О Смерти, Жизни и Богах

Указанная поляна была на их стороне бурного потока, Эйсидиси достаточно быстро нашел место, о котором говорил слуга. Мягко положив Сантану в изумрудную зелень и освобождил тело от шкур. Высыпав горсть камней в ладони и приняв молитвенную позу в ногах молодого воина, он опустил голову и поднял над ней руки, показывая подношение необычайно яркой луне и звездному небу. Голос, удивительно глубокий и мелодичный, полетел над бушующей водой. Казалось сама природа затаила дыхание, смолкли привычные звуки ночи. Осталась только печальная молитва. Последние слова эхом разнеслись по округе. Сапфировые глаза с пеленой слез смотрели на почти мертвого мальчика. Со стороны гор раздался печальный волчий вой, из леса ему вторило сочувственное рычание ягуара. Руки мужчины окутал теплый ветер. Подняв глаза он с удивлением смотрел на огромного кабана. Зверь был значительно больше своих лесных собратьев — отличала его не только массивность, но и девять клыков, почти симметрично, торчащих из пасти. Бывалый воин моргнул, не веря своим глазам и на мгновение теряя дар речи. Теперь перед ним стоял старец, опирающийся на посох, рассматривающий сквозь лунный свет один из предложенных камней. — Чит Болон Тум — представился старец, уверенно забирая оставшиеся девять камней и пряча их в балахоне. — а мальчонка совсем плох. Что-то тихо и не дольно бормоча старик, встал сбоку от лежащего и ударил посохом о землю. — Шик! Патан! Шикирипат! Кучумакик! — пророкотало от старца, но отовсюду. — Оставьте тело и душу лежащего передо мной. — вновь удар посохом по земле. Эйсидиси задержал дыхание наблюдая как из тела Сантаны поднимается зловонная черная дымка, формирующаяся в четыре отвратительных силуэта напротив старца. — Лекарь! У тебя нет права на эту душу. — прошипел один голос. — У них нет права на его тело. — пробулькал другой. — Хун Каме и Вукуб-Каме, заключили сделку с душами его рода. Этот мальчик должен вернуться. — в унисон проскрипели две оставшиеся тени. — Раз заключили, стало быть и расторгнут. — ворчливо прошамкал старик. Кошмарные силуэты недовольно дрогнули, черная дымка колыхалась от потустороннего ветра искажая очертания. — Полотно жизни этого юноши будет длиться долгие тысячелетия и не Вам, Богам преисподней и мертвым душам, решать, когда это полотно будет закончено. Тому свидетели священные животные, Земля, Небо и Светила — в подтверждение его слов, завыл ветер, закричали птицы и звери, Эйсидиси почудилось, что сама земля под его ногами дрогнула. Черные тени зашептались, не желая отступаться от, почти полученной, жертвы. Дрожащий воздух заполнился шелестом крыльев, на мгновение чистый свет луны закрыла уродливая тень летучей мыши. Тварь, по-другому невозможно было назвать то, что всего на миг предстало перед глазами седоволосого мужчины, зависла в воздухе и раззявив слюнявую пасть издала пронзительный оглушающий визг. Мир на мгновение затих, сапфировый взгляд отстраненно отметил, как тени замирают, но постепенно начинают растворяться. — Твоя взяла, Знахарь. — проскрипела последняя тень, развеиваясь в ночном воздухе. — Для каждого полотна свое время.