его испачкала, но Микасе было все равно. Она протянула лицо Леви к своему и наконец-то забылась в удовольствии, позволив своему тихому всхлипу коснуться его ушной раковины. Этого было достаточно, чтобы он, щелкнув зубами, кончил вслед за ней. Леви прижался к ней всем своим телом, словно хотел стать с ней одним целым. Не только внутри ее, но и вокруг всего, что их окружало, словно хотел, чтобы их грудные клетки раскрылись и сердца слились воедино. Они лежали вдвоем обнаженные, еще горячие и мокрые из-за пота. Леви лежал сверху, пока она никак не могла отдышаться. Хорошая шутка напрашивалась сама собой, потому что он, похоже, не собирался выходить из нее. — А ты не тратишь попусту свои идеальные гены? — почти прошептала Микаса. Она только услышала, как он усмехнулся: — Молчи. Леви был похож на бездыханное тело. Она могла полностью ощутить тепло его тела, его ровное дыхание, и это было идеальным дополнением к холодному зимнему дню. Его горячая жидкость, излившаяся в нее несколько мгновений назад, распалила ее, и она не могла перестать хотеть еще, не могла не завораживаться раскрасневшимся лицом Леви. Брошенное в углу черное белье казалось таким одиноким. Вообще предполагалось, что оно будет на ней, ведь это был подарок для него... но планы, как оказалось, рухнули. Микаса прижалась губами к шее Леви, и затем несколько раз нежно втянула его мягкую кожу, а он вслед нашел ее грудь. На вкус его пот был чище мыла. Микаса позволила себе задержаться чуть дольше на одном месте, и так сильно прикусила его, что стали видны заметные засосы. Он не дрогнул, ведь это было совсем не больно для него, но его пальцы сводили ее с ума, обхватывая чувствительные соски. Возбуждение снова овладело ими, и они вновь затихли. Можно было различить только складки на простынях, и причмокивающие звуки ее губ. — Черт, пробормотала Микаса, слыша, что к ним пришел какой-то незваный гость. Этот раздражающий стук, раздавшийся уже, черт возьми, бесконечное количество раз, - только не это… Но она быстро успокоилась, когда Леви поднес свой палец к ее губам. Она увидела, как опустились его веки. Они еще не закончили, и Микаса предположила, что он тоже не собирается прерываться. Леви заверил ее в этом, все еще держа палец на ее губах, игнорируя того, кто пришел поздравить его с днем рождения, и наконец, поцеловал ее, одаривая своим мятным дыханием. Только дурак не догадается, чем они занимались в оставшееся время его дня рождения. Но Микаса знала, что ему все понравилось. Все, до каждой самой маленькой детали.Леви
За день до нового года он, наконец, оказался в своей чайной лавке, о которой давно мечтал. С самого начала в это было практически невозможно поверить. Невероятно, и все же он окончательно убедился, когда его взгляд упал на интерьер, выбранный Микасой, и он лишился дара речи. Леви осматривался вокруг, не отрывая завороженных глаз с простой, но элегантной обстановки. Стены были выкрашены в светло-серый цвет, а посуда выполнена в изысканных черно-золотых тонах. Он опустил руку под стол, и какой же был приятный сюрприз, обнаружить, что Микаса в самом деле наводила тут порядки. Еще одним заметным украшением были рамки, висевшие на стене, в каждой из них помещались сушеные листья черного чая, выращенного у них дома. Он считал, что все выглядит великолепно, и тот факт, что все аккуратно разложено, заставлял его сердце трепетать. В маленьком баре имелся качественный чайник, разные виды приборов, о названии которых Леви даже не догадывался. Он был благодарен и оглядевшись, не смог сдержать улыбки: на вешалке располагался черный фартук. На ткани было вышито его имя. — Тебе нравится? Он услышал ее вопрос, когда его глаза все еще лихорадочно осматривали все вокруг. — Неплохо. Леви увидел, как Микаса улыбнулась ему, и ответила такой же мягкой улыбкой, что означала полное его удовлетворение. На самом деле, только с ней он найти ту жизнь, которую хотел. С ней он делиться своими мечтами, целями и всей жизнью в целом. Они были похожи на луну и солнце, которые отражают друг друга. Он думал об этом всякий раз, когда держал ее за руку. Конечно, их маленькое заведение было бы неполноценным без одной важной детали. Микаса подошла к занавеске и, отодвинув ее, указала на большой проигрыватель, ждавший своей работы. — Ты купила его? — Украла. Опять и снова, Микаса. Леви усмехнулся, когда услышал эту шутливую фразу, которую она наизусть выучила с того дня, как они решили быть друг с другом. Казалось, тот день был только вчера, но так же казалось, что он живет с ней вечность. Он уселся в одно из стильных кресел стиля ампир и стал ждать, пока она поставит одну из виниловых пластинок. Граммофон начал работу с помощью пружинного механизма, и как только игла коснулась пластинки, она завибрировала. Леви наблюдал, как она вращалась, и до него доносилась мелодия из рожка. Это было прекрасно. — Пока не появился ты, хах, — Микаса со смешком прочитала название песни, когда ставила пластинку. В их уютной лавке звучал приятный джаз, песня была такой красивой, что напоминала ему только о ней. Леви наблюдал за Микасой, сидящей рядом, и в голову не приходило ничего, кроме «очаровательна». Для него его спутница выглядела намного прекраснее исполняемой песни. Ее волосы были собраны в низкий пучок, и ее темное пальто придавало ей элегантность. Она иногда жаловалась ему на то, что не умеет пользоваться косметикой, но ему было плевать на эту ерунду, потому что женщины красивее он просто не встречал. Вот все захватывающие мысли о ней, которых Леви не может