Свежий ветер дует с Черного озера

Иллюстрация, которую Гермиона уже с минуту сверлила взглядом, выглядела чудовищно подробной, и, хотя книга была древней и, разумеется, черно-белой, ветхие, пожелтевшие от времени страницы делали кожу изображенного попавшего под проклятие человека пергаментно-желтой, а местами — едва ли не шафранной. Это странным образом добавляло картинке реалистичности, а страдание, написанное художником на лице несчастного проклятого, становилось еще более осязаемым. Гермиона поморщилась и захлопнула фолиант. Это была «Всемирная энциклопедия проклятий», старинный многотомник, который занимал в библиотеке Малфоев три полки целиком. Этот том она вытащила наугад. Она не искала ничего конкретного, пришла в библиотеку бесцельно, должно быть, и вовсе инстинктивно: здесь она чувствовала себя чуть безопаснее, чем где бы то ни было, окруженная многовековыми знаниями и разнообразными мнениями по самым невероятным вопросам; протяни руку, казалось, и узнаешь все. Как жаль, что в действительности обожаемые книги не могли помочь Гермионе найти ответы на вопросы, что сильнее всего ее волновали. Помимо обыкновенных горьких размышлений о сложившейся ситуации и своей незавидной судьбе, что фоном всегда присутствовали в ее рефлексиях, мысли Гермионы целиком и полностью занимала случившаяся накануне стычка с Беллатрисой и последующая за ней реакция Лорда. Грейнджер была на удивление безэмоциональна относительно первого, она совершенно спокойно покинула свою спальню, ни капли не страшась встречи с мадам Лестрейндж за каким-нибудь темным углом, и, более того, даже заметила в себе малую толику чуждого ей злорадства: если Пожирательница попробует еще хоть раз причинить ей какой-нибудь вред, той наверняка не поздоровится, Темный Лорд дал это понять им обеим. Гермиона вообще с самого пробуждения этим ранним утром отмечала в себе удивительное спокойствие. Лишь одна мелочь подтачивала ее отстраненную безмятежность: она все еще была обижена на Лорда за брошенную вскользь неприятную фразу, и, даже понимая, насколько это глупо, ничего не могла с собой поделать. Отложив книгу на столик, Гермиона встала из мягкого кресла, приподнялась на цыпочки и потянулась кончиками пальцев к украшенному барочной лепниной высокому потолку, чтобы размять затекшие конечности. В комнату уже прокрался полумрак, а свечей, как раньше, при Малфоях, здесь больше никто специально не зажигал; если кому-то из посетителей мэнора по какой-нибудь неведомой причине было необходимо найти какую-либо книгу, то он запросто мог воспользоваться волшебной палочкой. И только у Гермионы, единственной во всем доме, как назло, больше не было такой привилегии… Единственной. Не считая тех, кто был заперт в подземелье. Покоя как ни бывало, на смену ему немедленно пришла неприятная нервозность. Гермиона снова содрогнулась от посетившей ее пугающей мысли: почему, почему она с такой завидной частотой думает о Темном Лорде, вместо того чтобы беспокоиться о его пленниках? О том, как спасти их, помочь им, хотя бы, на худой конец, просто поговорить с ними? Она давно уже знала и чувствовала, что с ней здесь творится неладное, но это все сильнее, неотвратимее пугало ее и, вместе с тем, раздражало, заставляя злиться саму на себя, «слабую и никчемную», как периодически любил повторять Лорд. Волдеморт влияет на нее. Его чертова душа влияет на ее! Но она должна быть сильной. Она должна бороться! Гарри же мог с этим бороться и прекрасно это делал! Пусть его защищала любовь матери, древняя магия, а Гермиону — нет, но она все равно обязана бороться! А она вместо этого засыпает в одной постели с Нагайной и украдкой, со страхом, ловит во взгляде алых глаз свое отражение! Это ведь фактически предательство, самое настоящее, подлое — и нет ей никакого оправдания. Ей органически необходимо помочь пленникам, чего бы это ни стоило! Да, чертовски сложно закрыть сознание от него, давящего извне, и стократ сложнее от него же, влияющего изнутри, но это значит только одно: что она должна приложить стократ больше усилий, сделать все, чтобы победить! К черту жалкие оправдания, которые она лелеяла с момента своего возвращения… Кто из Уизли? Рон? Кто из них там, в подвале? Хватит