Полярное сияние

      Бенедикт зябко куталась в слишком легкую для такой погоды курточку и уже сомневалась в том, что стоило в декабре приезжать в Норвегию в погоне за детской мечтой — увидеть полярное сияние.       Мечта появилась у нее в десять лет, когда отец рассказал, как в детстве побывал с родителями в Швеции и увидел самое завораживающее и прекрасное явление в мире. Бенедикт была очень впечатлительной, и на всю жизнь запомнила восторг, которым были наполнены слова отца. С тех пор увидеть полярное сияние было ее мечтой, таившейся в глубине подсознания, и внезапно вспомнившейся в один из самых тяжелых периодов ее жизни.       Она не просто так приехала в Норвегию. Она сбежала, чтобы никто не видел ее боли. Через два дня человек, которого она любила много лет, вел под венец ее лучшую подругу. Нет, они не были предателями. С Жозе Бенедикт давно рассталась, но в глубине души теплилась надежда, что он все же когда-нибудь вернется к ней, как возвращался всегда. Но этого не произошло. Полгода назад он пришел к ней поговорить, и сказал, что полюбил другую. И этой другой девушкой была Лали. Бенедикт приняла их пару, и даже пожелала им счастья. А месяц назад они объявили о помолвке, и Бенедикт почувствовала, как разбилось в груди ее сердце. Она так и не дождалась от него предложения руки и сердца. Лали оказалась удачливее.       День свадьбы уже маячил на горизонте, и чем он был ближе, тем тяжелее становилось на душе. О своем состоянии она решила рассказать лишь Элен, которая, едва увидев ее, сама обо всем догадалась. — Тебе нужно просто это пережить. Возможно, ты еще не встретила своего человека, — посоветовала Элен. Бенедикт тогда едва не рассмеялась. Она знала, что Элен права, но была уверена — «ее человек» вот-вот поведет к алтарю другую.       Неделю назад Бенедикт получила приглашение. Глядя на светившиеся от счастья лица жениха и невесты, Бенедикт поняла, что на свадьбу не пойдет. Но нужно было какое-то оправдание, и тут на глаза попалась газета с рекламой туристического агентства. На полстраницы красовалась яркая фотография, на которой было запечатлено полярное сияние, и Бенедикт вспомнила свою детскую мечту. Она не задумывалась не на секунду, тут же взяла телефон и набрала указанный номер, заказав путевку на самое ближайшее число.       Вчера она покинула Париж, а уже сегодня заселилась в уютный гостиничный номер норвежского Тромсе. Этот город идеально описывал жизнь Бенедикт — с тех пор, как Жозе оставил ее, в ее жизни была одна сплошная полярная ночь. Она бродила по городу, среди дня, создаваемого искусственными огнями, и случайно набрела на художественный музей. Творчество норвежских художников настолько заворожило ее, что она потеряла счет времени, и опомнилась, когда на часах уже была половина шестого.       Она спешила к гостинице, зябко кутаясь в куртку и тщательно выбирая дорогу. Не привыкшая к гололеду и не имеющая для него удобной обуви, она то и дело поскальзывалась, норовя сломать себе что-нибудь.       Уже почти достигнув гостиницы, она все же не удержалась на ногах, и сбила с ног идущего на встречу прохожего. — Merde! — выругался он на чистом французском, и Бенедикт поспешила подняться, однако мужчина ее опередил. Проворно встав на ноги, он протянул ей руку и помог подняться. — Простите, месье, — сказала она, отряхиваясь. — Я не хотела сбивать вас с ног. — Ничего. Вы не ушиблись? — мужчина тоже отряхивался, все еще не поднимая глаз, но голос его показался Бенедикт странно знакомым. — Нет… Оливье? Это правда ты?       Мужчина наконец посмотрел на нее, и Бенедикт ахнула, увидев перед собой знакомые серые глаза. — Бене? Бене, как я рад тебя видеть! — Оливье сделал к ней шаг, едва вновь не поскользнувшись, и заключил в крепкие объятия. — Что ты делаешь здесь? — Что здесь делаешь ты? — Я здесь живу. — Я приехала на каникулы. — С ума сойти! — Не могу поверить!       Оливье выпустил ее из своих объятий и поправил шапку. — Ты давно здесь? — спросил он, предлагая взять его под руку. — Приехала утром. Захотелось немного развеяться. А ты? Давно живешь здесь? — Почти год. Играю в одной местной группе, но чувствую, долго не протяну. Слишком длинная полярная ночь. Мне очень не хватает солнца, на самом деле. Ты торопишься? — Я собиралась поужинать в гостинице и лечь спать. Очень устала, ну и атмосфера, конечно, тоже здорово сказывается. — Поужинаем вместе? — Оливье остановился перед крыльцом гостиницы. — Тут неподалеку есть отличный ресторанчик. Я угощаю. Поболтаем, расскажешь о себе, о ребятах. — С удовольствием, — Бенедикт улыбнулась. Она была очень рада такой внезапной компании.

