Дар или проклятие?

Баба Нина – старая знахарка с болот – чистила к ужину рыбу: несколько крупных карасей. Тамара слегка удивилась. – Откуда это? – спросила она. – В деревне у кого купили? Ее всегда волновало, как бы домик на болотах не привлек излишнего внимания. – Нет, это малец наловил, – улыбнулась баба Нина. – Целое ведро принес, клев, говорит, отменный сегодня. Сегодня? Тамара вспомнила, что всю ночь шел снег. Сейчас он стремительно таял под жарким весенним солнышком, но погода определенно не располагала для рыбалки. И кто этот "малец"? – Сюда какой-то мальчик приходил? – спросила она, начиная беспокоиться. – Он и сейчас здесь! – проговорила знахарка. – Вон, сидит, с Данечкой играет. Целая там война у них. Тамара обомлела. – Баба Нина! Я же просила – никого не впускать! Если этот мальчик расскажет кому-то... – Васютка? Да свой же он, кому расскажет... Но Тамара уже не слушала. Даже не сняв сапоги и куртку, она вбежала в комнату сына... и замерла на пороге. Даня и какой-то черноволосый мальчик, устроившись на ковре, увлеченно играли в солдатиков. Гость сидел спиной, поэтому его лица Тамаре не было видно. – Значит, смотри, Дань, – с рассудительность в голосе говорил мальчик. – Сначала самолет должен разведку провести, чтобы узнать, сколько там этих фашистов. Вот, видишь? – он показал фигурку летчика. – Это у него планшет. Знаешь, что это такое? – Это маленький компьютер? – спросил Даня. – Нет, это сумка такая плоская. А в ней летчик карты носит. Без карт как он полетит? Заблудится. Сажаем его в самолет... Давай, от винта! – Дрррррр... – Даня старательно изобразил рев мотора, затем поднял свой самолетик и полетел над вражескими солдатиками. – Вот, он всё разведает, считает их количество и докладывает по связи, – описывал мальчик. – Теперь наши красноармейцы могут наступать... Этот голос мальчугана – он показался Тамаре странно знакомым. Как и имя... Но она не знала никого из местных детей! – Даня! – Тамара не сразу вышла из какого-то оцепенения, в котором наблюдала за игрой. – Даня, это кто? Я же просила не приводить сюда посторонних! – Мам! – в полном счастье отозвался сын, взглянув на нее. – Мам, ну это не посторонний! Это же Васютка! Мне с ним так интересно! Да какой еще Васютка, они что, сговорились? Тамара быстрыми шагами пересекла комнату и наконец заглянула мальчику в лицо... Ему было лет одиннадцать на вид, чуть худощавый, кажется, невысокий. Волосы пышной копной падали на уши, по всей видимости, мальчик давно не подстригался. Он поднял на Тамару глаза... и улыбнулся. Улыбнулся так, что на сердце стало и радостно, и тревожно одновременно. – Светочка, – мальчик отложил игрушечный танк, который держал в руках, и встал на ноги. – Светочка, ну чего же ты боишься? Всё хорошо! Со мной Даня будет в безопасности. Он был одет в полосатый свитер поверх белой рубашки, на ногах брюки – немного помятые и испачканные, как это водится у мальчишек. – Ты извини, что давно не заходил, – проговорил мальчик, словно извиняясь. – Так много времени прошло. Даня на тебя похож, ты знаешь? Светочка... ты плачешь? Ты разве не обещала мне больше не плакать? Я же приду. Я всегда приду... Тамара ощутила, как дрожит, а по щекам в самом деле катились слезы. Потому что она наконец поняла, кто перед ней. Васютка... она действительно называла его так, когда прижималась к нему, а он читал ей на ночь какую-нибудь книжку или сам придумывал истории. Только сейчас Тамара наконец вспомнила это с такой ясностью, будто это было вчера. Старый детский дом, полутемная спальня для девочек... Она лежит, натянув одеяло до самых ушей. А Васютка, скинув башмаки и забравшись с ногами на кровать, читает ей "Королевство кривых зеркал". Она вспомнила даже обложку книги... – Вася! Пора! – на пороге показывается молодая женщина. – Ну Галина Васильевна! – Вася поднимает на посетительницу протестующий взгляд. – Я только дочитаю до конца главы! Светочка же не уснет, если не будет знать, что Гурда спасут! – Завтра дочитаешь про своего Гурда, – строго говорит женщина. – Марш чистить зубы – и спать! Мальчик нехотя спускается с кровати, ища под ней свои башмаки. Словно предчувствуя что-то неладное, она протягивает руку и хватает его за рукав: – Васютка!.. Васютка, а останься на ночь? Мне... Ей хочется сказать, что ей страшно, но она обещала же не бояться. И подруги ведь отпустили уже братьев: и Валюша, и Анюта, и Ирочка. Не будет же она показывать, что трусиха? – Светочка, ну если хочешь... – мальчик колеблется, ласково поглаживая ее по голове. – Вася! – Галина Васильевна качает головой. – Сегодня Константин Викторович дежурит, он будет очень недоволен. Это точно. Она даже слегка боится этого дяденьку в очках, у которого всегда такой строгий взгляд, будто перед ним провинились. Иван Савельевич куда как добрее: и позволит к себе на колени залезть и даже покачает, и пряником угостит. Вон, в прошлый раз вернувшись из Тулы, привез большой такой пряник. Она разделила его на пять частей: подружкам, себе и Васютке... – Светочка, обязательно дочитаем завтра, – Васютка целует ее в макушку и шепчет: – И знай, всё закончится хорошо... Он имеет в виду книгу... конечно же, книгу. И там действительно всё закончилось хорошо. Это потом сама прочитает Тамарочка Славина... уже не Светочка Остапенко. И будет недоумевать, почему, несмотря на счастливый конец, так сильно хочется плакать. – Света... Светочка! – Тамара очнулась от того, что мальчик дотронулся до нее. – Ты извини, я так тебе и не дочитал тогда книжку. А Гурда спасли, и Нушрок разбился вдребезги. И все кривые зеркала расколотили... Брат... Брат, который, как