гадать, хватит об этом думать. Надо просто пойти и проверить; вряд ли к решеткам приставлена охрана двадцать четыре на семь. Тряхнув волосами, Гермиона сжала руки в кулаки, выдохнула и решительно двинулась к двери, собираясь во что бы то ни стало прорваться в темницы, но ее дерзкому плану снова не суждено было осуществиться так, как она изначально себе представляла. Гермиона еще даже не успела стереть со своего лица выражение абсолютной, сумасшедшей решимости, как дверь открылась, пропуская в библиотеку того, кого она совершенно не ожидала увидеть в этот момент. Почему именно сейчас?! Лорд Волдеморт вошел, неслышно ступая по мягкому ковру, и с ног до головы оглядел замершую на месте девушку нечитаемым, но явно неодобрительным взглядом. Привыкнет ли она когда-нибудь к тому, как он целиком и полностью завладевает ее вниманием, стоит ему лишь мельком появиться в поле ее зрения? Темный Лорд обошел Гермиону кругом, заставляя ее судорожно прикидывать, в чем именно состоит цель его неожиданного визита этим вечером; а в том, что цель существовала, сомневаться не приходилось. — Ты похудела, — отрывисто бросил он неожиданное, и Гермиона едва не фыркнула. — Если я узнаю, что ты моришь себя голодом, гарантирую, что у тебя будут неприятности. Она подавила желание усмехнуться: вот уж действительно сложно было поверить в то, что темного мага беспокоит рацион грязнокровки, но в целом это, наверное, даже можно было понять: он беспокоился вовсе не о ней, а о сохранности своего крестража. Идея с голодовкой, кстати, вполне неплоха, отметила она про себя. Стоило бы взять на заметку на всякий случай. «Неприятности»… Мерлин! — И в мыслях не было, — ответила Гермиона, следя за Лордом взглядом и гадая, зачем же он все-таки пришел. Его темная фигура зловеще выделялась на фоне книжных полок, и Грейнджер поймала себя на ужасной мысли: его нечеловеческое лицо и взгляд, бледно-серая кожа, тонкие длинные пальцы с синеватыми ногтями, весь он был совершенно жутким, но — парадоксально — больше не казался ей отталкивающим. Возможно, она просто привыкла к его страшной, монструозной внешности, а, может быть, плохую шутку с ней играл интеллект: обнаружив в нем однажды потрясающе начитанного интересного собеседника, она больше не могла следовать исключительно первому, внешнему впечатлению. Страх, разумеется, никуда не делся, но теперь к ней пришло абсолютное осознание, что страх этот совершенно рационален и вызван ни в коей мере не наружностью. Повинуясь взмаху руки темного волшебника, свечи, парящие в канделябрах под потолком, зажглись, освещая комнату мягким неровным светом. — Ты куда-то собиралась? — поинтересовался Лорд, изящным жестом оправляя полы мантии. — Нет, — покачала головой Гермиона, возможно, слишком поспешно, боясь выдать оппоненту свои истинные намерения, но Лорд был, по всей видимости, слишком поглощен своими мыслями, которые пока не желал озвучивать. Он прошелся по комнате, безмолвный, что-то, очевидно, взвешивая и решая для себя. В конце концов, волшебник остановился перед все еще неподвижной Гермионой и вытащил из складок мантии… две волшебные палочки, которые она тут же опознала: первая была сделана из виноградной лозы, и именно ее Гермиона купила в лавке Олливандера далеких семь лет назад. А вторую ей посчастливилось найти среди забытых темномагических артефактов совсем недавно и воспользоваться ею не менее успешно, чем своей собственной. Первым порывом юной волшебницы было немедленно протянуть руку и взять палочки, но она сейчас же его подавила, понимая, что со стороны Темного Лорда это, скорее всего, было не более чем очередной изощренной провокацией, игрой с одному ему известными правилами. Однако, вопреки ее сомнениям, он сам протянул ей обе. Гермиона не верила своим глазам и боялась совершить какое-либо неверное движение, чем весьма позабавила своего тюремщика. — Какая из них тебе нравилась больше? — задумчиво поинтересовался Лорд и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Удивительное везение, Грейнджер, найти вторую подходящую палочку. Некоторые, оставшись без своей, так за всю жизнь и не находят замены. Эта же даже слушалась тебя, не так ли? Думаю, виноградная лоза все же