хедканонница

Вероятно, еще два месяца назад он смог бы с этим что-то сделать. Невзначай брошенная фраза здесь, двусмысленный взгляд там — и этой свадьбы бы не было. Это стоило бы ему приблизительно двухсот семнадцати тысяч моры, двух бессонных ночей и волны шепотков среди Шумацубана. В Шумацубан Аято отбирал только умных людей. Он ими восхищался, он мог им доверять, они бы выполнили его волю беспрекословно. Эти умные люди догадались бы подставить отсутствующий икс в этом нехитром уравнении. Ей-богу, не такая уж и сложная математическая задачка. “Аято, ты, твоя грядущая свадьба, бессмысленное задание, без которого можно было бы обойтись”. Шумацубан бы сочувственно поулыбался. Аято пекся о своей репутации внутри клана Камисато, да, но срывать твою свадьбу он отказался не поэтому. Дело в том, что тебе было двадцать три. Затхлые инадзумовские нравы полагали, что в двадцать три даме уже давным-давно нужно быть замужней, и если Аято не планировал звать тебя в жены, то ему хотя бы стоило не мешать тебе становиться чьей-то женой. Аято не планировал. Вы были не то чтобы хорошо знакомы. Он был бы не то чтобы хорошим мужем. Аято бы мог сломать эту свадьбу, но… чтобы что? Он мог бы поговорить с твоим отцом, попросить твоей руки. Сыграть бы с тобой свадьбу. Заставить бы тебя носить наследника, которого ты бы не хотела. Жениться на тебе, чтобы изо дня в день оставлять тебя в компании своей сестры. Ты была достойна хорошего мужа. Такого, у которого будет на тебя время. Такого, которого ты будешь узнавать — и все больше влюбляться. Аято почему-то казалось, что чем ближе вы станете, тем меньше у тебя будет причин его любить. Возможно, именно поэтому он предпочитал любить тебя издалека. Носить чувства к тебе, потому что на иные не было ни сил, ни времени, а без чувств было как-то совсем страшно. Иногда ему казалось, что ты и сестра — последнее, что делало его... не таким плохим человеком. В один день Аято узнает от Аяки, как та увлечена твоей свадьбой — это ведь тоже церемония, а они — комиссия Яширо. Твоя свадьба входит в его жизнь, как смертельная болезнь: в какой-то момент она оказывается так осязаема, что о ней не получается забыть и отмахнуться. Через еще пару недель — получает свое приглашение: именное, подписанное рукою твоего отца. Твой отец — всего лишь богатый купец; никто не ожидает, что Аято придет. Разумеется, он приходит. Он годами не мог выкроить время, чтобы попытаться стать счастливым с тобой, но освобождает целый день, чтобы стать несчастным. Перед церемонией он находит немного времени, чтобы поздравить всех, кого нужно: твоих родителей, родителей твоего будущего супруга, твоего будущего супруга (неприлично счастливого. Глядя на его лицо, Аято думает: до точки невозврата еще почти час, он еще успевает сделать с этим мужчиной… что-то досадно-происшественное). Потом он видит тебя. С цветами на одежде и волосах, со светящимися глазами и нервно дрожащими руками. Неприлично счастливую. — Госпожа? — он улыбается и прячет руки в рукава. — Предчувствие хорошего красит вас неимоверно. Разрешите вас поздравить. Вы стоите в лоне сакуры, вдалеке от праздника, и то, что случится, отсюда кажется чем-то, что грозит еще не скоро. — Не ожидала, что вы придете. Вы же уже поздравили меня замечательным письмом, господин Камисато. — О, мне всего лишь хотелось поглядеть на такую красивую молодую пару своими глазами, госпожа. — Надеюсь, у нас получится соответствовать вашему эстетическому чувству. Аято хочется пожать плечами — неопределенно, эмоционально, по-человечески, — но это бы слишком многое тебе о нем сказало. Ему как никогда сейчас хотелось быть просто главой комиссии Яширо. В голове у главы комиссии много мыслей, а в грудной клетке — мало сердца. Он бы не терзался так сильно. Но Аято стоит перед тобой как Аято — и ему слишком сложно не пожать плечами. Внутри — тягомотный довесок из чувств, которые вблизи перестают быть поэтичными и дарящими ему силы — и становится грузом. Чем-то, что когда-нибудь сможет его убить. — Господин Камисато? — ты приподнимаешь брови. Наверное, все же стоило сказать тебе правду. Наверное, все же стоило избавиться от твоего жениха. Наверное, нужно было позвать тебя хотя бы на одну прогулку и не оправдываться тем, что в его жизни для взаимных чувств нет места. — Ах, прошу прощения. Я просто поздравить вас. — Вы уже сделали это трижды, так что... — ты замираешь, — впрочем, ладно. Спасибо, господин Камисато. Ему кажется, что ты знаешь. Ему кажется, что он так очевиден, что на это даже жалко смотреть. Было бы удивительно, если бы ты не знала. Аято придумывает предлог, чтобы оставить тебя под сакурой. Он бы мог придумать предлог, чтобы покинуть свадьбу вовсе — но он заставляет себя остаться. Аяка стоит рядом с ним. Она любит праздники, особенно любит свадьбы, и Аято надеется, что выдаст ее замуж за человека, которого она будет любить. А пока он смотрит, как ты выходишь замуж за человека, которого любишь, и верит в то, что принял правильное решение.