жестоко говорил Войтевич, был для нее теперь пустым звуком. Брат, память о котором стерли, будто влажной губкой провели по акварельному рисунку. Но ничто нельзя стереть из человеческого мозга навсегда, это Тамара теперь, как ученый, понимала. Воспоминания только блокировали, но не так давно они начали просыпаться. Начали сами по себе, а вовсе не когда женщина отыскала в старом альбоме общий снимок детей из детского дома, датированный 1979 годом, и жадно выискивала в нем брата, а потом долго вглядывалась в его лицо, силясь вспомнить. Тогда не получилось. Теперь – да. Но Васютка погиб... погиб тридцать лет назад, силясь найти ее – и попав под безжалостную пулю. Из шестерых мальчишек выжил только один: Игорь Исаев, он же Виктор Поляков. Но что Васютка делает рядом с ее сыном? – Я его защищаю, – серьезно произнес мальчик. – Светочка, с ним ничего не случится, пока я рядом. А я теперь уже никуда не уйду. Ты же веришь мне? Я всего раз подвел тебя... – Верю... – губы едва шевелились. – Верю... Она силилась выговорить имя, которое когда-то было для нее как песня, как заклинание, потому что в Васютке заключался весь ее мир, он заменял ей всю потерянную семью. Но сейчас губы будто онемели. А брат, точно всё понимая, подошел и крепко обнял ее: ребенок – взрослую женщину. И она дрожащими руками коснулась его головы, вспоминая, как зарывалась когда-то в черные пряди и накручивала их на маленькие, тоненькие пальчики... – Васютка... – наконец смогла произнести Тамара, просыпаясь. *** Во сне были и тревога, и счастье обретения. Но сейчас, вернувшись в реальный мир, молодая женщина почувствовала один лишь страх. Тамару нельзя было назвать суеверной, но кто бы мог объяснить – почему приснившийся ей покойный брат играл с Даней? Что это могло означать, было ли предупреждающим знаком? Что если Васютка зовет ее больного сына к себе?.. От этого в груди всё похолодело, руки задрожали. На часах было всего половина шестого, но сон как рукой сняло. Добравшись до сотового телефона на тумбочке, Тамара позвонила бабе Нине, зная, что знахарка встает чуть свет. – Это ты, Тамарочка? – раздался ее слегка удивленный голос. – Стряслось что? – Нет... – сон отступал прочь, и Тамаре начинали самой начинали казаться странными причины ее беспокойства. – Как там Даня? – Спит еще. Вот, буквально минут десять назад проверяла. Всё с ним хорошо. Ну... насколько возможно, конечно. Тамара закусила губу – без пересадки костного мозга состояние Дани так и будет оцениваться "насколько возможно". Если бы не забравшаяся в дом женщина со своим сообщником – те самые, которые вынесли мальчика на свет солнца! Дане же становилось потихоньку лучше под влиянием лечения бабы Нины, но достаточно было минуты, чтобы свести на нет все усилия знахарки, длившиеся пару месяцев. Боже мой, как Тамара ненавидела этих людей! Что бы ни говорила Галина Васильевна об их "неведении", они едва не убили ей сына. Сколько Даня пережил из-за них. Сколько пережила она! – Приедешь сегодня-то? Он скучает. – Конечно, – подтвердила Тамара. – Я сама страшно по нему скучаю... Главное, чтобы за ней не увязался в очередной раз Петр Морозов, вдруг проникшийся к неожиданно появившемуся сыну любовью. – Я позвоню, когда подъеду, – Тамара помедлила, что-то обдумывая, а потом всё же сказала: – А на обед что сегодня планируете? – Да вот супа с гречкой наварю, да с мясцом кроличьим, – проговорила баба Нина. – Прогревает лучше всего, до косточек. Нет, это паранойя. Никаких карасей, даже какой другой рыбы, не будет. Это просто сон. Сон, сотканный из воспоминаний и извечного беспокойства за сына. К реальности он не имеет никакого отношения. – Всего доброго, – попрощалась Тамара и отложила телефон. Досыпать полчаса не имело уже никакого смысла, поэтому, поднявшись, Тамара отправилась в душ. В медкабинете всегда можно было найти себе дело, а там уже и до завтрака недалеко. *** В половину шестого Володя был уже на ногах. Крадучись, он пробирался по еще пустынным в этот час коридорам "Логоса", направляясь к комнате Веры, и, к счастью, никого не встретил на своем пути. Добравшись, постучался, но ответа не получил. Прислушался, приложив ухо к замочной скважине. Тихо. Поколебавшись и посовещавшись со своей совестью, достал отмычку. Замок в комнате Веры оказался не сложнее того, что был в медкабинете. А вот хозяйки ни в комнате, ни в ванной не оказалось. На столе лежали непроверенные тетрадки, кровать была расстелена, но в ней явно не спали. Но и следов борьбы нигде не обнаружилось. Куда могла Вера уйти ночью? Или, лучше спросить, к кому? Володя хмыкнул. Он, значит, беспокоится о ней, чуть свет притащился оказывать ей помощь, а она, выходит, не у себя ночует! Определенно не маялась всю ночь одна. Это вызвало раздражение и досаду. Судя по всему, Вера не испытывала угрызений совести от того, что сделала, раз так легко отправилась к своему мачо. Ну что ж, и он, Володя, тоже теперь торопиться не будет. Снова закрыв за собой замок, Володя отправился на кухню. Настроение определенно не улучшилось. *** – Да, Борис Константинович. Досье на Мальцеву, Полину Александровну. Бывшую одноклассницу братьев Уваровых. Хорошо, буду ждать. Бытие агентом и по совместительству учителем научило Веру быть поистине Юлием Цезарем – она ухитрялась делать одновременно два, а то и три дела. Так, в данный момент девушка одевалась после душа, готовясь идти на завтрак, собирала учебники, которые понадобятся сегодня на уроках, и одновременно звонила Князю. Чем скорее она получит материалы на Мальцеву – тем лучше. Возможно, они обнаружат еще одного врага. А