подходит лучше, — было что-то чарующее в том, как он почти любовно проводил длинным пальцем по ее поверхности, и Гермиона не могла отвести взгляда от его рук. Магия, настоящая, незамутненная магия — вот что на самом деле искренне ценил Темный Лорд превыше всего на свете. И, Мерлин, тут Гермионе было чем его удивить. — В конце концов, качество работы Олливандера всегда было выше всяких похвал, — продолжил волшебник. — У второй сложно даже предположить имя мастера. Бери, — неожиданно изменившимся резким, стальным тоном приказал он, и Гермиона, вздрогнув, подчинилась. Как всегда непредсказуемый и оттого еще более опасный, Лорд вдруг улыбнулся и, к изумлению ее, предупредил почти ласково: — И не вздумай снова пытаться бежать. Гермиона сглотнула. Она предчувствовала, что его появление этим вечером не сулило ей ничего хорошего, но выбранная ею палочка из виноградной лозы, по которой она успела здорово соскучиться, приятно грела ладонь и придавала толику мнимой уверенности. Конечно же, она не сможет сбежать, она это знала и, конечно же, не планировала предпринимать никаких попыток. Но теперь былое ощущение магии, текущей по венам и дающей чувство всемогущества, снова вернулось к Гермионе Грейнджер. Выпрямившись, лорд Волдеморт достал свою собственную палочку. Что он задумал?.. — Я хочу, чтобы ты попыталась отразить несколько моих заклятий. Дуэль, если угодно. — Дуэль? — тихо переспросила Гермиона, похолодев и сильнее сжимая пальцами древко. Дуэль с ним никогда не входила в ее планы. Все ее существо противилось тому, что нужно будет пытаться чем-то задеть его, показывать, на что она способна, кричало ей о том, что это мероприятие вообще похоже на чистейшее самоубийство, однако, с другой стороны, Лорд ни словом не обмолвился об атаке. Только о ее отражении… Час от часу не легче. — Дуэль, Грейнджер. Не ты ли хотела чему-нибудь у меня научиться? — уголок его губ изогнулся в сардонической усмешке. — Ты должна уметь защитить себя, кто бы ни оказался твоим противником, раз уж пока мне приходится терпеть именно тебя в качестве крестража. Пока ты кажешься мне чересчур… уязвимой, — протянул волшебник холодно. — А я хочу понять, есть ли у тебя хоть малейший шанс. «Шанс, ага, как же, — подумала она с горьким сарказмом. — Шанс против лорда Волдеморта, особенно». Он ухмыльнулся шире, и Гермиона запоздало поняла, что даже не пыталась закрывать сознание и он, должно быть, читает каждую, даже самую глупую ее мысль. «Наплевать», — решила она. Даже с зажатой в руке палочкой она чувствовала себя абсолютно не в своей тарелке, если не сказать больше: в ужасе. — Поклонись, Грейнджер, — Темный Лорд изобразил легкий, почти издевательский поклон, слегка разведя руки. С лица его не сходила усмешка: он, должно быть, предвкушал интересное представление. Мерлин… — Где твои манеры? Это банальная вежливость. Помедлив, Гермиона перехватила палочку поудобнее и неуклюже склонилась, тотчас же выпрямляясь. Шея и плечи деревенели от напряжения, сердце колотилось, как бешеное, хотя он еще даже не поднял палочку. Лорд атаковал неожиданно и невербально, и ни один мускул не дрогнул на змеином лице: Гермиону сбило с ног, и она, не успевшая ни подготовиться, ни настроиться, вскрикнув, отлетела на несколько метров назад и спиной пребольно врезалась в ближайший книжный стеллаж, который накренился и с грохотом повалился на пол, поднимая за собой клубы пыли. Темный Лорд скривился, чем-то раздосадованный, и вновь поднял палочку. Адреналин в крови подскочил до немыслимых пределов, и Гермиона, не обращая внимания на занывшую лодыжку, тут же поднялась на ноги и, одновременно с очередной атакой, выставила перед собой щит, о который искрами разбилось сильнейшее оглушающее. Следующие несколько минут она только и делала, что уклонялась от его заклинаний с большей или меньшей долей успеха, выставляя Протего направо и налево. Лорд действовал четко и быстро, если не сказать красиво и изящно, Гермиона не могла не любоваться его отточенными движениями. Магия, будто высвобожденная из долгого заточения, искрилась на кончике палочки из виноградной лозы и добавляла Гермионе какого-то совершенно абсурдного для ситуации воодушевления. В целом, несмотря на ушибы (Лорд несколько раз довольно серьезно сбивал ее с ног, впрочем, не калеча намеренно), свое состояние она могла бы оценить как удовлетворительное. Только ужасно жаль было книги. Библиотека все же была ее личным островком безопасности во вражеском мире Малфой-мэнора и Пожирателей Смерти. — Атакуй, — услышала она тихий голос в своей голове и тут же повиновалась, поднимая палочку. Она даже не успела проанализировать свой выбор (каким заклятием, в конце концов, она могла бы атаковать его?!), слово само сорвалось с губ, но Гермиона не могла и предположить, к чему это приведет. — Экспеллиармус! — победно выкрикнула юная ведьма. Заклинание, как ей показалось, достигло своей цели, но, вопреки всякой логике, ничего не произошло, и только лицо Темного Лорда вдруг, неожиданно для Гермионы, исказила презрительная гримаса: он, казалось, невероятно разозлился и, вместе с тем, был крайне разочарован. Степень ее изумления от того, что ее разоружающее не дало никакого эффекта, не поддавалась описанию. Вместо этого ее собственная палочка, подчиняясь мановению его руки, оказалась зажатой в длинных белых пальцах. Что могло разозлить его так сильно?.. — Бесполезное ничтожество, — прорычал лорд Волдеморт, отбрасывая палочку Грейнджер куда-то в гору книг и заставляя Гермиону попятиться назад. — Экспеллиармус? Вслух? — голос его все больше становился похожим на шипение. — Ты как этот трус Поттер. Я, признаться, ожидал большего. — Не говорите так о Гарри! — неожиданно даже для самой себя моментально вскинулась волшебница, по неизвестной причине теряя всякий инстинкт самосохранения. О, лучше бы она молчала. Разве не это правило Гермиона усвоила раньше других, живя в постоянной близости с Темным Лордом? Лучше было молчать… Сам воздух вокруг, казалось, загустел. Лорд сделал еще один шаг навстречу. — Тебе ли учить меня, как и о ком говорить, грязнокровка? — Он не трус. Он не боялся вас, он сам готов был собой пожертвовать и… тебе никогда не победить его. Гермиона не знала, что на нее нашло. Она стояла, растрепанная, сжав руки в кулаки. Будь палочка в ее руках, она, должно быть, опрометчиво попыталась бы проклясть своего едва ли не всесильного оппонента. Возможно, этим глупым выпадом волшебница просто хотела загладить вину перед собой за то, что, вновь оказавшись в мэноре, испытывает перед Темным Лордом такую оторопь и не может сопротивляться своим же собственным чувствам, а может, просто пыталась доказать себе, что все еще способна на это самое сопротивление. Маг поднял несуществующие брови. Губы его изогнулись в недоброй усмешке. — Это смотря что считать победой, девочка, — тихо, угрожающе протянул он, подходя еще на один шаг. Только бы не дотронулся до нее, только бы ему не пришло в голову прикоснуться… — Откровенно говоря, я очень рад тому, что он пришел на встречу своей смерти в Запретном Лесу, ведь вместо бездарного мальчишки я в итоге получил тебя, — он усмехнулся. Гермиону передернуло; эта фраза звучала в его устах почти как комплимент — отвратительный и извращенный, но тем не менее комплимент. Или ей показалось? — И, говоря о страхах… не все ли равно, боялся ли меня Гарри Поттер? Главное, что меня боишься ты. А тебе никуда уже от меня не деться. Незавидная участь, не так ли? — едко продолжил Лорд. Нет, определенно, не комплимент. — Когда-нибудь ты будешь побежден, — тихо и гневно парировала Гермиона, сама не заметив, в какой момент перешла на «ты». — Ты и вся твоя жалкая свора. — Но для этого придется умереть тебе. И не просто умереть, а вполне определенным и весьма изощренным способом. — Я готова на это! — Глупая самоотверженная грязнокровка, — зло прошипел Темный Лорд. — Как жаль, что этому никогда не суждено случиться. Иди за мной. — Куда? — Когда-нибудь ты научишься беспрекословно исполнять мои приказы и не задавать вопросов. Лорд резко развернулся и вышел прочь из разгромленной библиотеки, уверенный, что она подчинится. И был прав. Гермиона шла за волшебником безмолвной тенью. Он, казалось, намеренно не оглядывался, зная, что она никуда не денется, не попытается никоим образом нарушить его волю. Теперь Гермиона была уверена, что он читает ее куда глубже, чем она думала раньше. Были ли ее храбрые