отрицать. Да, он определенно был влюблен, но просто не мог сказать этого. Как могли бы звучать его слова, если бы он постарался изо всех сил и дал ей понять, как сильно любит ее? Что же все-таки они значили бы? Возможно, у него есть вариант. — Микаса. Что-нибудь новое для разнообразия. — Я вычищу для тебя всё. Забавно, но говоря это, он прикусил губу из-за слов, которые хотел, но так и не смог сказать. Хоть он и выглядел полным идиотом, когда признался в своих искренних чувствах, предложив свои услуги по уборке, Микаса, вся безмятежная, улыбнулась и сказала: — Я тоже люблю тебя. Леви поднес свою поврежденную руку к Микасе, вовлекая ее в поцелуй. Для него каждое слово нуждалось в осмыслении, а значит и в действии. Из граммофона все еще доносилась «Пока не появился ты», и жизнь казалась сказочной, только тепло ее губ доказывало, что это не так. Они провели весь день, разговаривая друг с другом, и совсем не устав слышать чей-то голос. Откинувшись на спинку кресла, Леви представил, как они будут обслуживать надоедливых гостей, и хоть было утомительно даже думать об этом, он был спокоен. Он знал, что будет счастлив, ведь рядом с ним будет Микаса. Прежде чем отправиться домой, они зашли на ближайший рынок и купили кое-какие продукты для празднования Нового Года. Эта прогулка совсем не отличалась от их обычного похода по магазинам. Микаса останавливалась у витрин, бесконечно что-то высматривая, и Леви терпеливо ждал, раздавая по нескольку монет старым попрошайкам. Их повседневная рутина часто повторяла прошлые дни. Забавно, ведь ему не нравилось повторять одно и то же, но рядом с человеком, занимавшим особое место в его сердце, это было в радость. Он сунул руки в карманы и взглянул на Микасу, думая, что бы такого особенного приготовить для нее в канун Нового года. В это бессонное утро Леви все еще не спал, сидя на диване, а Микаса уже была на улице, готовя для домашних животных овощи и ягоды. Но нет, это утро было бессонным не потому, что они слишком много думали о проблемах, спорили или выяснили отношения. Напротив, они встречали Новый год, смеялись и пили шампанское до самого утра. В воздухе все еще витал запах клубники. Леви позволил этому аромату одурманить себя, еще больше расслабившись на мягком диване, и это было довольно опрометчиво с его стороны. Чайник мог завыть в любой момент и начать сводить его с ума. Черт, я чертовски хочу спать. Его веки наконец начали опускаться. Овечек, как и воображаемой паутины, в его сонном сознании было не счесть. Возможно, Леви было уже все равно даже на чайник, и он был готов уснуть прямо сейчас. И словно шутка какая, в который раз… — Хо-хо-хо, открывайте двери! Он прождал несколько секунд, надеясь, что игнорирование поможет. Громкий стук во входную дверь разбудил его, и он встал, почесывая затылок. Сначала он выключил чайник и затем выглянул в маленькое окошко, убедившись, что Микаса все еще в их амбаре. Наконец он открыл эту чертову дверь, которая постоянно мешает ему жить. — Идиот. Ты знаешь, что дерьмовый Клаус срет в дымоход, а не под дверью? – Леви с невозмутимым видом встретил своего незваного гостя. И это, черт возьми, был Жан. – Кроме того, до Рождества еще триста пятьдесят восемь дней. — Ну, что ж, капитан, я принес вам подарки для уборки, на день рождения. — Тц, иди внутрь, — он сделал паузу, — и сними обувь. Ну, Леви по-прежнему оставался здравомыслящим и практичнм человеком. Он знал, что чистящие средства Жана принесут пользу ему и его помешательству ни них. Жан устроился на диване и ждал, пока придет Микаса. — Рада видеть тебя, Жан, — Леви услышал, как она поздоровалась с их гостем, пока ставил чайник на всех троих. Его внимание уже привлекли мочалки и веники, которые ему принесли. Сон как рукой сняло. — Я заходил на прошлой неделе, — сказал Жан, — но вас не было. Наверное, праздновали день рождения капитана в другом месте? Леви чуть не поперхнулся. Он вспомнил, как приложил свои пальцы к губам Микасы, безмолвно говоря ей молчать и не обращать внимания на «кого-то», кто пришел поздравить его. Так же он помнил, что им пришлось прождать минут пятнадцать прежде, чем продолжить заниматься невероятно приятной любовью. — Да, это так, — он поставил чашки и жестом пригласил Жана попробовать чай. Это был один из тех видов, что они собирались продавать. — Как поживает Эрвин? Эрвин, это гребаный конь. Тот жеребец, которого Микаса украла, потом на нее подали в суд, и понадобилось куча денег, чтобы выкупить этого проклятого коня, ведь животное получило травму. И, конечно, Леви не упустил возможности назвать его Эрвин. — О, он уже в порядке, его плечо почти восстановилось. И все же, капитан, как-то странно называть коня Эрвином… он был нашим командором. — Хм, ну он отказался и умер. Для Леви эта ситуация и вправду была забавной. Не прямо смешной, все это был черный юмор, и окружающие люди никогда бы не догадались, действительно ли он просто шутит или злорадствует. В комнате быстро повисла тишина. — Забудь, что я сказал, — он потянулся к своей чашке и снова обратился к Жану. – Что привело тебя сюда? Кроме подарков. Жан достал из своей сумки белый конверт с золотой восковой печатью. Они с Микасой почти забыли о рассказах Конни, что Жан женится через неделю. Теперь понятно, почему он приехал. — А как же Хитч? — с удивлением спросила Микаса, пока друг протягивал ей конверт. — Мы расстались на хорошей ноте, а моя дочь уже живет со мной,— спокойно ответил Жан. Леви вздохнул. Наконец-то хоть какие-то хорошие новости. Впрочем, может это и не так уже хорошо, ведь