Что-то хорошее

Впервые они столкнулись у библиотеки. Нет, он не любил читать. Там было тихо и можно было поспать. Для неё книги – часть жизни. Непривычно столкнулась с харизмой. Он оглядел её с ног до головы, словно она уже была его. Усмехнулся. «Идиот», подумала и закатила глаза. – Сначала выходят, а потом заходят, – первое, что он сказал. – А девушку пропустить было влом? – Девушка из тебя на троечку. – Из тебя на тройку джентельмен. Улыбка. Вздернутая бровь. – Придурок. – Страшила. – Эм, ребят, – раздался голос позади парня. – Можно я пройду? У меня пара началась. Канкуро вышел, следом за ним проскочил незнакомец. Собаку Но бросил взгляд на девушку, улыбнулся своим мыслям и побрёл на пару. ТенТен про себя отметила, что у него отличная задница. Но парфюмом надушился слишком сильно. Она прошла в библиотеку и закрыла за собою дверь. Дверь в аудиторию раскрылась. Инспектор прошла внутрь и оглядела труп. Студент. Зрелище не из приятных, но полиции не привыкать: парню перерезали горло. Разрез чёткий, быстрый. Убийца не сомневался. Суицид? Не похоже. Орудия убийства нет. Сопротивлялся? Следов борьбы нет. Убийца подошёл сзади или вплотную спереди. Шансов у жертвы сбежать не было. – Никого не впускать и не выпускать, – отдала приказ младшему по званию. – Тех, кто ушел из университета – вызвать и допросить первыми. Пробейте их по пропускам, электронная система отмечает поминутно, кто зашёл и вышел. Возможно, убийца уже сбежал, а возможно, он ещё в здании. Параллельно допрашиваем одногруппников убитого. Личность установлена? – Да. – Хорошо. Родителями звонили? – Нет, ждали ваших указаний. – Вы их только что получили. – Принято! – Далее. Свидетели? – Никто ничего не слышал. – Ещё бы. Но допрашиваем одногруппников. Потом ребят с факультета. И далее всех по очереди. Преподавательский состав беру на себя. Родителям позвоню тоже я. Первым делом обыскать мусорные ящики в здании и в ближайших пяти кварталах: обычно туда бросают орудия убийства и в спешке убегают. Проверяйте всё: от туалетов до автобусных остановок. Найдём орудие преступления, получим отпечатки и выйдем на убийцу. Всё понятно? Тогда за работу, живо! Инспектор хлопнула в ладоши. Одногруппники зааплодировали, когда ТенТен закончила своё выступление. Она села на своё место у окна и дала пятюню Ли. – Красотка, выступила на 10 из 10. – И спать совсем не хотелось, – раздался сзади голос Узумаки. – Только самую малость. – Ребята, внимание, – заговорил Какаши-сенсей. – Вам в группу переводят студента с другого факультета. Проявите уважение и бла-бла, вы и сами всё знаете. – А схренали в нашу группу-то? – усмехнулся Киба. – И так разве можно на последнем курсе? – Хрен его знает, Киба, – ответ сенсея вызвал довольные ржач и свист. – Но раз его перевели, значит, ему можно. – Он чё, типа избранный? – Вот у него и спросишь. Заходи, Канкуро, – последнее бросил громко, чтобы студент, стоящий за дверью, услышал. ТенТен улыбалась, пока следила за перебранкой Инузуки и сенсея. Но когда дверь открылась и в аудиторию зашёл тот самый придурок – улыбка сошла с её лица, словно её стёрли ластиком как неудачный штрих. «Сука, – первая мысль. – Я, блять, что, оказалась в сёдзё-манге*?» ТенТен прикинула и поняла, куда сядет этот новый студент. Место за Инузука было единственным свободным. – Эй, зверь, – позвала она друга. Киба пододвинулся к ней и наклонился. Приблизилась и прошептала на ухо: – Если он пройдёт мимо тебя, подставь ему подножку. – Что? Зачем? – Поверь мне! Инузука в сомнении вздернул бровью. А затем улыбнулся и показал клык. – Окей, подруга, как я могу отказать в такой нелепой, глупой и забавной авантюре? Канкуро направился к свободному месту и в последний момент, получив подножку, упал прямо на своё место. Только не задницей, а лицом. ТенТен еле сдерживала смех, снимая эту прелестную сцену. Он поднял на неё взгляд и даже удивился: вроде злится и хочет её придушить, а вроде улыбка у неё очень даже ничего. Учитель провёл линию на доске. Полиция линией оградила место преступления. В аудиторию никого не пускали, информацией о произошедшем ни с кем не делились. Но как обычно бывает в обществе: все знали, что произошло. Один из студентов факультета рекламы найдён мёртвым. – И вряд ли это суицид, – шептались девушки с факультета психологии. Благо в этом корпусе всего три факультета, а не как в корпусе в центре города: 7 факультетов и спортивный комплекс. Народу — жуть. Вот там можно убить и неделю не палиться с трупом. ТенТен слушала сплетни рядом стоящих девушек и задалась вопросом: где носит этого неугомонного типа? – А там точно один труп, а не два? Что-то больно много полицейских, и допрос уже начали... – Слухи словно ветер, верно? – шепот над ухом Такахаши вызвал мурашки. От порывов осеннего ветра по телу пробежала дрожь. – Говорят, семья этого Канкуро связана с мафией... – Да ну? Правда, что ли? – Ещё какая! И перевели его на последнем курсе не просто так... – А зачем же?! – Он наверняка кого-то убил, вот и перешёл на другую специальность. – Ты уверена? – Ещё бы! А денег у его семьи очень много, поэтому договорились: иначе кто бы стал его на последнем курсе переводить? Собаку Но демонстративно громко опустил сумку на парту. Девушки с первого ряда притихли. То ли за свою жизнь забеспокоились, то ли забыли, о чём говорили. ТенТен с абсолютными равнодушием смотрела в окно. Избегать общения с этим парнем – разумное решение. И никакая задница того не стоит. – Слухи словно ветер, верно? – прошептал ей на ухо сексуально-томным голосом. – Твой голос звучит смешно, – повернулась к нему. – А ещё ты слишком близко. – Скорее недостаточно. Ухмылка. Чертовски раздражающая ухмылка. Так бы и дала ему по роже, да сенсей уже зашла. Грубо положила ладонь ему на лицо и оттолкнула. – Будь ты хоть якудза, хоть пират, хоть русский – я тебя не боюсь. Собаку Но сначала удивился, а потом улыбнулся. «Впервые улыбка, а не ухмылка стрёмного извращенца». – Что ж, – почесал затылок. – А если я русский якудза-пират? – Скорее клоун. – Кто угодно, – пожал плечами и снова приблизился. На тон ниже добавил: – Если ты этого хочешь. ТенТен закатила глаза: – А ты больший придурок, чем я тебя считала. – А при свете солнца ты ещё большая страшила. – Иди ты. – Только после тебя. – Джентельмен проснулся? – Скорее воскрес. – Смотреть на тебя не могу... – Но всё равно смотришь. Отвернулась, закатив глаза. «Какой идиот». «Невыносимая дама». «Убила б его». «Проблем мне немало». «Пялится, что ли?». «И что в ней такого?». Бросила на него злобный взгляд. Ответил серьёзным в ответ. Обратила внимание на татуировку, что выглядывала из-за воротника чёрной толстовки. Поймал её взгляд. Усмехнулся. «Чёртова ухмылка. Похож на демона-искусителя». – Могу её снять, рассмотришь поближе. – Уж лучше блевать в сортире под рэп. – Мы можем просто пойти в туалет... – Только если окуну тебя в унитаз. – Знаешь, на нём не очень удобно сидеть вдвоём. – Что-то верится в это с трудом. – Хочешь проверить? – Тебе ведь слабо. – Давай-ка мы выйдем. – Ты сдрейфишь. – Говори за себя. – Ну, пошли. – Такахаши? Собаку Но? – заговорила сенсей Куренай. – Вы что там устроили? Нам всем интересно. – Ничего, сенсей. Он спросил, нет ли у меня таблетки от запора. Раздался смех. – Канкуро, если нужен врач – можешь выйти. – Боюсь я один не дойду, мне очень плохо... – бросил хищный взгляд на ТенТен. – Можно Такахаши меня проводит? Тишина, напряжение. – ТенТен, проводишь Собаку Но? Такахаши бросила ядовитый взгляд на одногруппника, а затем мило улыбнулась и добавила: – Конечно, сенсей. Двое скрылись за дверью. Двое зашли в аудиторию. Судмедэксперты. Уже битый час разбираются, вынюхивают, вылизывают. Ни одна пылинка от них не сбежит. Но пока толку мало. А время идёт. Чёртового времени всегда мало. Студенты всё прибывают и прибывают. Инспектор закурила. «Где там мой кофе? Мне нужен чёртов кофе, иначе труп будет не один». – Вы посещали аудиторию №236 после первой пары? – Нет, сэр. – В какой аудитории должна была начаться ваша пара? – В 237, сэр. – И вы ничего не слышали? Разговоров, криков? – Только когда вызвали полицию. «Дохляк», отметила инспектор. «Толку от него никакого. Даже если б я сейчас голая прошлась с барабаном, и то бы не заметил». Инспектор перешла в соседнюю аудиторию и заговорила с медэкспертами. Или «учеными тормозами», как их обычно называли коллеги. – Что-то выяснили? – Глубокий надрез в области шеи. Никаких отпечатков убийцы на одежде нет. Но он должен был стоять здесь, – встал справа от трупа эксперт. – И провести острым предметом вот так, – показал. – Рост убийцы примерно 160-175 сантиметров, – продолжил другой. – И он левша. И, очевидно, был подготовлен: отпечатков мы пока не нашли. Как и орудие убийства. – Ясно, – вздохнула инспектор. – Значит у нас пока нихрена нет и сказать родным мне нечего. Продолжайте. – Конечно! – Конечно нет, епттвоюмать! – Тогда давай, чё ты как целка, – усмехнулся татуированный дикарь. Он был в их группе сколько? Вторую неделю? А шуму навёл на век вперёд. «Дикарь хренов», подумала Такахаши и взглянула на него снизу вверх. Насколько он был ее выше? На голову? Полголовы? И хотя оказаться в замкнутом пространстве с этим парнем не была её целью на сегодня — вот они здесь. Она подняла руки, положила их ему на плечи и усадила его. Он скрыл удивление под маской полуулыбки. Она села на него сверху и уже он казался ниже её. Что – чего греха таить? – его даже впечатлило. Но ситуацию портила обстановка. Сидеть на толчке в университетской уборной с девушкой на коленях – не совсем то, чего он хотел. Даже во снах ему подобное не приходило в голову. – Как твой запор? – содрогнулась в плечах, сдерживая смех. – Не сдерживайся, – улыбнулся. – Давно не слышал твоего смеха. Улыбка застыла на губах. Внимательно его рассмотрела. Тёмно-карие глаза, густые брови, нагло-довольное выражение лица. Мускулы ощутимы и видны даже через толстовку, широкоплечий. Татуировка минимум одна. И как так быстро она оказалась в столь интимной обстановке с парнем, физически превосходящим её? И тренировки с Гай-сенсеем не ответ на спокойствие. Они сидели в такой позе минуту, которая казалась десятью. Она наклонилась к нему, издеваясь. Посмотрел на её губы, чуть приоткрытые, и еле заставил себя поднять взгляд на глаза. Она наклонилась, чтобы достать из его заднего кармана пачку сигарет. Громко выдохнул, когда она отстранилась. Достала сигарету, вставила себе меж губ. Достала вторую – поставила между указательным и средним и приблизила руку к его губам. Потянулся и перехватил сигарету. – Пялилась на мою задницу? – С чего бы? – Иначе откуда знала, что там сигареты? ТенТен промолчала. Он ликовал. Пялилась. – И часто ты зависаешь с парнями в туалете? – Не люблю, когда меня берут на слабо. – А слабо снять футболку? – Нет, но и не слабо запихать её в твой зад. Говорили с сигаретами в зубах и улыбками на губах. – Курить в универе запрещено, крошка. – Скорее «не рекомендуется». И разве есть свидетели нашего преступления? В конце концов, мы ещё даже не закурили. Дай зажигалку. – А волшебное слово? – Ща всеку. – Понял тебя, дорогая. – Давай без прозвищ? – Но они тебе так идут. – Придурок. – Страшила. Достал из кармана толстовки красную потрёпанную зажигалку и щёлкнул ей между ними. Одновременно потянулись к ней. Сигареты двоих загорелись от одного огня. – Видишь? – улыбнулась, затягиваясь. – Двоим удобно. – Твоё «сидеть вдвоём» отличается от моего. Заулыбалась. – Не удивил. – А должен удивлять? – Пока только бесишь. – Явно не только. – Хуявно. – От тебя приятно пахнет. – А ты передушился. – Да ну? – Да. Парфюм резкий и его много. Как и те... Прервала речь, так как дверь туалета открылась, и кто-то зашёл в соседнюю кабину. Оба быстро потушили сигареты о стену и притихли. Оставалось надеяться, что это студент, а не препод. Послышались всхлипы. Точно студент. Оба выкинули сигареты в урну и затаили дыхание. Изо рта вывалил табачный дым. ТенТен в стрессе закурила. Её вызовут на допрос следующей. Сигарета в руках дрожала, пустой взгляд был направлен вперёд. – Боишься? – медленно гладил её по спине. – Впервые на допросе, – пожала плечами. – Добро пожаловать в клуб, – усмехнулся. – Но, если у них нет на тебя ничего, они попугают и отпустят. Хотя тебя даже пугать не будут. Представь, что это интервью. – Хороший совет от тебя редкость. – Ха-ха. – Не говорят, кого нашли? – Вроде нет... – Полиция работает оперативно, – вновь заговорили рядом стоящие девушки. – Это потому что первые 24 часа самые важные. – В смысле? – Чем дальше от момента убийства, тем сложнее найти убийцу. Память у свидетелей портится, показания путаются. По