заявления правдой или же все это было всего лишь искусственной, показной бравадой? Все теперь выглядело неважным и глупым, она могла говорить ему все что угодно, потому что результат был один: если он сказал, что нужно идти, значит она пойдет за ним. Шаг за шагом, по длинным малфоевским коридорам. Гермиона вновь ненавидела себя за это, шла и думала об этом в миллионный раз: она, гриффиндорка, лучшая подруга Гарри, участница сопротивления, подчинялась его желаниям, будто одна из его отвратительных марионеток, жадно ловящих каждое его слово и движение. И не важно, что ее особое положение не оставляло ей никакого права на маневр, на выбор, не важно, что она вовсе этого не хотела, она это делала! Черная мантия Темного Лорда легким шлейфом змеилась по мраморным ступеням, когда он, миновав коридоры, степенно спускался по лестнице. Опасный. Неотвратимый. Гермиона держалась на некотором расстоянии, но старалась не отстать ни на шаг. Он наверняка (впрочем, как и всегда) не простит ей дерзости, и, очевидно, уже придумал наказание, но какое — сложно было даже предположить, и она боялась, надеясь, что оно будет не слишком жестоким. Интересно, где Нагайна?.. Лорд внезапно остановился, и Гермиона, только теперь очнувшаяся от своих мыслей, обнаружила себя возле лестницы, ведущей вниз, в подвал. Волшебник обернулся, взглянув на Грейнджер совершенно равнодушно, будто она была не более чем предметом мебели, но в глубине его глаз, привычно отливающих алым, она с ужасом обнаружила злорадное предвкушение и замерла, пригвожденная к месту этим взглядом, в ожидании его дальнейших действий. Неужели он запрет ее в темницах?.. Возможно, это было бы даже к лучшему, по двум причинам. Во-первых, она, наконец, сможет справиться с собственным чувством вины, ведь в подвале это сделать куда проще, чем в уютной спальне, а во-вторых, там же как раз заперты… — Подойди, — внезапно произнес Лорд отрывисто. Первой мыслью было снова немедленно выполнить приказ, однако… Гермиона замялась. Она и так стояла на расстоянии вытянутой руки, подходить еще ближе совершенно не хотелось. Но Темный Лорд не привык ждать. Она — испуганный зверек — не двигалась с места и лишь следила за его бесстрастным лицом. Время будто замерло, все вокруг, кроме его выжидающего взгляда, в котором разгоралось раздражение, перестало существовать, а напряжение, витавшее в воздухе, достигло критической точки. Мгновение — и Гермиона уловила едва заметное движение, заставившее ее вздрогнуть и отшатнуться: сначала ей показалось, что он направит на нее палочку, но он просто протянул руку. Безобидно. Приглашающе. Сероватая кожа в полумраке казалась почти белой. Голос был похож на змеиное шипение: — Я сказал, подойди. — Нет. Не прикасайтесь ко мне, — сдавленно прошептала она, моментально понимая, что ничего безобидного в жесте не было, уже зная, что с ней будет, если он тронет ее хоть пальцем. Вспоминая, как это было. Осознавая, что не сможет, не захочет справиться с его душой внутри себя. Сердце колотилось где-то в горле, она и сама не знала, чего так сильно испугалась. Темный Лорд выразительно взглянул на Гермиону, и на какую-то секунду на его лице промелькнула тень улыбки. Он не выносил неповиновения. Где-то что-то лязгнуло, снизу послышался чей-то гулкий возглас. Сердце пропустило еще один удар. Тусклый свет, едва доходящий досюда из коридора, вдруг замигал, заискрил неровными отсветами. Гермиона успела только ахнуть: резким движением, цепкими пальцами он ухватил ее запястье и притянул к себе — развернул, жадно, крепко прижимая ее спиной к своей груди, второй рукой зарываясь в ее волосы на затылке, больно подтягивая к себе, заставляя откинуть голову прямо на его плечо. Из нее на секунду вышибло весь дух, Гермиона ловила ртом воздух, будто выброшенная на берег рыба, но спустя мгновение совершенно иные ощущения охватили все тело и сознание. Он шумно втянул змеиными ноздрями воздух, Гермиона под лопатками чувствовала, как расширяется и сжимается его грудная клетка. Она закрыла глаза, зная, что сопротивляться себе — ему — бесполезно, готовая забыть обо всем, ненавидящая себя за это чувство счастья, вселенского спокойствия и еще чего-то неведомого в груди, в животе, что