Чувство ETERY

Этери Петровна уже привыкла к появлениям средненькой, младшенькая теперь у них Диша, заполночь. Что ж — график такой. Да и жизнь ей свою тоже надо устраивать. Не ледовую, а ту, которая вне. Хотя и тут, она понимала, чувствовала, что дочь далеко от Хрустального не убежала. Но это ее дело. Она никогда не была сильно откровенной с матерью в делах личных. А Этери-старшая в душу никогда не лезла. А помогала, как умела, как могла — с Дишенькой всегда была рядом, когда дочь была в отъезде или занята в делах, как сегодня. И в будущем, дай Бог, все сложится так, как ей сегодня намекнули, будет ей помогать. Нравился ей Даня. Не бестолочь. Не лоботряс. Несмотря на возраст, парень серьезный. Что-то видела, но больше чувствовала, что будет с ним дочь счастлива. Чувство Этери ее никогда не подводило. И смотрятся они замечательно. Красивая пара — как на картинке. Она специально пересматривала прокаты их спортсменов и внимательно следила за жизнью за бортиком. Жизнь там горела и пылала. Вот и огонь у них один на двоих. Воистину, ей стоило его такого дождаться. Этери-старшая, как мать, всегда пыталась быть подмогой для своей маленькой. Но не надоедать. Поэтому время после работы, так уж повелось, после вечерних приходов принадлежало самой Этери-дочери. Они виделись-здоровались, может пили чай иногда, обменивались новостями — работа, Диша, дом, — на все про все полчаса и мать оставляла дочь наедине. Этери обычно еще долго сидела в кухне. Что-то читала, смотрела, записывала — работала. И плакала. Она думала, что никто не видит и не слышит. Но сердце матери все чувствует. Она все понимала — общая неустроенность, постоянный прессинг и самопрессинг дожимают. Но она не вмешивалась. Как-то аккуратно спросила, возможно, нужна поддержка, помощь, поговорить. Но дочь — кремень. Никогда не жаловалась. С детства. Маленькому совенку, сплюшке с ушками, так в сладость был утренний сон — но лед был, все-таки, слаще. И ребенок с закрытыми глазами вставал до рассвета и …заставлял всё и всех вертеться вокруг юной фигуристки. Когда у папы и старших не получалось ее отвести с утра на каток, этот храбрый заяц, ехал сам. В первый раз мать потеряла три комка нервов. И от этой поездки осталось только недоумение, как такую кроху пустили в метро одну. Потом как-то пообвыклись и Этери часто ездила на занятия самостоятельно. Если так взглянуть — то ничего удивительного. Это сейчас детей до первых усов водят за руку, их военное поколение вообще рано выросло. И в порядке вещей была абсолютная самостоятельность. А потом ночные слезы прекратились. Этери вообще повеселела. Зажглась. А еще потом она их познакомила с Данечкой. И Этери Петровне, как опытной и взрослой женщине, сразу стало понятно, кого стоит благодарить за душевный подъем дочери. Им не нужно было ничего говорить. То, какими взглядами они смотрели друг на друга, сразу давало понимание их взаимного интереса. Правда мама была уверенна, что их отношения будут развиваться как-то, все-таки, побыстрее. Что все вспыхнет и придет к своему логическому разрешению оперативнее.  Но, видимо, дочь что-то сдерживает. Она, конечно, догадывается что. Наверняка, ее смущает их разница в возрасте. Хотя откровенно сказать, никакой разницы она у них не видит. Ни в поведении — на работе Даня подтягивается к ней по своей серьезности, а вне работы она к нему — по несерьезности. И потому бесятся как два младшеклассника, когда сходятся вместе. Наблюдать за ними — одно удовольствие: молодые, счастливые, влюбленные. И внешне тоже — они с Даней смотрятся рядом просто потрясающе. За последние два года дочь преобразилась. И дело не только во внешних изменениях. Хотя в них тоже. Дочь начала нравиться себе. И от этого засияла изнутри. А окружающие чувствительны к внутреннему сиянию. И с высоты уже своего жизненного полета Этери Петровна понимала, что все эти ее сомнения-метания по поводу разницы в возрасте глупость несусветная. Люди все равно найдут к чему придраться, и все равно будут обсуждать. А главное, чтобы были общие интересы, любовь и желание быть вместе, а не общий возраст. И Этери это тоже когда-нибудь поймет. Главное, чтоб