может, очередную жертву опытов, если рассказанное Митей о чудесном исцелении пореза – правда. Стерев информацию о всех вызовах и СМС с телефона, чтобы обезопасить себя в случае его попадания не в те руки, Вера быстро подкрасилась, скрыв следы недосыпания, и спустилась вниз. В столовую она вошла с легким волнением – однако Кирилла там не оказалось. Странно было и ожидать его увидеть, но Вера сама хотела бы поверить тому, что говорила Мите. Володи, впрочем, тоже не было видно – на раздаче стояла одна Маша. Но, судя по ее счастливому лицу, ее примирение с Шевцовым уже состоялось. – Что, сильно еще злится? – тихо спросила Вера, беря себе салат с кукурузой и сок. – Нет, мы с ним всё уже обговорили, – шепнула Маша. – Он даже к тебе забегал, но не застал... – в глазах Марии мелькнули озорные искорки: – Ты еще не вернулась. Так, а это что означает? Намек на то, что она, Вера, проводила ночь с Воронцовым? Самое обидное, что это даже в некотором роде правда. Только провести ночь в его комнате оказалось не равно провести ее с ним. – Ладно, потом с ним поговорю, – Вера поспешила отойти, так как к раздаче за добавкой подошел кто-то из учеников. Учителя уже заканчивали завтрак, некоторые и вовсе успели покинуть столовую – девушка довольно-таки припозднилась. За одним из столов, помимо Полины Мальцевой и Яны Токаревой, восседала Елена Сергеевна, которая оживилась, увидев подошедшую учительницу истории: – Вера, ну слава Богу! Вы сегодня что-то опаздываете. – Проспала, – сдержанно улыбнулась Вера, садясь на свободное место. – Вчера нарушила режим – и вот результат. – Ну хоть приятное нарушение-то режима вышло? – послышалось сбоку, и девушка напряглась – пересев из-за соседнего стола, на стул рядом с ней опустился Вадим Уваров. – А то, я смотрю, и Кирилла Евгеньевича тоже нет. Елена Сергеевна уже тревогу собралась бить! Второй пропавший завуч за год – это уже немало. От Веры не укрылось, как нахмурилась сидевшая по левую руку от нее Яна Токарева. Девушка уже не раз видела, как они о чем-то шептались в коридоре с Кириллом, и вообще он был довольно-таки обходителен с учительницей биологии – с самой первой встречи. Это напоминало Вере о ее знакомстве с Воронцовым и вызывало невольную ревность, досаду и даже разочарование – выходит, ему так легко переключиться с одной женщины на другую? Правда, вчерашнее признание перевернуло всё вверх дном, показав, что все эти ухаживания за Яной оказались лишь неловкими попытками забыть прежние отношениях. Но не было ли для учительницы биологии всё серьезно? Если Кирилл давал ей напрасную надежду, то поступал крайне нехорошо. Что до Елены, опустившей глаза в свою тарелку, то она, услышав замечание Вадима, скорее всего, вспомнила погибшего Виктора Полякова. Именно так – погибшего. Вера не сомневалась, что он умер не своей смертью. В этой школе не было случайных кончин. Однако, взяв себя в руки, Елена вновь подняла голову и обратилась к Вере: – Я ни в коем случае не хочу вмешиваться в вашу личную жизнь, Вера, но в самом деле – не видели ли вы Кирилла Евгеньевича? Он обещал больше не пропадать так внезапно, но... Этот вопрос поставил Веру в сложное положение. С одной стороны, ей не хотелось выдавать Кирилла. Тем более даже лучше, что Вадим думает про ее с Воронцовым роман – меньше будет замечать разговоры с Володей. С другой – если Кирилл действительно пропал, ее обман быстро раскроется и она обратит на себя ненужное внимание. От нелегкого выбора Веру спас Митя. Он подошел к учительскому столу и, сдержанно проговорив собравшимся "Извините", обратился к ней: – Вера Дмитриевна, папы здесь нет... – затем он взглянул на директрису: – Елена Сергеевна, а он перед вами не "отчитывался" сегодня? За столом наступило легкое замешательство, равнодушной, наверное, осталась только Полина, которая спокойно допивала свой кофе. Ну, почти спокойно – если не считать презрительных взглядов, которые она нет-нет да бросала в сторону Вадима. Вот только последний, однако, сегодня как будто их и не замечал. – Нет, Митя... – озадаченно проговорила Елена. – А что, твой папа хотел пойти ко мне с отчетом? – Не знаю, – простодушно произнес мальчик, окончательно выдавая отца. – Его с вечера нет... И он беспомощно посмотрел на Веру, точно ища у нее поддержки и какой-то новой зацепки. Внутри девушка порадовалась, что мальчик вообще обратился за этим с ней, но тут же она возникло ощущение загнанности в тупик: ведь она ничем не могла помочь ему. – Митюш, я сейчас доем – и позвоню твоему папе. Он, наверное, просто задерживается, с утра такие пробки... Ты пока иди к Анне Михайловне, я потом обязательно зайду к вам и расскажу всё! Митя, грустно кивнув, удалился в сторону поджидающих его Нади и Алисы. Звонить при нем Вера не решилась – если бы Кирилл снова не ответил или его телефон оказался выключенным, мальчуган и вовсе упал бы духом. – Это уже начинает переходить все границы! – между тем нарушила молчание Елена. – Один раз Кирилл Евгеньевич уже пропадал на целые сутки, теперь снова позволяет себе подобную безответственность!.. – Ну, может, срочные какие-то дела у него, – своим обычным тоном вечной оптимистки предположила Яна Токарева, однако Вере показалось, что это сказано слишком уж нарочито-беззаботно. Возможно, это уже свойство агента – подозревать всех и каждого, но было в учительнице биологии нечто такое, что настораживало. – Все его срочные дела – здесь, в "Логосе", – Елена была непреклонна. – О других ему следует заблаговременно меня предупреждать. – Возможно, вы правы, это я всегда склонна искать всем оправдания, – рассмеялась Яна. – Поэтому