Personal Relationships

      Поскольку он не привык делить постель с другим человеком, Серхио боялся, что не сможет много спать, но он спал неожиданно хорошо. Он то и дело просыпался посреди ночи, чтобы дотянуться до неё, инстинктивно ища её тепла и близости, но тут же снова засыпал с тёплым чувством удовлетворения, как только она прижималась к нему. Когда он проснулся утром, она не прикасалась к нему, и на какое-то мгновение он с ужасающей уверенностью почувствовал, что её не будет рядом, когда он откроет глаза, что всё это было сном, но потом он обернулся и увидел её, и его сердце забилось быстрее при одном её виде. Какой невыразимой радостью было просыпаться рядом с ней, потому что её лицо было первым, что он увидел утром, такое прекрасное и безмятежное, лучи восходящего солнца играли на её коже. Он просто продолжал смотреть на неё и смотреть, чувствуя себя самым счастливым человеком на свете, чувствуя, что не может быть лучшего способа начать день.       Она повернулась на другой бок, поэтому он придвинулся ближе и, осторожно, чтобы не разбудить её, обнял её за талию и прижался к ней всем телом. Она издала тихий звук удовлетворения и прижалась к нему ближе, что заставило его проснуться во многих отношениях. Он вдруг очень остро ощутил её обнажённое тело в своих объятиях, её тёплую кожу на своей, и самые дразнящие воспоминания о вчерашних событиях начали переполнять его разум, заставляя его тело реагировать с неловким энтузиазмом. Мысленным взором он снова увидел её на кровати в запасном месте, задыхающуюся, когда он прикасался к ней, выгибая спину со стоном. Он вновь пережил ощущение, когда она опустилась на него, сначала на кровати, а потом снова в машине, и почувствовал глубокое, болезненное желание испытать это снова — это восхитительное ощущение, эту близость.       Сейчас он был болезненно твёрд, но не был уверен в этикете — будет ли невежливо будить её из-за этого? Было ли ему позволено сделать первый шаг, или он должен подождать, пока она проявит интерес? Что, если она не в настроении? Что, если она почувствует себя обязанной? Он решил, что не хочет рисковать, поэтому остался совершенно неподвижным, закрыв глаза и делая глубокие вдохи, пытаясь рассеять своё желание к ней. Это было всё ещё так ново для него, это желание другого человека, и он не был уверен, как с ним справиться, немного встревоженный тем, насколько сильным оно было. Он попытался направить свои мысли в другое русло, но было невозможно сосредоточиться ни на чём, кроме её тела, прижатого к нему. Он как раз думал, что, может быть, ему лучше встать и принять холодный душ, когда она зевнула и прижалась к нему, посылая ещё один укол желания прямо через него.       — Доброе утро, — пробормотала она, не открывая глаз.       Он ткнулся носом в её ухо.       — Доброе утро. На самом деле, отличное утро. Я не могу вспомнить лучшего.       Она улыбнулась.       — Я думаю, что мы всё ещё можем улучшить его.       — В самом деле? — Сказал он, стараясь, чтобы его голос не звучал слишком обнадёживающе. — Как?       В ответ она ещё теснее прижалась к нему, и он тихо застонал.       — О, Ракель. Ты уверена, что хочешь этого?       — Я хочу, — прошептала она. — Просто… осторожно. Я ещё не совсем проснулась.       — Позволь мне помочь тебе с этим, — пробормотал он.       Он начал с поцелуев на её шее и плече, и она одобрительно замурлыкала, затем подняла голову, чтобы он мог подложить под неё руку, чтобы лечь ещё ближе к ней. Он зарылся лицом в её волосы и глубоко вдохнул — её запах был таким опьяняющим, что у него закружилась голова. Его пальцы блуждали по её коже, нежно поглаживая её руку, живот, бедро. Она ответила тихими звуками удовлетворения, и через некоторое время он протянул руку и обхватил грудь, поглаживая её сосок большим пальцем, пока он не затвердел.       — Ещё немного, — прошептала она, поэтому он сжал его и был взволнован, услышав её вздох.       