холостяцкой жизни Жана пришел конец, но все же славно, что он взял на себя ответственность заботиться о своей дочери, и даже попросил руки ее матери. — Что ж, тогда поздравляю. Леви взял конверт в руки и увидел, что в приглашении указано «Семье Аккерманов». Он не знал, что чувствует и что ответить на это, но точно понимал, что видеть, как кто-то считает их одним целым – приятно, поэтому он просто кивнул, взглянув на Микасу. Они поняли друг друга без слов, когда сказали Жану, что придут на свадьбу Жана. Чай, который заварил Леви, был изысканным. Жан сказал, что у него насыщенный вкус и он определенно полюбится посетителям. Они много разговаривали о своей жизни, Жан описывал, что у его малышки густые черные волосы и карие глаза, что он по-настоящему счастлив ее появлению в его жизни. Пик настолько замечательная и заботливая девушка, поэтому Жан даже спросил у Леви, как стать таким же идеальным партнером, каким он был для Микасы. И он в ответ только усмехнулся: — Я не знаю… просто будь собой? Его бывшие подчиненные засмеялись, и продолжили беседу, пока Жану не пришло время уходить. Микаса громко и эмоционально говорила, что ей не терпится увидеть и подержать на руках Джесси (так они с Пик назвали дочь). Так же она добавила, что будет очень смешно, если у малышки будет лошадиное лицо, и почему-то ее другу не понравилась эта шутка. Смеха было много, и когда Жан ушел, Микаса написала что-то на картонке и повесила на входную дверь. Она позвала Леви и указал на слова « Не беспокоить». Он заметил, как она подмигнула ему, и, конечно, он согласился на такое решение проблемы, это отличная идея. Леви и не знал, что весь день на его лице была видна улыбка, пусть он и чувствовал себя сонным, а его глаза с трудом открывались.Микаса
Замок Утгард был выбран местом для проведения свадьбы Жана и Пик. Взгляд Микасы беспокойно блуждал по окрестностям и знакомые лица появлялись одно за другим. Волнение вскоре улеглось, когда она увидела Энни в прекрасном платье подружки невесты. — Эй, перестань пялиться на меня – наконец вразумила ее Энни. — Я просто удивилась, увидев тебя здесь… я не хочу на тебе жениться. Блондинка улыбнулась: — Конечно, ты ведь уже замужем за кое-кем другим. Прежде чем Микаса успела смутиться и покраснеть, Леви потащил ее к столику, который был подписан как их. Она слушала его бесконечные жалобы, что вся еда здесь переполнена мясом и ему просто нечего есть. Рассмеявшись, она посмотрела на него. Микаса замечала каждое малейшее изменение в выражении его лица, например, его угрюмую гримасу, когда он сложил руки на груди. Несмотря на то, что иногда он бывал брюзгливым старикашкой, она все равно в этот день не могла перестать восхищаться его привлекательностью. Прямые брюки, уложенные волосы, аккуратный черный костюм и классические ботинки приковывали к нему взгляд. Леви выглядит восхитительно, и было невозможно смириться с тем фактом, что он привлекал всеобщее внимание своим утонченным видом. — На что ты, черт возьми, смотришь? Только для этого он открыл свой рот, и она коротко и с уколом ответила: — Ты очень красиво выглядишь, черт возьми. Микаса была не из тех, кто пользовался грубыми выражениями, но пожив с Леви, она и вправду заразилась этой привычкой. Но кого это волновало? Точно не ее, ведь она проживала свою лучшую жизнь. Ей было так хорошо, и то, как все легко улыбались, проходя мимо них, только улучшало ее настроение. Она понимала, что взгляды, которые их касались, были не оскорблением или отвращением, а скорее одобрением. — Признайся, что предпочла бы, чтобы я был голый. Леви давал самые остроумные ответы, и как бы ей хотелось целовать его снова и снова, она сдержала, сказав только: — Позже. Официальная свадебная церемония была окончена, как и их серьезные выражения лиц. Наконец-то Микаса смогла увидеть Джесси. Это прелестное дитя с темными, почти черными волосами, которые так были похожи на ее собственные. На свадьбе были почти все участники войны: Габи и Фалько с радостью кинулись к Леви, Райнер, который выглядел так, словно ударился, когда увидел, насколько ребенок Хистории похож на Эрена, и даже Оньянкопон, который привез огромное количество самого вкусного черного чая из своих родных краев. Конни танцевал с Жаном, и Энни как всегда была немного раздражена и скучала. Все от души смеялись, болтали и делали все, что напоминало ей о том, что мир не только жестокий, но и прекрасный, что волны в течение жизни все накатывают и накатывают, нужно только держаться. Так она и делает. Но то, как она переплела свою руку с той, у которой не хватало двух пальцев, не было водной рябью. Когда солнце село, они начали немного прощаться, и вероятно, в ближайшем будущем, такие трогательные празднования будут только повторяться. Все были счастливы и уже отходили от войны. Что же это за жизнь. — Разве вы не собираетесь жениться? Мир на мгновение замер, по крайней мере для нее. Микаса была так занята выбором овощей, что не даже не заметила, как кто-то подошел к Леви на площади. — Зачем? У нас одинаковая фамилия. Она услышала ее ответ Пероччо. И этот ответ, будь он саркастичным или серьезным, чуть ли не убил ее. Микаса опустила голову, делая вид, что совсем не слышит их разговора. На самом деле, это волновало ее. Возможно, у Леви есть свои веские причины считать так, поэтому, отбросив свои мысли в сторону, она расплатилась за выбранные овощи и фрукты. Зима уже подходила к концу и приближался ее день рождения. — Пойдем домой, Микаса. Домой, - повторила она. Чуть улыбнувшись ему, она подумала, что