не было поздно. Чтоб до этого времени они с Даней не потеряли друг друга. Но сегодня происходило нечто экстраординарное. Четвертый час ночи, а всхлипывания из комнаты Этери не прекращаются. И Этери-старшая решила, поступить против собственных правил и зашла в Этерину комнату. И не ошиблась. Дочь лежала на кровати и рыдала. Уже который час к ряду — и где только слезы берутся? Подсела к ней, обняла свою маленькую и пожалела, как когда-то в детстве. — Моя головушка курчавенькая, светленькая, умненькая. Не плачь, поделись с мамой. Я же тебе всегда помогу. Ты же знаешь… — Ма, все нормально… Я так… — Ну так или не так…а тебе сейчас такие нервы противопоказаны. Ты уже должна думать не только о себе, но и о ребеночке. Этери затихла вмиг и посмотрела на маму, словно впервые в жизни видела. А Этери Петровна продолжала: — Что бы там у вас с Даней не произошло, ты теперь должна уже думать за троих — за него, за себя и за того парня. Или красну девицу. Кто бы ни был — ты же знаешь, это будет наше самое любимое счастье. И крепко обняла дочь. И гладя по голове, убаюкивала в своих объятиях — Маленькая моя, моя Этеринька. Ты же тоже мое дорогое и любимое счастье. И ты сейчас, в силу физиологии, на все очень остро реагируешь. Гормоны ведь не просто так играют. Так что может и та проблема, о которой ты всю ночь рыдаешь и выеденного яйца не стоит. У меня, когда тобою была беременна, тоже глаза были постоянно на мокром месте. Котят увижу — рыдаю, сон приснится — тоже в слезы. Папа был в растерянности, что со мной творится. Так мы и узнали, что у нас появишься ты. Так что я знаю, о чем говорю. Это у тебя сейчас состояние такое. Главное каких-то выводов глупых не наделай под влиянием гормонов. Ты ж у нас Чапаев с шашкой — что придумала, то сразу и в бой, — улыбнулась Этери-старшая. Младшая от шока не могла даже слово вымолвить. Просто сидела на кровати, смотрела на маму и слушала… — Мам… — и опять разрыдалась. — Ну, тих-тих. Все перемелется — мука будет. И маленькие ножки, которые скоро будут бегать по квартире. Время летит быстро. Я тебе всегда с ребенком помогу. Ты знай, можешь на меня рассчитывать. Да и Люся, думаю, охотно будет вам с Данечкой на помощь приходить… — Мам… — прервала Этери маму, и зарыдала еще горше, — все не так, все не так… — Вместе ли или даже отдельно вырастим малыша. Вот Дианочка какая у нас умница и красавица! И вырастет — расцветет еще краше. Даже если все не так, как ты говоришь, мы ведь сами с усами. — Мам… все не так… не будет никакого ребеночка… — Этери! Не смей! Все на свете пройдет. И любое горе конечно. А детки — это счастье. И ты даже не думай о таком… Сохрани этого ребеночка. И все будет хорошо. Даже если сейчас кажется, что плохо. Господи, неужели Даня против? Этери-маме всегда казалось, когда она за ним наблюдала, что Даня любит детей и с удовольствием обзаведется своими. И Люся с таким восторгом ей сегодня сообщила, что случайно узнала, что скоро станет бабушкой. Этери Петровна с Людмилой Борисовной поддерживали теплые отношения. Обе симпатизировали визави и понимали, что даже возможно, станут сватьями. И сегодня, когда Люся ей сообщила такую новость, она сказала, что пока Данечка сам ничего не рассказал. Но информация точная — ей сообщила сама будущая мама. Этери Петровна в свою очередь тоже обрадовалась. Пусть будет ребеночек. Это счастье. И ни на секунду не сомневалась, что мама предполагаемого малыша ее Этеринька. Немного, конечно было ревностно, что Этери сказала о малыше первой не ей, но они же вместе работают, возможно, как-то случайно проговорилась. Да Бог с ним. Главное, чтоб здоровенький родился. А вот оно как. То ли Даня в первом шоке. То ли действительно не хочет ребенка. Но как бы там ни было — вырастят. Главное сейчас уговорить дочь не делать аборт. — Смотри, как же здорово, что вас у меня пятеро. Вы на всю жизнь друг другу опора и поддержка. Даже когда меня не станет. Этери крепко-крепко обняла маму. — Ма, не говори так. Я тебя очень люблю. И ты будешь всегда-всегда. — Доченька, конечно буду еще долго для вас всех. Но всяко может случиться, и тогда вы останетесь самыми родными людьми