Он продолжал целовать её шею, попеременно поглаживая и сжимая соски, пока её дыхание не участилось, и она не начала слегка двигать бёдрами, прижимаясь к нему, сводя его с ума от желания. Внезапно она взяла его за руку и опустила её вниз, заставив его улыбнуться. Она раздвинула ноги, чтобы дать ему доступ, и он начал осторожно исследовать её пальцами, держа в узде своё желание, терпеливо ожидая, чтобы убедиться, что она готова — более чем готова — для него. Он просунул руку между её ног и просунул один палец, затем, почувствовав, какая она мокрая, второй. Он всё ещё не мог до конца понять, что это происходит на самом деле, что её тело реагирует на него с таким же энтузиазмом, как и его на неё. На мгновение он задумался, может ли она хотеть его так же сильно, как он её, но затем она наклонила бёдра так, что оказалась прижатой к его ладони, и он осторожно позволил себе поверить, что да, она хотела. Это было самое удивительное чувство.       — Ты готова? — Прошептал он ей на ухо.       — Да, — прошептала она. — О, да.       Он убрал руку и направился к ней, и она издала низкий, протяжный стон, когда он медленно прижался к ней, закрыв глаза, чтобы по-настоящему насладиться этим: её мягкостью, её теплом. Он обнял её за талию и крепко прижал к себе, когда начал двигаться внутри неё, а она переплела свои пальцы с его и вздыхала от удовольствия при каждом прикосновении. Они не торопились, их тела всё ещё немного отяжелели от сна, их движения были медленными и томными. Серхио снова и снова удивлялся тому, как хорошо это — каким-то образом со вчерашнего дня он уже частично забыл точное ощущение этого, как удивительно она чувствовала себя рядом с ним, как это связывало его. У него было подозрение, что это будет удивлять его снова и снова в течение долгого времени, пока он не привыкнет к этому. Он надеялся, что никогда не привыкнет к этому.       Он не хотел ничего больше, чем сделать это так же хорошо для неё, поэтому он опустил руку между её ног и позволил своим пальцам попробовать разные вещи, пока она не ахнула: «Да!» — и он задал ритм. Она положила свою руку на его, чтобы показать, какого давления она хочет, и вскоре её дыхание участилось, с губ сорвались тихие стоны. Он с сожалением подумал о восхитительных звуках, которые она издавала вчера, когда им не нужно было беспокоиться о том, что их кто-то подслушает, и решил отвезти её в уединённое место как можно скорее. Он продолжал двигаться, и когда почувствовал, как она напряглась, он немного ускорил темп — ровно настолько, чтобы этого было достаточно. Она вдруг задохнулась и задрожала в его объятиях, затем уткнулась лицом в подушку, чтобы заглушить стоны, сжимая его руку между своих бёдер, когда она сжалась вокруг него. Он тщательно держал себя в узде, чтобы сосредоточиться на ней, постепенно расслабляясь, заставляя её дрожать от толчков. Затем он остановился, давая ей время прийти в себя и отдышаться.       Она испустила глубокий вздох удовлетворения, затем прошептала «продолжай», и он с благодарностью снова прижался к ней, чувствуя, что вот-вот взорвётся. Конечно же, потребовалось всего несколько ударов, чтобы давление внутри него достигло пика, и он уткнулся лицом в её плечо и тихо застонал, когда позволил себе расслабиться, маленькие огоньки танцевали за его закрытыми веками, когда абсолютное удовольствие от этого нахлынуло на него. Он ещё раз глубоко вошёл в неё, потом лежал неподвижно, тяжело дыша, чувствуя, как по всему телу разливается тёплое сияние удовлетворения. Он крепче обнял её и нежно поцеловал в шею. Вот это способ начать день. Чёрт возьми.       Через некоторое время она повернулась и толкнула его на спину, чтобы лечь рядом с ним, положив руку ему на грудь, закинув ногу на его ногу и положив голову ему на плечо. Он обнял её и счастливо вздохнул. Что это было за чувство. Какое совершенно замечательное чувство. Его разум был приятно затуманен, но по мере того, как он постепенно приходил в себя, он осознал, что с ним происходит что-то необычное, и, обнимая её, он понял, что это было.       