все в порядке. Церемония бракосочетания и свадебные празднования были приятны, и она не станет отрицать, что иногда ей хочется надеть красивое длинное платье и пойти к алтарю с букетом бегонии в руках. И все же может, принимая Леви, Микасе было достаточно жить с ним в одном доме и иметь место, которое можно так назвать. — Пойдем, к нам домой. Этот день был годовщиной окончания последней битвы. Снег, покрывавший их лужайку, наконец начал сдался и начал таять, поэтому Микаса решила прогулять по лугам. — Я ухожу, Леви. — Знаю, что ты вернешься, так что просто не гуляй слишком долго. Она уже собиралась закрыть дверь, как услышала его слова, и быстро подошла обратно к нему, занятому чтением своей газеты. Их обоих нельзя было назвать романтичными влюбленными пташками, но даже Микаса не смогла подавить сильные чувства, которые испытывала к нему. Она легонько поцеловала его в щеку, и даже не посмотрев его реакцию, убежала. Еще влажная земля, едва заметная роса, что оставалась на траве после снега, и несмотря на холод, Микаса продолжила, потому что хотела насобирать первых цветов на годовщину смерти их близких друзей. Прошел год. Горе, траур и остальные мрачные слова, описывавшие одиночество. Микаса вспомнила то время, месяцы прошедшие с тех пор. Невероятно, эти воспоминания словно ураган заставили ее заплакать и встревожиться. Она собирала цветы, самые красивые из всех, которые подошли бы Армину, Эрену, Ханджи и другим ее друзьям. Конечно, она никогда не забывала своих близких из детства, даже читала за них небольшую молитву, хоть и не было рядом алтаря. Она вытерла слезы тыльной стороной ладони. Ветер уходящей зимы еще больно кололся. Микаса была очарована прекрасным лугом, тлеющими угольками неба на горизонте и маленькими уютными домиками, которые заставили ее вспомнить о человеке, благодаря которому она пережила те ужасные времена. Леви. Она вздохнула с облегчением, как же она благодарна ему. За то, что разделил с ней дом, за то, что убирался за ней и помогал жить дальше, заставлял смеяться, готовил лучшую еду и остался рядом, и за многое другое… за то, что любил ее. — Потерялась в океане своих мыслей? Услышала она фразу, которую обычно говорила сама. Забавно, но она ответит честно, ведь не любит сарказм настолько, насколько любит его Леви. — Да. Леви не было нужды отвечать что-либо. Краем глаза Микаса видела, что он уже точно понял, что сейчас она не хочет разговаривать, и была благодарна ему за такой компромисс. Она почувствовала, как он накрыл ее своим пальто, заправил пряди ее волос и взял за руку. Они возвращались домой. Он помогал ей очищать остатки снега с могил, которые Микаса еще давно устроила у их дома. Они стояли в тишине, молясь о том, чтобы найти слова для своих близких. Леви молчал, но она точно знала, что мысленно вспоминает о службе в разведкорпусе, о радостях и печалях, которые они встречали там. Но время ведь уже само все исправило, верно? — Знаешь, — заговорил он, глубоко вздохнув, — может быть, это карма или удача, судьба, что мы оказались рядом друг с другом. Она тихо согласилась в ответ, и что-то защипало в глазах. — Микаса. Она больше не отвечала. Какое несчастье, что нужных слов для него у нее не находилось, и она просто продолжала укладывать цветы на маленьких могилках. — Какой бы ни была причина того, что ты торчишь тут с моей несносной задницей… пожалуйста, знай, что я благодарен за каждое утро, в которое просыпаюсь рядом с тобой. Наконец она подняла голову, встретившись взглядом с его голубыми глазами, один из которых был покрыт пеленой тумана, но так же хорошо выражавший то, что Леви на самом деле чувствует. Они смотрели один одному в глаза в полном молчании. Микаса знала, что это не просто молчание, но что-то, для чего потребовалось бы нечто большее, чем просто слова. Она наконец дала волю слезам, и Леви тут же заключил ее в объятия. — У тебя есть я. Тепло его тела и запах чистой одежды не давали ей потеряться, и она просто тонула в нежности его прикосновений и редких слов. Микаса прижалась к нему еще крепче, когда почувствовала свои горячие слезы. Все-таки, со временем она наконец увидела и узнала настоящего Леви Аккермана. А у тебя есть я.Леви
Прошла всего неделя с тех пор, как они открыли свою чайную лавку. Как Жан и говорил, все на острове были заинтригованы новостью об открытии Аккерти. Однажды утром, в который раз притворяясь спящим, Леви услышал это название от Микасы. Сначала он подумал, что оно звучит нелепо, даже если там использована первая часть их фамилии в качестве приставки к какому-то дерьму. Однако, когда он узнал, что вывеска с таким названием для них будет изготовлена бесплатно, согласился. Тц. Чайная вскоре стала притчей во языцех, и множество любопытных гостей из разных уголков острова приезжали сюда по двум причинам. Во-первых, они все-таки хотели попробовать чай. Ну и во-вторых, конечно, всем хотелось увидеть легендарных солдат, которые лихо расправлялись с титанами, мирно работающих бок о бок в мире без стен. — Устал? — Не то чтобы. Как он мог чувствовать усталость, когда перед ним все время появляется милая Микаса в изящном переднике? Ее терпеливость и улыбчивость в самом деле его забавляли, как и ее скрытый талант разговаривать с гостями. — Это ты устала, отдохни. Весь день в чайной играл приглушенный джаз, Леви заваривал чай, принимал заказы, смеялся (просто не мог удержаться) и бросал на Микасу частые взгляды. Конечно, в этой работе было достаточно беспокойства, но все равно она очень отличалась от прошлых его работ, и он находил