часам всё сложнее каждому рассказать, где кто был. То есть сейчас мы ещё помним, но, если следствие затянется на неделю или месяц, а на убийцу не вышли? Уже мало кто скажет точно, что делал на момент преступления. Сейчас воспоминания свежи. Может кто-то помнит кого-то подозрительного, или что-то услышал, или ещё что. Вот они и мчатся от допроса к допросу. Да и улики, запахи со временем сотрутся. Сколько студентов ещё зайдёт в ту аудиторию. Может быть бак, в котором улика, уже отправили на утилизацию? Короче говоря, времени у полиции мало. И от инспектора зависит многое. – Сколько времени уже прошло? – Они здесь уже 2 часа. – А убийство? – 2-3 часа назад? – И пока ничего. Даже не разглашают, кого нашли. – Уже запостила в сториз? – Конечно. Повезло, что практику отменили, мне было лень делать реферат. – А я, как назло, сделала. – Эй, вы, – наконец встрял Канкуро. – Вы надоели. Отойдите и шепчитесь в другом месте, окей? – А волшебное слово? – Ща всеку. – Грубиян. Собаку Но их явно взбесил, но они всё равно отошли. Репутация хорошего парня ему явно не принадлежала. – Они ещё тебя боятся? – нахмурилась Такахаши. – Как-то похуй на них. – А мне нет, – подняла на него взгляд. – Так бы им и втащила за тебя. – У, а вы, мадам, суровы! – усмехнулся и отобрал у неё сигарету, стряхнул пепел и приложил к губам. – Хотя я бы с радостью на это посмотрел, – затянулся и выпустил дым в сторону. – Отдай сигарету грёбаной леди, – потянулась за ней, вставила меж пальцев и остановилась у его щеки. Взял её руку с зажатой меж пальцев сигаретой, прижал ладонь к губам. – Леди так не выражаются, – провёл большим пальцем по её скуле. – К чёрту таких леди. – Чёрт! Чёрт! Чёрт! – раздался голос из-за двери. Канкуро и ТенТен сидели неподвижно и затаив дыхание. Переглядывались и пожимали плечами. Парню делать в женском туалете нечего, так что будет лучше, если Собаку Но не издаст ни одного звука. Как назло, телефон в его кармане зашёлся саундтреком из последних «Стражей Галактики». – Чёрт бы тебя побрал, Собаку Но, – прошептала Такахаши. – Я-то здесь причём?! – Кто там? – раздался голос из-за кабинки. ТенТен треснула себя по лбу, потом дала Канкуро щелбан, провела пальцем по горлу, обещая его прирезать, и поднялась с его колен, которые порядком затекли, но он бы не признался, если бы она спросила. Она открыла дверь кабинки туалета и вышла к раковинам и зеркалам. Там её ждала розоволосая и зеленоглазая красавица. «Я точно в манге. Большего доказательства и быть не могло». – Привет, – неловко подняла руку и помахала. – Я ТенТен, и я не хотела тебя смущать, поэтому не выходила. «А ещё, потому что в кабинке сидит и не дышит один кабан, пропахший сигаретами и дурацким парфюмом». – Харуно Сакура, – поклонилась девушка. Она уже успела неуклюже вытереть слёзы, но разводы от туши выдавали в ней разлом. – Извини, что побеспокоила. Можешь идти, всё нормально. – Ой, нет, что ты! Я не могу уйти, у меня... ну, эти дни. Думаю, если выйду, то тресну препода за ещё одно замечание. Канкуро весь красный сдерживал смех. Нелепость ситуации была предельна. «Месячные? Я теперь вечно ей буду это припоминать». «Пиздец. Лучше бы сказала, что у меня запор. Этот придурок теперь нашёл очередной инфоповод* для шутки». – Что у тебя там произошло? – спросила Такахаши и закурила новую сигарету. Предыдущей затянулась всего два раза из-за перепалки с дикарём. – Хотя если не хочешь, можешь не говорить. – Да так, поссорилась с парнем, – пожала плечами и уставилась в пол. – Хочешь затянуться? – спросила, протягивая сигарету. Харуно, как ужаленная, отскочила и выставила руки вперёд. – Нет-нет, он убьёт меня, если от меня будет пахнуть сигаретами. – Да ну? – нахмурилась. – А нужен ли тебе такой парень? Если он держит тебя в цепях, это ненормально. – Ну, я и сама не любитель сигарет... – Иногда можно, так что оправдание так себе, подруга. Да и нужен ли тебе тот, из-за кого ты плачешь? – Иногда это всё, что остаётся... – Неправда, – нахмурилась сильнее. – Всегда можно дать ему по яйцам и сказать: «Я хочу, твою мать, быть счастливой». И выпустить табачный дым ему в лицо. Сакура рассмеялась. Вот был бы номер. Но Саске бы не понял. Она покачала головой: – Боюсь, мне не хватит смелости и сил. Да и я... ну, люблю его. – Если любовь идёт с одной стороны, это больше похоже на насилие над собой. – Нет-нет! Он любит меня, но... по-своему. – Если честно, это тоже звучит как хилое оправдание. – Ты просто его не знаешь. В глубине души он добрый и заботливый, просто не всегда это показывает. – А разве смысл любви не в том, чтобы быть собой и не стесняться своих чувств и истинных намерений? Сакура уставилась на неё, раскрывая и закрывая рот, словно рыба. Потом усмехнулась и покачала головой: – Слушай, мы знакомы пару минут, и разговор в туалете не самая подходящая обстановка. Твои советы мне в принципе не нужны, так что я, пожалуй, пойду... ТенТен затянулась и выпустила пар: – Защищаешь границы – это хорошо, – Харуно остановилась у двери. – Но не те границы защищаешь и не от того человека. Иногда свою картину мира надо обновлять, потому что мир меняется, и твоё представление о нём устаревает. Поэтому вот тебе инфа: твой парень может быть хорошим, и ты можешь плакать редко. А может быть ублюдком, и ты можешь плакать редко. Оба варианта случаются, потому что порой мы, девушки, драматизируем, или это гормоны, или судьба. Бывает. Но важно понять, какой случай твой. Обычная ссора? Или ты хочешь её видеть обычной? Харуно словно битой по башке зарядили. Эта девушка, которую она знает пять минут, говорит так мудро и интересно, и говорит правильные вещи. Но почему-то это разбудило огонёк злобы и ненависти, а не понимание и согласие. – Мне всё равно, что ты думаешь. Я его люблю. ТенТен пожала плечами, затягиваясь: – Твоё право. – Пока. – Чао. Харуно вышла из уборной, ТенТен потушила окурок о раковину. Канкуро поднялся и открыл дверь. Она ожидала услышать колкость и увидеть уже привычную ухмылку, поэтому серьёзное выражение его лица удивило и напрягло. – А я и забыла, что ты здесь. – Врёшь. – Вру, – усмехнулась. Стоят в тишине. Она задницей опирается о раковину и руки сложила крестом у груди. Он опирается о дверь кабинки спиной и непрерывно смотрит на неё. – Давай вернёмся в аудиторию, пока Куренай не подумала, что у тебя в заднице застряла торпеда. – Ты говорила очень смело. Вздёрнула бровь. «Надо же. То раздражает, то удивляет». – Ничего смелого, обычная правда. – Правду в лицо сказать – смело. Тем более тому, кого не знаешь. – Иногда тому, кого знаешь, труднее сказать. А кого не знаешь – легко учить. – Ну, каждому своё, – уставился в пол. Плитка потрескалась и нуждалась в ремонте. – Знаешь, необычно было и то, что ты не осталась равнодушна и попыталась помочь. – Обычная эмпатия. Мало кто её лишён. Тем более девушки. – Но твоя необычна. Ты вроде поддерживаешь, но и не лезешь прямо. – Мы с ней просто незнакомы. Если б знала её, уже бы отпиздила парня за каждую слезинку. – Но и стороной ты её не обошла. – Кем бы я тогда была? – Кем-то, кем не являешься. – Чёрт, Канкуро, – выдохнула. – У нас не пара по философии. К чему ты клонишь? – К тому, что ты добрая и смелая. – И ты понял это за пять минут нашего с ней разговора? – Мне хватило первой минуты нашей встречи. ТенТен сдержала довольную улыбку и закатали глаза. – Нужно обладать смелостью, чтобы помочь, когда не просят. – И ещё большей смелостью надо обладать, чтобы помочь, когда помощь отвергают, но в ней нуждаются. – Кто это сказал? – Я. А ты ждал Ницше? Усмехнулся. «Наконец. Это лучше его серьёзной физиономии». Она направилась к выходу, он пошёл за ней. – Эй! – Позвал. Обернулась. – Сигареты-то отдай. Достала из кармана и бросила ему. Инспектор поймала запись допроса и проследовала в соседнюю аудиторию. – Надо разгласить имя убитого, – сказала она полицейскому. – Если у него есть возлюбленная – прямиком ко мне. В девяноста пяти процентах убийца муж или жена. Парень или девушка убитого. Понял? – Да. – За работу. Инспектор села напротив студентки с двумя растрёпанными пучками и подготовилась к допросу. Громко опустила большую папку перед ней, чем заставила вздрогнуть. «Стандартная обманка. Папки забиты пустыми страницами, но сами они пугают размерами. Словно у нас что-то есть на них. Грязный приём, но всегда работает». Открыла и начала перебирать страницы. – Для протокола представьтесь. – Такахаши ТенТен. – Курс, специальность? – «Журналистика и пиар», 4 курс. – Знаете, что произошло? – Приблизительно. – Приблизительно? Такахаши сглотнула. «Дыши. Дыши. Ты ни в чём не виновата. Тебе нечего бояться. Он в соседней комнате». – По слухам, кого-то нашли мёртвым. Хотя вы и не говорите, кого. – Ох уж эти слухи, – цокнула инспектор, закрывая папку. – Что вы делали в промежуток с 9 до 10:30? – Первая пара кончилась в 9:50. Мы с Канкуро пошли в столовую, потому что я захотела горячий шоколад и круассан. В 10:07 я их купила, можете проверить по списанию денег с карты, – вяло пожала плечами. Ей хотелось уйти от этой назойливой тётки и подышать. – Что за Канкуро? – Собаку Но Канкуро, перевёлся к нам в начале семестра. – На четвёртом курсе? – Ну да. – Хм. Какое-то время молчали. Инспектор сделала записи в блокноте. На самом же деле она повторно выводила фразу: «Тяни время, тяни время, тяни время, и она сама всё скажет». – Я могу идти? – Что? – У меня есть алиби, я не убийца и вы не задаёте мне вопросов. Я свободна? – Куда-то спешишь? – Да, на свежий воздух. – А здесь тебе душно? «Вполне. Рядом с такой душной дамочкой». – Не помешало бы проветрить помещение, в которое уже зашла куча народа. Вы так не считаете? Инспектор оглядела студентку и поняла: перед ней не орешек, который можно расколоть старыми-добрыми методами. Либо она невиновна, либо хорошо играет. Виновный из чувства вины уже изгрыз бы все ногти и обделался бы от вида папок и блокнота. И в комнате действительно душно: чёртова весна давала о себе знать. – Открой окно, приятель. – Сейчас. Полицейский, до этого наблюдавший со стороны, перестал быть фоном и подошёл к окну. Через секунду запах приятного майского ветра заполнил собой пространство. Прохладный вихрь щемил лицо и не давал покоя глазам. Она иногда поднималась на крышу здания, чтобы собраться с мыслями. Или чтобы нахрен о них позабыть. – Если прыгаешь, я следом, – раздался голос позади. «Канкуро. Ну, конечно. Кто же ещё?» – Не прыгаю. Но если хочешь – вперёд, не держу. Могу даже подтолкнуть. – Ха-ха. Она была в серой толстовке и джинсовой куртке. Капюшон накинула до ушей, но ветер то и дело его сдувал. – Почему без шапки? – спросил после паузы. – А? Не переживай, мамуля. Обычное дело. Поздняя осень давала о себе знать. Утром прошёлся дождь и свежий воздух очищал лёгкие. – И что ты тут забыла? – Вообще, – улыбнулась. – Пряталась от одного типа. – Да ну? – Агась. – И что же натворил этот негодяй? – Ооо, – протянула и ветер подхватил. – Неотёсанный, грубый, глупый, назойливый, пошлый и надоедливый парень. Вечно лезет, куда не просят. – Прямо прохода не даёт. – Именно! И совсем не понимает, в чём же дело. – Действительно глупый. А хорошее в нём что-то есть? Собаку Но снял бордовую шапку и натянул ей на голову. Она мало кому разрешала прикасаться к своим волосам. Он этого не знал. Из-под шапки и толстовки они локонами спадали у её щёк. – Хорошее? – Да. Что-то хорошее есть в каждом, верно? – Пожалуй, он исключительная личность. Оба рассмеялись. – Это да, больше похоже на правду. Ветер подхватил их смех и унёс вдаль. Оба уставились вперёд. Осеннее серое небо давило сверху. Снизу, по улице быстрым шагом шли двое. Слишком быстро и во время пары? Она-то думала, что только они с Канкуро достаточно дерзкие, чтобы заявиться на середину пары с криками «На помощь! Ему плохо!» Прикол, которым они свели с ума уже трёх преподов, не желая выступать на семинарских занятиях. Она уставилась на пару и что-то в их поведении ей не понравилось. Канкуро проследил за хмурым взглядом подруги и подошёл к краю крыши, опёрся о перила. ТенТен пригляделась и поняла, что привлекло её внимание. Парень буквально тащил девушку за собой, она едва за ним поспевала. Знакомая розовая макушка. Таких на факультете мало. – Сакура, блядь, мы опаздываем! Садись в грёбанную машину! – голос её спутника эхом разнёсся по зданию и долетел до случайных свидетелей. Харуно остановилась у машины и вырвалась из крепкой хватки парня. Что-то сказала ему. Влепил ей пощечину. ТенТен дёрнулась и отпрянула, словно это её ударили по лицу. Канкуро сжал перила обеими руками, напряг спину и уже собирался пулей лететь вниз, как маленькая ладонь опустилась ему на