разливалось по ее телу от его близости. В ту секунду она не подвергала происходящее никакой рефлексии, просто отдаваясь этому, погружаясь с головой в ощущения. Она подумает обо всем потом, когда-нибудь в другой раз, а сейчас… Пусть это «сейчас» никогда не заканчивается, пусть он будет с ней вечно, пусть прикасается к ней, пусть его пальцы, которые она теперь чувствовала где-то на своем солнечном сплетении, комкающими тонкую ткань ее футболки, никогда… Пусть он только… Вдох. Выдох. Гермиона стояла на краю лестницы — разверзшейся пропасти — в объятьях чудовища и наслаждалась им, Мерлин, наслаждалась этой сладкой истомой так, что это едва ли не сводило ее с ума, ей казалось, что силы вот-вот покинут ее, и она уснет в его ужасающих объятиях. Ощущения эти были ей совершенно незнакомы, ни с кем и никогда она не испытывала ничего подобного… Все чувства вернулись разом и накрыли ее смертельной, стремительной лавиной, потому что Лорд вдруг отпустил ее, оттолкнул от себя, и она, потеряв опору, больно приземлилась на колени прямо у его ног. Глаза — вовсе не от удара — тут же наполнились слезами, и Гермиона попыталась незаметно стереть их тыльной стороной ладони. Эмоции били через край, она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться в голос, так и сидя на коленях и невидяще глядя в пол. Что он с ней делает? Почему это происходит именно с ней? Как, черт возьми, с этим бороться, если она еще секунду назад готова была сделать все, лишь бы он никогда не отпускал ее?! Сложно было придумать что-то ужаснее; ее душа, ее собственная, цельная душа, просто разрывалась от этого гнетущего чувства стыда перед… перед всем миром за рожденное в ней невероятное ощущение первозданного счастья, отправляющее все ее существо в полет. Рожденное Темным Лордом! Она сморгнула слезы, каплями разбившиеся на каменных плитах. Дурман все никак не хотел покидать голову окончательно. Рыдания душили ее. Лучше бы он просто убил ее. Ей нужно найти чертов способ избавиться от этого, иначе она попросту сойдет с ума. Гермиона боялась поднять глаза, но она и так знала, чувствовала затылком этот направленный на нее испытующий взгляд. А что, интересно, чувствует он сам?.. — Вставай, — арктический холод прокрадывался в сознание от его интонации. Гермиона Грейнджер немедленно повиновалась. Колени нещадно тряслись, она никак не могла восстановить дыхание. Хуже пытки придумать было нельзя, и Лорд, кажется, понял это с абсолютной ясностью. — Иди вниз. — Что? — хрипло переспросила она. — Вниз. Я хочу, чтобы ты спустилась вниз, в подвал, — он подтолкнул ее к лестнице. Она кивнула. Что бы это ни было, она сделает все, что он скажет. Медленно, шаг за шагом Гермиона преодолевала крутые ступени. Именно сюда она стремилась так сильно и неистово, а теперь поняла, что боится. Глаза не сразу привыкли к темноте, а слух резанул скрежет массивной решетки, которая открылась, повинуясь взмаху белой руки. — Я хочу, — произнес оказавшийся сзади нее темный волшебник, — чтобы ты своими глазами увидела то, что осталось от вашего доблестного ордена, и чтобы… — Гермиона? — она услышала чей-то сдавленный шепот и громко ахнула, узнав голос. Прижавшись к дальней стене, там стояла Джинни Уизли — исхудавшая, в изорванной одежде. Чуть поодаль она заметила Невилла, он щурился от казавшегося ярким света; поняв, кто именно решил посетить темницы этим вечером, он сделал судорожный, резкий шаг назад. И еще несколько знакомых и незнакомых ей людей: буквально каждый из них смотрел на посетителей во все глаза. Это зрелище оказалось гораздо тяжелее, чем предполагала Гермиона, и слезы, так тщательно сдерживаемые, заструились по ее щекам. Она стояла, как столб, боясь пошевелиться и издать лишний звук, и кусала губы, чтобы не разрыдаться вслух. — …и чтобы ты, Грейнджер, — услышала она свистящий, высокий голос прямо позади себя, — больше никогда не смела говорить мне, что кто-либо, — Темный Лорд положил руку Гермионе на плечо, разворачивая к себе, — когда-либо, — легонько прикоснулся к ее подбородку, заставляя поднять взгляд, и, приблизившись к ней так близко, что она забыла, как дышать, прошептал прямо ей в лицо: — победит меня. Слез Гермиона больше не сдерживала.