***

      Ресторанчик оказался очень уютным. Все вокруг было словно сошедшим со страниц рождественского журнала — деревянная резная мебель, красные скатерти и занавески, украшения из еловых веток — здесь уже явно давно приготовились к Рождеству.       Оливье отошел к барной стойке и вернулся с двумя аппетитно пахнущими тарелками с едой и большими кружками глинтвейна. — Попробуй, — он протянул ей одну. — Ты замерзла, а он очень здорово согревает. Бенедикт послушно отпила из кружки и тут же по телу разлилось приятное тепло. — Спасибо, — Бенедикт слегка расслабилась, как только холод отступил. — Тебе нужна куртка потеплее, — заметил Оливье, принимаясь за еду. — И обувь поудобнее. — Завтра же займусь поисками магазина, — улыбнулась Бенедикт, следуя его примеру. — Ну, рассказывай, как дела у остальных? Я общаюсь только с Кристофом и Аделиной, ну и еще с Натали, — он заметил ее взгляд и усмехнулся, — мы давно расстались, но поддерживаем дружеские отношения. — Расстались? Почему? Вы ведь уезжали вместе. — Одновременно пришли к выводу, что любовь прошла, и нужно двигаться дальше. — А Кристоф и Аделина? Они вместе? Кристоф ведь уехал тогда… — Они встретились в Нью-Йорке, ну и как-то завертелось. Но, вообще-то это я должен был задавать вопросы, — он шутливо погрозил ей пальцем. — Рассказывай, как там ребята? И почему ты здесь одна? — Ребята хорошо, — Бенедикт улыбнулась. — Элен с Николя поженились в прошлом году. Кстати, они пытались разыскать вас всех, но так и не преуспели. Джоанна в Хьюстоне, и — ты не поверишь — Кристиан вместе с ней. Недавно она с хохотом рассказывала по телефону, как он пытался усмирить непослушного скакуна, и его полуживого остановили на соседнем ранчо. Себастьен так и не объявлялся с тех пор, как ушел от Лали. — А Лали? — У нее тоже все хорошо. Она выходит замуж. — Ничего себе! — обрадовался Оливье, но затем осекся, увидев, что Бене заметно погрустнела. — Что-то не так? — Нет, все в порядке, — Бенедикт вновь улыбнулась. — Лали выходит замуж за Жозе. — Ого! — Оливье даже присвистнул. — И давно они… — Больше полугода. Через два дня свадьба. — Это многое объясняет, — пробормотал он себе под нос. — Ну, а теперь, расскажи мне о себе? Ты приехала с какой-то определенной целью? Или просто решила замерзнуть в полярных снегах? — Я приехала увидеть полярное сияние. — Что ж, ты выбрала лучшее место для этого, — Оливье улыбнулся. — Я готов быть твоим личным экскурсоводом. Но прежде, мы должны тебя как следует одеть.       Поужинав (Оливье пресек все попытки Бенедикт заплатить за свою порцию), они покинули ресторан. На улице началась небольшая метель, и Бенедикт поежилась от налетавших порывов ветра. — Именно об этом я говорил, когда упомянул более теплую куртку, — Оливье стряхнул с плеч свою куртку и накинул на Бенедикт. — Ты с ума сошел! — запротестовала она, но Оливье даже не обратил внимания. — У меня очень теплый свитер, а ты запросто можешь простудиться.       Они подошли к гостинице, в которой остановилась Бене, и Оливье забрал свою куртку. — Спасибо тебе за вечер, Оливье, — Бенедикт обняла старого друга. — Я так счастлива видеть тебя. — Это взаимно, — улыбнулся парень. — Завтра в одиннадцать идем опустошать местные магазины.       Бенедикт улыбнулась. Ее каникулы с этого вечера обещали быть намного интереснее.