плечо. – Успокойся. Дыши. – Это какой-то пиздец! – Говори тише. – Чё этот долбаёб Учиха себе позволяет? – Это Саске? – Да, не узнала? Только такой олух пригонит в вуз на тачке, купленной отцом, и утащит свою девушку против её воли. – А ты откуда о нём столько знаешь? – Да семьями пересекались. Неважно, хрень это всё, – отмахнулся. – Но вот он, – указал вниз в направлении отъезжающей машины, – просто конченый мудак. – Да мы это и из её рассказа поняли... – А сейчас и сами убедились. Оба тяжело вздохнули. Им нужно было успокоиться. Свидетелями неприятной сцены они стали случайно. Но что они могли сделать? – Думаешь, мы можем как-то помочь? – Только если она захочет, – хмуро уставился вниз. – Иначе, знаешь, возненавидит нас, а его будет холить-лелеять дальше. Ей нужно в мозг вправить, что он мудак и только пользуется ею. – Но она непрошибаема, ты же видел. – Ты просто с ней незнакома. Может тот, кому она доверяет, какой-то друг, скажет это, и она поверит? ТенТен очень сильно в этом сомневалась. Скорее Саске скажет ей прекратить всякое общение с этим её другом, закатит ей ссору, выставит виноватой, доведёт до слез, перестанет писать, а потом придёт, требуя от неё своего, выслушает извинения и всё будет, как раньше. И так по кругу, снова и снова. – Верится с трудом, что это произойдёт, – опустилась по перилам вниз и села на грязную поверхность крыши. Ей в принципе было на это плевать, и это его поражало. Другая бы забеспокоилась о том, что придётся стирать одежду. Но не эта чертовка. – Как сказал мой давний друг... – уселся рядом. – Нужно обладать смелостью, чтобы помочь тому, кто не просит о помощи, но в ней нуждается. ТенТен засмеялась. И её смех отозвался в его груди теплом. – Ты чё, ведёшь книгу с моими цитатами? – Книгу? Какого ты о себе мнения!.. Всего пара заметок на телефоне. Она треснула его по плечу, не переставая улыбаться. Ветер подхватил их счастье и унёс в небо. Она взяла его за руку и положила голову ему на плечо. Физический контакт с кем-либо для неё – норма. Она любила прикосновения. Любила гладить других без какой-либо причины. Хотя их это порой смущало, к чему она относилось с пониманием. Но сомневалась, что Собаку Но был против. Водила пальцами по его руке и закрыла глаза. – О чём думаешь? – спросил после минутной тишины. – Ни о чём. – Врёшь. – Вру. Улыбнулись. Потянулся за сигаретой. Аккуратно, чтоб не убрала голову. Словно кошка, которую, если что не устроит, возьмёт и уйдёт, виляя хвостом. Достал сигарету, зажёг. Сделал затяжку и протянул ей: – Будешь? Покачала головой. Улыбнулся. – Значит, один ей провоняю. – Сигарета перебьёт твой парфюм? Канкуро рассмеялся на всю округу. – Ты же знаешь, что теперь я наношу его в два раза больше, чтобы бесить тебя? – Знаю. – Так о чём ты же думаешь? – О поцелуе, – подняла на него взгляд и уставилась на его губы. – Но мы уже опаздываем, так что чао! – быстро поднялась и побежала. – Стой! Такахаши! – бросил окурок и затоптал его. – Стой! – А ты догони и поцелуй, тормоз! – Я ведь сдаю нормативы лучше тебя! – Я знаю! Двое бежали по крыше и ветер вобрал в себя их смех. Университет потрясла новость, которую распространили бегавшие туда-сюда студенты. Кто-то уже успел рассказать о трупе в беседах своих групп, кто-то – в беседе общежития. У кого-то отменялась подготовка к выступлению. Чертовски долгий день. И мало было им потрясений, как полиция собрала всех студентов в большом спортивном зале и объявила, кого именно нашли мёртвым. Выступала уже знакомая многими инспектор: – Сегодня утром, в промежуток с 9 до 10:30 был жестоко убит студент факультета журналистики и пиар. Он был найдёт в 236 аудитории одним из преподавателей, где тот должен был проводить лекцию. Он вызвал нас, и ваши занятия отменили. Все те, кто покинули вуз после первой пары, благополучно вернулись по нашей просьбе. Я и мои товарищи уже начали вести допросы, но мы поняли, что этого мало, и мы должны сообщить вам, кого именно мы нашли, – театральная пауза для привлечения внимания. Хотя все и так в кромешной тишине ждали, когда она заговорит. – В аудитории был найдёт Учиха Саске, – последовали вдохи и переговоры студентов. Кто-то вёл прямую трансляцию, кто-то уже запостил печальную новость в «Инстаграм». «Чёртово поколение». – Разглашать детали следствия я не могу. Но если кто-то что-то слышал или видел, просьба немедленно подойти к сотрудникам полиции и предоставить любую полезную информацию. Инспектор ненавидела публичные выступления. И жизнь награждалась её ими. Первое желание после стресса – закурить. Она поднялась на крышу и застала там Такахаши. – Вау. – Вау. Уходить полицейский не хотела, это было бы странно и нелепо. – Хотите сигарету? – предложила ТенТен, затянувшись. – Отжала последнюю у одного парня, теперь дуется на меня, – улыбалась краем губ и прикрыла рукой глаза от палящего солнца. Инспектор подошла и взяла предложению сигарету. Затянулась: – Курить вредно. – Знаю. Жить вредно. С рождения мы умираем каждый день. – Звучит печально. – И это актуально. Вернула студентке отраву в маленькой форме и сказала: – У Саске есть девушка. – Ага. – И её сейчас допрашивают. – Понятно. А мне вы это зачем говорите? – Люблю нетрадиционные методы допроса. – А, типа извращения по-полицейски? – Типа того, – уставилась на землю и патрульные машины, выстроившиеся в ряд. Семья Учиха здорово взяла за яйца всех, и теперь только ленивый не искал убийцу их сына. – Как думаешь, Сакура могла это сделать? – Убить? – нахмурилась и уставилась на инспектора. – Убить Саске? Вы шутите! Харуно в нём души не чаяла. Она скорее убила бы всё человечество, чем его одного. Она любила его просто бесконечно. А он не заслуживал такой люблю. Всепрощающей, искренней. – А почему он этого не заслуживал? – Вы что, не влюблялись в школе и вузе? – скептично изогнула бровь. – Это, чаще всего, невзаимно, бессмысленно и переоценено. В конце кто-то ходит с разбитым сердцем, отвергнутый и одинокий. – Но ведь они встречались. – И что? – Значит, любили друг друга. – Необязательно любить, чтобы встречаться с кем-то. А многие любят, и не говорят. Вы же взрослая и должны разбираться в этом лучше меня, разве нет? Инспектор покачала головой: – Возраст не показатель зрелости и мудрости. Сейчас от тебя за пару минут я услышала более правильные вещи, чем те, что я слышу от некоторых коллег или людей преклонного возраста. Замолчали. ТенТен польстили эти слова. Хотя, возможно, инспектор преувеличила, чтобы ей понравиться. – Если он её не заслуживал, – продолжила женщина, – тогда почему она с ним была? – Её же допрашивают, – усмехнулась Такахаши. – У неё и спросите. – Мне интересно твоё мнение. – Забавно. Нечасто старшие хотят слушать младших. – Мы тратим время... – У людей его и нет, – пожала плечами. – Короче. Я знаю немного. Она его бесконечно любила, с его стороны я не заметила такого же. Может использовал, может игрался. Без понятия. Я не знаю, чем порой мотивированы парни в своих поступках. Но единственный, кто может ответить на этот вопрос, уже мёртв. А та, что его любила, возможно, знает больше. – Почему «возможно»? – Иногда мы хотим от других того, что они не способны дать. Или не хотят. Или ещё какая хрень. Не знаю, что скажет вам Сакура, но она даст вам больше, чем мои философские размышления. Их разговор прервал телефонный звонок. Женщина уставилась на экран и сказала: – Мне пора. А-то мои коллеги скоро поубивают друг друга. – Люди. – Люди. В столовой концентрация студентов превысила норму. ТенТен развернулась и направилась в кафе рядом с вузом. Там тише и не так забито в середине дня. Большая перемена перед очередной тухлой парой. Но она заслужила немного отдыха под приятную музыку на фоне и мысли наедине с собой. Поздняя осень, впереди – зима. Приезжать в универ становилось всё сложнее. Ставить будильник, просыпаться рано, за окном – тьма, серость и холод. В такие моменты вообще забываешь, что бывает тепло. А мотивация ехать по заснеженному Токио в универ к первой паре всегда отсутствует. Только если это не пара проклятого Какаши-сенсея, который заставлял их делать миллион презентаций и рассказывать их перед одногруппниками. При этом сам засыпал в середине выступления. ТенТен размешивала сахар в горячем шоколаде, выбрала большущий круассан и оплатила покупку картой. Больше этого кафе она любила только забегаловку на юге города, которую показал ей Наруто и в которой готовили вкуснейший рамэн. Она сидела в углу у окна, достала книгу с закладкой на первой сотне страниц и уставилась в телефон. Обновила социальные сети и загрустила. Он не писал ей уже неделю. Она считает каждый грёбаный день, потому что скучает. Общение с ним вошло в привычку и без этого день какой-то пустой. Стоит ли ей написать первой? Это и современно, и в этом ничего такого нет... А что тогда написать? Нужен повод, и не тупой. Может, спросить что-то по учёбе? Или уточнить, как будет какая-то фраза на английском? Или отправить какой-то пост и сказать: «Ой, не тебе»? Нет, глупо-глупо! Всегда это «не тебе» предназначалось именно тебе! Чёрт. Обновила страницу. Он онлайн. Ну, конечно. И с кем же ты общаешься? Не со мной. Чёрт возьми, ну почувствуй же, что я хочу с тобой поговорить. Давай. Давай! – Привет, – она вздрогнула и выронила телефон. Он поймал. У него всегда была быстрая реакция. – Ого, видала?! – улыбка и сияющее лицо. Большой ребёнок. Выдохнула и прикрыла глаза. Отобрала телефон. – Привет. – Я сяду? – Если хочешь... – Хочу. Он уселся напротив, не опуская улыбки и её – из виду. – Чего такая тухлая? Это её задело. Почему он застаёт её в такой момент? Почему он задаёт правильные вопросы? Почему он подошёл к ней, хотя мог и пройти мимо? Почему он делает всё это, а не тот, от кого она этого ждёт? Устало вздохнула и расслабилась. Какая к чёрту разница? Он её одногруппник и парень, может даже знает что-то, о чём думают такие, как он. Может нет. Но если она с ним поговорит просто, как с другом, в этом же ничего такого? – Слушай, дашь совет? – Вау, – присвистнул на всё заведение. Захотела его придушить. – Принцессе нужен рыцарь. – Скорее шут для потех. – Я же говорил: для тебя могу быть кем угодно. Её одновременно бесили и смущали некоторые его комментарии. Поэтому она улыбалась и закатывала глаза в разговорах с ним больше, чем с кем-либо. – Есть парень. – Так, – напрягся и медленно убрал улыбку. – Мы общаемся. Долго. – Ага. – Как-то он сказал, что я ему нравлюсь. И он сам мне очень нравится... – Понял. – Но мы очень редко видимся. Он старше и более занятой. – Работает? – Работает, – сделала глоток. – И слишком много. Он как-то спросил, свободна ли я, а я уже ехала домой. Все те разы, что я спрашивала, можем ли мы, ну, встретиться – он был занят на работе или курсах, или учебе, или тренировках... – Тормоз. – Так вот. Он не пишет – мне грустно. Пишет, и я схожу с ума от радости. Но мы редко видимся, и я уже не понимаю, что делать, что происходит и нормально ли это? То есть да, он занятой, но и я не пальцем деланная. Неужели он не может найти час в неделю? Час в две недели? Мы за месяц пересеклись всего два раза и это именно «пересеклись», потому что мы увиделись случайно на пару секунд на переходе между корпусами! И наше расписание не совпадает, и вообще. Уже неделю не общаемся. Просто он уже как-то сказал, что я ему нравлюсь, и это же не могло измениться, верно? Это было бы странно. Но при этом он не может найти для меня времени. Даже, чтобы написать? «Привет» напечатать это две секунды! Так что в этом сложного?! Я не понимаю, совсем не понимаю его. Она закончила и поняла, что сказала слишком много. Надо было остановиться примерно на середине. Болтушка хренова. Ещё и ввязала в это какого-то левого типа. Пиздец. – Как его зовут? Резко подняла взгляд. – Зачем тебе? – Не хочу в разговоре уделать местоимению «он» столько внимания. Саркастично улыбнулась, поджав губы. – Хьюга Неджи. – Неджи, значит, – достал пачку сигарет. – Здесь нельзя курить. – А ты всё продолжаешь меня обламывать, да? – Ты очень мило страдаешь. – Печаль любит драму. – Она в ней утопает. Его фирменная ухмылка. – Люблю с тобой философствовать, Такахаши. – Но философия не решает проблемы. – У философии вообще нет проблем. Она показывает, что всё имеет конец, а потому не имеет смысла. – Ты же не читал ни одной такой книги. – Но сейчас красиво сказал! – Допустим. – Хуюстим. – Аргумент, – рассмеялась. Он держал сигарету в зубах. Ей это нравилось. Но ему бы она это не сказала. – Давай-ка разберём, почему твой этот Неджи мудак, — начал Собаку Но. – Он не... – Во-первых, – перебил, поднимая ладонь и останавливая её. – Только полнейший кретин не найдёт время на такую