Серебро с другой планеты

Шли мы довольно долго, примерно часа два или может, дольше. Часов у меня не было, поэтому проверить я просто-напросто не могла. Шла я рядом с Джебом Страйдером, вопросительно поглядывая на него, пытаясь по его лицу узнать, куда мы, собственно направляемся. Но к сожалению, лицо его было непроницаемое, и узнать что-то было очень-очень сложно. Мужчина делал вид, что не замечает моего умоляющего взгляда, но иногда я замечала, как он ухмыляется, довольный тем, что ему удалось заинтересовать меня. Но несмотря на это, я замечала, что все утомились. Их лица и одежда были покрыты толстым слоем пыли и грязи, но это не мешало заметить сквозь этот слой проступающую усталость. Я не сомневалась, что сама я выгляжу не лучше их. Я чувствовала такую слабость, что едва шла, все тело болело, ноги подкашивались, волосы растрепались, горло першило. Солнце продолжало беспощадно обжигать голову, ветер стал едва ощутимым, небо явно не вписывалось в эту мрачную картину. Оно было светло-голубым, облака на нем, пушистые, как вата, медленно плыли в каком-то своем, известном только им направлении, восхищая своей легкостью и буд-то зовя с собою. Я всегда любила небо. Оно поражало меня своим многообразием, ангельской чистотой, легкостью, воздушностью. Я бы хотела хоть кончиками пальцев дотронуться до облаков, узнать, какие они - легкие, мягкие, воздушные или наоборот, тяжелые, твердые, жесткие, зная, что это невозможно. Но это не уменьшало мою любовь к небу. Сара же не любила небо. Она получала огромное удовольствие, глядя на огонь, любуясь на языки пламени, поднимающиеся высоко-высоко, и опускаясь так низко, что, казалось, они упадут. Идя по пустыне вместе с людьми, я не заметила, как погрузилась в воспоминание. У нас отключили свет. Это нас ни капельки не удивило. Я недовольно бурчала, что его отключили тогда, когда я включила телевизор, усевшись на бежевом небольшом кресле. Мама тоже не была в восторге - она готовила ужин. Папе же было все равно - он спал в соседней комнате, ворочась, и что-то бормоча во сне. А как отреагировала Сара? А сестра была просто в восторге - ее зеленые глаза задорно и радостно блестели в темноте, не скрывая счастья. Мама кое-как нашла свечки, и зажгла их, забрав одну на кухню, а другую оставив нам. Сара улыбалась мне, а потом села не далеко от меня на такое же кресло, поставив свечку на стол, находящийся между этими креслами. Она практически не замечала меня, она зачарованно смотрела на свечку, любуясь на огонь. Я была удивлена, ведь Сара не говорила мне ничего о любви к огню. - Сара? - я посмотрела на сестру. - Да? - она нехотя оторвала взгляд от свечки. - Я и не знала, что ты любишь огонь так же, как я небо. - недовольно проговорила я. Почему я не знала об этом? Или я просто была невнимательна и не замечала этого? Девушка ухмыльнулась, снова переведя взгляд на танцующий оранжево-синий язык огня. - Правда? - сестра удивленно вскинула брови, не смотря на меня, и мне показалось, что она спрашивала не у меня, а у свечки. - Что ж, - улыбнулась она. - Теперь будешь знать. Я посмотрела на огонь, пытаясь понять, что Сара нашла в нем такого волшебного, и, наконец, увидела: почти весь язык был ярко-оранжевым, этот цвет был таким теплым, словно солнце на небе, в самом низу пламя было синеватого оттенка, как волны моря, бьющиеся о острые камни. Язык пламени напоминал теплое солнце и синеватое ласковое море. Я сказала об этом сестре, и она подтвердила мои догадки. С тех пор я полюбила и огонь, но не переставала и помнить и о небе. После того случая, когда выключали свет, мы с Сарой вдвоем любовались на языки пламени, и это дело нам не казалось скучным. Никогда. - Клэр? Клэр! - звал голос Джеба, и я, вздрогнув, посмотрела на него. - Мы почти пришли. - объявил Страйдер старший. - Ты чего? Заснула? - усмехнулся он. - Я? Нет, просто задумалась. - растерянно пробормотала я. Джеб усмехнулся. - Пошли. Осталось немного. - улыбнулся он. Джеб все еще шел по песку, как и я, но у идущих впереди под ногами уже была новая почва. — Смотри, осторожно, — предупредил меня Джеб. — Пригнись. Я наклонилась всем телом. Шея одеревенела. Джеб снова повел меня вперед. Теперь и наши шаги отдавались гулким эхом: песок и камни явно остались позади, почва под ногами была ровной и твердой. Солнце скрылось — оно больше не обжигало кожу и не палило волосы. Я сделала еще шаг. Воздух изменился: никаких дуновений, я просто «вошла» в него. Сухой ветер пустыни исчез. Здесь воздух был неподвижным, прохладным, даже слегка влажным — ощущался вкус и запах затхлости. — Ладно, можешь выпрямиться, — разрешил Джеб. Я медленно подняла голову. Вокруг было темно. За спиной нетерпеливо топтались остальные, ожидая, когда мы двинемся в путь.