друг у друга. И Дианке нужна будет поддержка. Ты тоже думай об этом, чтоб она не оставалась одна в этом мире. Когда Бог дает ребеночка — он благословляет женщину. — Мама, мамочка… какая ты у меня хорошая…спасибо тебе, что я родилась именно у тебя. Ты у меня самая лучшая… Мам… — выдохнула горько Этери, сдерживая комок в горле, — я не беременна. Вернее, беременна. -? Этери стоило многих сил сказать следующее. — Вернее, беременна, но не я. И упала лицом в подушку. Которая и высохнуть не успела. — Не успели… — вздохнула мама Этери утвердительно покачала головой, не поднимая лица. — Не успели… а она успела… и еще не все… мам, как же все жутко запутано! Выкрикнула Этери в сердцах и убежала в ванну. Выйдя через четверть часа из ванной она застала маму на кухне. Рядом стояли капли — Мам… прости меня…я тебя довела…вот опять …вот капли… Этери Петровна протянула дочери мензурку. — На выпей. Моя ласточка. Это ты меня прости, глупая старая разбередила тебе всю душу…тебе и так не сладко. — Мам, не говори глупостей. Я нормально. А вот тебе надо беречься и нельзя нервничать. А я тут распустила сопли. Все будет хорошо. Переживем как-то. По факту, у нас с Даней и никогда ничего не было. Так что и нечего переживать. А то, что я влюбилась на пятом десятке, как малолетка — это все решаемо. Тут из другого бы выкарабкаться… — Дочь, а что еще? — Да ладно, мама, такое…не вникай… переживем. Два поколения стояли в обнимку, утешая друг друга. Вышла Диана в туалет. — А что это вы делаете с бабушкой? — Доча… обнимаемся, — сказала Этери улыбнувшись впервые за вечер, — люблю свою мамочку, твою бабушку. И тебя люблю. — И я к вам! И уже три поколения заключали друг друга в объятиях поддержки на это ночной кухне. Которая на своем веку повидает еще немало объятий и признаний. Именно на ней в конце 2020 года Этери с Даней пытались сложить слово СЧАСТЬЕ из полосатых тестов. — Так! — сказала весело-строго Этери обращаясь к дочери, — а никто не описается от счастья? Вроде кто-то стремился в туалет, перед тем, как поменять траекторию. И Диша смеясь упорхала. — Иди отдыхай, поспи, тебе рано вставать. Этери Петровна погладила свою доченьку по голове, поцеловала и вытерла ее мокрые еще от слез щеки. И опять Этери плачет, Голову склонивши ниц, И опять Этери жемчуг Нижет стрелами ресниц. Ах, не в первый раз на свете Над бегущею водой С хладным разумом не сладит Сердце девы молодой! — Мам, что это? Какие красивые стихи! И о нас с тобой. Этери уже немного успокоилась. Вся эта семейная суета действовала убаюкивающе тепло. — Это твоя любимая Цветаева! — Не может быть! Я никогда таких не слышала… — Это ее перевод в стихах великого средневекового грузинского эпоса Этериани. Ты, моя родная, как и я, носим очень гордое и очень знаковое имя для грузинской, армянской, еврейской и турецкой культур. По поверьям наших предков, женщина получившая такое имя — получала и особенную карту своего пути в мире. Наделялась особенной красотой — внешней и внутренней, способностью воспарить своими деяниями над всеми. Грузинская царица, которую отравили из-за зависти к ее красоте тоже носила это имя. Этери — это имя-легенда, поэма о высокой и чистой любви царевича Абессалома и прекрасной Этери, которые находят друг друга, борются вместе со злой демонической силой и преодолевают все сословные предрассудки. Против них все — и законы общества с недобрым отношением ко всякому неравенству и злые силы. Им не дают быть вместе. Но их любовь преодолевает всё. Даже смерть. Это имя — судьба. А судьба в борьбе: с обществом и его предрассудками, с демонами — своими внутренними и внешними. И чтоб с ними бороться — нужно с ними разговаривать на одном языке. Это имя — способность улавливать всю метафизику и верхние шары энергетического проявления этого мира. Это имя — способность чувствать. Чувствовать и бороться. У нас в роду — это имя передается по материнской линии, вместе со способностью чувствовать тонкие энергетические материи, бороться и менять это мир. Когда ты у меня родилась — я сразу поняла, что ты Этери — драгоценный слиток энергии и внутренней силы. Я это сразу почувствовала тем, что в нашем