красотку, как ты. Во-вторых, он тебя наёбывает: за месяц можно найти не один, и не два, и даже не три дня. Можно половину месяца найти на ту, кто тебе реально нравится. Даже если это большая перемена в кафе между парами, – дал ей щелбан. «Чё за?», подумала она. Он просто хотел лишний раз до неё дотронуться. – В-третьих, ты права, он мог миллион раз уже написать тебе что угодно. И для этого вовсе не нужен повод типа дня рождения или ещё какой-то конской залупы. Он мог проводить тебя после пар. Мог встретить на любой перемене. Мог найти хотя бы один сраный выходной на работе. Хочешь спойлер? – медленный кивок головы. – Ему всё равно. Он не чувствует и половины того, что ты чувствуешь. У него в приоритете учёба и работа, а не любовь. Возможно, он даже не заинтересован в тебе никак иначе, кроме как внешне. Ты ему не нужна. Иначе он сидел бы здесь, был счастлив оттого, как ты его слушаешь, насколько ты близко и как забавно растрепались твои волосы из-за ветра. Он бы хотел поцеловать тебя и ощутить вкус шоколада на губах. Он обнял бы тебя, и каждой секунды объятий ему было бы мало. Оба замолчали. У неё была настоящая каша в голове из-за всего, что он сказал. Она пожалела, что не включила запись на диктофоне, потому что что-то внутри ей подсказывало, что она хотела бы это переслушать и запомнить всё, что он сказал... – Но его здесь нет. Он закончил, и фраза громогласно резанула в голове и сердце. Его слова отозвались внутри неё камнем. Она знала, что он прав. Знала всё, что он сказал. Она словно достала из своего разума все свои страхи, выставила их в ряд и попросила его озвучить. Он как человек со стороны был объективен и сказал всё, что думает. И она уверена: он не врал и не преувеличил. И метко попал по всем пунктам. Возможно, сам когда-то также поступал или знает таких же. Всё что угодно возможно. Но сидел перед ней именно он. И ножом правды прошёлся по её сердцу. Чёрт бы побрал их всех. Сейчас больше всего ей хотелось только плакать. Он знал, что её должны задеть его слова. Правда вообще редко бывает мёдом. Чаще – угли в подарочной обёртке. Он и так сказал много и решил, что ей стоит пока побыть одной. Поднялся, слабо коснулся её плеча и вышел. И совсем забыл, что должен был взять сестре что-то вкусное. Сейчас у него было совсем другое на уме. Инспектор ещё думала о разговоре с Такахаши, когда наконец дошла до аудитории, которая уже чем-то походила на комнату для допроса их отделения. Там её ждало зрелище, которое она не любила больше всего. Зарёванная девушка. – Когда вы в последний раз его видели? – Н-на п-первой паре... Инспектор села в отдалении. Коллега её представил, но пока она хотела лишь понаблюдать за допросом и поведением пока что главной подозреваемой. «По статистике это чаще всего партнёр. Сделала ли ты это, Сакура? Давай, скажи же. Подозревать одного человека проще, чем целый вуз». Харуно была одета в джинсовую юбку и розовую толстовку. На секунду у инспектора молнией пролетела какая-то мысль, но она её упустила. Поведение? Вся тушь уже не на ресницах, щёки и глаза красные. Взгляд – потухший и пустой. Любила искренне и потеряла любовь. С чем это сравнимо? Словно её лишили части её самой. Руки цепью лежат на коленях, одной массирует другую. Волнуется, боится. Как и многие на допросе у полиции. Голос охрипший и тихий. Слишком много плакала. И, вероятно, кричала. Возможно, когда ей сообщили эту новость. – Куда вы направились после первой пары? – В столовую, – всхлип. – Купила яблочный сок и салат. – Мы проверим, списались ли ваши деньги с карты. Вы не против? – Н-нет, – протянула телефон и назвала пароль. Снова чуть не расплакалась. – Кто-то может подтвердить ваше алиби? Сакура задумалась и замолчала. Или просто замолчала? – В столовой кто-то был, но я их не знаю. Полицейские переглянулись. Значит, впереди десяток допросов других людей в надежде, что кто-то вспомнит, была ли там Харуно. Помнит ли хоть кто-то? «Нет, это тупик. Единственное доказательство – квитанция о покупке». Инспектор вздохнула и села рядом с коллегой: – Сакура, скажи, в каких отношениях вы были с Саске? Коллеги переглянулись. Какой странный вопрос: они же уже знают, что она его девушка. Сакуре вопрос тоже показался странным. – Мы были парой. – Вы любили друг друга? – Да, – слегка нахмурилась. – Мы встречались с первого курса. – Долго. И как вы продержались столько времени? Коллеги перестали понимать, к чему клонит их начальница. Но годы работы с ней научили их наблюдать и запоминать. Не понимать – нормально. – Я... мы любили друг друга, вот и «продержались». Хотя тот, кто любит, выразился бы не так. – А как? – Мы наслаждались друг другом и были счастливы. – Ммм. Инспектор делала вид, что что-то записывает в блокнот. Хотя кое-что она всё же записала. «Что не так?» – Что не так? – задал вопрос Хатакэ. Он только что задал им парный проект, рассказал, что делать, когда сдавать. Вообще всё заранее проговорил, чтобы у них не осталось вопросов и можно было скорее свалить из универа. – А если у меня нет пары? – поднятая рука Собаку Но опустилась. – Возьми кого-то, у кого тоже нет пары. – Но, сэр, – усмехнулся. – Здесь никто не захочет писать работу со мной. – Это ещё почему? Какаши не понимал, к чему клонит студент. Слухи о плохой репутации парня лишь отголоском доходили до преподавательского состава, а он на конференциях предпочитал спать или читать любимый роман. Но уловил напряжение в аудитории. Ребята странно поглядывали на Канкуро, хотя ему было откровенно насрать. Но и делать двойную работу ему не хотелось, и он спросил, как быть. – Кто хочет сделать проект с Собаку Но? – оглядел студентов Хатакэ. Кто опустил взгляд, кто отвернулся, кому-то вообще было пофиг, кто-то заранее знал, что проект делать не собирается. ТенТен вздохнула, подумала, что это плохая идея, но решила утереть всем нос и подняла руку: – Я, капитан. Канкуро повернулся в её сторону и усмехнулся. Она не хотела бы лезть в его мысли. Или хотела? «Я точно героиня сёдзе. Пиздец. Что может быть...» «...хуже?», пронеслось в голова у инспектора, когда перед ней снова кто-то сел. Свидетель номер сто первый. Или миллионный. Она не была уверена. Коллега задаёт стандартные вопросы, получает ответы. Она водит в блокноте круги и думает о своём, но слух постепенно ловит что-то любопытное. – Его перевели к нам прямо в середине учёбы и это на четвёртом курсе, вы представляете?! Весь из себя такой крутой, но мы не раз слышали, что у него были проблемы с законом, но богатые родственники, а может и якудза, его прикрыли и пока всё не устаканилось — перевели его на другое направление! Заплатили небось кучу бабла, как будто мы тут тупые совсем и ничего не понимаем! Зуб даю, он кого-то убил и мог сделать это снова! Инспектор закрыла блокнот и подняла взгляд на болтливую студентку. – Как его зовут? – Собаку Но Канкуро... Мысли о Канкуро не покидали её. Он писал ей во всех соцсетях. Она вызвалась помочь ему с проектом, и теперь он не переставал ей напоминать о своём существовании. «Как будто я забываю». Она лежала в ванне, погрузилась в воду по глаза и задержала дыхание. Ей почему-то захотелось, чтобы он сейчас был рядом. Стоял. Или сидел? Прямо на ванне, возле неё. Смотрел на неё. Нет, не так. Любовался ей. Гладил... Вырвалась из водного забвения. Красная. От смущения? Легла и расслабилась. Нет, недостаточно. Этого недостаточно. Мыслей о нём мало. А мыслей о том, другом, не было. Как странно... Раньше она представляла пошлые сцены с ним. Но в итоге даже за руку не держала. А с Канкуро... Блять, она сидела верхом на нём в первые дни знакомства! Безумие! Как же университетская жизнь отличается от школьных будней! Расслабилась и начала себя ласкать. Представила, что он рядом и наблюдает за ней. Улыбнулась и продолжила. Чаще всего ей хватало среднего пальца, чтобы кончить. Иногда ещё указательного. Всплески воды волнами накрывали её затвердевшие соски. Оргазм лёгкой судорогой прошёлся по ногам. Пульсация внутри отдавала в пальцы. Она выдохнула и вернулась в реальность. Подумала, что творит очередную глупость. Хотя, возможно, молодость на то и дана? Нет, не так. Возможно, жизнь и дана для глупостей? Вернулась к себе в комнату и проверила телефон. Полночь, а завтра ко второй. Она планировала высушить волосы и лечь спать, но увидела уведомление в мессенджере. В глубине души надеялась, что это Канкуро. И самой себе не хотела в этом признаваться. – Спишь? – самое идиотское сообщение на свете. Как хорошо, что он его написал. – Вышла из душа. – Жаль, что вышла. – И тебе бы не помешало туда зайти... – Ууу, какие мы пошлые! – …чтобы смыть с себя твой дурацкий парфюм. – Ахахаха Замолчали. «Что написать? Что написать? Я не хочу, чтобы разговор зашёл в тупик! Умоляю, напиши что-нибудь! Любую глупость!» – О чём думаешь? Сглотнула. Рискнуть или нет? Хотя какая разница. Ей бы отпустить того придурка. Но и во все тяжкие идти не стоит. – О тебе. – Да ну? И что надумала? – Что ты поразительно назойливый! – Врёшь. – Вру! Оба улыбались, глядя на два последних сообщения. – Ты согласилась делать проект. – Ты хочешь поговорить об этом сейчас? – Ты единственная вызвалась. – Да, такая я ахуенная и не из пугливых. – А есть чего бояться? – Кроме твоей вони? В принципе, ничего. «Легла, блять, пораньше» – ТенТен? – Да? – Открой секрет, о котором никто не знает. – С чего бы? – Брось, крошка. Мы оба знаем, что ночи созданы для того, чтобы говорить вещи, которые нельзя сказать утром. Прочла. Задумалась. Перечитала. Снова перечитала. И почему-то уже не хотелось втащить ему за прозвище. – Я хочу, чтобы ты меня сейчас обнимал. Молчание. Жаль она не видит его лица. Накрылась одеялом по самые глаза и боялась смотреть, прочёл он и ответил ли. И что ответил. «Не ссы, Такахаши. Давай же! Ты, чёрт возьми, смелая!» Посмотрела последнее уведомление. – Дай адрес. – Да! Да! Да! – заорала вслух и вскинула кулак вверх, как делал Наруто, когда сдавал тест. Скинула геолокацию и стала ждать. – Лечу на крылья любви, крошка. Улыбалась. Душа запела. В груди – тепло и уют. Закружилась, врубила музыку в наушниках и стала быстро запихивать всякий хлам в шкаф. А потом передумала и вернула всё, как было. Быть настоящей рядом с ним – вот, что надо делать. Если она ему не понравится, какая она есть – пусть валит. А понравится – он останется. Она не идеал, а человек. У неё может быть бардак на стуле, на столе, на кухне, на голове и в жизни. И если он, глядя ей в глаза, забьёт на всё это хрен – он тот, кто ей нужен. Телефоне оповестил о новом сообщении. Заглянула в экран, отводя все мысли: – И кстати, надушился твоим любимым парфюмом)) «Придурок». «Какие идиоты», усмехнулся про себя Канкуро. Его допрашивали уже битый час, задавая одни и те же вопросы. Он не первый раз видится с чудесными представителями закона, но каждый раз убеждается в том, что они не желают докопаться до правды, а хотят поскорее закрыть дело и свалить. ТенТен сказала, что инспектор какая-то необычная дамочка, и походу единственная там, кто с мозгами, но пока она не вступила в игру, а наблюдала. – Повтори ещё раз, где ты был в момент убийства. Он вздохнул и продолжил: – Слушайте, всё это – херня. Я не виновен. У меня есть алиби: я был с Тен. И у меня нет мотива. Этот разговор пустая трата времени! Инспектор уставилась на него и сузила глаза. Заглянула в какие-то файлы и заговорила: – Я знаю вашу историю. Вы уже столько раз попадались полиции. В основном хулиганство. Со всем разбиралась ваша семья в сжатые сроки, – закрыла папку. – Но вы уже проявляли себя, верно, Канкуро? Вы избивали человека. Это не менее важно. Тот, кто без зазрения совести может однажды кому-то навредить, в другой раз может перестараться, – снова открыла папку и полистала страницы. – И ваши фамилии... Учиха и Собаку Но – семьи, компании которых конкурируют уже десятки лет. Что мешает мне найти мотив а-ля один преемник убрал другого? Канкуро разозлился. Эта дамочка лезла не в своё дело. Смотрела в одну сторону и не видела другой. Так работает система? Тебе припоминают былые грехи, чтобы обвинить в других? Если ты нарушил одну заповедь, это касается остальных? Если однажды провинился — виновен навсегда? Это точно метод допроса, а не поджигания жопы? Собаку Но приблизился, положив руки на стол: – Мэм, – начал он. – То, что я избил Неджи, никак не касается Саске. Это даже не косвенная улика, это притянутые за уши яйца кота. И я не жалею о той стычке с Хьюга, потому что он мудак. Но речь сейчас не о нём, верно? Вы тут распинаетесь, дрочите друг другу, чтобы найти мотив и подвести меня к признанию в убийстве. Но, мэм. Серьёзно? «Конкурирующие семьи»? Слишком просто