эту роль умиротворяющей. Рабочий день подошел к концу и пришло время возвращаться домой. Они задернули шторы, металлическая задвижка щелкнула, когда они закрыли за собой дверь. Сев на лошадей, они помчались быстрым галопом по тихому бескрайнему лугу. Иногда Леви приходилось ездить по своим срочным делам, и Микаса всегда следовала за ним. Теперь так было всегда. Он никогда на нее не жаловался, даже если ей было лень убираться на четвереньках или делать что-то еще, что противоречило бы его принципам аккуратности. Когда они вернулись домой, Леви заговорил о том, чем хотел бы заняться уже давно – помочь старым людям на улице найти работу. Они думали об этом, строили планы, и Микаса с ними соглашалась. Можно, например, помочь им с едой и жильем в обмен на работу в их чайной. Это было хорошим вариантов для них обоих – помочь бедным людям и сократить время работы в чайной. Все-таки Леви общение с людьми давалось трудно, поэтому им пришлось нанять работников на длительный срок. Так же они ни за что бы не признались, но им очень хотелось проводить больше времени друг с другом. — Твой день рождения через два дня, — начал Леви, отложив газету и опустив голову, так что челка коснулась его щеки, — что ты на него хочешь? — Ничего. Я довольна тем, что просто нахожусь с тобой. Он только фыркнул. Для Микасы свои слова звучали трогательно, но для него скорее забавно. Не то, чтобы ему не понравилось то, что она сказала, и все же он слишком хорошо ее знал. Каждый раз, когда они бывали на главной площади, он замечал ее мимолетные взгляды на престижные бутики, одежду, косметику или сладости, которые он сам дико не любил. Более того, Леви мог предположить, что эта чертовски соблазнительная женщина желает его по меньшей мере каждый день? Возможно чаще. Он знал ее настолько хорошо, что даже марки ее туалетных принадлежностей и любимых джазовых музыкантов мог перечислить за несколько секунд. — Разве ты не хочешь меня? Прежде чем он успел что-то услышать, в него прилетело мокрое полотенце. Он поспешно посмотрел на нее – Микаса покраснела, закусив нижнюю губу из-за его предположения. И все же, когда она ушла на кухню, он последовал за ней. Он знал, что точно может ей понравиться. Воистину чудо – лед превращается в воду, и холод сменяется теплом. Леви все еще лежал под одеялом, когда заметил, что солнце выглянуло поприветствовать его. Как раз в день рождения Микасы. В этом году весна наступила слишком рано, но вовремя для него и его сюрприза. Он быстро собрался к шести часам и приготовил своей еще спящей спутнице завтрак и оставил записку. Смотри, чтобы не было крошек. С днем рождения, Микаса. Леви Он быстро скакал на своем шустром четвероногом друге. Ему нужно было действовать незаметно, чтобы нельзя было о чем-либо догадаться. Следующая его задача – осмотреть берег у озера, чтобы проверить, нет ли там снега или какой-то еще дряни, которая могла испортить пикник для ее дня рождения. Впервые боги благоволили ему. У озера больше никто не жил, и Леви мог спокойной перенести сюда плед и приготовленные им ее самые любимые блюда. Он последний раз огляделся вокруг, чтобы убедиться, что все готов и в полном порядке. — Где ты был? — Пошел в туалет на улицу, моей заднице нужен был свежий воздух, — ответил он Микасе, стоявшей на их крыльце, скрестив руки на груди. Отлично сохраняя невозмутимое выражение лица и скрывая свои эмоции, он делал вид, что ему совсем не интересно, что она ему говорит. Прошло уже почти пятнадцать минут, когда он, наконец, перестал игнорировать ее любопытные вопросы. Леви рассмеялся про себя и решил, что самое время отправить ее в душ. — Зачем, м? — Как зачем? У тебя день рождения, не говори, что хочешь ходить вонючкой. В ответ он получил только надутые розовые губки, но все было в порядке, Микаса имела столько терпения, сколько нужно, а вот его немного беспокоило оставленное одеяло. Леви устал переживать из-за этого, и в одно мгновение подумал, что можно немного посвятить ее в свои планы. — Одень своего медведя-инвалида, я отвезу тебя в одно милое местечко. Ее глаза расширились на радостном лице: — Правда? — Нет, если ты не примешь душ, так что иди. Вскоре он услышал быстрый топот ее ног по деревянным лестничным доскам. Микаса была воодушевлена, и это пожалуй то, что он хочет видеть до конца своих дней. Женщина-грязнуля… Пошутил он про себя.Микаса
Весна и вправду пришла рано. Шелест первых листьев по дороге до большого озера у Хлорбы уже был привычен. Наступала весна, а за ней и яркие цветы, распускавшиеся повсюду. Взяв Леви за руку, она не могла скрыть своего волнения и потащила его за собой. Ее юбка развивалась, когда она бежала, и свежая трава щекотала подошвы ее ботинок с маленьким каблучком. Каждый год она отмечала свой день рождения по-разному. С тех пор, как была совсем маленькой, подростком и до сегодняшнего дня, когда повзрослела и все, что она могла вспомнить, было незабываемым и особенным, но сегодня все ощущалось по-другому. Микаса проводила этот день с человеком, принявшим ее полностью. Она присела на клетчатое одеяло, расстеленное поверх помятого ветром пастбища, и пришла в восторг, потому что на нем она увидела свои любимые сладости и блюда: клубничный корж, круассаны с маслом, копченые яйца, другие фрукты и бутылку того самого шампанского. — Итак, каковы же звезды на вкус? Такие же, как ты. Микаса улыбнулась одними глазами, когда вспомнила о первом вечере в баре. Странно осознавать, что прошел всего год с ее первой встречи с джазом, музыкальным наслаждением, которое она так полюбила