***

— Ты не должен был этого делать, Оливье! — Не должен, согласен. Но я этого захотел. К тому же, эта шапка тебе очень к лицу.       Сегодня был второй день их набегов на местные магазины. Они возвращались в гостиницу Бенедикт, нагруженные пакетами с одеждой и сувенирами. На Бенедикт красовалась теплая куртка, купленная еще вчера, новые шипованные ботинки и очаровательная вязаная голубая шапочка, которую ей купил Оливье, когда они забрели в один из небольших торговых центров. — К тому же, — назидательно произнес он, открывая перед ней дверь, — это будет небольшим напоминанием о старом друге, прозябающем в холодном северном городке.       Они вошли в номер Бенедикт и грудой свалили пакеты на застеленную кровать. — Я давно так не уставала, — Бенедикт упала на кровать, даже не снимая куртку, и с наслаждением раскинула руки. — Не хочется даже двигаться… — Жаль, я хотел пригласить тебя на музыкальный фестиваль сегодня вечером. Мои знакомые музыканты будут выступать. Ну и я сыграю пару песен. — Шутишь? Как я могу отказаться, — Бенедикт приняла вертикальное положение. — Во сколько? — Начало в восемь вечера, но я должен быть там раньше. Мы выступаем первыми, и поэтому после выступления я буду весь в твоем распоряжении. — Спасибо за приглашение, Оливье, — Бенедикт улыбнулась, провожая его к двери. — Я буду рада вновь услышать, как ты играешь. — Увидимся вечером, — произнес он на прощание, и Бенедикт закрыла за ним дверь.       Странно, почему они не были близки раньше? Бенедикт поймала себя на мысли, что знала Оливье только как одного из друзей Жозе и часть из группы, но никогда даже не делала попыток узнать его глубже. За эти два дня, что они провели вместе, выяснилось, что у них очень много общего, одинаковое чувство вкуса, одинаковые предпочтения в еде и напитках, и даже фильмы им нравились одинаковые. Это было забавным открытием.       Бенедикт была благодарна старому другу, за то, что он был рядом с ней в эти дни. Проводя с ним время, она почти не думала о том, что сейчас где-то в Париже ее бывший парень наверняка с упоением готовился к свадьбе. Словно в ответ на ее мысли, из сумочки раздался звонок телефона. Достав его, она тяжело вздохнула и нажала на прием. — Бенедикт? — его голос был взволнован. — Скажи, что это неправда. — Что — неправда, Жозе? — Что ты уехала в Норвегию и не будешь присутствовать на нашей свадьбе, — его голос был сердит и расстроен. — Я сейчас в Норвегии. — Почему ты уехала? Все ведь было хорошо.       Бенедикт сморгнула слезы, вот-вот грозившие пролиться из глаз. — Я боялась, что не успею забронировать билет, — произнесла она заранее заготовленную ложь, — успела в самый последний момент, и поэтому так получилось. — Лали думает, что ты все еще… любишь меня. — Передай ей, что она ошибается, — Бенедикт изо всех сил сдерживала дрожь в голосе. — Я люблю тебя, как друга. Это не изменится. — Спасибо, Бене, — в его голосе явно слышалось облегчение. Бенедикт закрыла глаза. — Во сколько у вас регистрация? — В пять. — Что ж, желаю вам счастья. И поцелуй за меня Лали. — Обязательно. Когда ты вернешься? — Не знаю. Я пока еще не увидела полярное сияние. — Когда приедешь, позвони нам. Встретимся, расскажешь о своих каникулах? — Конечно, Жозе. Мне пора. Надеюсь, у вас все пройдет хорошо. — И я надеюсь.       Бенедикт сбросила звонок и слезы сами собой покатились из ее глаз. Только что она окончательно попрощалась со своим прошлым.