даже для любовного романа. Но допустим. Херня, но допустим. Наследником Учиха является Итачи, убивать Саске нет смысла. У меня есть алиби, а у вас – нихрена. Ни мотива, ни орудия убийства, ни улик. Ни одного грёбанного доказательства. Нет свидетелей, которые бы видели, как я захожу в эту аудиторию или выхожу оттуда в момент убийства. У вас нихрена нет ни на меня, ни на кого-то ещё. Если вы верите тупым слухам – валяйте. Но любой, даже начинающий адвокат эти «аргументы» разнесёт в пух и прах, а моя семья наймёт лучшего из лучших. И перед лицом суда эти болтушки могут не так уверенно заливать эту дичь. И – главное – никакой суд не выпишет ордер на мой арест за слухи одногруппников. Я достаточно связывался с полицией, чтобы знать: вы запугиваете, льёте воду и надеетесь, что я расскажу вам, что я якобы сделал. Но вот вам спойлер, дамочка: я не виновен. И если вы включите мозг и поверите в это, то должны будете задаться очевидным вопросом: если убийца не я, то кто тогда? Его монолог произвёл ровно такой эффект, который он ожидал. Инспектор задумалась и серьёзно его осмотрела. Чутьё подсказывало, что он не врёт. Коллеги же за спиной шептались и продолжали подозревать Собаку Но. Канкуро вышел из импровизированной допросной и поднялся полицейский вой: – Он агрессивный и нетерпеливый. Огрызается, как собака, чтобы мы поддались и забили на него. – И уже разбирается в наших методах работы и может избавиться от улик. – К тому же у него уже были приводы за избиение. Короче, лакомый кусочек. Но зачем? Инспектор тяжело вздохнула и подумала: «Как меня заебали ваши квесты. Сразу после этого дела – в отпуск». – Я просто хотела отдохнуть. – Верю тебе. Канкуро лёг на её кровать у стены. Она легла рядом и уткнулась в его плечо, закрыв глаза. Накрыл её одеялом и решил понаблюдать за ней. Боялся спугнуть её, как кошку, любым случайным движением. Даже постарался ровнее дышать. Залюбовался. Сейчас, расслабленная и засыпающая, она казалась более хрупкой. Её лёгкая улыбка на губах кольнула в районе сердца. Ресницы. Почему ему вдруг понравились её ресницы? Как странно. Лежит рядом, тёплая и спокойная. Безумие, что позвала. Безумие, что просто лежат. Просто безумная девчонка! – Она конченая! – кричал Собаку Но, указывая в сторону полицейских. – Время идёт, грёбанного убийцу не нашли, а она такая «ой вот у тибя уже были привады в палицию какой ти плахой мальчик кококо конкурирующие семьи кококо», – сигарета в его руках подрагивала. Он ходил туда-сюда по пустой аудитории и бомбил ТенТен уже пять минут. Она следила за его движениями сначала с сочувствием, а потом с улыбкой. – Слушай, это её работа, отнесись с пониманием. – Работа, которую она хуёво выполняет! Уже прошло несколько часов, вечером им надо будет нас всех распускать, держать в универе нас до ночи они не имеют права, иначе их нахрен засудят. Не моя семья, так чья-то ещё. Пиздец. А они полгода одного меня допрашивали из-за показаний каких-то идиоток! Так бы им и треснул! ТенТен встала, взяла его за руку. Другой рукой отобрала сигарету. Погладила по спине и положила голову на плечо, до которого еле дотягивалась. – Успокойся, – тихо прошептала. – Давай. Ну же. Вдох. Выдох. И ещё раз. Вдох. Выдох. Молодец. Её любимый приём: успокаивающий и действенный. Он слушал её, вздыхал и приводил мысли в порядок. Не говорил ей, но его успокаивал больше сам её голос, нежели дыхательная процедура. – Ты чудо. – Знаю, приятель, – быстро чмокнула в щёку, встав на носочки. – Это дерьмо пройдёт, а через неделю мы уже снова будем переживать из-за сессии! – Слишком оптимистично. Через неделю об этом ещё будут говорить. А вот через две будем переживать из-за сессии. – Реалист хренов. – Но твой любимый реалист, – подмигнул, ухмыляясь. Пара обнималась в пустой аудитории. ТенТен прошла мимо какой-то парочки и закатила глаза. Голубки хреновы. Укуталась в чёрную толстовку и уставилась вперёд. И не поверила своим глазам. Неджи. Стоял у стены с кем-то и разговаривал. Она не видела его месяц и вот те на. Судьба шутки шутит, тварь роковая. Такахаши задумалась, что делать. «Нужно пройти мимо как можно скорее и не подавать вида. Лишь бы не заметил, лишь бы!» Приблизилась и бросила на него быстрый взгляд. Замерла. У него разбита губа? И царапиной порез идёт у скулы. Что за?.. Шальная мысль гипотезой пролетела, но она её отбросила. Бред. Быть не может. Всего секунду стояла, пока эти мысли вихрем пронеслись в голове, но он её заметил. «Чёрт, чёрт, твою мать, чтоб тебя, говно собачье!» Посерьёзнел, что-то сказал другу и подошёл к ней. «Пиздец, сука, блять, нахуяяя я встала нахуяяя???!!!» – Ну здравствуй, – заговорил. «Ёпта чё ответить ну пиздец теперь» – Привет. «Фух, достаточно сухо и голос не дрожит и тон нейтральный. Я молодец». – Сегодня одна? – В смысле? – Без своей гавкающей шавки? Промелькнувшая гипотеза картиной застряла перед глазами. Сдержала улыбку. – Одна стоит как раз передо мной, – саркастично усмехнулась. – Других не знаю. Неджи провёл большим пальцем по разбитой губе, наклонился к ней и прошептал: – Он такой же, как и я, только с чёрными глазами*. Поймёт, какая ты неудачница и уйдёт. Некоторые стоят выше дру- Он не договорил: она врезала ему по носу – заныло в руке, но она пока не заметила – и толкнула на землю со скрытой до этого мощью. Тренировки Гай-сенсея уже пригождались, но впервые она ударила кого-то с наслаждением. – Что ж, я стою выше, – злобно бросила, не скрывая отвращения. – Редко бывает, когда всё, что говорит человек – чушь. Но мы наблюдаем редкое явление. Неджи схватился за нос, но пока не поднялся. – Чокнутая. Как и он. – «Чокнутая» не равно «плохая». А вот ты мудак. Чао! — показала средний палец, развернулась и ушла. В груди бушевала ярость. Бушевало пламя. Ей хотелось сделать что-то ещё. Это был определённо безумный день. И хотелось также безумно его закончить. Она ворвалась в аудиторию, в которой благополучно спал Канкуро. Он часто спал в перерывах между лекциями. Быстро шла между рядами к последней парте. Но чем ближе подходила, тем медленнее и тише был шаг. Ей почему-то перехотелось его будить. Он сидел на стуле, руки сложил на парте и использовал их как подушку. Красная толстовка, накинутая на привычно-растрёпанные волосы, накрывала голову. В ушах — наушники. Он повернул голову в её сторону для удобства. Правая рука затекла, и он опустил её вниз. На костяшках пальцев засохла кровь. ТенТен наклонилась к нему. Пульс отдавал в ушах. Она одновременно хотела и не хотела, чтобы он проснулся. Приблизилась ещё. И ещё чуть-чуть. «Да ладно, сделай это». Легонько коснулась его губ своими. И отпрянула. Глупость. Наполнила ею свою жизнь с появлением этого негодяя. – Теперь ты обязана будить меня так каждый день. Она комично отлетела от него, схвативший за сердце. – Блять, Канкуро! – Что? – Напугал пиздец! – Это ты меня напугала! – скинул капюшон и указал на неё. – Проснулся, а тут такая страшила! В театральном удивлении открыла рот и приблизилась, собираясь набить ему морду: – Ну держись! Он отлетел от неё и пробежала между рядами парт. Она – следом. – Я быстрее тебя! – кричал он ей. – Зато я меткая! – швырнула в него первый попавшийся предмет. Угодила в голову. Он упал с закрытыми глазами. Подлетела, смеясь, и опёрлась руками о колени. Он не поднимался и не двигался. – Канкуро? Ты чё? – протянула руку, за которую он ухватился и повалил её: – Испугалась, да? Испугалась? – защекотал, ухмыляясь. Она смеялась на всю аудиторию и старалась вырваться из его крепкой хватки. – Отвали! Отвали, а-то отделаю тебя! – Собаку Но, Такахаши, я вам не мешаю? – веселье прервал стоявший у дверей с кофе в руках Какаши-сенсей. Они отскочили друг от друга, поднялись с пола и искренне-наигранно извинились за своё поведение, не чувствуя меж тем ни капли сожаления и раскаяния. Они вышли в коридор, переглядываясь и сдерживая смех. В корпусе здания все притихли. Инспектор сомневалась, что Саске знала хотя бы половина собравшихся, но, возможно, близость смерти их шокировала. Кто мог представить, что им, таким молодым, может что-то угрожать? Разговоры о смерти сейчас актуальная тема для них. Жизнь непредсказуема и жестока. И лишь иногда наполнена радостью. – Инспектор? – вывел из размышлений коллега. – Да? Что-то узнали? – Да, одна из студенток говорит, что на перемене между первой и второй парами заходила в женский туалет на третьем этаже и там пахло гарью. – Гарью? – Да. – Нашли следы? – Медэксперты работают. Инспектор вздохнула: – Если бы это имело смысл. – Что вы имеете в виду? – Если бы ты что-то сжёг в туалете, чтобы ты сделал с остатками? – Бросил в урну?.. – Нет. Смыл в унитаз. И ещё не раз слил бы воду. – Но мы точно знаем, что убийца девушка! Парня там бы быстро засекли. – Если только кто-то просто не сжёг свой конспект, любовное письмо или любую другую возможную хрень в неподходящий момент. – Что же тогда делать? Допрашивать, уточняя, не сжигал ли кто-то что-то в женском туалете? – Нет, это трата времени, – отмахнулась. – Что там с камерами наблюдения? – Пока ничего и никого подозрительного. – И на входе в вуз? – Все те, кто перед нами. – Ясно. Сама потом этим займусь. – Как скажете. Инспектор зашла в женский туалет и кивнула экспертам. Она знала: они найдут здесь много интересного, но ничего важного для следствия. Оставшиеся допросы доверила коллегам и зашла в какую-то открытую аудиторию. Нужно сосредоточиться, взвесить всё, что есть, и понять, чего не хватает. Каких кусочков мозаики нет. У кого был грёбаный мотив? – Это уже похоже на преследование, – голос напугал инспектора, и она глянула в конец аудитории. Такахаши сидела на парте, опираясь о стену. Наушники вытащила из ушей. – Что ты здесь делаешь? – спросила больше из привычки. ТенТен пожала плечами: – Ходим сюда с Канкуро, когда хотим побыть одни. Нет, не в этом смысле. Здесь просто тихо и пары редко проводят. Счастливое место. – Где же сам Собаку Но? – Звонит родным. – Понятно. – А вы что здесь забыли? – Тоже искала тишины. Хотела подумать. – Мешаю? – Нет, вовсе нет. Даже наоборот, – инспектор подошла ближе. – Ты сказала, что Саске не заслуживал любви Сакуры. Я всё возвращаюсь к этой мысли. Потому что она глубоко уверена, что он её любил и у них всё было хорошо. И тогда я не понимаю, что ты имела в виду. ТенТен нахмурилась. Инспектор подметила эту деталь: что именно вызвало такую реакцию? – Погодите, – оторвалась от стены. – Вы хотите сказать, что Сакура сказала, что у них всё замечательно? – Да. Уверяла, что у них взаимная любовь. ТенТен уставилась в пол и заморгала. «Надо подтолкнуть её озвучить мысли». – Что не так? – Я думала, Сакура вам об этом скажет. – О чём? Такахаши подняла на инспектора серьёзный взгляд. Её чертов извращённо-полицейский метод работал. – Я надеялась, она скажет сама и я избегу этого разговора, – пожала плечами. – Это не помеха следствию, если чё. Просто понадеялась на человеческое благоразумие. – Что она должна была сказать? – Он бил её. Саске. При мне – пару раз. В основном пощёчины, но что у них было дома – не знаю. Грубил ей при всех. В столовой и на занятиях по физкультуре. Это мы ещё только на потоковых лекциях виделись. – То есть редко? – Да. И в туалете её зарёванную как-то застала. Она сказала, что любит его, но они поссорились. Деталей не знаю, мы подруги, но не самые близкие. Если хотите что-то знать – хорошенько допросите её саму. Инспектор вышла из аудитории, нашла первого попавшегося полицейского и дала ему указание: – Приведи Харуно Сакуру на допрос. Быстро! Сама залетела к другим коллегам, допрашивающим какого-то парня, и кивком в сторону выхода намекнула, что с ним пора заканчивать. – Закончим сегодня проект? – Боишься, что снизят балл, отличница? – Боюсь, что придушу тебя, и доделывать придётся самой. – Но ты же любишь в командных играх участвовать одна... – Ещё одна шутка про дрочку, и я тебя отделаю. – Только угрозами и кидаешься! – Сейчас буду кидаться едой! Они сидели в столовой в окружении студентов. Канкуро нравилась университетская кухня и они периодически обедали то здесь, то в любимом кафе ТенТен за углом. Секунда отделяла их от того, чтобы они начали закидывать друг друга салатом и картошкой фри. Но прервала их сцена неподалёку. – Сакура, блять, отвали! – Ммм, знакомый голос, – повернулся на шум Канкуро. – Мне уже начинает казаться, что он начинает каждый их разговор с «Сакура, блять». – Что не так, Саске-кун? – Всё, блять, не так! Отвали нахрен! Дай мне побыть одному хотя бы одну секунду! – Хотя тут я его понимаю, – подмигнул Канкуро, поймал яростный взгляд и выставил руки вперёд: – Не бей, я шучу, – поверился к паре и поднялся: – Пойду угомоню