мне и сложно призвать учеников к послушанию. Елена, не ответив, мрачно отхлебнула свой кофе. Видимо, обдумывала пытки и казни для Воронцова, когда он появится. Вера прикинула про себя, что будет сложно теперь отпроситься у нее на пару уроков – в подземелье с кодом лучше спуститься сейчас, пока будут заняты Уваров и Морозов. Но что-то подсказывало девушке, что Елена не обрадуется отсутствию еще одного преподавателя. Да уж, Воронцов, умеешь ты исчезнуть "вовремя". Вадим же думал о своем и неприкрыто радовался. – Это получается, всё не так запущено и у меня есть шанс? Так, Вера Дмитриевна? – он чуть придвинулся к ней, желая, видимо, коснуться локтя Веры, отчего и без того ноющая рука затокала, и девушка испытала неприятное ощущение дежа вю. Точь-в-точь как ночью, на кухне. Однако, надобно сказать, не ожидала она, что он начнет попытки ухаживать прямо на виду у остальных, тем более – Полины. – Вадим Юрьевич, – Вера отодвинулась от него, показывая, что его близость ей неприятна. – А вы мне казались эдаким романтиком-однолюбом. Вы меня разочаровываете. Послышался смешок Полины. – Это он-то однолюб? Вера Дмитриевна, будьте осторожны! Этот Казанова всем ученицам успел сердца разбить еще в одиннадцатом классе. Вадим посмотрел на нее и лукаво улыбнулся: – Ну, допустим, не всем. Инна Лыкова никогда не вздыхала обо мне. Полина почему-то не нашлась, что ответить, и поднялась: – Мне пора на урок, – произнесла она. – Еще переодеться нужно. Она ушла, и, к удивлению Веры, на этот раз Вадим не проводил ее тоскующим взглядом. Возможно, потому, что старательно пытался поймать этим взглядом ее, Верин. Впрочем, безуспешно. – Инна Лыкова? – тем временем встрепенулась Яна. – Это та девочка, о которой вы мне рассказывали? Одноклассница Полины и Вадима? – Да, – кивнула Елена, отвлекшись от своих мыслей. – Дело в том, – директриса замялась, но потом всё же сказала: – Инна была хорошей ученицей, по некоторым предметам даже блестящей. Но со странностями. Конечно, среди учеников всегда ходят страшилки о призраке графа Щербатова или Инге, "маленькой хозяйке детского дома". Но Инна увидела свое привидение. – Ох уж это детское воображение! – с улыбкой воскликнула Яна. – Да какое детское? – возразила Елена. – Инне было почти семнадцать, когда она уверяла, что видела в туалете мальчика в пионерском галстуке. Якобы стояла, умывалась, подняла голову – и заметила в зеркале его отражение. Он стоял неподвижно и печально на нее смотрел. А когда она, испуганная, повернулась и окликнула его, то просто ушел в стену... – Я бы сама испугалась! – призналась Яна. – А уж как мы испугались! – рассмеялся Вадим, отвлекшись наконец от Веры. – Инна прибегает к нам, начинает тормошить сначала меня, потом Антоху, затем Лешку... Глаза по пять копеек, будто реально видела кого! Ну, мы побежали в туалет, а там, разумеется, никого нет. Не уважил нас призрак. Зато Савельич поймал, пригрозил уборкой... – А Савельич – это кто? – спросила Яна. – Учитель истории еще с времен детдома, – пояснила Елена. – Ребятишек он всегда любил, но здесь даже он рассердился. Вера слушала всё очень внимательно, не вмешиваясь. Возможно, Инна Лыкова вовсе и не врала. А что за мальчик? Пионерский галстук... один из исчезнувших детдомовцев? Боясь, что беседа уйдет в сторону, Вера наконец решила поучаствовать в разговоре, чтобы направить его в нужное ей русло и вдобавок не вызывать подозрений своим молчанием. – Может, это всё-таки была чья-то злая шутка? – отложив вилку, она отхлебнула сок из стакана. – У нас такое в университете было, в общаге. Парни так однажды напугали нас, что по ночам мы в туалет боялись выйти из комнаты. Елена пожала плечами: – Инна уверяла, что видела мальчика не раз и он даже как-то разговаривал с ней, писал на запотевших зеркалах, стеклах... Но над ней начали смеяться, и в итоге всё потихоньку прекратилось. Я лично думаю, что девочке просто недоставало внимания. Ее отец умер незадолго до этого – самоубийство. Мы старались с пониманием относиться к ней. Виктор, я, Иван Савельич... – Подобная семейная трагедия объясняет желание девочки как-то привлечь к себе внимание, поделиться своей болью, – согласилась Яна. – Бедняжка... – Ну а Антон, брат-близнец Вадима, Инне очень сочувствовал, – продолжала Елена. – Поддерживал девочку, защищал от всех нападок. Он всегда был очень сердобольным. А Инна приняла это за любовь, – женщина развела руками: – Но сам Антон видел только Полину. Такой вот грустный любовный треугольник получился. – А я и не знала, что у вас есть брат! – улыбнулась Яна Вадиму. – Он тоже пошел в спорт? – Нет, он только любитель, – откликнулся Вадим. – Его куда как больше интересовала наука, – он посмотрел на часы и внезапно тоже заспешил, словно уходя от разговора. – Ладно, я побегу, мне сейчас эту неугомонную ораву гонять на улице. Хотя еще кто кого гоняет. – Да и мне уже пора, – засобиралась Яна. – Пока приготовлю всё для урока. Сегодня у нас лабораторная. Отлично, за столом теперь осталась одна Елена. Вера набралась смелости: – Елена Сергеевна, – директриса подняла на нее глаза. – Я понимаю, что ввиду отсутствия Кирилла Евгеньевича моя просьба выглядит несвоевременной, но можно мне сегодня отлучиться со второго и третьего уроков? Вместо второго у меня "окно", и мне хотелось бы съездить в город, но за сорок минут мне не обернуться туда и назад. – А после уроков никак нельзя? – Вера порадовалась, что Елена Сергеевна, хотя и была дочерью Крылова, но сверхспособностями не владела. Будь у нее дар пирокинеза – и одежда на учительнице истории уже задымилась. – Поймите меня правильно, Вера, сейчас