после войны. Микаса восхищалась синхронным ритмом, каждой неправильной клавишей на пианино, подогревавшими ее задор на танцполе. Кажется, как только она оказалась в том месте, сразу же влюбилась в него. — Леви, давай попробуем. Трудно было найти слова для ответа, но все казалось таким правильным, и становилось только лучше. Он протянул ей руку, и она с удовольствием приняла ее. Он нарезал для нее клубничный торт, и она удовольствием его съела. Он придвинулся чуть ближе, касаясь ее темных волос, и она наслаждалась этим. Он открыл шампанское, разлив по бокалам, и только тогда она задумалась. - Что случилось? В ее глазах отражалась безмятежность здешних вод, и солнце играло на ее лице. Микаса в то же время видела, как на лице Леви играет улыбка и радость. Все это было так похоже на тот день, когда он впервые предложил ей шампанское. Конечно, звездное шампанское было всего лишь метафорой, но ей казалось, что жизнь с Леви – это что-то близкое. — Звезды. Она взяла бокал так же странно, как он держал свои чашки. Микаса внимательно присмотрелась к блестящей жидкости. Внутри стекла все шипело, затем немного стихло, когда пузырьки собрались, и переливаясь, сотворили собой ровный, застенчивый и крошечный вихрь. Некоторые из пузырьков взлетали к верху и кружились, как падающие звезды. Прямо как мы. — А случилось то, что тогда я так и не поняла… что дело было в тебе. Наконец Микаса подняла свой бокал, вспоминая моменты взлетов и падений, сокровенных мечтаний и радостных надежд. Она видела, как Леви повторил движение вслед за ней, слегка улыбнулся и чуть ударив свой бокал об ее, произнес: — За тебя. С днем рождения, Микаса. Тогда в Марли, он сказал ей, что они не умеют подбирать слова, что они звезды, что рассыплются в прах, и это только доказывало – все может ощутимо изменится. Ветер зашелестел листьями сильнее, покачивая цветы, и они могли наблюдать, как колышется трава. Микасе безумно нравилась весна, тепло встретившая их обоих. Они улеглись рядом, просто смотря на небо и тратя время, как им вздумается. Тратя время, пока солнце не село, пока они не собрались возвращаться домой, пока этот день не кончился и пока не началась новая глава их общей жизни. Вслед за весной довольно быстро наступило лето. В их жизни было безумно много дел, забот и планов, которые несли их по течению. Конечно, они были счастливы, проводя друг с другом свободное время, но иногда и ссорились из-за недопонимания. Это заставляло их сомневаться, сделали ли они правильный выбор, оставшись рядом? Но на самом деле необходимости сомневаться не было. Микаса точно могла сказать, что их невысказанная любовь была намного сильнее мелкой ерунды. Леви только смеется, когда думает о том, о чем они могли спорить, и затем накрывает ее старым одеялом, которое страшно недолюбливает. Она доверяет ему так же, как любому своему движению во время посещения джаз-баров каждый месяц. Всякий раз, когда Микаса позволяла себе чуть больше, то безумна радовалась, ведь Леви поддерживал ее. Они выпивают, танцуют и иногда даже подпевают своим любимым исполнителям. И всегда это ощущается как блаженство. Джаз вызывал неотвратимую эйфорию, которой они не могли сопротивляться. Ее волосы отрасли, так же как и у Леви, и еще у него пробивалось несколько седых прядей. Он раздраженно выдергивал их, а она беззаботно смеялась, поднося ему Эрл Грей где-то в четыре часа дня. Они так же сделали небольшой ремонт в своем доме: заменили тусклые занавески на теплые, повесили больше своих фотографий, и что удивительно, даже завели серую кошку. Каждый раз, как Микаса смотрела на Леви, она не могла с собой поделать и чувствовала себя очарованной, будто ее любовь способна даже самые пасмурные дни превратить в радостные. Эти глупости, которыми она могла описать свои чувства заставляли только заставляли ее смеяться, но что тут поделаешь? Быть любимой Леви и любить его в ответ было одним из лучших занятий, что достались ей в мире без стен. И вот, дверь открывается и перед ней встает прекрасный аристократичный мужчина с уложенными под фетровую шляпу волосами, аккуратно заправленным галстуком, в пиджаке, свисающим с плеч, ну или с зачесанными волосами и с карандашом за ухом и закатанными рукавами, что говорило – после работы в их чайной Леви любит прибраться на лужайке. Микасе безумно нравилось видеть его именно таким – домашним и уютным, тогда она ясно понимала, что Леви по-прежнему согласен со своим выбором, так же как и она со своим. Она теряла счет днем, которые они прожили вместе, а так же разным забавным историям, что с ними случались. Каждый звук их граммофона, черное дно чайника из-за того, что она довольно часто им пользовалась и вязанное изделие, которыми Микаса занималась во время отдыха приносили ей удовольствие. А вечером, закончив свои дела, они вдвоем устраивались на диване в гостиной. Леви включал радио, и она перелистывала до станции, где рассказывали шутки. Он каждый раз говорил, что все те анекдоты звучат идиотски, и потом сам же смеялся, а Микаса только наблюдала за ним, улыбаясь уголками губ, пока не замечала, как засыпает. Просыпалась она утром, укрытая одеялом и с головой на его коленях. Сквозь сон она все равно пыталась разглядеть лицо крепко спящего Леви. Его опущенные веки, густые ресницы и белые шрамы на лице – приятное удовольствие, которое она была не в силах описать. Счастливые моменты ее жизни, в которые иногда с трудом верилось, только позволяли ей выражать свои мысли с каждым разом все свободнее. Когда наступит конец света, вряд ли выбранный