его. – Только без драк. – Тут уж как получится, крошка. Закатила глаза. Отправил ей воздушный поцелуй. Встала и пошла за ним. На всякий случай. Они подошли к спорящей паре. ТенТен показалось, что Сакура едва сдерживает слёзы. Канкуро властно положил руку на плечо Саске, тот развернулся. – Эй, приятель, тебе надо успокоиться. Учиха сбросил его руку и спросил: – А я спрашивал у тебя, что мне надо делать? – Доводить девушку до слёз — не дело её парня. – Разбирайся со своей девушкой, а не моей. Я совета не спрашивал. – А это и не совет. – А что же? ТенТен заметила сжатые кулаки Канкуро. Чёрт бы их побрал. Спасение пришло, откуда не ждали: перед лицами парней Хатакэ закрыл свою книгу. – Ну и ну, что это тут у нас? – Ничего, сенсей, – отмахнулся Учиха. – Картошку не поделили, сэр, – буравя парня взглядом, добавил Собаку Но. – Давайте, расходитесь. А вы, зеваки, чего застыли? У вас две минуты до начала пар, доедайте и бегом в аудиторию! Саске ушёл, прожигая Канкуро взглядом. Не обернулся на Сакуру. Та с пустотой смотрела в пол. Медленно закрыла и открыла глаза. Такахаши подошла ближе, подбирая слова, но не успела ничего сказать. Харуно резко поднялась и сказала стоявшим Канкуро и ТенТен: – Я что, просила вашей помощи? Нахрена ты полез? Герой хренов! А ты, – злобная молния в сторону Тен. – Вечно лезете не в своё дело, хреновы добрые самаритяне! Она прошла, задевая ТенТен. Та переглянулась с Собаку Но и озвучила то, что у обоих было на уме: – Иногда она кажется милой и доброй, а иногда – грёбанной стервой. – Пусть сами разбираются, – погладил по спине. – Наша совесть чиста, мы не остались в стороне. – Иногда этого недостаточно. – В жизни вообще много чего не хватает. Слишком мало орехового масла, например. ТенТен в шутку ударила его кулаком в плечо. Харуно сидела в аудитории, держалась рукой за правое плечо и ждала, когда инспектор начнёт допрос. Взгляд пустой, отстранённый. Посмотрела на женщину. Агрессивный? Инспектор не могла подобрать подходящего слова: «Похожа на хищницу, которая то ластится, то царапает». Женщина сглотнула и начала: – Сакура, для протокола я повторю твои предыдущие показания, хорошо? – Как хотите. – «Мы были парой», «Мы любили друг друга», «Мы наслаждались друг другом и были счастливы». Это твои слова? – Раз вы их записали, полагаю, что да. – Подтверди чётко. – Да, это мои слова. – Хорошо, – инспектор отложила папку с расшифровкой допроса. – Тогда скажи мне, почему некоторые свидетели утверждают, что вы с Саске часто ссорились, ругались и... что он был жесток с тобой? Это противоречит твоим показаниям. Сакура улыбнулась, сузив глаза: – Инспектор, у вас были отношения? Женщина вздохнула. Чтобы наладить контакт, можно рассказать и о себе. Стандартная практика: человек чувствует доверие и сам рассказывает что-то личное. – Да, у меня были серьёзные отношения пару раз, давно. Я надеялась, что это любовь до гроба. – И чем всё кончилось? – Катастрофа. Харуно сверлила инспектора взглядом. После недолгой паузы ответила: – Мы были сложной парой. У нас были взлёты и падения, это нормально. Все через это проходят. Вы же понимаете. – Понимаю. – Так что да, мы ссорились. Но разве есть в мире люди, которые ни разу не злились? Или которые сами по себе кого-то не раздражали? Мы не роботы, мы чувствуем и порой слишком много. Это нормально. Инспектор подметила про себя что-то, но сейчас должны была спросить главное: – Сакура, – начала она. – Ты говоришь красиво. Но у меня есть к тебе главный вопрос, – театральная пауза. Этому годами учишься, чтобы потрепать нервишки для подозреваемого. – Почему ты в толстовке? – Что? – Почему ты в толстовке? Сакура тупо заморгала, не понимая, почему инспектор спрашивает именно это. Та объяснила: – Весна, двадцать градусов тепла. Другим студентам и полицейскими в этой комнате настолько душно, что нам приходится проветривать. И это при том, что они в футболках и шортах. Ты – в толстовке. Что под ней? На секунду инспектору показалось, что изумрудного цвета глаза потемнели. Та зарёванная девушка, что сидела перед ней пару часов назад, и та, кого она видит сейчас – словно два разных человека. Она выпила успокоительное? Проревелась? Опустела? Шок? На ум пришла заметка, уже ею записанная: «Что не так?» – Какой у вас странный вопрос, инспектор... Я мерзлячка, и что? Это не преступление... – Сакура, в 9 случаях из 10 убийца – муж или жена. Вы не женаты, но аналогия тебе понятна, верно? Ты же умная девочка. И если логика меня не обманывает, то под твоей толстовкой должны быть следы физического насилия со стороны Саске. А это значит, что у тебя есть мотив, чтобы убить его. И если ты здесь и сейчас не расскажешь нам всё, что знаешь, нам придётся продолжить разговор в отделении, с твоим адвокатом, под запись и так далее. Ты этого хочешь? Харуно вновь – неожиданно и в то же время ожидаемо – под напором и чередой вопросов разрыдалась. Она закрыла заплаканное лицо руками и, всхлипывая, выдала то, что держала на душе: – В-вы правы... Он бил меня! Довольны?! У-у меня под толстовкой синяки и п-порезы, и я надела её в универ, ч-чтобы не было в-видно, – пауза. Высморкалась в поданный полицейским носовой платок. – И я в-видела к-кое-что... – Что видела? – Харуно вздрагивала и тряслась. Как порой сложно сказать правду. Тем более впервые озвученную вслух. – Сакура, что ты видела? – Т-ен, – шёпот в аудитории было не разобрать. – Что? Повтори. – ТенТен, – повторила и набрала воздуха, чтоб продолжить разговор. – Я видела, как она прятала что-то под плиткой в гардеробной. Я не уверена, что это было, может мне и показалось. Но она вскочила и испугалась, когда увидела меня. – Что она спрятала? – Я не знаю! Идите и проверьте, вы же полиция. Где там ваши собаки? – Собаку Но, засранец! – ТенТен кинула в него что-то круглое. – Отдай мой грёбаный дневник! Он бежал по всей её маленькой, но такой необычной для догонялок квартире, держа над головой ежедневник. Знал: не дотянется, даже если он остановится. – Сама виновата! – смеялся, ухмыляясь. То, как она покраснела и мчалась за ним – сводило его с ума. Его красная толстовка ей так шла, что он и секунды не пожалел, когда отдавал ей её. «ТенТен такая нелепая и милая». И она взяла нож. «И опасная. Всегда опасная». – Эй, эй! ТенТен, убери нож! – Отдай дневник! – Ещё чего! А вдруг тут что-то про меня? – Не надейся, больно много чести писать там что-то о тебе! – Тогда тебе нечего бояться! Прочитаю и отдам! – Канкуро! – Что?! – Я сейчас заплачу... – она встала посреди комнаты, с ножом в руке, растрёпанной причёской и грустным взглядом. Трясущаяся нижняя губа и влажные глаза подтверждали правдивость её слов. У него кольнуло в сердце, и он замер. – Ха! – швырнула нож в дневник, который Канкуро держал над головой. Нож угодил прямо в сердцевину и застрял в стене. – Блять! – заорал Собаку Но и отскочил. – Ты че?! А если бы в меня попала??? – Не парься, я меткая... – В смысле «не парься»? Нож острый! – А земля круглая, солнце светит, ещё очевидные вещи? Канкуро на секунду задумался. Он хотел поспорить, в нём кипело негодование и лёгкая злоба за её «игры с ножом». Будь перед ним Темари — он бы уже разнёс половину кухни, доказывая, что она заблуждается. Но перед ним не Темари. ТенТен уверенная, раскрепощенная, дерзкая, но и милая, неуклюжая, невыносимо-сексуальная. И даже не представляет, насколько она очаровательна. И это добавляет ей ещё больше очарования. – Чего уставился? Он глядел на неё, улыбаясь. И она всё ждала пошлого замечания, или беспочвенной ссоры, или ещё какого-то принятого в обществе шаблона. Но что-то было не так. Канкуро медленно подошёл к ней, не спуская глаз. Полуулыбка, полуухмылка. В глазах – вальс чертят. Взял её за руку и прижал тонкие пальцы к губам. Она, словно заворожённая, следила за его движениями и старалась отключить мысли и жить чувствами. Переместил её ладонь на свою щеку и спросил: – Уже поздно. Мне уйти? Сердце колотилось в груди и танцевало сальсу. Она ощущала биение в районе шеи и захотела, чтобы он прочувствовал её пульс на руке. Чтобы понял: кровь бежит быстрее из-за него. – Можешь остаться. – Осталось ещё несколько вопросов. Как ты думаешь, зачем ТенТен было убивать Саске? – Не знаю, у неё спросите. – Нет, Сакура, ведь должна быть какая-то причина. В чём лично ты её видишь? – Они хотели меня защитить... – «Они»? – ТенТен и Канкуро. Пару раз заступались за меня перед Саске, когда... когда он грубил мне. – Они защищали тебя? – Да. – Почему? – Не знаю. Просто хотели. – Почему они защищали тебя? – Да откуда я знаю?! Они хорошие ребята или дебилы, я не знаю! Спросите у них! – Сакура, пока мои коллеги ищут доказательства, которые могут быть связаны, а могут быть не связаны с ТенТен, прямых доказательств её вины нет. Я напоминаю тебе, что у неё есть алиби. – Которое можно подделать... – Что ты имеешь в виду? – Она небось сказала, что была с ним, да? А он, что был с ней? – Допустим. – Ну вот. Прикрыл её. Или она его. Или прикрыли друг друга. – Они были в столовой и заплатили за свою еду. – Да ладно вам! Попросили друзей купить себе порцию, дали карту и пошли по делам. Это же очевидно. А вы ещё и инспектор! Женщина и её коллеги переглянулись. Она сделала свои выводы о разговоре. Но добавила: – Несмотря на всё, что ты рассказала, нам нужно, чтобы ты проехала в участок. – Зачем? Я же всё вам уже объяснила! Всё! – Нам нужно заснять следы насилия на твоём теле. И провести повторный допрос. Это больше для протокола, чем для нашего «хочу» или «не хочу». – А что будет с ТенТен? Ответить инспектору не дали: в аудиторию влетел полицейский и жестом позвал всех выйти. Что-то нашли. – Сиди здесь, – приказала инспектор Сакуре и сказала из одному коллег посидеть с ней. В соседней аудитории, которую полицейские оборудовали как в участке, завалив столы показаниями, уликами, записями допросов все ряды, на которых раньше были тетради, ручки, телефоны и задницы студентов. – Что нашли? – первый вопрос инспектора. Без лишних слов кто-то поднял в пластмассовом пакете для улик окровавленную одежду. – Это белая футболка? – Была когда-то. – Кровь Саске? – Предполагаем, что да, но результат анализов будет готов через две недели. – А если мы хорошенько попросим? – От семи до десяти дней. – Уже что-то. Футболка женская. Возможно, на ней будет ДНК убийцы. Где нашли? – В гардеробной, под плиткой, о которой рассказала Харуно. – Кому принадлежит футболка? – Мы не знаем. – Что ж, надо её кое-кому показать. Но уже не здесь, – инспектор оглядела помещение. – Черт возьми, что вы здесь устроили? Это университет! Живо всё убирайте, заканчивайте свои дела. Едем в участок. Ты, – указала на товарища. – Сопровождаешь Харуно до участка, берёшь ещё раз все показания. Понял? И отснимите все физические увечья. Хотя трупу мы ничего предъявить не сможем... И предупредите её родных, чтоб потом без проблем всё было. А Такахаши я лично привезу в участок. Все за дело! Мы близки к цели. Инспектор вышла из аудитории и уже знала, куда идти. ТенТен лежала на спине и слушала музыку. Подушкой ей служили колени Собаку Но. Он гладил ее по волосам, что ужасно расслабляло и успокаивало, и листал ленту в соцсетях. Уже успел пару раз сфоткать ТенТен, чтобы потом, возможно, распечатать эти фотографии к её Дню Рождения. Или выложить и мило подписать. Пока не решил. Их гармонию прервала реальность. Двери открылись и зашла уже знакомая обоим женщина. Канкуро демонстративно закатил глаза и цокнул. Коснулся плеча ТенТен, чтобы та вырвалась из царства музыки. Она сняла наушники, когда Собаку Но как раз заговорил: – Ну чё? Что-то нашли? Инспектор питала своего рода симпатию к этой паре. Но работа есть работа, и разговор предстоял не самый приятный. – Да, кое-что есть. ТенТен, ты должна проследовать с нами. – Опять допрос? – Да. Но уже не здесь. Оба заметно напряглись. Как и любой человек, идти с полицией она не хотела. А отпускать свою девушку не хотел и парень. Инспектор уже видела подобные сценарии, но чаще всего перед ней были виновные люди и более взрослые. Симпатия к этой паре её доведёт. – Мы поедем в участок? – Да. Я провожу тебя. – Но почему? Я ведь не сделала ничего плохого, и алиби у меня есть. Меня в чём-то обвиняют? – Есть свидетельские показания, которые надо подтвердить или опровергнуть. И улика, которая, возможно, тебя касается. Нам потребуются твои анализы для сравнения с тем, что у нас есть. Мы проверяем... – Вы «проверяете»? – Канкуро наконец смог выдавить из себя то, что кипело внутри. – Что вы «проверяете»? Она была со мной в момент убийства, что вы можете «проверять»? Это бред, вы идёте по ложному следу, а убийца где-то там! Очнитесь! Женщина