конец года, нужно успевать давать материал. А заменить вас я сегодня не смогу. – У меня урок у восьмого класса, и мы всё успеваем. Я же нечасто вас прошу, – это было правдой, пунктуальность была Вере свойственна, и Елене не на что было пожаловаться. – Ну, в виде исключения... Но только не опаздывать на четвертый урок! – пригрозила Елена и встала из-за стола. А затем вдруг подозрительно взглянула на Веру: – Вы точно не в курсе, где потерялся Воронцов? "Странные вопросы, – подумала про себя Вера. – Еще немного – и я подумаю, что она к Кириллу неравнодушна. С другой стороны, женщин он умеет очаровать, а с Еленой они очень много работают сейчас вместе". – К сожалению, нет, – вздохнула Вера. – Сама бы хотела знать... – Ладно, тогда прошу прощения, – неожиданно извинилась Елена и поспешила уйти. Вера, допив сок, отнесла поднос с посудой в мойку и, убедившись, что никто за ней не следит, отправилась в комнату к Володе. Необходимо было договориться о вылазке, да и сделать наконец укол. Боль в руке продолжала испытывать терпение Веры на прочность, и перспектива провести так все уроки и вдобавок лезть в подземелье отнюдь не радовала девушку. *** Февраль 2000 года – Инна, мне нужно серьезно с тобой поговорить... Савельич с трудом подбирал слова, помня о горе, постигшем семью этой девочки. Однако нужно было что-то делать. Инна, всегда такая спокойная, собранная, рассудительная, стала полной своей противоположностью. Срывалась на всех – друзьях, учителях, в кровь разбила бровь Вадиму, который, правда, сам был виноват: вечно подшучивал над ней. А позавчера Савельич поймал Инну с сигаретой на заднем дворе: девушка начала курить. Ее отец покончил с собой еще перед Новым годом, но после зимних каникул первое время Инна была на удивление тихой, хотя и отрешенной. Но теперь, видимо, долго сдерживаемая боль нашла свой выход. Вот только способ она выбрала странный. Весьма странный. Инна упорствовала в том, что то и дело видела призрака мальчика в пионерском галстуке. Ее не останавливали ни насмешки одноклассников, больше всех из которых отличался Вадим, ни проводимые учителями беседы, ни даже наказания вроде мытья полов и помощи на кухне. Уже опустили руки Войтевич, Крылова и Поляков. Иван Савельич решил попробовать подойти с другой стороны: девочка всегда казалась ему очень справедливой и чуткой. Не может она остаться глухой к его просьбе – для этого он и позвал ее к себе в комнату. – Я даже знаю о чем, – криво усмехнулась Инна. – Не тратьте свое время, Иван Савельич. Я уже поняла, что чокнутая. Прежняя Инна никогда бы так не сказала. Сильно же изменило ее горе... – Насчет цели твоего визита ты и права, и в то же время нет, – произнес Савельич, кладя на стол и начиная листать старый фотоальбом с уже пожелтевшими страницами. – Я просто хочу кое-что тебе показать. – Что это? – Инна небрежно взглянула на альбом. – Это фотографии времен детского дома, – пояснил Савельич. – Того, который был на месте нашей школы до 1980-го года. Я там работал, преподавал историю, присматривал за ребятишками. Знаешь, Инна, почему его закрыли? Девушка пожала плечами. – За год до его закрытия бесследно исчезли пятеро воспитанников. Мальчишки, им было по одиннадцать лет. Я всех их знал... Игорь Исаев, Вася Остапенко, Миша Спиридонов, Коля Семенов, Ваня Лавров... – Савельич вздохнул – за каждым именем скрывался ребенок со своей непростой историей. Ребенок, который был целым маленьким миром. Миром, который исчез в один злосчастный день. – Их искали год, но так и не нашли. Одно время я еще надеялся, но потом понял, что их попросту не может быть в живых. Темная история это была – расследование как будто замяли. Однако детдом всё-таки закрыли. Столько лет прошло – а перед глазами их лица стоят, всё виню себя, что недоглядел. Мальчишки – они же неугомонные, вечно куда-то лезут, куда не надо бы, попадают во всякие истории... Он заметил, что девушка внимательно его слушала, не перебивая, не вставляя саркастичные комментарии, как она в последнее время привыкла делать. – Вот, – Савельич показал групповой снимок. – Последняя наша с ними фотография. Через две недели они пропали. Белые рубашки, красные галстуки... Ты понимаешь, о чем я? Инна жадно разглядывала фотографию и не сразу откликнулась. – Вы думаете, что я вижу призрака одного из них? – тихо произнесла она. – Здесь плохо очень видно... Это был мальчик в школьной форме с красным галстуком. И довольно длинными, нестриженными волосами... Ну, не знаю, как сказать... – Инна задумалась, наверное, подыскивая подходящее сравнение. – На растрепанного "Битла" похож. Савельич замер, чувствуя, как на сердце похолодело, будто это уже он увидел призрака. Май 1979 года, детдом №8 – Давайте-давайте, не задерживайтесь. Следующий! Галина Васильевна была занята тем, что приводила в порядок внешность воспитанников, прежде всего мальчишек – девочки были аккуратными и сами заботились друг о друге. Скоро должен был прийти фотограф, а многие из детей даже не переоделись. Игорь и вовсе умудрился разодрать где-то свою белую парадную рубашку, которую женщина закончила зашивать как раз тогда, когда в комнату зашел Савельич. – Мальчики, помогите мне принести скамейки во двор, – попросил он. – Ну, кто уже освободился. Вперед радостно кинулись сразу с десяток добровольцев, стремящихся избежать причесывания и проверки, не испачканы ли брюки и насколько отглажены рубашечки. – Вася! Остапенко! А ну вернись! Галина ловким, натренированным движением поймала за шиворот невысокого мальчишку, подтягивая к себе. – Ой, Вань, ну полюбуйся на это чудо-юдо! – она