маршрут будет иметь значение. Иногда люди молятся, желают и надеются, что рядом окажется подходящий человек. Что касается Леви и Микасы, они могут быть опьяненными идеей самопожертвования, время от время вспоминания людей, которым посвящали себя. Они часто шли неверным путем, пробуя и рискуя, но никогда не видели тех, кто на самом деле был рядом. Война изменила их. Она действительно изменила их обоих, они, наконец, осознали, чего им так не хватало все время, почувствовав взаимную близость, о которой знали только они. В памяти оставалось то, как он, чертовски воодушевленный, вел ее за собой в комнату, чтобы касаться и целовать бесконечно. Микасе не нужно стараться изо всех сил, показывать красивую себя, доказывать преданность потому, что Леви принимал ее каким бы то ни было образом. Когда проигрыватель вращался так же, как вращался иногда вокруг них, и листья падали и появлялись с течением времени. Микаса сделала правильный выбор, оставшись с тем, кто крепко обнимет ее, кто никогда не устанет слушать ее бесконечные истории, с кем она сможет создать семью и кто будет любить ее безоговорочно. Такую, как она, ведь этим человеком был Леви Аккерман. Все время это был Леви Аккерман.Леви
— Микаса, просыпайся. Его слова не звучали так, будто были грубым замечанием, когда он проснулся ранним утром. Микаса все еще спала, то, как вздымалась и опускалась ее грудь, насколько спокойной она выглядела ранним осенним утром и расстраивало и завораживало его. Леви наблюдал за ней, как наблюдал за сменой времен года. Когда листья, дрожа, опадали осенью, когда ветер становился колючим и холодным, когда снег таял и уступал место весне и когда лето раздевало их в знойную жару. Времена года сменяли друг друга, как и годы, которые они проживают друг с другом. Он учил ее жить в то время, как она учила его. Им хотелось, чтобы их тела стали единым целом, но иногда могли быть напуганы и терялись в догадках. Но сколько же замечательных вещей начинается со страха? Особенно теперь, когда он ясно видел, что они не звезды и не превратятся в пыль. Никогда это не было правдой. Леви проводил свои дни, наконец-то живя простой и спокойной жизнью, обретя семью с Микасой. Его рука нежно коснулась ее ладони. Солнце все еще спало, как и она, но он не хотел упустить этот шанс и все равно держал ее за руку. Ощущалась это так, будто он держит маленького воробушка. Он чувствует биение ее сердца, теплого, целого и живого. Микаса была полной жизни. И вот, в шесть часов утра, когда она по-прежнему наотрез отказывалась вставать и позавтракать вместе с ним, он выбрался из постели и спустился вниз. — Все равно лентяйка, даже спустя три года. Леви сел в ротанговое кресло на крыльце, спокойной и неторопливо. Аромат чая, который он сам себе заварил, витал в воздухе, позволяя дышать и наслаждаться собой в тишине. Благодаря его единственному здоровому глазу, Леви мог любоваться лугами. Они были живописными, безмятежными и слишком сюрреалистичными, и в то же время находились так близко. Он иногда бывал настолько захвачен этими видами, что уже перестал замечать, когда мог просидеть так и по часу. Когда-то совсем недавно Леви еще не мог поверить в то, что он один из тех, кто спас мир, и этот мир уже успел измениться. Каждый раз, смотря на свою трехпалую руку, на покрытое шрамами лицо, каждый раз, как вспоминал о погибших друзьях, он замирал и глубоко вздыхал. — Доброе утро, Леви. Наверное, не было единого ориентира в том, какой должна быть нормальная жизнь. В новом мире без стен наступило будущее, в котором могла быть определенность. Конечно, каждая принесенная им или его умершими друзьями жертва сохранялась достойным поступком в его памяти. Если бы не эти поступки, он бы не смог сейчас видеть, как на соседний луг выходит скот, не жил бы в прекрасном доме и не полюбил бы кого-то настолько же свободного, каким был он сам. — Доброе утро, Микаса. Странно, но его спутница даже спустя три года обладала способностью лишать Леви дара речи. Он просто посмотрел на нее и кивнул, приглашая сесть рядом и выпить с ним чая. Лениво постукивая пальцами по хрустальному радиоприемнику, он коротал свое утро вместе с ней, любуясь восходом солнца. Наверное, смотреть на Микасу он никогда не устанет. Как же он любит эти спокойные минуты, проведенные с ней. Это время, о котором Леви с удовольствием думал, будто хотел нарисовать их на голых оштукатуренных стенах своей души. Про себя он упоминал это в миллионный раз, и знал, что не устанет повторять снова и снова, ведь есть вещи, которые просто не нуждаются в объяснении. Что-то случалось просто потому, что он любит Микасу или из-за того, что она любит его, даже если он старше или имеет странные привычки типа затаскивания ее в ванную после обеда, потому что на улице слишком холодно. Прикосновение мочалки оставит отпечаток на ее фарфоровой коже, слишком и хрупкой и слишком соблазнительной. Каждый раз, как он касался ее, был особенным и захватывал дух, что только доказывало – Микаса превратилась из «кого-то» в единственную. Леви мягко проведет пальцами по ее спине, в то время как она посмотрел на него, будто умоляя и доставляя этим удовольствие скажет: — Ты можешь делать это чаще. Леви привык к маленькому количеству пространства, где их тела прижимались друг к другу, а руки переплетались. Оба обнаженные, будто находясь в месте, куда могут попасть только они вдвоем, будто у них есть секреты и загадки, которые они сохранят только для себя. И тогда он скажет, и из его рта донесется аромат мяты: — Ты безумно красивая. Несмотря