***

      Зал был до отказа заполнен людьми. Играла громкая музыка, и толпа двигалась, подпевая какой-то незнакомой песне. Живые выступления еще не начались, и Бенедикт постаралась пробраться поближе к сцене. Не сразу, но у нее получилось ровно в тот момент, когда зал огласили первые аккорды зажигательного рок-н-ролла. Бенедикт глазами отыскала ударника — Оливье выглядел невероятно. Джинсы, стильная кожаная куртка, волосы, искусственно приведенные в небольшой беспорядок — он полностью отдался во власть ритма, и явно был в своей стихии.       Отыграв веселую песню, они продолжили выступление лирической балладой. Солист пел так проникновенно, что Бенедикт, даже не понимая слов, чувствовала, как ее пронзает мелодией и на глаза наворачиваются слезы. Последняя песня была очень яркой и взрывной, и толпа просто сходила с ума, подпевая и крича одобрительные слова.       Выступление первой группы подошло к концу, и Бенедикт подошла к тому месту, где располагалась барная стойка — там они условились встретиться с Оливье, чтобы не потерять друг друга в толпе. Она заказала у бармена крепкий алкогольный коктейль и стала ждать друга. Как раз, когда перед ней оказался заказанный напиток, рядом появился Оливье. — Мне виски со льдом, — обратился он к бармену. — Ну как тебе наше выступление? — Вы были великолепны, — Бенедикт улыбнулась, но что-то в ее взгляде насторожило Оливье. Он перевел взгляд на коктейль в ее руках и спросил: — Что-то случилось? — Нет. — Не обманывай меня, Бене, — его тон был серьезным. — Жозе звонил. Расспрашивал, почему я уехала, — Бенедикт пожала плечами и сделала большой глоток. Горло обожгло.       Зазвучала мелодия тяжелого рока, и Бенедикт поморщилась. — Может быть найдем место тише? — прокричала она, стараясь, чтобы Оливье ее услышал. Тот залпом осушил свою рюмку, и, взяв Бенедикт за руку, потащил к выходу. — Куда ты хочешь пойти? — спросил Оливье, когда они вышли на морозный воздух. — Я хочу напиться, — рассмеялась Бенедикт, чувствуя, как голова уже слегка кружится от коктейля. — Не думаю, что это хорошая идея, — с сомнением протянул Оливье. Бенедикт пожала плечами: — Я тебя не заставляю. Просто покажи мне хороший бар, только чтобы там было поменьше шума. — И ты думаешь, что я оставлю тебя одну в каком-то баре? — возмутился Оливье. — Ну уж нет.       Подходящий бар обнаружился в нескольких кварталах от ночного клуба. Они выбрали угловой столик, находившийся подальше от людной части бара и заказали бутылку мартини.       Бенедикт даже не помнила после какой рюмки ей захотелось вдруг рассказать Оливье обо всем, что происходило в ее жизни с момента его отъезда. С каждым словом, ей становилось все легче. Он не перебивал ее, лишь изредка делал небольшие глотки обжигающей жидкости.       Бенедикт хватило нескольких рюмок, чтобы опьянеть — она никогда не была устойчивой к алкоголю. Когда ближе к полуночи, они, смеясь, в обнимку вывалились из бара, оказалось, что город был охвачен снежным бураном, и не было видно даже противоположной стороны улицы. — Пойдем ко мне? — прокричал Оливье, перекрывая порывы ледяного ветра. — Я живу совсем рядом. Такси до гостиницы сейчас вызывать бесполезно. — Пойдем, — согласилась Бенедикт, крепко держа его за локоть, — надеюсь, у тебя найдется бутылка хорошего вина? — Может и найдется, — отозвался Оливье смеясь, — хотя, думаю, тебе уже хватит.       Бенедикт, не согласная с этим, отрицательно покачала головой.

