Их

Айзек в своей комнате. Тишина. Не слышно голосов исходящих из телевизора или тихого покалывания лампочек на кухне, в ванной. Было страшно. Только дыхание подавало хоть какие-то звуки. Свет в комнате нельзя определить. Свет, темнота, а может даже и красный. Казалось на улице и луна, и раскалённое солнце. В комнате родителей пусто. А точно, отца давно нет в их домике на холме, но где мама. Мальчик не чувствовал боль, голод, хотя сон продолжался долгое время. А может мира уже и нет, и выжил только он. В зеркале стоял тот же шестилетний мальчик, как уже полгода. Дом не изменился. В комнате Айзека рисунки и шкаф с игрушками; гостиная до сих пор с телевизором и тем креслом, чьи пружинки изношены до нельзя, а сидеть все ещё удобно; в комнате мамы сумка, парик, нож; коридор с зеркалом, а зеркало не с Айзеком. Это не он. Айзек проснулся от прыжка младшей Мэгги на его кровать, Гаппи не хотя, но тоже запрыгнул и замурлыкал. Вот их шумный дом. Тут же мама вбежала в комнату, по-видимому ища младшего ребёнка. Найдя эту проказницу, взяла её на руки и пожелала доброго утра. Полностью отойдя от сна, почувствовал любимый запах блинчиков с кухни, значит папа у плиты. Он любил их утреннюю счастливую жизнь. Счастливую… Счастливую? Ах да, он перед зеркалом. Он ли? Мальчик, как тебя зовут? Айзек. А по фамилии? Мориа. Лет отроду? Шесть с половиной. А я мальчик? А разница какая? Мама рассказывала, что это очень важно. Например мальчики не могут носить юбки. Если я очень сильно хочу? Зачем общество ставит такие запреты? Не было бы деления, то жизнь лучше была бы. Перед глазами райский сад. Я его покровитель. Адам и Ева разговаривают около белого дерева. Бог создал их по своему образу. Но они же отличаются. Как говорили другие ангелы, их различают на мужчин и женщин. У нас, божественных созданий, такого нет. Возраст и имя- всё для людей, хотя под впечатлением меня стали звать Эденом, как хранителя. Для людей время течёт быстрее. Люди развиваются без нашего вмешательства даже лучше. Но отец пытается постоянно вмешаться и сделать поблажки этим людям. Со мной сидит этот рыжеволосый мужчина. На вид ему лет тридцать. Он ожидал здесь своего воскрешения. Временами он надоедлив, временами тих. Он здесь не навсегда. Он может всё ещё изменить. К сожалению Айзек был человеком, да ещё и с грехом. Не удостоится божественной участи, любви. Пора выходить из своего мирка. На улице ничего. Хотя в этом бельме видно что-то. Как грех и святость. Вместе. Как та, что совершила грех, и та, кого избавили. Он это Они. Они не Он. Как холод и жара создают баланс природы, а они в душе. Скорбь. С братом всегда вместе были. Какой раз подряд он нарушает закон из-за гнева своего. Опять перерождаются, расстаются, умирают. Были детьми, стариками, женщинами. Сейчас это странно. Он ребёнок, опять, но в подвале? Брата нет, а странная комната. Монстры атакуют его, а он может стрелять. Чья-то больная фантазия или сон в коме. Проходили и не раз. Следующая комната золотая, так и манит, точно она брат. В середине пьедестал, а там брат, уже мёртвый. Подходит, он сразу за ним. И снова охватывают эмоции. И вроде идти не хочется, навсегда остаться вместе, пока покой здесь. Брат из раза в раз его признаёт и доверяется. Заканчивается как обычно. Никак не изменить. Всё-таки грех можно простить. Эта темнота наконец может стать светом! Он не такой и плохой. Темнота. Убийство. Предательство. Злость… Он грешен. Воздуха не хватает. Все от него ушли. Он не заслужил ни прошлое, ни настоящее. Ниже ада. Маленького шестилетнего Айзека больше нет.

Вы разблокировали нечистого Айзека!