вздохнула. Знала, что будут неприятности, если ТенТен будет не одна. Не повезло. – Канкуро, тебе нужно успокоиться. Правда вскроется. Если ТенТен не причём – долго она с нами не пробудет. Если ты в этом уверен – доверь дело нам, хорошо? Инспектор вполоборота развернулась и указала Такахаши на дверь. Она бросила взгляд на Канкуро, крепко обняла его и долго не отпускала. Он вдохнул в себя её запах и отказывался понимать, что за херня происходит. Инспектор увела студента. Собаку Но остался один, постоял, держа в руках её наушники, а потом побежал вниз на ними. Догнал их уже у парковочного места. ТенТен сидела в машине. Без наручников – хороший знак. Инспектор закрыла за ней дверь и развернулась, услышав шаги. Уже хотела было что-то сказать, но Канкуро её перебил: – Я знаю! Я всё знаю! Всё, что вы скажете. Просто послушайте меня одну минуту, хорошо? – инспектор развела руками. ТенТен уставилась в окно, но парня, как назло, плохо слышала. – Эта девушка – заноза в моей заднице, – указал в сторону ТенТен. – Она бывает невыносимой, сумасбродной, милой, весёлой, уморительной и раздражающей! Самая потрясающая девушка из всех. Она может полночи решать, какой фильм посмотреть и в итоге ни одного не посмотреть! Из неё вышел бы самый неудачный убийца, потому что она запостила бы в «Инстаграм», как кровавые блики играли на солнце! И посвятила бы этому дурацкий стих, который назывался бы «Без намёка». Я понимаю, что несу бред, но... Она добрая, и старается быть доброй, и помогает многим своим друзьям, и спасает их от самих себя, уж поверьте такому дураку, как я, и она бы никогда в жизни не причинила кому-то физического вреда – только если бы он потом не вправил себе нос, – потому что верила бы, что этот человек не потерян. Вы стоите передо мной и тоже знаете, какой Саске был мудак. Но и вы, и я, и она – мы все также знаем, что смерти он всё равно не заслуживал. Я не знаю, что вы нашли. Я понятия не имею, кто и что вам на неё донёс. Но сейчас, здесь, стоя перед вами: я клянусь. Она ни в чём не виновата. Только в том, насколько она прекрасна. Инспектор стояла и про себя восхищалась. Заочно она поверила во всё, что он ей рассказал. Но профессионализм и опыт не позволяли ей надеяться на слишком многое. Если перед ней будет другой факт – настоящее доказательство, улика – симпатия к этим двоим пропадёт. Что не раз происходило на её практике. – Канкуро, – положила руку на его плечо. – Я хочу тебе верить и надеюсь, что всё, что вы оба говорите – правда. Я понимаю, что ты чувствуешь и что тобой движет. Кроме как «доверься мне», я уже всё сказала. Мы со всем разберёмся. А пока – позаботься о себе. Наберись терпения. Вот мой номер, – инспектор протянула визитную карточку. – Если что-то узнаешь или захочешь сказать – звони. Он закивал, и она отошла. Села в машину. Он приложил ладонь к окну, где сидела ТенТен. Она слабо улыбнулась и отправила ему воздушный поцелуй. Улыбаться совсем не хотелось, но она попыталась. Коснулась стекла в том месте, где была его ладонь. В разы крупнее, чем её. Её это всегда очень забавляло. – Смешно, да? – усмехнулась. – Твоя ладонь может накрыть всю мою! – И что смешного? – Не знаю! Просто прикольно! Он засмеялся её гениальному аргументу и способности радоваться любой мелочи с детской наивностью и любопытством. Они лежали у него в кровати, голые и свободные. Он обнимал её со спины, и она играла с его рукой уже минут двадцать. Как будто хотела запомнить каждую выпирающую вену. По сантиметрам запомнить длину пальцев, руки, предплечья, плеча. Его татуировка, начинавшаяся у мизинца тонкими линиями и тянувшаяся до самой спины и шеи каждый раз приковывала её взгляд. Она не могла налюбоваться тонкостью работы. – Значит, простые линии? – Простые линии. – Идут по твоим рукам, встречаются на спине и достигают шеи? – Да. – Здесь типа символизм, двойной смысл, третье дно, идея? Взято из дорамы, манги или приснилось? Что это, почему именно такая татуировка? – Увидел какую-то красивую хрень и набил. – И всё? – Всё. – Совсем неромантично. – Ну извините, проёб десятилетия! – Целого века! Комната наполнилась тёплым смехом. Близился конец зимы, и ветер за окном уже не был таким пугающим. Солнце выглянуло из-за туч. – Как думаешь, для чего мы здесь? – спросила после минутной тишины. – Мы приехали ко мне, чтобы пошалить. – Я не про это! Зачем мы здесь? Канкуро задумался. – Тебе чьё ученье брать? Канта? – Не ври, что всё-таки прочитал! – Ещё как! «Смерти меньше всего боятся те люди, чья жизнь имеет наибольшую ценность». – Ахренеть. Ты реально это запомнил? – Ну, эта цитата мне понравилось. А так я почти всё время сдерживался, чтобы не заснуть и не блевануть. – Твои успехи поразительны! – прошлась по его лёгкой щетине пальцем. Ей нравилось её трогать. Он знал это и не брился пару дней, а потом всё сбривал, и так по кругу. – Но всё же, что ты думаешь? Он смотрел ей в глаза какое-то время, а потом сказал: – Не знаю. Может быть, в том, чтобы так с тобой лежать и... «...обнимать тебя столько, сколько захочу», теплотой воспоминания ТенТен грелась в камере для допроса. Запись разговора длилась два часа, адвоката она не требовала, но родителям всё рассказала. Вышел тот ещё фарс или, точнее, пиздец, но ей повезло, что время разговора было ограничено: сказала всё, что должна была и что знала. Вещи у неё изъяли: сумку со всеми тетрадями, коих к четвёртому курсу было мало, телефон и жвачку, что была в кармане джинсовки. А наушники она не нашла. В машине инспектора, что ли, выронила? Одна неприятность за другой. Комната для допроса уже начинала давить. Стены и два полицейских, задающих одни и те же вопросы. Её алиби должен будет приехать и подтвердить Канкуро. Увидеть его она, разумеется, пока не может. Но и без обвинения здесь долго не просидит. Канкуро сказал: нет доказательства – быстро отпустят. Они взяли у неё анализы, но ведь результаты придут нескоро, верно? И что же, просто будут её держать на основании чужих свидетельских показаний? Этого же тоже мало. «Но эти ребята не выглядят так, будто собираются меня отпускать через часик или два. Пиздец». Наконец инспектор зашла в допросную. С Сакурой она уже поговорила, и та повторила тоже, что и в универе. Женщина попросила оставить их одних. Руки держала за спиной. «Что у неё там? Вряд ли горячий шоколад и круассан, но вдруг...» – У меня есть кое-что для тебя. – Да? Это уже интереснее, а-то я засыпала. Обе знали, что спать ей не давало бы внутреннее волнение, но сказать что-то крутое в духе кино хотелось – не зря же она смотрела столько аниме, дорам и зарубежных фильмов. Инспектор положила перед собой пакет. Внутри – футболка. Окровавленная. – Это... футболка? – произнесла с сомнением и напряжением. В глазах мелькнул страх. – Да. – Можете развернуть? – по спине бежал холодок. Она уже знала, что это за футболка. Инспектор перевернула пакет. Надпись «me>you» в районе сердца. Это её некогда белая спортивная футболка. Которая пропала во время одной из тренировок по физкультуре. В грёбанной университетской раздевалке. Она думала, что кто-то спутал её вещь со своей, а потом уже не знал, как вернуть. Но, видимо, узнал. – Узнаёшь? – Да, мэм... – сглотнула. – Это моя футболка. Но я потеряла её уже месяца два назад! В раздевалке! Я переодевалась и спешила на пару и не заметила, всё ли убрала в рюкзак. А потом уже нигде не могла найти! Я клянусь, я... – её осенило. Она схватилась руками за голову. – Если это моя футболка, то вы найдёте на ней моё ДНК. А кровь, скорее всего, принадлежит Саске. И крови много. Вы обвините в этом меня... – Да, это указывает на тебя, – подтвердила инспектор, чем ещё больше напугала девушку. – Убийца должен был стоять рядом, чтобы там испачкать свою одежду. И если кроме твоей ДНК там ничего не окажется, это будет для тебя большой проблемой. Даже несмотря на то, что ты уверена, что потеряла эту самую футболку. Улика есть улика. – Но ведь я никого не убивала! Очевидно же, что меня хотят подставить! – Кто? Кто в этом заинтересован? – Я не знаю! – Подставить тебя должен твой враг, верно? У тебя такой есть? – Да нет у меня врагов! Что за бред? Я обычная девчонка! А алиби? – Всё зависит от судьи, но иногда алиби ставится под сомнение, когда есть весомое доказательство. – Но это же бред! – Это система. Тут не всегда всё работает, как в кино. ТенТен сидела и у неё горела голова. Она чувствовала пульсацию и нарастающую панику. До последнего надеялась, что задержится здесь максимум до глубокой ночи и вызовет такси до дома, но теперь в это совсем не верилось. Она вздохнула и поняла, что совсем обессилила. Это был чертовски длинный день. И он всё никак не заканчивался. – И что теперь будет? – набралась силы снова заговорить. Хотя боялась услышать ответ на вопрос. – Тебе придётся остаться здесь, пока не придёт результат анализов. Если он подтвердит, что на футболке есть твоя ДНК и кровь Саске – тебе выдвинут обвинение в убийстве. И уже придётся нанять хорошего адвоката, который будет тебя защищать. Если там нет твоей ДНК – мы тебя отпустим. – Но никто не верит, что там нет моей ДНК… Инспектор не ответила. ТенТен смотрела вперёд пустым взглядом и совершенно ничего не понимала. Что ей делать? Что ей говорить? Как бороться за свои права? Попросить адвоката уже сейчас? Попросить ещё один звонок и набрать Канкуро? А дадут ли ей позвонить? Она подозреваема в убийстве. «Ахуеть денёк выдался». – Мэм? – Да? – Я никого не убивала. – В ответ молчание. – Даже рыбки в аквариуме у меня дохли каким-то своим образом. Болели или типа того, – слабая улыбка. – Но я не убивала. Я не убивала Саске, – смогла поднять на инспектора взгляд. – Мы мало общались, я его совсем не знала. Я пыталась сказать Сакуре, что ей будет лучше без него, но я не собиралась лезть в их отношения и решать что-то за неё. Я бы не смогла убить. – Даже чтоб защитить? – Сакуру можно было спасти от него и иначе. – А если бы у тебя не получилось? – Получилось бы у неё. Однажды. Но не у меня. У меня нет синдрома спасателя. – Спас бы меня, если б я тонула? – Что? С чего такой вопрос? – Погнали летом куда-нибудь отдыхать? Я хочу загорать на солнышке, чтобы ты лежал рядом и прожигал взглядом каждого, кто посмотрит на меня в купальнике! – Я смотрю, картину ты видишь ясную. – Ещё бы! – А плавать ты не умеешь, правильно? –Умею! – А? В чём тогда прикол «спасения»? – Это будет театральная постановка для других! Во будет потеха! Прикинь, как они все обделаются? – А если ещё кричать «Акула! Акула!»? – Канкуро, это же гениально!!! Так и сделаем! – Ага, где-нибудь на озере! Все обосрутся, а потом такие типа «чё? в озере не может быть акулы…» ТенТен рассмеялась: – Главное потом не оказаться в полиции и не получить пиздюлей или штраф какой-нибудь… – Да ладно, – усмехнулся, обнимая её. – Мне всё равно, где быть, лишь бы… «…с тобой», воспоминание стрелой прожгло память и сердце Собаку Но. Прошла неделя. Их не посвящали в дела полиции, потому что это была какая-то ебучая тайна. Ты ж не в кино, чтобы видеть, как работает полиция, верно? Вот сиди и жди. С Тен дали поговорить всего раз и то – минута. Самая быстрая минута в жизни. Её «мне страшно» и «это пиздец» грузом легли на душе. Приходило к нему во сне её грустным шепотом. Поклялся нанять ей лучшего адвоката, но пока она не теряла надежду, что он ей не понадобится. «Вдруг это не моя футболка?» Канкуро был реалистом и уже обо всём договорился с Гаарой. Тот вышел на старого приятеля отца. Пока к делу они не приступили, но только ТенТен даст сигнал – за её будущее будет в ответе не только она. Собаку Но сидел в аудитории, которая постепенно наполнялась людьми. К нему подошла Сакура. – Канкуро? – обратила на себя внимание. Он вытащил один наушник и уставился на неё. – Чё? – ТенТен сегодня придёт? Мы с ней должны рассказывать презентацию. Собаку Но нахмурился и разозлился. Что за прикол? Это теперь типа смешно? – Ты что, издеваешься? – выплюнул слова, а сам был похож на привязанную собаку, которую кто-то дразнит косточкой. – Да нет, что ты? Но её уже неделю нет, на сообщения не отвечает… Я и подумала, может она заболела? Вы же вместе обычно, – пожала плечами и удивлённо на него смотрела. – Так ты не знаешь, где она? – вздох. – Ладно, выступлю одна… Собаку Но иногда несказанно тупил. Как последняя улитка. Чем и раздражал порой Такахаши, когда они брались делать что-то вместе. А бывало он намеренно пять раз переспрашивал одно и то же, пока она не понимала, что он просто издевается над ней. После чего она его в шутку лупила, и в итоге они занимались сексом. Но сейчас был не тот случай. Канкуро достал визитную карточку, которую уже успел смять в четверть, и