на то, что в ванной и так мало места, Микаса все равно сильнее прижмется к нему, трепетно и мягко, тогда он услышит ее тихий шепот: — Все же хорошо, что ты тут со мной. После этого Леви только посмеется и продолжит оттирать каждый сантиметр ее кожи. От затылка к спине, от пальцев к рукам, до всего, куда сможет дотянуться. Проводя время в ванной, они разговаривали и размышляли, Микаса запоминала все его тайные истории, и вообще все, что он бормотал, будь то грязная шутка или комплимент. Пена давно сошла, но ее пальцы все еще на его голове, не уставая перебирать каждую темно-каштановую прядь его шелковистых волос. Ему нравилась, как она ухаживает за ним до тех пор, когда вода в ванной не превратится в крошечный водоворот. Леви любил ее, даже она если забывала выключить проигрыватель внизу, все равно целовал ее как влюбленный. Настолько, что слова убивали его, являясь безусловно самым трудным препятствием на его пути. Такая была правда. — Микаса. И все же, все же Леви пробовал. Пробовал признаться в юношеской любви к кому-то настолько хрупкому, нежному и волнующему душу. — Я так люблю тебя. Все в точности, как ему казалось – несколько истинных слов словно вода для измученной жаждой души. После этих слов Леви только улыбнулся, но Микаса с открытыми губами, сияющими глазами, с запинкой бормотала что-то несвязное. Она просто была в шоке и пыталась придумать что-то в ответ на его ошеломляющее признание, хотя необходимости в этом не было. Ему не нужны были никакие слова, не нужно, чтобы она ответила той же фразой в ответ, нужно было только одно. — Так что оставайся рядом всю оставшуюся жизнь. Излишне будет говорить, какую бурю эмоций увидел он в тот момент в глазах Микасы. Он нуждался в этом так же, как она нуждалась в уверенности. Теплые объятия тел, горячие слезы, падающие на одежды и многое другое, о чем он не в силах сейчас думать, ведь все еще был поражен своими собственными словами. Леви наконец-то смог. К черту это «у нас плохо со словами», потому что он наконец-то сказал их. И звучало это правда, как предложение. Леви так и не сделал его из-за каких-то личных причин. Он думал, что тогда Микаса была слишком молодой, что для нее все еще может изменится, и он все еще недостаточно хорош. Казалось, что если он любит кого-то, то этот кто-то и был сам тому причиной. Причиной, по которой после трех лет совместной жизни он мог видеть, насколько все вокруг изменилось. То, как на Парадизе появилось множество разных инноваций, например, телевизор, который Леви купил только потому, что его захотела Микаса. Даже их друзья, дети друзей подросли и изменились. Леви часто видел, как весело они играют у озера в летнюю жару. Многое было уже не таким, как прежде, но кое-что так и осталось неизменным. Он так же усмехался, странно держа свою чашку с черным чаем. На самом деле, время не ухудшило его, а только раскрыло ту его сторону, что была глубоко спрятана. И конечно, раскрыла его бесконечную любовь к ней. Может быть, Леви попросит ее руки завтра, послезавтра или на следующей неделе, через месяц или несколько, когда, наконец, наберется нужных слов. Он все еще не был уверен в том, как именно это делать, но был уверен в одном. Что всегда будет с Микасой так же, как она будет с ним. Впереди еще много мечтаний и целей, которые нужно привести в жизнь, например, комнаты нуждающиеся в ремонте, или еще какие бы то ни было значимые планы. — Леви? Теплый свет их лампы не давал ему уснуть. Прошло два часа, а он все еще был охвачен своими размышлениями. Его веки были чуть приоткрыты, он чувствовал себя сонным и мечтательным, когда Леви, наконец, посмотрел в ее дымчато-серые глаза, на челку, что стала немного длиннее, лицо, которое напоминало только о его счастье. Микаса была для него всем, и уж этого точно было достаточно. — Спокойной ночи, Микаса. Пожелав крепких снов, он оставил теплый поцелуй на ее макушке. В который раз Леви задался вопросом, хорошо ли она спит и какие сны ей снятся. Повторяющихся кошмаров им обоим давно уже не снилось. Он глубоко вздохнул, прежде чем задуматься, что хотел бы прогуляться в ее хороших снах, войти в них так же, как она вошла в его жизнь. Не было нужны говорить ей об этом. — Спокойной ночи, Леви. Это не имело значения, пока он наблюдать, как движутся ее губы и как она произносит последние за этот день слова. Леви знал, что каждое утро будет просыпаться рядом с ней, обнявшись, путаясь в мягких простынях. Знал, что будет чувствовать каждое ее теплое касание. Как приятно было видеть фотографии, развешанные по стенам всего дома, но как только Леви выключил свет, комнату окутала темнота. Однако страх для него давно исчез из этого мира, все, о чем он мог сейчас знать думать – о своем доме, о постели, о семье, которую он создает с Микасой Аккерман. Он рассказал ей так много историй из своей жизни и был рад, что они произошли и закончились, а эта милая и хорошая история о его полноценной жизни вместе с ней не закончится никогда. Это не было концом – только началом с целями и свободой. Для них обоих. Ох, - он сделал паузу и усмехнулся. Леви забыл что-то, нет, кого-то настолько важного, что мысленно сказал «нет», и аккуратно положил свою ладонь на огромный живот женщины, которую до безумия любит. Он улыбнулся, подумав, что наконец сможет уснуть в таком свободном, мягком и прекрасном мире. Для них троих.
Примечания:
Ну вот и конец... :) Работы было проделано много, и надеюсь вам фанфик понравился так же как и мне. История и правда удивительная и живая. На этом все! Буду рада вашим отзывам