***

      Бенедикт проснулась с жуткой головной болью, словно кто-то заковал голову в свинцовый шлем. Несколько минут она пыталась прийти в себя и понять, что все-таки произошло и где она сейчас находится. Это явно не был гостиничный номер — обои, шторы, люстра — все было совершенно незнакомым, но хуже всего было то, что она спала явно раздетая. И явно не одна.       Осознав это, Бенедикт резко села в кровати, позабыв о головной боли и перевела взгляд на мужчину, спящего с ней под одним одеялом. Конечно же, это был Оливье. — О боже, — простонала она и, быстро собрав разбросанную вокруг кровати одежду, прокралась в ванную.       Последнее, что она помнила — это то, как они вдвоем с трудом добрели до его квартиры. Что было дальше она не помнила, только отрывки каких-то моментов. Между ними что-то было. Бенедикт была уверена в этом. Но как это произошло? Кто был инициатором? — Какой стыд… — прошептала она, глядя на свое не очень цветущее отражение в зеркале. Она не представляла, как теперь могла смотреть в его глаза, ведь она сама напилась и заставила напиться его, пусть и косвенно. Она быстро привела себя в порядок настолько, насколько это было возможно, и бесшумно покинула его квартиру.       Уже в своем номере, приняв душ, она лежала на кровати, пытаясь мысленно восстановить события, последовавшие за их уходом из бара. Все усилия были тщетными. Не улучшало ее состояние то, что Оливье звонил ей по меньшей мере раз десять. Бенедикт не винила его. Ей просто было стыдно. С самого первого дня он делал все, чтобы скрасить ее одиночество, а она взамен использовала его как средство забыть Жозе. Нужно было уехать, пока она не натворила еще каких-нибудь глупостей…       Бенедикт бросилась к шкафу и стала собирать вещи. Едва она застегнула дорожную сумку, как в дверь постучали. Она знала, кто это, и замерла, стараясь не выдать своего присутствия. — Бене, открой, я знаю, что ты там. Пожалуйста.       Прятаться было глупо, и Бенедикт открыла дверь. На пороге стоял Оливье, и он явно был расстроен. Увидев собранную сумку, он кивнул сам себе, словно подтверждая свои опасения. — Ты уезжаешь? — Да, — она не смотрела в его глаза. — Это… из-за того, что произошло между нами сегодня ночью? — Нет. Просто… я не хочу испортить еще что-то… в последнее время я ломаю все, к чему бы не прикоснулась. С меня хватит. — Но, Бене, — Оливье осторожно взял ее за предплечье. — Ты не должна сбегать. Прошу. После того, что произошло, я просто не могу отпустить тебя. — То, что произошло — ошибка, Оливье, — она не заметила вспышку боли, промелькнувшую в его глазах. — И меньше всего я хочу, чтобы это разрушило нашу дружбу. — Но почему ты уезжаешь? — спросил он чуть дрогнувшим голосом. — Так будет лучше для нас обоих. — Ты не можешь это решать. Не за меня уж точно. — Прости, Оливье. Так действительно будет лучше. И, прошу, пожалуйста, позволь мне уехать спокойно. Я позвоню тебе из Парижа. — Нет, — он сокрушенно покачал головой, — не позвонишь.       Оливье бросил на нее еще один печальный взгляд и вышел из номера. Бенедикт закрыла лицо руками и опустилась на кровать: дружба была разрушена.