взлохматила Васе нестриженную шевелюру. – Схоронился, когда парикмахер приходил. – Я хочу быть как "Битлы", – обиженно заявил Вася. – Как Ринго Старр. У них это "стиль" такой, – повторил он явно услышанное у других слово. – Модный. Савельич усмехнулся. Он не так давно нашел у старшей группы бережно схороненную под матрацем, вырезанную из газеты фотографию "Битлов", чью песню "Девушка" уже заслушали до того, что грампластинка оказалась вся исцарапанная. Видимо, тяга к заморской музыке стала просыпаться и у младших мальчишек – тяга тем более сильная, что подобные зарубежные ансамбли были официально под запретом. – Слушай ты, модный Ринго, – Галина Васильевна, побрызгав на волосы Васютки водой, стала пытаться хоть как-то их уложить. – В следующий раз привяжу к стулу и запру в чулане, пока лично при мне не подстригут. Мальчишки, услышав слова "модный Ринго", дружно захохотали. Савельич улыбнулся, понимая, что рождается новое прозвище. Впрочем, слух у Васютки действительно был, и неплохой, мальчуган не раз просил старших поучить его играть на гитаре. У Савельича давно уже зрела мысль организовать небольшой кружок самодеятельности, что-то вроде маленького театра, где нашлось бы место и для таланта Игоря, прекрасно рисующего, и для Миши Спиридонова, умеющего отменно лицедействовать, и многих других. Всё ж лучше, чем будут мальчишки бродить по лесу, который в последнее время откровенно не нравился Савельичу. С тех самых пор, как нашел там тело двухголового зайца и увидел волчьи следы. Васютка непоседливо вертелся на стуле, за что получил легкий подзатыльник от Галины Васильевны. Так и пришлось ему идти фотографироваться с длинными волосами, на манер своего любимого "Битла". А нового прихода парикмахера ни один из тех пяти мальчиков так и не дождался... Февраль 2000 года Савельич не знал, что и говорить. Вообще, он хотел намекнуть девушке на совсем другое. Намекнуть на то, что есть вещи, которыми не шутят, которые нельзя использовать для каких угодно фантазий, даже если на душе совсем плохо. – Вот же он! – тем временем девушка ткнула пальцем в фигурку Васи Остапенко. – Это он, точно он! Только я вижу его в темном пиджаке! Савельич заметил, что Инна дрожит, что она вмиг побледнела. Неужели можно до такой степени играть? Или же... или же возможна, вероятна немыслимая правда? Правда о том, что Инна не обманывает? Ведь она четко назвала главную Васюткину примету до того, как нашла его на фотографии! Мужчина молчал, обдумывая, что же сказать девушке, как отреагировать. Взращенный советской наукой ум твердил: это невозможно. Призраков не существует, всё это суеверие, лженаука. Но ведь и зайцев о двух головах тоже не существует, и волка с двумя крылами. А Савельич своими глазами видел их в лесу. Видел и странный столп света, поднимающийся из-за деревьев. Видел тогда, двадцать с лишним лет назад. Видел и прошлой зимой. Всё это время ни его, ни Птицына не оставляло ощущение, будто что-то неладно с исчезновением тех пяти мальчишек. Все давно уже забыли эту историю, лишь они двое продолжали искать. Искать, натыкаясь на дальнейшие странности. Тут уже впору допустить даже существование призраков. – Вы мне не верите, – Инна отодвинула альбом. Это не был вопрос, это было утверждение. – Можно я пойду, а то уже поздно? За окном в самом деле стемнело. Стоял февраль, днем было уже солнечно и тепло, но день прибавлялся еще очень медленно. – Как ни странно, Инна, есть вероятность, что ты права, – произнес Савельич. – Я слышал, что ты рассказывала, будто мальчик пытался с тобой общаться. Что именно он тебе говорил? – Не говорил. Он писал на запотевшем оконном стекле. На зеркале в уборной... – девушка, казалось, была удивлена тем, что впервые ее решили выслушать. Она недоверчиво взглянула на Савельича. – Вы в самом деле хотите это знать? Что он хотел знать – так это правду. Правду, которую искал двадцать лет, но не нашел. Которую надеялся обнаружить теперь. И поскольку он потерпел поражение в обычных поисках, не настала ли пора использовать любую возможность, даже самую невероятную? – Да. Расскажи мне об этом, Инна. Это останется между нами. Нами двоими, – тихо попросил Савельич. *** Митя Воронцов был очень сильно занят: ему требовалось срочно найти отцовскую рубашку. Рубашек в шкафу было множество: все выстиранные и даже выглаженные. Отец любил порядок, и Митю приучал к этому, хотя Митя не всегда был этому рад. Вот и теперь – пойди найди нестиранную, пропахшую потом рубашку, когда она так нужна! Алиса вон говорит, что у ее отца (того самого, который уехал к силиконовой фифе в Англию) всегда полно было и вонючих носков, и нестиранных рубашек, раскиданных по комнате. Ну почему его папа такой аккуратный? – Митя, нам идти надо! – Алиса с Надей нетерпеливо поджидали его у дверей. – Звонок же скоро прозвенит! – А я не пойду на урок! – заявил Митя, в отчаянии ныряя под кровать. Может, хоть там что-то завалялось? Хоть один носок! Носок нашелся... давным-давно потерянный носок самого Мити. Нет, этот не подойдет. – Как не пойдешь? – удивилась Алиса. – Анна Михайловна ругаться будет. Митя раздраженно отмахнулся. Ну какая ему сейчас Анна Михайловна? Она, конечно, очень хорошая, добрая, но разве она поймет всю важность его задачи? Удача наконец улыбнулась Мите – заглянув в ванную, он обнаружил отцовскую рубашку, которую тот еще вчера утром снял перед душем, но так и не отнес в прачечную. И тётя Маша, к счастью, ее не забрала. – А зачем тебе рубашка? – спросила Надя, когда Митя вернулся в комнату. – Она же тебе большая. – Книжки читать надо! – проговорил Митя с легким высокомерием