— Сюда, — произнес Джеб и повел меня дальше. Шаги отдавались эхом совсем близко — должно быть, мы находились в замкнутом пространстве. Я все еще непроизвольно пригибала голову. Мы прошли еще немного, развернулись и, казалось, по кривой дуге направились обратно. Дорога пошла под уклон, который с каждым шагом становился все круче, и Джеб одной рукой меня поддерживал. Я цеплялась за его грубую ручищу и, спотыкаясь, брела в темноту — как долго, не знаю. Вероятно, путь казался дольше, чем был на самом деле, потому что каждую минуту растягивал страх. Мы еще раз повернули, а затем пол пошел вверх. Одеревенелые ноги отказывались идти, и там, где тропинка стала круче, Джебу пришлось тащить меня наверх. Чем дальше мы заходили, тем сильнее тянуло сыростью и затхлостью, но чернота не менялась. Слышно было лишь наши шаги да их близкое эхо. Постепенно тропинка выровнялась, начала петлять и закручиваться по змеиному. Вместе со светом пришел звук. Странный неразборчивый гул, похожий на перешептывание. Почти как шелест водопада. Гул становился все громче, по мере того как мы подходили ближе, и все меньше походил на шум воды. Высокие и низкие тона перемешивались гулким многоголосием и отдавались эхом. Неожиданно я поняла, что значит этот гул. Это были звуки, исходившие от людей. Постойте, есть еще люди? Сердце бешено застучало, заставляя одеревеневшие ноги идти вперед. Я осмотрелась пораженная. Грубые, неровные стены, щербатый потолок, истоптанный пыльный пол. Мы находились под землей, в каком то природном пещерном образовании. Неужели мы так глубоко забрались? Мне казалось, мы дольше поднимались вверх, чем опускались. Стены и потолок из красновато бурого камня, испещренные неглубокими дырами, походили на швейцарский сыр. Края нижних дыр истерты, но у отверстий над моей головой они выступали рельефнее и выглядели острее. Свет шел из широкой дыры впереди, по форме не сильно отличающейся от других, усеявших своды пещеры. Это был вход, ведущий в другое, куда лучше освещенное место. Джеб втолкнул меня в широкое отверстие, и я застыла, не веря своим глазам. Туннель вел в огромный зал. Потолок был слишком ярким и слишком высоким — словно искусственное небо. Я постаралась разглядеть, откуда идет свет, но слепящие лучи больно врезались в глаза. Гул стих, и в огромной пещере внезапно воцарилась мертвая тишина. По сравнению со сверкающим в вышине потолком пол казался тусклым. Какое то время глаза привыкали к очертаниям фигур впереди. Толпа. Другого слова не подобрать — передо мной стояла человеческая толпа, молчащая и неподвижная. Все взгляды устремились на меня. Я вздохнула, успокаивая себя, бояться нечего - это люди. Люди! Я ошеломлено считала: десять, пятнадцать, двадцать… двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь… Столько выживших! Да еще и живущих в этой пещере! - Спокойно. - успокаивающим тоном проговорил Джеб. - Это человек. Вероятно. ему часто приходилось повторять эти слова, каждый раз, когда он приводил новичков. Люди, казалось, стоявшие напротив меня, облегченно выдохнули, любопытно поглядывая на меня. Вперед, держась за руки, вышли двое - девушка лет двадцати двух и мужчина лет тридцати или тридцати одного. Я вижу выступающие скулы у мужчины, узкий нос и резко очерченный прямоугольник подбородка. Губы, достаточно полные для мужских, растянуты в улыбке. Брови и ресницы выгорели на солнце. Его глаза — лучистая жидкая охра. Мне стало интересно, кем он приходится Джейми. Дядя? Брат? Друг? Лицо девушки сильное, с загорелой кожей, прямыми черными щеточками бровей на миндалевидном овале, каре зеленые глаза, совсем как у Джейми, высокие, резко очерченные скулы. Она была похожа на Джейми. Может, она его сестра? Они бросились обнимать Джейми и остальных мятежников, стоявших рядом со мной. Я ощущала какую-то огромную радость за то, что присоединилась к этим людям. Это лучше, чем скрываться от Душ в одиночку. После того, как все обрадовались пришедшим со мной людям, обменявшись парой слов, Кайл ушел куда-то в толпу, словно ища кого-то, так же поступил и Йен. Может, они еще не со всеми поздоровались. Джеб, заметив мой любопытный взгляд, брошенный на братьев, нахмурился, словно говоря, что узнав это, я не обрадуюсь. Мне стало страшно. Сердце, встревоженное, забилось, как сумасшедшее. Джейми встревоженно переводил взгляд с толпы, где затерялись Кайл с Йеном, и на меня. От чего мне стало не по себе. Любопытство, ох уж это чувство, одолело мои мысли, давая место тревоге и страху. Что они скрывают?