Он никогда не чувствовал себя так близко к другому человеку. После жизни в самоизоляции и постоянного, грызущего чувства одиночества, которое он считал само собой разумеющимся, это наполняло его удивлением. Он не думал, что такое может случиться с ним, не думал, что вообще способен на такую связь. Это всегда казалось таким далёким от его живой реальности — то, что другие люди воспринимали как нечто само собой разумеющееся, но это было за пределами его понимания. Не то чтобы он этого хотел, всегда говорил он себе. Безмерно предпочтительнее была жизнь разума: чистая, сосредоточенная, ничем не обременённая. Теперь она теснее прижалась к нему, и он поцеловал её волосы и понял, каким глупцом он был, отказавшись от целого аспекта человеческого опыта. Он всегда понимал, что это главная мотивирующая сила для большинства людей, но никогда не понимал этого — до сих пор. Она переосмыслила для него мир, переориентировав его взгляд на жизнь на совершенную, кристальную ясность, которой он никогда раньше не чувствовал, живо напоминая ему о том, как он впервые надел очки и внезапно увидел вещи ясно. Это было важно. Вот что действительно имело значение.       Ему пришла в голову мысль, настолько тревожная, что у него перехватило дыхание.       — Ракель, — прошептал он.       — Ммм? — Ответила она, закрыв глаза.       — Ты понимаешь… мы бы никогда не встретились.       — Что ты имеешь в виду? — Спросила она, сонно глядя на него.       — Всё это… ты и я… этого бы не произошло.       Это чувство, это прекрасное, только что обретённое счастье прошло бы мимо него, и он содрогнулся, даже подумав об этом.       Она нахмурилась и, казалось, пришла в себя, когда сосредоточилась на нём.       — Почему нет?       — Я бы не завербовал тебя. Я до сих пор помню тот самый момент, когда принял это решение. Я следил за твоим судебным делом, а потом услышал о твоём осуждении, о том, что тебя приговорили к тюремному заключению. Тебе нужно знать, что мой план был завершён более года назад. Я не был уверен, хочу ли я вносить в него какие-либо изменения в последнюю минуту, потому что знал, что у меня не будет времени действительно обдумать все возможные последствия. Я помню, как смотрел на сделанное о тебе дело, пытаясь определиться. Я закрыл его. Я закрыл его, Ракель. Я решил не нанимать тебя.       Она смотрела на него.       — Что заставило тебя передумать?       — Из папки выпала твоя фотография. Я поднял её, чтобы положить обратно, но потом, по какой-то причине, присмотрелся к ней поближе. Это была фотография, на которой тебя в наручниках вели из зала суда к полицейской машине. Ты выглядела усталой, но непобедимой — ты высоко держала голову, расправив плечи. В тот момент я решил, что хочу, чтобы ты была в моей команде. Жизнь бросила в тебя так много ужасных вещей, и всё же ты не была сломлена. Я восхищался этим. Я подумал, что ты можешь оказаться полезной для операции, поэтому я снова открыл твой файл и снова просмотрел его. Я решил рискнуть внести изменения в последнюю минуту, чтобы значительно улучшить план.       — Значит, ты бы не вытащил меня из тюремного фургона, — тихо сказала она.       — Правильно, — сказал он, чувствуя жжение в груди при этой мысли.       — Я не знала, что ты сомневался в том, чтобы завербовать меня, — сказала она. — Только представь. Если бы обстоятельства были немного другими, я бы сейчас сидела в тюрьме.       Мысль о ней в тюремной камере заставила его кровь застучать в ушах. Он крепче обнял её, защищая.       — Так странно думать, как много зависело именно от этого момента, — сказал он. — Если бы эта фотография не выпала из папки… если бы я положил его обратно, не взглянув дважды… если бы хоть один из тысячи факторов был другим, повлиявшим на моё решение… нас бы здесь не было.       — Я не хочу об этом думать, — прошептала она.       — И всё же я не могу не задумываться об этом, — сказал он. — Как такое маленькое решение, момент, который кажется таким незначительным в то время, может так сильно повлиять на твою жизнь. Мы все принимаем подобные решения каждый день. Крошечные, одноразовые варианты, о которых не стоит слишком много думать. Но любой из них может в конечном итоге изменить твою жизнь.       Он поцеловал её волосы.       — Хотя в одном я был прав, — продолжил он. — Я никогда не мог предвидеть, к каким последствиям приведёт твоя вербовка. Никогда, даже в самых смелых мечтах, я не думал, что мы окажемся здесь.       — Я тоже, — сказала она. — Ты знаешь, у меня тоже был принципиально решающий момент.       — Расскажи мне.       — Когда те вооружённые люди, которых ты послал, остановили наш фургон и попросили меня поехать с ними. Я колебалась. Я чуть не сказала «нет». Это ещё одно решение, которое разлучило бы нас. Они сказали, что приведут меня к Профессору — в тот момент я и представить себе не могла, что они приведут меня к тебе.       Он улыбнулся.       — Помнишь, что ты подумала, когда впервые увидела меня?       — Кто, чёрт возьми, этот чувак? — рассмеялась она. — Я помню, что подумала, что ты не выглядишь достаточно устрашающе, чтобы быть лидером банды. На самом деле, ты выглядел немного нервным.       — К тому времени я решил, что хочу, чтобы ты была в моей команде. Я уже начал адаптировать план, но не был уверен, что смогу убедить тебя. У меня было чувство, что у тебя сильный моральный кодекс, и я знал, что будет нелегко убедить тебя нарушить его.       — Что ты подумал, когда впервые увидел меня?       — Ты меня удивила. Я видел только твои фотографии, я не ожидал, что ты будешь так… присутствовать.       — Присутствовать? — Она улыбнулась.       — Да. Ты была так насторожена, когда вошла, так подозрительна — и, конечно, имела на это полное право. В тебе была тихая напряжённость. Ты выглядела готовой ко всему. Я сразу понял, что ты станешь грозным противником, если захочешь.       — Ты знаешь, — задумчиво сказала она. — Мы были почти…       — Что?       — Противники. Что, если бы у меня всё сложилось по-другому? Что, если бы Альберто не был таким ублюдком и спокойно принял развод? Тогда я была бы твоим переговорщиком во время ограбления.       — Да, — улыбнулся он при этой мысли. — И ты бы возглавила команду, сражающуюся против нас.       — Тебе нравится эта идея? — Спросила она, заметив его улыбку.       — Должен признать, что да. Мне бы очень хотелось встретиться с тобой лицом к лицу. Мы хорошо подходим друг другу.       — Ты думаешь, что смог бы перехитрить меня?       — Думаю, что смог бы, — самодовольно сказал он.       — Не льсти себе, — фыркнула она. — Я уверена, что в конце концов поймала бы тебя.       — Полагаю, мы никогда этого не узнаем, — улыбнулся он и снова поцеловал её в волосы. — Как ты думаешь, нас поймают во время ограбления?       — Нет, — сухо ответила она. — Потому что теперь я на твоей стороне.       Он рассмеялся.       — Разве мы не самоуверенны?       — Я знаю себе цену, — сказала она. — Мои коллеги хороши, но я была лучшей. У них нет ни единого шанса против нас с тобой. Мы отличная команда.       — Да, — тихо сказал он.       Её взгляд стал отсутствующим.       — Это ещё одна ситуация, в которой мы никогда бы не встретились: если бы я была твоим переговорщиком.       Он немного подумал.       — Ты в этом уверена?       Она удивлённо посмотрела на него.       — Конечно. Мы были бы на противоположных сторонах, общаясь только через наушники.       — Я всё ещё думаю, что есть шанс, что мы могли бы оказаться вместе.       — В самом деле? — Сказала она. — Как? Как бы мы вообще встретились лично?       — Я всегда планировал попытаться установить контакт с руководителем этого дела.       — Что? Зачем тебе подвергать себя такому риску?       — На самом деле это не риск, они не узнают, кто я такой. И это может дать ценную информацию или представление о ходе расследования.       — Так как бы ты связался со мной?       — Твоё любимое кафе по соседству с Монетным двором — Ханой, верно?       — Да, — удивлённо ответила она. — Откуда ты знаешь?       — Я изучал тебя, — напомнил он ей. — Так что я бы подождал тебя там.       — Как бы ты установил контакт в кафе?       Он пожал плечами.       — Я бы нашёл способ.       — Хотя я была бы такой подозрительной, — рассмеялась она. — Если бы случайный парень в кафе начал задавать мне вопросы во время расследования такого масштаба, я бы предположила, что он журналист под прикрытием.       — Я бы убедил тебя, — твёрдо сказал он. — Я бы заставил тебя поговорить со мной.       — Ты, кажется, очень в этом уверен.       — Да, — серьёзно ответил он.       — Ракель, если бы я увидел тебя где-нибудь, при любых обстоятельствах, я знаю, что влюбился бы в тебя, сильно. Если бы мне каким-то образом удалось найти тебя, неважно как, неважно когда, не думай ни на мгновение, что я позволил бы тебе уйти.       — Ты всё равно был бы преступником, а я полицейским.       — Думаю, мне удалось бы убедить тебя присоединиться к нам.       Она подняла брови.       — Правда?       — Да, потому что я знаю твоё слабое место.       — Моё слабое место?       Он подмигнул ей.       — Ты не можешь устоять перед моими чарами.       Это заставило её рассмеяться.       — Совершенно верно, ты совершенно неотразим. Но ограбление продлится самое большее десять дней. Как ты думаешь, было бы достаточно времени, чтобы узнать друг друга достаточно хорошо, чтобы установить реальную связь?       — Не думаю, что нам потребовалось бы много времени. Мы подходим друг другу, Ракель. Я думаю, что мы бы признали это, независимо от обстоятельств.       — Да, — тихо сказала она. — Возможно, мы бы так и сделали.       Некоторое время они молчали, погружённые каждый в свои мысли. Затем она крепче обняла его и вздохнула.       — Хотя ты прав, — сказала она. — Мы были так близки к тому, чтобы никогда не встретиться.       — И всё же, — тихо сказал он, — я чувствую, что вся моя жизнь привела именно к этому моменту.       Он размышлял, как всё, что он когда-либо думал или делал, каждое принятое им решение, которое в то время казалось бессмысленным, помогало ему сблизиться с ней. Как все различные аспекты его и её жизни были отдельными нитями в сотканном гобелене, двумя разными узорами, которые никогда не касались друг друга, но которые неизбежно подходили всё ближе и ближе, чтобы, наконец, слиться и создать один больший, лучший, яркий узор. Он мог только надеяться, что они больше никогда не расстанутся.       Они оба подскочили, когда на его телефоне внезапно зазвонил будильник.       — Пора вставать, — с сожалением сказала она, когда он нажал кнопку. — Я собираюсь принять душ. Проверь, свободен ли берег?       Они встали с кровати, и он высунул голову за дверь, убедившись, что в коридоре больше никого нет, прежде чем жестом велел ей уйти. Она быстро поцеловала его в губы и выскользнула. Он изо всех сил хотел принять душ вместе с ней, но риск столкнуться с кем-нибудь на выходе из ванной был слишком велик. Он позволил себе упасть обратно в постель и зарылся лицом в её подушку, чтобы посмотреть, пахнет ли она ею. Это произошло, и он глубоко вдохнул, чувствуя, как его голова и грудь наполняются пузырьками шампанского. Он снова будет спать рядом с ней сегодня, и завтра, и послезавтра… какая замечательная мысль. Единственная трудность сейчас, размышлял он, состоит в том, чтобы скрыть их отношения от других. День вдруг показался ему очень долгим — вечностью, в течение которой ему придётся держать руки подальше от неё, прежде чем она снова окажется в его объятиях сегодня вечером. На мгновение у него возникло сильное искушение приказать команде готовиться ещё один день без него, чтобы он мог снова отвезти её в запасное место… но затем он покачал головой. Теперь он должен быть сильным. Он был уверен, что сможет сопротивляться ей целый день. В конце концов, он будет думать о других вещах, пока будет преподавать. Он тихонько напевал, вставая с постели и начиная выбирать одежду на день. Действительно, как это может быть трудно?