в голосе. – И не всяких там Дюймовочек и Русалочек. Чтобы найти человека, нужна собака. А чтобы собака взяла след, нужна какая-нибудь вещь с запахом человека. – Ух ты! – сразу оживилась Алиса, предчувствуя новую игру. – А кого мы искать будем? – Моего папу, – ответил Митя. – Его нет со вчерашнего дня, он наверняка заблудился в лесу. – Или его пришелец с собой унес, – испуганно проговорила Надя. – Когда улетал. Эта перспектива Мите не понравилась, но он верил в лучшее, что папа просто потерялся. – Джек нам поможет, – пояснил он. – Возьмет след. Только нельзя терять ни минуты!.. – Но ведь у нас урок! – возразила Алиса. – Давай пойдем его искать после уроков? Митя укоризненно взглянул на подругу: – Как ты не понимаешь? Ему сейчас помощь нужна! Моему папе! Вот, смотри, что может случиться с ним! Митя взял с комода книжку, которую дала ему Вера Дмитриевна, и, открыв страницу, где погибал Эдгар Эванс, друг того самого Роберта Скотта, показал Алисе картинки. – Он был храбрым и сильным путешественником, он ничего не боялся, пошел на самый Южный Полюс, где минус семьдесят ниже нуля! И всё-таки он замерз до смерти! А если мой папа так же лежит сейчас, без сил, без рукавиц, с обмороженными руками? А если он не смог дойти до школы и провел всю ночь в снегу?.. Нужно немедленно его искать! – горячо говорил Митя. – Пока еще можно его спасти! На девочек это произвело должное впечатление, однако Алиса засомневалась: – Но нас не выпустят из школы! Анна Михайловна сказала, что Семен Андреевич будет теперь зорко-зорко следить. Митя помрачнел. Да, это обстоятельство он не учел. Семен Андреевич и следить будет, и Джека наверняка не даст. Можно было бы попробовать пробраться незамеченным, но без собаки всё равно никак. Значит, нужен союзник. Союзник среди взрослых. И решение пришло само собой. – Одевайтесь и ждите у ворот, я скоро приду! – взяв рубашку в охапку и прихватив свою курточку и шапку, Митя отправился к "союзнику". Он не сомневался, что Вера Дмитриевна всё правильно поймет и пойдет вместе с ними искать отца. Ведь невеста всегда ищет своего жениха, если он где-то потерялся: неважно, в лесу неподалеку или в тридевятом царстве. Быть может, если бы у Эдгара Эванса была невеста, которая пошла бы его искать пусть даже на Южный Полюс, он бы наверняка выжил... *** Комната Володи была закрыта, на стук тоже никто не ответил. Вера заглянула на кухню, но и там не нашла своего напарника. Маши тоже было не видать. "Ну очень вовремя!" – Вера поморщилась, когда рука опять отдала болью. Похоже, придется снова пить таблетку, а как бы этого не хотелось делать! Конечно, то лекарство, что вводил Володя внутримышечно, тоже могло привести к разного рода снам – точным отпечаткам прошлого, но оно не просто убирало боль, но еще и лечило. Но, похоже, выбора у девушки не было – через четверть часа должен был начаться первый урок. Вера пошла к себе в комнату, чтобы взять необходимые материалы, и попутно прихватила из холодильника маленькую бутылку с минеральной водой. Дверь оказалась открытой, хотя Вера хорошо помнила, что закрывала ее. Это настораживало: в этой школе необходимо было всегда быть начеку. Пистолет остался за картиной, но справа от входа на тумбе стояла статуэтка оленя. Хорошая такая, увесистая. При желании можно нанести ей тяжкие телесные повреждения. Предчувствие не обмануло девушку – в ее комнате были гости, нагло восседая за столом и лазая в ее ноутбуке. Рука машинально схватила статуэтку... но тут же Вера расслабилась. К ней заявился Илья Шевцов собственной персоной. – Назарова, оставь лося в покое, – проговорил он, приподняв голову, а затем снова устремил взгляд в ноутбук. Вера услышала, что Володя проигрывал вчерашнюю запись со свидания Маши с Вадимом. – Вообще-то это не лось, а олень, – Вера поставила статуэтку на место и, повернув замок, скрестила руки на груди и оперлась спиной на дверь. – Благородный, между прочим. – Не знал, что в этой комнате есть хоть какое-то благородство, – сердито пробурчал Володя, не отрываясь от записи. – Ну да, а вскрыть отмычкой мою дверь, вломиться в комнату и залезть на мой ноут – это, очевидно, верх вежливости, – сыронизировала Вера. – Мог бы и разрешения спросить. – А зачем? – Володя наконец соизволил вновь поднять на нее глаза. – Ты же не спрашивала моего разрешения, когда отправила Машу на свидание к этому ублюдку? Ты хоть понимаешь, что могло случиться? Нет? Вера вздохнула. Она знала, что разговор предстоит непростой. – Ну что ты после драки кулаками машешь? – миролюбиво проговорила она, понимая, что бесполезно внушать что-то Шевцову о важности их задания. Он сам прекрасно всё понимал. – Всё же хорошо закончилось. У нас есть код, а Вадим ничего не заподозрил. – Очень рад, что у тебя такая крепкая нервная система, – огрызнулся Володя, вырубая программу записи. – Интересно, а если бы твоего Воронцова отправили на встречу к какой-нибудь сексапильной маньячке из "Ингрид", ты бы тоже была так невозмутима? "Да я даже не знаю, где он сейчас и жив ли вообще", – пронеслось в мыслях у Веры, но она промолчала. В последние месяцы она стала открываться Володе, преодолев извечную привычку держать всё в себе, но, кажется, минувшая ночь отбросила их отношения на полгода назад. – Я бы уважала его выбор, – просто ответила девушка. – И Маша тоже сделала свой. Володя молча выключил ноут и, захлопнув крышку, встал из-за стола. – Чтобы больше никогда не вздумала втягивать Машу в это! – пригрозил он, встав напротив Веры и сверля ее взглядом. – Ты поняла меня? – Да не волнуйся ты так. Нашего Уварова, похоже, сейчас куда больше интересую