Personal Relationships

      Медленно, но верно, остальные потеплели к Ракель. Все началось с того, что однажды Найроби сказала ей «доброе утро», а Токио попросила у неё соль, не оскорбив её. Потом в какой-то день он увидел, как она разговаривает с Москвой во время перерыва, а вечером за ужином она обменялась несколькими словами с его братом, и он увидел ее улыбку. Это мелочи, но он замечал их все.       После очень личного разговора, который состоялся в ее спальне, он некоторое время пытался держаться от нее на расстоянии, но ему это совершенно не удавалось. Каждый перерыв, каждый прием пищи он автоматически тянулся к ней, не в силах удержаться от того, чтобы сказать ей хотя бы несколько слов или спросить ее мнение о чем-либо. Если он не приходил к ней, то она приходила к нему. Каким-то образом, неосознанно, они всегда оказывались рядом друг с другом, как два листа, кружащие вокруг одной и той же канализации. Он с облегчением обнаружил, что теперь она вела себя с ним по-другому — не слишком фамильярно, не возвращалась к их разговору и никогда не называла его по имени, даже когда они были вне пределов слышимости остальных. Спустя несколько дней он снова начал расслабляться рядом с ней.       Она проявляла большой интерес к плану, который он высоко ценил. У них вошло в привычку задерживаться после каждого урока, чтобы вместе обсудить мельчайшие детали. Она сказала, что хочет более внимательно изучить некоторые части плана, поэтому он дал ей несколько своих карточек и заметок, которые она изучала по ночам.       — Я рад, что ты так серьезно к этому относишься, — сказал он ей, когда она подошла, чтобы попросить еще заметок.       — Конечно, — ответила она. — Если я собираюсь быть в рубке управления, мне нужно знать план так же хорошо, как и тебе.       На следующее утро после занятий она подошла к нему с папкой в руке и задумчивым выражением лица.       — Ты уже успела изучить эти файлы? — спросил он ее.       — Да, — сказала она. — Мне стало интересно… могу ли я предложить некие улучшения?       Его брови поднялись вверх.       — Улучшения?       — Да, улучшения.       — Я работал над этим планом много лет.       — Но ты всего лишь одна личность, — рассудительно сказала она. — Только не говори мне, что ты настолько самонадеян, что не думаешь, что другая пара глаз заметит то, что ты пропустил.       Он с любопытством прислонился к столу.       — Ладно, как ты думаешь, что я пропустил?       Она открыла папку.       — Я изучила дела заложников. Кстати, они очень впечатляют. Как тебе удалось собрать столько информации о людях, работающих на Монетном дворе?       — Ах, — довольно сказал он. — Я отправил одного из своих коллег в качестве представителя профсоюза рабочих, чтобы он расспросил некоторых людей об условиях их работы, их начальниках и коллегах. Это было очень познавательно.       — Отлично сработано, — одобрительно сказала она, вытаскивая страницу из папки. — Основываясь на этой информации, я думаю, что определена угроза нашей операции: директор Монетного двора Артуро Роман.       Он нахмурился, забирая у нее дело Романа.       — Ты думаешь, он будет причиной неприятностей?       — Я практически уверена в этом.       — Почему? Я никогда не замечал в нем ничего особенного.       — Ну, — осторожно сказала она.       — Прости, что я это говорю… у тебя много талантов, но умение общаться с людьми не входит в их число.       Он поморщился.       — Вполне справедливо.       — Я опытный переговорщик, так что у меня выработалось некоторое чутье на подобные вещи. — Она указала на дело. — Посмотри, как его описывают сотрудники: надменный, самоуверенный, властный. Такое чрезмерно раздутое чувство собственной важности может привести к неприятностям. Также я думаю, что у него роман с одной из его сотрудниц, Моникой Гастамбиде.       Он нахмурился.       — Почему ты так думаешь?       Она постучала пальцем по одному абзацу.       — Одна из женщин, с которой ты беседовал, сказала, что они были довольно близки. Я прекрасно понимаю, что это значит. Это ещё одна из причин сыграть героя.       Он поднял на нее глаза.       — Что ты предлагаешь с ним делать?       — Держать его в изоляции, — сказала она. — Запереть его в комнате, где он не сможет причинить никакого вреда.       Он задумчиво посмотрел на нее и кивнул.       — Ладно, осторожность не помешает. Я сообщу Берлину.       — Хорошо, — сказала она и улыбнулась. — Должна сказать, я рада, что ты принял моё предложение.       — Конечно, — сказал он. — Ты сделала сильное замечание, и я был бы дураком, если бы рискнул не выслушать тебя. Малейшее нарушение может иметь большое воздействие. — Он серьезно посмотрел на нее. — Возможно, этим ты спасла кому-то жизнь.       Она выглядела довольной, но отмахнулась от его комплимента.       — О, это, вероятно, не имело бы большого значения. В любом случае, у тебя есть еще какие-нибудь конспекты, которые я могу просмотреть?       Он долго смотрел на неё.       — Ты действительно заинтересовалась этим, не так ли?       Она удивленно посмотрела на него.       — Конечно. Мы все.       Он покачал головой.       — Я не заметил, чтобы кто-то еще просил у меня дополнительный материал для изучения.       — Они доверяют тебе, — сказала она. — Они верят, что ты расскажешь им все, что им нужно.       Уголок его рта приподнялся.       — Ты мне не доверяешь?       Она усмехнулась.       — Не так слепо, как другие. Мне нравится смотреть на некоторые вещи своими глазами. Я предпочитаю повторять некоторые детали во второй или третий раз.       Он посмотрел на нее так, что она наклонила голову и спросила:       — Что?       Он быстро отвернулся и улыбнулся про себя.       — Ничего. Просто дело в том, что… Я так долго работал над этим планом. Большую часть своей жизни. Для меня это стало чем-то большим, чем просто план. Это… дело всей моей жизни.       Она кивнула.       — Это искусство.       Он бросил на нее благодарный взгляд.       — Ты понимаешь.       Она задумчиво кивнула.       — Должно быть, это очень значимый опыт для тебя, чтобы наконец-то иметь возможность поделиться им с другими людьми.       Он слегка покраснел.       — Но большинство других просто слушают и соглашаются с тем, что я им говорю. Они не критикуют это. Они не вовлекаются в это. Они не ценят этого. Не такие как ты.       — Мне нравится заниматься этим, — честно призналась она. — Это так хорошо продумано, так изобретательно, так взвешенно. Прекрасно.       Он почувствовал сильный прилив гордости от ее слов, но все, что он смог сказать, было:       — Спасибо.       Она улыбнулась.       — Не за что. У тебя есть еще какие-нибудь конспекты для меня?       Он протянул ей стопку папок, она поблагодарила его и сказала:       — Обсудим это завтра?       — Конечно, — сказал он.       Он проводил ее взглядом, когда она выходила из комнаты.

***

      Спустя несколько дней они, как обычно, сидели рядом за обедом. После приёма пищи он повернулся к ней.       — Остальные отдохнут во второй половине дня, — сказал он. — Я бы хотел сегодня поработать с тобой один на один.       — Хорошо. Над чем ты хочешь поработать?       — Я бы хотел попрактиковаться в переговорах. Я хочу, чтобы ты сделала вид, что все еще служишь в полиции, и вела со мной переговоры так, как поступила бы в подобной ситуации.       Она кивнула.       — Я это сделаю. Полагаю, тебе нужна конструктивная обратная связь?       — Да. Все, что поможет мне получить преимущество над переговорщиком во время операции.       Они оставили уборку остальным и поднялись наверх, в пустой класс. Он сел во вращающийся стул за столом, а она пододвинула обычный стул, чтобы сесть рядом с ним.       — Сначала самое главное, — сказал он. — Теперь, когда тебя уволили, как ты думаешь, кем тебя заменят?       Она на мгновение задумалась.       — Это сложно. Нет никого, кто бы мог заменить меня напрямую. Самый близкий мне по рангу и должности человек — моя коллега Елена Гонсалес.       Он кивнул.       — Так я и думал. Что ты можешь мне о ней рассказать?       — Ничего особенного, она вполне нормальный человек. Около 35 лет, не замужем, детей нет, способная женщина-полицейский, очень целеустремленная. Она мне нравится.       Он делал заметки.       — Как ты думаешь, насколько вероятно, что они вызовут туда Алисию Сьерра?       Она удивленно подняла брови.       — Тебе лучше молиться, чтобы они не сочли нужным вызвать туда Алисию.       — Почему?       — Потому что Алисия — тиран. Они вызовут ее только в том случае, если больше не будут заботиться о последствиях, и в том случае твоя цель войти и выйти без того, чтобы кто-то пострадал, станет намного более маловероятной.       Он задумчиво кивнул.       — Тогда давай не будем давить слишком сильно, чтобы они не почувствовали необходимости использовать ее.       — Так будет лучше.       — А как насчет твоего напарника, младшего инспектора Рубио?       — Анхель? Почему он?       — Думаешь, теперь, когда тебя нет, его повысят?       Она задумалась.       — Может быть. Лично я бы не поставила его во главе такой критической ситуации, как та, которую мы планируем вызвать, но он уже давно служит в полиции, и мое начальство может дать ему шанс.       — Значит, он может быть нашим переговорщиком.       — Он может.       Он окинул ее оценивающим взглядом.       — А тебе от этого будет труднее?       Она помедлила.       — Честно говоря, да, немного. Мы с Анхелем лучшие друзья, надеюсь, нам не придется идти против него.       Он снова что-то записал.       — Ты можешь рассказать мне о нем что-нибудь, что мы могли бы использовать в своих интересах? Вы были близки?       Она помедлила.       — Ну да, довольно близки.       Он поднял глаза.       — Гм… Недавно я узнал, что значит «совсем близки»…       Она слегка покраснела, и он спросил:       — Вы были…?       Она нахмурилась.       — Я не хочу рассказывать тебе об Анхеле. Это похоже на предательство.       — Но это информация, которая может помочь нам во время переговоров, да?       Она вздохнула.       — Да.       Он отложил ручку и пристально посмотрел на нее.       — Послушай, Лиссабон, мне не нравится спрашивать тебя об этом. Я не хочу, чтобы ты чувствовала, что предаешь друга. Но каждая крупица информации, которой я располагаю, может быть разницей между успешными и неудачными переговорами. Между успешной и неудачной операцией. А если мы проиграем…       Она кивнула.       — Я не верну Паулу. Да, я понимаю.       — Она глубоко вздохнула. — Ну, в любом случае, это не самый лучший секрет. Анхель влюблен в меня.       Его брови поднялись вверх.       — Ты в этом уверена?       — Абсолютно уверена. Он был влюблен в меня много лет.       — Это крайне полезно знать. Мы, конечно, можем использовать это в своих интересах. У вас был роман?       — Нет, — сказала она, но что-то в ее голосе заставило его посмотреть на нее более пристальней.       — Но вы спали вместе?       Она недовольно посмотрела на него.       — Не понимаю, какое тебе до этого дело.       — Чем больше у меня информации, тем больше я могу использовать против него. Вы спали вместе?       — Однажды, — неохотно призналась она.       — Было хорошо?       Она прищурилась, глядя на него.       — Не представляю, какое это имеет отношение к нашим переговорам.       — Мне нужно знать, какие эмоции связаны с этой встречей. Было ли хорошо?       Она пожала плечами.       — Все было нормально.       — Просто нормально?       — Для меня — да.       — Меня больше интересует его точка зрения. Хорошо было ему?       С нее явно было достаточно. Она вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза.       — Приятель, если я пересплю с парнем, можешь не сомневаться, ему это пойдет на пользу.       Он почувствовал, что краснеет.       — О, я… Я не хотела намекать на это…       — …что я плохая в постели?       — Ну да, то есть нет, я бы никогда так не подумал.       — То есть, это то, о чем ты думал?       — Стало ли в комнате жарче? Я… нет, не знаю…       Она многозначительно подняла бровь.       — Ты хочешь попробовать?       Теперь он очень покраснел.       — Я… ну… Я… нет…       Она еще несколько секунд сохраняла невозмутимое выражение лица, наблюдая, как он корчится, а затем широко улыбнулась.       — Я так и думала.       Он расслабился, понимая, что она просто дразнит его, и снова напрягся, когда она на мгновение наклонилась к нему.       — В следующий раз не задавай мне вопросов, на которые не сможешь ответить.       Она толкнула его стул так, что он отвернулся немного.       — Ладно, давай потренируемся в переговорах?       — Да, — сказал он, медленно поворачиваясь на стуле, все еще красный. — Думаю, это хорошая идея.       Он полез в шкафчик в столе и достал несколько толстых папок с бумагами. Она удивленно подняла брови.       — Что это?       — Мои записи о переговорах.       Она тихо присвистнула.       — Ты готовился довольно тщательно.       — Эти переговоры очень важны. Я хочу быть готовым к любым неожиданностям.       — Но… ты не можешь подготовиться ко всем неожиданностям. Ты разговариваешь с человеком, ты не можешь точно знать, что он собирается сказать.       — Однако есть предположение, которое ты можешь сделать относительно того, куда идет разговор. У полицейских переговорщиков есть свой сценарий. Я сделал свой собственный.       Она задумчиво посмотрела на него.       — Тебе правда нужно чувствовать, что ты контролируешь ситуацию?       Он раздражённо посмотрел на неё.       — Конечно, я должен контролировать ситуацию. Если наступит момент, когда я не смогу контролировать ситуацию, будут неприятности. — Он вздохнул и смягчился. — Но, я не чувствую себя особенно комфортно с незаписанными переговорами, особенно если они важны. Это весьма важно.       Она с любопытством посмотрела на него.       — Ты тоже пишешь сценарии разговоров в повседневной жизни?       — Не на бумаге, — сказал он, потом неохотно признался. — Но да, я иногда репетирую разговоры в голове.       — Ты когда-нибудь репетировал свой разговор со мной?       — Я пытался, — проворчал он. — Но это невозможно.       — Почему?       — Потому что ты слишком непредсказуема. Я никогда не знаю, что ты скажешь.       Она улыбнулась.       — Мне очень жаль.       — Все в порядке, — сказал он. — Это держит меня в напряжении. А теперь давай начнем.       Они поставили стулья так, чтобы они смотрели друг на друга.       — Хорошо, — сказал он. — Допустим, мы захватили Монетный двор, полиция создала свой оперативный центр, и это первый телефонный звонок, который я делаю, предположительно, инспектору Гонсалес. Ты готова?       — Да, — сказала она.       — Хорошо. — Он глубоко вдохнул и сказал. — Инспектор, что на вас надето?       Она недоуменно повернулась на стуле.       — Ты что, издеваешься? Вот так ты хочешь начать переговоры?       Он обернулся.       — Да.       — Что, если на другом конце провода Анхель?       Он ухмыльнулся.       — Тогда я позволю тебе задать вопрос.       Она прищурилась, глядя на него.       — Очень смешно. Но серьезно, какого хрена ты начал с того, что спросишь Елену, во что она одета?       — Это неожиданно, — объяснил он. — Это личное и немного сексуальное. Это с самого начала выведет ее из равновесия, что позволит мне задать тон разговора.       Она посмотрела на него с отвращением.       — Ты спросишь ее об этом только потому, что она женщина.       Он кивнул.       — Да.       Ее глаза внезапно расширились.       — Погоди, ты же собирался спросить меня об этом!       Он снова неохотно кивнул.       — Да.       — О чем еще ты хотел меня спросить?       Он помедлил.       — Гм… Может, это не имеет значения.       — Я буду с тобой в рубке управления, — напомнила она ему. — Я все равно это услышу. Какие еще неуместные вопросы ты собираешься задать моему ничего не подозревающему коллеге?       Он откашлялся и посмотрел свои записи.       — Ну… имей в виду, что это будет разбросано по всем переговорам, растянутым на несколько дней. Итак, «Что на вас надето?» «Расскажите мне о своем первом разе.» «Вы когда-нибудь симулировали оргазм?»       Он осторожно взглянул на нее, чтобы увидеть, как она это воспринимает. Она бросила на него равнодушный взгляд и сухо сказала:       — Ты свинья.       Он смущенно провел рукой по волосам.       — Послушай, я знаю, что это грубо, но мне нужно как-то вывести ее из равновесия, а это лучшая альтернатива.       — Какая альтернатива?       Он вздохнул.       — Смутные угрозы. Например, дать ей понять, что я знаю, в какую школу ходят ее дети.       — Это отвратительно.       — Согласен. Вот почему я предпочитаю эти, они гораздо элегантнее.       — Что, если она разозлится?       — Ничего страшного, это будет означать, что она плохо соображает. Это все равно поможет мне одержать верх.       — Но ты уже одержал верх. Что бы ни случилось, ты намного умнее всех, кого ты можешь найти на другом конце провода.       — Это было бы неправдой, если бы это была ты, — сказал он, не подумав.       Она прищурилась, глядя на него.       — Лесть не вернет тебя в мои хорошие книги.       — Я и не был… — Он остановился, поправил очки на носу и изменил тон.       — Смотри. Это не переговоры. Я все обдумал, определился со стратегией и работал над ней несколько месяцев. Я не изменяю её сейчас, потому что это оскорбляет твои чувства.       Она долго смотрела на него, потом кивнула.       — Прекрасно.       — Если только ты не думаешь, что эти вопросы не сработают, — сказал он. — В таком случае я готов выслушать предложения по улучшению.       — О нет, — сухо ответила она. — Если твоя цель состоит в том, чтобы раздражать твоего переговорщика, это определенно сработает.       Он посмотрел на нее.       — Ты тоже злишься на меня.       — Это очень проницательное наблюдение.       — Почему?       — Потому что ты сексистский мудак, который собирается опозорить мою коллегу перед всеми ее сослуживцами.       — Бывший коллега, — тихо сказал он. — Бывшие сослуживцы.       Она глубоко вздохнула и откинулась на спинку стула.       — Да, конечно, ты прав. Мне уже все равно. На самом деле, я должна быть счастлива, что у тебя есть хорошая стратегия.       Он дал ей время собраться с мыслями, а потом увидел, как она мысленно встряхнулась.       — Хорошо, — сказала она, снова выпрямляясь. — Давай сделаем это. Спроси, что на мне надето.

***

      В тот вечер она не села рядом с ним за обедом и ни с кем не разговаривала во время еды, она выглядела довольно подавленной. После того как тарелки были убраны, она встала и вышла из комнаты. Он поспешил за ней и поймал у подножия лестницы.       — Могу я поговорить с тобой наедине?       — Конечно. — Она взглянула на лестницу. — В моей спальне?       Он сделал шаг назад.       — Гм… это не обязательно должно быть настолько личным.       Она не терпеливо посмотрела на него.       — Тогда где?       — В классе?       — Прекрасно.       Они вместе поднялись в класс, и она прислонилась к столу, глядя на него.       — И что?       Он помедлил.       — Ты все еще злишься на меня?       Она покачала головой.       — Я не сержусь. Мне просто пришлось сделать сложную духовную установку, и мне это не нравится.       Он кивнул.       — Я понимаю. Ты бы предпочла остаться в полиции, если бы у тебя был выбор.       — Да, — честно ответила она. — Я бы так и сделала. Тогда я была бы сейчас дома, готовила бы ужин с мамой, укладывала бы дочь спать. Вместо этого я здесь.       — Ну, — сказал он осторожно, — я знаю, что это не компенсирует всего, что ты упустила, но у меня есть кое-что для тебя.       Она удивленно посмотрела на него.       — Что?       Он достал из кармана конверт и протянул ей. Она открыла его с любопытством, а затем ахнула, когда достала несколько фотографий Паулы на детской площадке. Она медленно просмотрела их, широко раскрыв глаза.       — Откуда они у тебя? — прошептала она.       — Ты сказала, что беспокоишься о ней, — объяснил он. — Поэтому я послал кое кого проверить, как она. Кажется, с ней все в порядке, как эмоционально, так и физически. Насколько нам удалось установить, твой бывший муж и сестра хорошо заботятся о ней, а твоя мать присматривает за всеми ними.       Она не могла оторвать глаз от фотографий, упиваясь знакомым лицом дочери.       — Можно мне их оставить?       — Конечно, — сказал он.       Он подождал еще несколько минут, затем решил дать ей немного уединиться. Он уже собрался уходить, но, проходя мимо нее, она положила руку ему на плечо и посмотрела на него. В ее глазах стояли слезы.       — Не знаю, что сказать. Спасибо, Серхио.       Он так остро ощутил ее руку на своем плече, что его разум полностью отключился. Он пробормотал несколько бессвязных слогов, затем прочистил горло и взял себя в руки.       — Не за что.       Она убрала руку и снова повернулась к фотографиям. Он смотрел на нее еще несколько секунд, прежде чем вспомнил, что уходит. Выйдя за дверь, он почувствовал легкое головокружение и удивился, почему. Его кожу все еще покалывало там, где она прикоснулась к нему.