***

      Рейс на Париж был отменен до завтра — из-за бурана, бушевавшего всю ночь, дороги к аэропорту были перекрыты, и рейсы отложены. Бенедикт опасалась, что Оливье вновь попытается прийти или позвонит ей, но этого не произошло. Он честно исполнил ее просьбу.       Ближе к вечеру, готовая взвыть от тоски, Бенедикт вышла из гостиницы. Проходя мимо вывески магазина «Аврора», она остановилась словно вкопанная — из ее головы со всеми этими событиями вылетела цель ее поездки — она так и не увидела полярное сияние.       Она в детстве много о нем читала, поэтому знала, что чтобы увидеть его, нужно найти место, где как можно меньше освещения. Найдя в местной газете объявление, Бенедикт нашла трехчасовой тур с гидом, для того, чтобы понаблюдать за северным сиянием. — Ну хоть здесь мне повезло, — прошептала она, собираясь на эту последнюю норвежскую прогулку.       Тур начинался из центра города, и охватывал все достопримечательности. Последней остановкой должен был стать национальный парк, который не был слишком освещен, чтобы позволить в полной мере насладиться северным сиянием. По странному стечению обстоятельств, перед тем, как отправиться в парк, вся группа зашла перекусить и погреться именно в тот ресторанчик, куда в первый вечер ее привел Оливье.       Наслаждаясь горячим глинтвейном, Бенедикт вдруг поймала себя на мысли, что за эти сутки, начиная со вчерашнего вечера, она ни разу не вспомнила о Жозе. Он теперь казался ей странным отголоском прошлого.       Национальный парк даже в темноте выглядел невероятно красивым. С небольшой возвышенности открывался живописный вид на город, светившийся огнями. Бенедикт вдохнула полной грудью — впервые за все время пребывания в Тромсе, она наконец почувствовала себя свободной. — Смотрите! Смотрите! — раздались возгласы людей вокруг, и Бенедикт восхищенно ахнула: все небо переливалось и сияло, как будто кто-то наверху включил огромную разноцветную гирлянду. Отец был прав: это зрелище действительно производило неизгладимое впечатление. Почему-то в голове вдруг прозвучал голос Оливье: — Каждый раз, когда я вижу северное сияние, я понимаю, что даже среди бесконечной ночи можно найти источник для того, чтобы жить дальше.       С воспоминаний словно спала пелена, и перед Бенедикт пронеслись события прошлой ночи. Она вспомнила весь их разговор, от начала до конца, и то, что произошло после. … — Знаешь, на самом деле я всегда завидовал Жозе. — Завидовал? Почему? — У него было все, о чем мог бы мечтать любой парень — талант, харизма, любящая девушка — но он совершенно не ценил этого. — Но у тебя ведь тоже было все это. — Нет, не все. Талант — возможно, харизма — об этом судить другим, но вот с девушками мне не везло катастрофически. Только с Натали у меня неплохо сложилось. Но, как видишь, ненадолго. — Мне кажется, если бы ты захотел — любая девушка, стала бы твоей. — Мне не нужна была любая. — То есть, ты был влюблен? — Да, но она была занята. — Кто-то из нашей компании?       Оливье кивнул. Он был достаточно пьян, чтобы поделиться этим, а она достаточно пьяна, чтобы докопаться до истины. — Это Лали? — Нет. Совсем нет. — Аделина. — Она мне нравилась в самом начале, до того, как я узнал, что она с Кристофом. Так что тоже мимо. У тебя последняя попытка. — Неужели, Элен? Хотя я не удивлена. И Жозе в свое время был в нее влюблен… — Жозе может быть. Я точно нет. — Тогда кто… — Ты. — Не может быть. — Я был твоим тайным воздыхателем, но не смел даже намекнуть на что-либо. Ты была сильно и безоговорочно влюблена в своего Жозе. — Моего Жозе… Оливье? — Что? — Поцелуй меня. — Что? Нет! Нет! Я не буду делать то, о чем ты потом будешь сожалеть. — А ты будешь сожалеть? — Никогда. Кто может жалеть об исполнении заветной мечты? — Я мечтаю увидеть полярное сияние. Я из-за этого выбрала именно это место.  — Каждый раз, когда я вижу северное сияние, я понимаю, что даже среди бесконечной ночи можно найти источник для того, чтобы жить дальше.       А потом она его поцеловала. И он отозвался, страстно, открыто, раскрывая перед ней все свои чувства. Но поцелуев ей было мало. Она хотела его всего, без остатка. Вот только когда она рукой проникла под его рубашку, он тяжело оторвался от поцелуя: — Бене… не стоит… ты будешь жалеть. И если я потеряю тебя, то умру. — Я не буду жалеть. Пожалуйста, Оливье. Ты так нужен мне сейчас.       И он сдался, сгреб ее в охапку и сделал все то, что она сама попросила.       А утром она назвала это ошибкой. — Идиотка… — мысленно простонала она и достала телефон, умоляя, чтобы он отозвался. Оливье не отвечал.       Единственным выходом было отправиться к нему, но нужно было дождаться окончания экскурсии. Завороженные экскурсанты не могли налюбоваться зрелищем, а Бенедикт внезапно осознала, что Оливье и был ее полярным сиянием. Ее жизнь в последнее время была словно полярная ночь, а он вдруг разрезал тьму и стал новым источником света.