вышел из аудитории. Как раз задел сенсея Куренай. – Собаку Но, вы куда? У нас начинается занятие. – Мэм, извините за дерзость, но мне глубоко насрать. Сейчас не до этого, окей? И если у вас есть обычное человеческое понимание, вы примите мой ответ и простите. Быть сейчас здесь – огромная ошибка. Но чтобы дойти до нужного места, можно и потеряться. – Чья цитата? – «Пираты карибского моря». И то не дословно, память не к чёрту. – Понимаю. Иди. Но другим ни слова! А-то выбегут по своим важным делам в столовой. – Есть, мэм. Канкуро зашёл в пустую аудиторию и вертел в руках телефон. Теория абсолютно бредовая и основанная на нескольких коротко-замыленных временем воспоминаниях и одном странном диалоге. Но попытка не пытка. Теория на то и теория, что в ней может быть что угодно. Набрал номер. Пошли гудки. – Алло? – Инспектор? – Да, кто это? – Канкуро Собаку Но. – А, ты. Давай только быстрее, у меня тут дела. – Вы не могли бы вновь допросить Сакуру? – Что? Опять? Зачем? – Мэм, это срочно! – Объясни мне, в чём дело! У нас и так есть подозреваемый, и это ТенТен. Извини, но это факт. – Результаты пришли? – Не могу посвящать тебя дела рас… – Помолчите три секунды, если пришли. Ужасные секунды тишины. Никогда она не была такой проклятой. – Канкуро? – Да? – Почему я должна снова допрашивать Сакуру? Он задумался. «Почему?» Хороший вопрос, один из тех, что с нами идут по жизни. ТенТен наверняка бы смогла придумать крутую фразу о нём. Что-то типа: «Вопросы делают жизнь насыщенней. Ответы – украшают жизнь. А иногда разрушают. Но без этой связи мы бы жили очень и очень скучно». – Мне кажется, что что-то не так. – Инспектор вздрогнула. Опять это «не так». – И я надеюсь, что вы с этим разберётесь. Пожалуйста, приезжайте сюда, вызовите её и допросите снова. Пожалуйста. Инспектор вздохнула. Если бы она была уверена в виновности ТенТен, она бы забила на этот звонок. Но что-то тревожило её и не отпускало. Что-то не складывалось, и она отчаянно желала узнать, что именно. Картина уже сложилась в мозаику, но была заклеена плёнкой. Она спустилась в отдел вещдоков и приступила к работе, которую любила меньше всего: пройтись по собранным уликам, просмотреть записи камер, проверить алиби. Сделать то, что уже сделано. И либо подтвердить этим догадку, либо опровергнуть. Тут как повезёт. Она половину дня угробила на свою работу. Пока наконец не нашла кое-что, что её зацепило. – Эй, приятель, – позвала коллегу, который помогал ей в поисках. – Поезжай за Сакурой и скажи, что нужно уточнить у неё пару моментов. Не пугай. Скажи, что это простая проверка. Понял? – Да, будет сделано. – Слууушай, – написал Канкуро во время пары. Она отвлеклась на телефон. – Сделаешь сегодня что-нибудь необычное? – и подмигивающий смайлик. – А что бы ты хотел? – такой же подмигивающий смайлик. – Удиви меня. Они переглянулись через макушку Инузука и подмигнули друг другу. Эдакая традиция-завершение разговора. «Удиви меня», перечитала ТенТен. – Я закажу нам доставку. – Ооо, крошка, это именно то, чего я так… «…хотела». Инспектор уже держала наготове вопросы, что должна была задать Сакуре, когда та прошла в допросную в сопровождении её коллеги. – Пожалуйста, присаживайся, Сакура. – З-здравствуйте, мэм. Она выглядела немного напуганной и удивлённой. Обычная футболка и юбка. Рука в руке. Чуть сутулится. – У меня есть пара вопросов, ничего сложного. Просто отвечаешь и всё. Как и в тот раз. – Хорошо. Девушка села. – Для начала подпиши этот документ, пожалуйста. Формальность, что ты даёшь показания. – Ладно. Девушка взяла ручку в правую руку и поставила подпись. Никакой формальности не было, документ – фальшивка. Но инспектор уже начала проверку. Убрала бумагу и включила запись: – Сакура, не могла бы ты вспомнить, в чём ты была в день смерти Саске? Харуно заметно погрустнела и опустила взгляд. – Я была в футболке. У инспектора в глазах промелькнула искра. – Но ведь на допросе ты была в толстовке. И аргументировала это тем, что хотела скрыть следы побоев, оставленных Саске. – Я… эээ… – нахмурилась и задумалась, – что-то не помню этого… – Чего ты не помнишь? – Чтобы я рассказывала вам о… побоях… Полицейские переглянулись. Инспектор достала фотографию из папки. На ней была Сакура. В футболке. – Это снято в день убийства. Вы заходите в вуз, вас автоматически замечают все камеры. Ты в футболке, да. Но почему на допросе ты была в одной толстовке? – Харуно выглядела потерянной и запутавшейся. – Сакура, где эта футболка? Толстовка не могла поместиться в твою сумочку. Откуда ты её взяла? – Это моя толстовка, я её не украла! – Я говорю не про это. Ответь на мой вопрос. Где эта футболка? Когда ты переоделась? Сакура задумалась и вздохнула. Уставилась в потолок и постаралась вспомнить. Но воспоминания никак не шли. – Я… не помню, чтобы переодевалась… – наконец смогла выдавить из себя. – Вообще плохо помню тот день… Из-за шока, наверное… – Ты рассказала нам о том, что Саске тебя бил, и что, возможно, ТенТен хотела тебе помочь и убила его, и что ты видела, как она… – Стоп-стоп, погодите! – прервала инспектора Харуно. – Что за бред вы несёте? Я не говорила подобного! ТенТен не лезла дальше простых разговоров и советов! О чём вы говорите? Что я «видела»? – В своих последних показания ты дважды подтвердила, как видела, что ТенТен прятала под плиткой в гардеробе что-то. Там мы нашли окровавленную футболку. Анализ подтвердил, что футболка принадлежит ТенТен. Анализ крови ещё не пришёл. Ты не помнишь собственных показаний? Сакура выпучила глаза и уставилась на инспектора: – Я ничего такого не видела и… я что-то даже не припоминаю нашего с вами разговора. Всё это звучит как бред или сон. Я не сплю? – ущипнула себя. – Нет. А жаль. Я ничего не понимаю, – покачала головой. – То есть ТенТен сейчас подозревается в убийстве Саске? Полицейские снова переглянулись. – Сакура… но ты ведь сама дала показания против неё. Девушка уставилась на инспектора с абсолютным непониманием. Как такое может быть? Почему она этого не помнит? Это же всё какое-то безумие… – Расскажи всё, что ты помнишь о том дне. Вы пришли в университет. Потом...? – Прошла первая пара. Ничего необычного, всё было хорошо. – Потом? – Перерыв. – Ты пошла в столовую сразу после пары? – Нет. – А где ты была? – С Саске. Он… он хотел поговорить. – О чём? – Он позвал… эээ… после пары он хотел поговорить, и мы… Молчание. Секунда. Две. Три. – И вы? – напомнила инспектор. – Что дальше? – Я… я была в столовой… – Стой. Вы же должны были поговорить. Вы поговорили? Сакура снова тупо уставила на полицейских. Перевела взгляд с одного на другого. Обратно. – Я не помню, ясно? Я не знаю… – В чём ты была?.. – Вы уже спрашивали. – Нет. В чём ты была в столовой? Задумалась. Вспомнила. Удивилась. – В… толстовке? – полицейские переглянулись в третий раз. – Но я не помню, как её надевала… – Ты хочешь сказать, что не помнишь, что делала почти весь перерыв между парами, как оказалась в столовой и как переоделась? Сакура покрылась мурашками. Плохое предчувствие наводило ужас. – И ты не помнишь, о чём вы говорили с Саске? – Нет, не помню. Инспектор вздохнула. – Сакура, – забрала фотографию, отложила в папку. – Мы сейчас прервёмся. И приведём сюда психотерапевта. У тебя есть время позвонить родным. Один из моих советов – зови адвоката. – Погодите! Вы теперь обвиняете меня? Что за бред? – Твоё алиби – хлипкое. И ты, возможно, не помнишь чего-то не по своей собственной воле. Это теория. – Какая ещё теория? Вы тут что все, укурились? – Думай, что хочешь. Пока мы закончили. Инспектор поднялась и прихватила папки. Её коллега тоже встала, когда вдруг допросная наполнилась смехом. Не радостным и не печальным. Не истеричным. Скорее злорадным. Смеялась Сакура. Они повернулись на неё и поразились изменениям. Минуту назад шокированная, растерянная и напуганная девушка превратилась в усмехающуюся и весёлую. – Вот незадача, – произнесла она. – А ведь у нас почти получилось… Но надо было ей открыть рот перед тем придурком… Сакура порой поступает так глупо и опрометчиво, что я бы даже придушила её. Но как придушишь саму себя, да? Дилемма. Полицейские сели. Хорошо, что запись шла. Инспектор и не рассчитывала, что теория оправдается так быстро. – Всё-таки с тобой было что-то не так, – озвучила мысль вслух. – С нами, мэм, – поправила девушка. – Проявите уважение к нам обеим. – Это ты разговаривала с Саске? – Разговор был короткий. – Что произошло? – Я знала, что к этому всё идёт. Она об этом даже не думала. Ни единой мысли. Живёт в своём розовом мире. И саму себя не защищает. Ни разу! Ни одного раза за себя не постояла! Получала от этого пидараса столько боли внутри и снаружи и всё равно его любила! – И тогда появилась ты. – Да. Сначала ненадолго. Дать отпор какой-то девчонке в туалете. Или поставить на место тех, кто лезет не в своё дело. – Но всё стало только хуже. – Конечно! С мужиками вечно так: ты хоть раком встань, хоть минет сделай, ему всего мало. Я поняла, что он начал ей изменять. До неё так и не дошло. – А что с одеждой? – Бля, вот тут реальный косяк, признаю! Идея на 5, реализация на 3. Вот мы и расплачиваемся. – Вы пришли в футболке. Саске хотел поговорить. О чём? Ведь это ты с ним говорила, а не она, верно? – Да, – усмешка. Руки крестом, нога на ноге. – Этот уёбок решил расстаться. Я знала, что это рано или поздно произойдёт. Трахает какую-то шлюху, избивает нас, а потом «нам нужно расстаться». Да ну? Какая неожиданность? Обосраться можно. – Ты чувствовала слишком много. – О, цитируете мои показания? Браво, инспектор. – И что ты сделала? – Провела ножом по горлу. Бинго! Признание у них есть. Остальное – детали. – Медэксперты сказали, убийца левша. Но та Сакура поставила подпись правой рукой. Ты левша? – Да, мэм. А она правша. Удобно, не так ли? – Куда дела нож? – О, не переживайте, он уже далеко, хрен вы его найдёте. – Футболка? – Сожгла в туалете на третьем этаже. Смыла остатки в унитаз. Раза с четвёртого следов уже не осталось. И наверняка много кто ещё туда зашёл. Бедные медэксперты. – Толстовка? – Спрятала в вентиляции там же. Думала, понадобиться зимой, но нет, мы дотянули до весны, представляете? – Что за сцена с ТенТен и той футболкой? Рассмеялась. – Ах, да, малышка Тенни! Тут всё проще некуда. Спиздила её футболку как-то, когда она начала лезть не в своё тело. Типа на всякий случай, вдруг пригодится. – Понимаю. А потом? – В перчатках измазала её в крови, положила в пакет и спрятала под плинтусом в гардеробе. – Вот бы все так шли на контакт, как ты. – Вы умны и вам повезло допросить её. – Больше нам дал разговор с тобой, спасибо. Инспектор поднялась и выключила запись. – А что с ней будет? С ТенТен. Второй она нравилась. – Полагаю, в ближайшее время её отпустят. Твоего признания нам достаточно. Дальше будут разбираться психиатр и суд. Женщина уже стояла у двери, когда девушка сказала напоследок: – Он был свиньёй. И не был её достоин. Инспектор повернулась и ответила: – Так бывает, и часто. Это жизнь. – Жизнь – отстой. – В этом я с тобой согласна. – Увидимся, мэм. – До встречи. Они столкнулись у отделения полиции. Подхватил её и поднял от земли. Крепко сжал. Снова здесь, снова его. Обнимала его долго-долго. Не хотела отпускать. Запах свободы смешался с его проклятым парфюмом. Опустил на землю, взглянул в глаза, поцеловал. – Ууу, – оторвался от губ. – Кому-то стоит почистить зубы! – Заткнись, Собаку Но, или я реально сяду за убийство! Растрепал её причёску, положил руку ей на плечо, обнимая со спины, и повёл в сторону мотоцикла: – Сегодня ты за штурвалом, капитан. – Серьёзно? – Да. У нас праздник – твоё возвращение. – Ты чудо! Она села спереди, он прижался сзади. Сжал её талию. Положила руки в карманы, проверяя, всё ли на месте. – Бля, Канку! – Что, любовь? – Я где-то просрала наушники! Наверно в полицейской тачке. Собаку Но усмехнулся. Достал провод из заднего кармана джинс и протянул ей. – Ты оставила их у меня в руке, когда уходила с инспектором. Она прижала наушники к сердцу, улыбнулась парню, взяла его руку и поцеловала её. – Я скучала. – Я больше. – Нихуя! – Ладно, допустим. В следующий раз я тебя уделаю. – Ты что, заделался в оптимисты? – Научился у одной занозы в заднице. – Да ну? – Да, есть одна такая. Добрая до чёртиков, да и сама как чёрт. – А что-то хорошее в ней есть? Оно ведь есть в каждом. – Она исключительная личность! Рассмеялись. Завела мотор. – Это да, – усмехнулась. Прижался к ней. – Больше похоже на правду. Они ехали по вечернему городу, воздух развевал их волосы. Тепло их тел согревало ветер. И все дороги перед ними были открыты. «Завтра» обещало быть хорошим. И им этого было достаточно.