роду передается только от Этери к Этери. И ему есть название — Чувство Этери. Способность чувствовать то, что не чувствуют другие, и способность бороться там, где другие проигрывают, даже не начав борьбу. — Мам…как всё необычно… и ты. — И я. Я ж у тебя не простой инженер. Простого в министерство работать не позовут. Очень многое в Союзе крутилось-вертелось по моим чертежам. Началось все с того, что мою дипломную работу сразу купили в министерстве, за нее институт получил хорошие деньги. Да, в Союзе тоже были такие расчеты. И приняли разработанную мною технологию сразу в работу. Как я поняла эту инновацию — конечно же математический склад ума, который и ты получила от меня, способность к глубокому анализу и Чувство Этери — возможность черпать информацию оттуда, где она недоступна другим. Что-то подобное хотел сформулировать Вернадский своей ноосферой, но только лишь рядом приблизился к природе того, чем мы с тобой владеем от рождения. Конечно же меня заметили. Такие люди, как я, в Союзе всегда были под присмотром. Те, у кого способности, скажем так, были первого уровня часто использовались службами топорно, в рамках идеологической машины. Те, кто владел действительно от природы тем сильным экстрактом знаний и чувств поколений — им удавалось успешно лавировать между лопастями системы. В Союзе был развит промышленный шпионаж. А специалисты, владеющие и техническими знаниями и энергетическими — были штучным продуктом. Их растили, вели, за ними присматривали. И не разменивали на мелкие игры. Ты знаешь, что я могла бросив один взгляд на чертеж «сфотографировать» его и потом нарисовать с точностью до деталей? Могла взглянув на схему сразу сказать, где будет поломка и что произойдет. Могла показать на карте, где застряли потерянные вагоны с готовой продукцией. И многое-многое другое. Что людей удивляло, а мною воспринималось как данность, точно такая же, как и обычным людям чувствовать запах и различать цвета. Когда встал вопрос ребром о поездке в Америку — у меня появилась ты. Фактически, благодаря тебе, я туда не поехала и перешла на скамью запасных. Кто будет брать всерьез в расчет женщину обвешанную детьми, один из которых младенец. Да не простой, а со своими сложностями. Сразу тебе скажу, не специально. Но организм почувствовал опасность сам и начал спасаться. Конечно, если бы они сильно захотели — им были бы и дети не помеха и даже младенцы. Но произошли другие события, которые отвлекли первоочередность внимания от этого вопроса, а потом оно на самостоятельном ходу все так и сошло на нет. Мне конечно обещали, что в Америке и детям дадут хорошие условия для учебы, и тебе возьмут няню и все-все-все… Но кто же обещаниям верит? И мое Чувство Этери сработало. Благодаря ему, я подсознательно почувствовала, где тонко и что нужно избегать. Фактически оно меня вывело из этой возможной мясорубки судьбы. Всего не могу рассказывать, пока я жива действует подписка. Да собственно и нечего. Я удачно с этого всего спрыгнула. То ли стала им не интересна, то ли наше истинное советское разгильдяйство, которого было достаточно на всех уровнях и эшелонах, вплоть до самого высокого, но они от меня отстали. И больше не появлялись с предложениями. Но я всегда была начеку. Обычно и детей таких родителей держат в поле зрения очень внимательно. В Союзе очень уважали евгенику. И чтобы воспроизводить все в лабораториях наблюдали за природными процессами генетики. А такие знания и умения, обычно передаются в родовом порядке. Так, что за вами всеми наблюдали. Я не сомневаюсь. И я наблюдала. Но вроде, тьфу тьфу, никто из вас себя никак для них в интересном русле себя не проявил. А может действительно разгильдяйство и о нас забыли. «Нет мам, не забыли. Теперь понятно откуда растут такие крепкие корни и длинные ноги у моих полетов над Бостоном. Почему такой жгучий интерес именно ко мне. А тут вот как все замешано.» Не знала Этери одного, что ее Чувство Этери позволило ей аккуратно обойти все ловушки и вырваться живой и без потерь из этой ситуации. Дед называл это волчьей интуицией, в National Security Agency —  ДАР, а у них в роду это называлось просто — Чувство Этери. Она смотрела на маму совершенно новыми, округленными от удивления глазами. А Этери-старшая продолжала. — И у тебя это есть. Просто ты с ним еще не дружишь. Со своим Чувством Этери. Я его наблюдаю у тебя в точных до бриллиантного блеска программах, тех словах, которые ты говоришь фигуристам, ты называешь это — «настраиваешь». А ведь ты никогда не задумывалась, откуда ты знаешь, что и когда сказать каждому, чтоб нажать именно те клавиши, которые активируют  максимум именно у этого спортсмена? — Как-то оно само на ум приходило… даже не знаю… хотя анализировать пыталась… и даже найти в этом какую-то систему. Мама усмехнулась — Вот он математический агностик отрицает твое Чувство Этери и пытается все подчинить точной физике. Это твое Чувство Этери тебе все подсказывает как нужно и как правильно. Оно для тебя отличный внутренний датчик «верно — не верно». Даже вопреки тому, что тебе говорит разум. Вот мое мне подсказывает результаты твоих девочек. Ты ведь тоже никогда не задумывалась, откуда я знаю кто как прокатал, еще до официальных объявлений. — А вот и правда! Я как-то это мимо пропускала. — Доченька, на тебе лежит большой кредит способностей от всех наших предыдущих поколений. И возможностей. Подружись со своим Чувством Этери. Поверь ему.  Воспринимай его на равных с твоим блестящим разумом. И станет легко и понятно — что правильно, а что неправильно; что твое — а что нет; кто твой человек — а кто просто проходящий; с каким спортсменом можно работать — а в кого вкладываться без толку. Когда родилась Диша, я сразу поняла, что она Ди. Наша любимая, драгоценная, родная. Но не Этери. Когда у тебя появится твоя Этери — ты ее почувствуешь. Почувствуешь, что это именно Этери. Именно она. И больше никто. А она у тебя еще будет. Так что к чему я веду. Не плачь моя девочка, и не убивайся. Все будет хорошо. Я это чувствую. И будете вы еще с Данечкой вместе, и детки у вас будут. И Этери твоя родится. Все сложится-приложится. Поверь мне. Ты ведь тоже это чувствуешь. Вот признайся сама себе. Откровенно. — Да мам. Вот как-то так… Все события говорят, что все кончено, разум им вторит, а чувствую, что это еще не финал. Иррациональность какая-то, но правда есть такое ощущение. Думаешь правда не все потеряно? Но как? Как выйти из этого затыка, в который мы с Даней, как самолет в штопор, попали? Мам не хочу тебе рассказывать все. Это не моя история. Не моя тайна. Но, по факту, все очень серьезно… Мам обняла крепко дочь. — Поверь мне. Поверь себе. Все решится. Все будет не просто хорошо. А замечательно. Не плачь. И иди немного поспи. Уже утро скоро. Этери ушла к себе. Но сон не шел. Слишком много информации. Слишком она… как сказать, фейерверк. Вот взрыв. Но взрыв со знаком плюс. Для Дани выхода по-прежнему не находилось. Но для себя она свет в конце туннеля увидела. Она родит ему Этери. Их Этери. Свою Этери. Она ее почувствует. Она поймет, что это она. Мама права. И как бы там не сложилось, частичка Дани будет с ней навсегда. Его плоть и его кровь. Не только там. Но и здесь. Пусть так. Но что ж. Такова ее судьба. И пришло облегчение от принятого решения. Увиделся путь. Уста растянулись в улыбке, а вместе с ней пришел быстрый и яркий сон забытья. На каток Этери ездит не только в свой выходной. Но и во снах. На катке ее окружал сильно младший детский сад. Все кружились, смеялись, и кричали ей «мама». Даня там тоже был и от того, что он там, разлилось тепло по всему телу и пришло понимание, что все правильно. Все правильно именно так, а не иначе. Подняла Этери лик, — И всю землю озарила Бедной девушки краса. Подняла Этери очи — Отразила небеса. Погруженная в раздумье, Поглядит Этери ниц — Сонмы ангелов нисходят По лучам ее ресниц. Шеи горного джейрана Шея девушки стройней. Под дубленою овчиной Стан — что лилия полей! Тихо косами Этери Вытирает влажный лоб И глаза, с которых слезы — Жемчугом в речной песок… Если б их песок не выпил — Был бы жемчугом поток! Что слезинка — то росинка Упадает на цветок, Имя нежное Этери Взял бы каждый стебелек. Все стихи Марины Цветаевой — стихотворное изложение перевода поэмы Важа Пшавела «Этери»