***

      Его не было дома. Или он просто не хотел ее видеть.       Бенедикт тщетно звонила и стучала в дверь — Оливье не отзывался. Словно его и не было никогда.       Она ехала в гостиницу и думала лишь о том, что если не увидит его до своего отъезда, то для нее все будет потеряно. — Как всегда, рушишь все, до чего можешь дотронуться, — мысленно горько усмехнулась она и посмотрела на улицу. Такси остановилось на светофоре, и в свете фонарей Бенедикт разглядела знакомую фигуру. Наспех расплатившись с недоумевающим таксистом, девушка выскочила из машины и побежала вслед за удаляющейся одинокой фигурой. — Оливье! — крикнула она, и тот резко обернулся. В глазах его застыло удивление. — Бенедикт? Ты не улетела? — Рейс перенесли, — она приблизилась к нему. — Я звонила тебе. Почему ты не отвечал? — Я разбил телефон, — он отвел взгляд. — Чтобы не позвонить тебе. — Глупый, — тихо произнесла она. — Оливье, прости меня. — За что? — удивился он. — Это я все испортил. Я не должен был потерять контроль над собой. Я знал, что все будет так… Бенедикт прислонила палец к его губам, останавливая. — Нет. Если бы я не попросила тебя, то ты бы ничего не сделал. Но я была пьяна, и совершенно не отдавала себе отчета. Сегодня я не пила ни капли алкоголя, и… Оливье, поцелуй меня. — Ты играешь со мной, да? — горько усмехнулся он. Она покачала головой: — Нет. Просто хочу, чтобы ты меня поцеловал. — Бенедикт, я думаю… — Вот упрямый! — воскликнула она и прильнула к его губам. Ошеломленный, Оливье даже не сразу понял, что происходит, но потом перехватил инициативу. Они целовались посреди улицы, не замечая ни взгляды прохожих, не проезжающие мимо машины. Оторвавшись от ее губ, Оливье прошептал: — Почему ты передумала? — Смотри, — Бенедикт указала наверх, где прямо над городом, несмотря на освещение, было видно, как небо переливалось разными оттенками, — я просто поняла, что ты — мое полярное сияние.