я, – Вера умело перевела стрелки. Сработало. Володя сразу напрягся. – В каком это смысле? – Знать бы в каком. Вчера я спустилась на кухню... выпить воды, – Вера не стала признаваться, что из-за боли в руке. – И он тоже заявился туда и стал зазывать к себе в комнату. Чай попить. В час ночи! И сегодня за завтраком так и вился рядом, даже присутствия Мальцевой не стеснялся. Или у него весеннее обострение, или всё неспроста. Володя нахмурился. – Возможно, он всё же видел тебя тогда в подземелье. Вот нужно было тебе лезть туда одной?! – проворчал он, доставая из принесенного пакета ампулу и шприц. – Что-то ты в последнее время на самодеятельность подсела. Знаешь, чем она закончилась для твоей предшественницы? Всё-таки не забыл про укол. Не теряя времени, Вера закатала рукав блузки, подставив Володе предплечье. Чуть поморщилась, когда игла вошла под кожу. – Как уже говорила, не знаю и знать не хочу, – говоря это, Вера вспомнила недавнее видение об умирающей на руках у Володи молодой девушке. – А вот и зря. Тоже носилась по подземельям в одиночку и словила пулю в живот. Я потом выносил ее из "Логоса" в черном пакете из-под мусора. Мне лично это повторять не хочется. Голос Володи звучал злобно, но Вера понимала – за раздражением он прячет свое волнение. Ошибиться было невозможно, только не после того, как она считывала его чувства при прикосновении. – Боюсь, у меня другие планы на жизнь, – ответила Вера в том же тоне. – Но спасибо за беспокойство. – Догадываюсь, что это за планы, с которыми ты ночуешь, – язвительно проговорил Володя, прикладывая к ранке ватку и убирая шприц и использованную ампулу назад в пакет. Его намек Вера, конечно же, поняла, но ничего не ответила, лишь плотно сжала губы. – Будь осторожна с Уваровым! – Володя внимательно в нее вгляделся. – Больше никаких самостоятельных вылазок или даже посещений спортзала с ним наедине. Ты сама видела, что случилось с Ритой. Возможно, он заманивает тебя в постель, чтобы проделать то же самое. С одной стороны, Вере было приятно его беспокойство, с другой, она до сих пор не могла привыкнуть, что ее опекают, будто маленькую девочку – сказывалась привычка самой о себе заботиться. Девушка встретила пристальный взгляд Володи, готовясь ему ответить... как вдруг в дверь постучали. Реакция у агента по определению должна быть молниеносной – вот и Володя тут же метнулся за длинную, до пола, штору, скрывшись за ней, а Вера, сунув пакет со шприцом и использованной ампулой под подушку, одернула рукав блузки и поспешила к двери. – Митя? – спросила она удивленно, запуская в комнату мальчугана. – Что случилось? Он почему-то сжимал в одной руке свою зимнюю курточку, в другой – явно отцовскую рубашку. – Вера Дмитриевна, я всё продумал, – убежденно произнес Митя. – Мы должны пойти искать моего папу. Прямо сейчас. Джек нас выведет по запаху, я взял папину рубашку. Господи, ну чего только эти дети не удумают! Но, в принципе, Митя рассуждал вполне здраво. – Мить, но если папа уехал в город, то Джек потеряет след у автобусной остановки, – выразила она свои сомнения, присаживаясь перед мальчиком на корточки. – А вдруг не уехал? – с тревогой в голосе проговорил Митя. – Вдруг он лежит в лесу? Ну, как один из тех путешественников, про которых вы мне дали книгу? Потерял перчатки, отморозил руки и ноги... Пальцы потом почернеют и отвалятся... Мы должны идти! Вера бы и пошла – если бы не урок, после которого значился спуск в подземелье. Как она ни волновалась за Кирилла, спуститься вниз было важнее. Князь был прав – ингридцы что-то затевали. Выбор был нелегкий, но Вера была прежде всего агентом. – Митюш, мы обязательно пойдем его искать, – пообещала она, положив свои руки мальчику на плечи. – Вместе с Джеком. Ты это здорово придумал. Но – после уроков. – Как – после? – возмутился Митя. – Папе сейчас помощь нужна! Он не может ждать! – Мить, пойми... – он не дал ей договорить. – Я так и знал! – мальчик дернулся назад, сбрасывая ее руки со своих плеч. – Я так и знал, что вам на папу наплевать! Вы только говорите, что любите, а на самом деле вы как та фифа с буферами, которая уводит чужих мужей! Будь ситуация другой, Вера бы удивилась этим явно чужим словам, которые повторял мальчик, и даже рассмеялась. Но сейчас было не до веселья – Митя был глубоко обижен. – Ну и идите на свои уроки! Я сам найду папу! И потом мы уедем к маме, которая лучше вас раз в сто. И красивее!.. И мы... мы... Митя не договорил. Ему словно не хватало воздуха – он делал отчаянные попытки вдохнуть, но у него ничего не получалось. Он выронил курточку и рубашку, шаря у себя по карманам... Вера поняла, что он ищет. Ингалятор. Ингалятор, который Митя терял, где только можно, Вера не раз это замечала. И сейчас он, скорее всего, тоже где-то его забыл... – Митя! – Вера, забыв все свои страхи, сама провела по карманам мальчика, чтобы убедиться, что ингалятора в них нет. – Митя, где твой ингалятор? В комнате, да? Мальчик побледнел, судорожно пытаясь вдохнуть. Он дергал головой, но было непонятно, кивал или нет. Время обрело свою значимость вплоть до секунд. – Володя! – в голосе Веры звенел страх. – Володя, отнеси его в медкабинет! У Тамары должно быть что-то, чтобы остановить приступ астмы. Я в комнату Кирилла за ингалятором! К счастью, напарник понял всю серьезность ситуации. Выскочив из-за шторы, он подхватил оседающего на пол мальчика на руки, закинув его голову себе на плечо, чтобы Митя не задохнулся. Вера отперла дверь – и Володя побежал вниз, к Тамаре. А девушка уже неслась в соседнее крыло, в комнату Кирилла, молясь о том, чтобы ингалятор был там...