Чувство ETERY

С Эдом я переспала со скуки. Как говорят о плохом кино — книга лучше. Так вот, почитать любую художественную литературу лучше, чем секс с Аксеновым. Для меня. Это субъективно. Всех не опрашивала. Моим оправданием может быть только то, что это случилось один раз и тогда, когда мой профиль не отличался изяществом, а копна на макушке блондинистостью. То есть очень давно и когда от упоминания фамилии Глейхенгауз не сводило нижнюю чакру, а слово Даня не зажигало внутри теплое солнышко. Долгое время я считала, что мне не понравилось, потому что все произошло у меня в кабинете, а в попу упиралась точилка для карандашей. И та точилка сточила все желание пробовать с Эдом еще где-либо. Но я так считала только до того времени, пока в такой же ситуации мы не оказались с Даней. Однажды оставшись на ночной лед, то ли прикинуть программы, то ли побаловаться, мы удачно попали в период замены охранной системы Хрустального, когда меняли камеры видеонаблюдения и запись с них была отключена. И естественно мы с Глейхом не могли не воспользоваться случаем, чтобы не проверить - а как оно заняться любовью на льду. Проверено лично: такое подходит только для книжек, причем исключительно для их авторов, которые пишут про этот секс сидя пятой точкой в теплом кресле. В реальности: холодно, шершаво и неудобно. Но дабы не расплескать по дороге домой все то, что нас переполняло, мы сбежали тогда со льда в мой кабинет. Жаркие объятия и все, что после них, случились прямо на столе. Так вот, с Даней мне получить оргазм не мешали ни скрепки, одну из которых я обнаружила на себе уже дома в душе, ни разбросанные бумаги, даже удалось доломать точилку. Ту же, кстати. Ничто не вечно пред любовью, даже точилки. И тогда я поняла, что я просто не умею заниматься сексом.

Я умею заниматься только любовью. Когда ты занимаешься любовью, ты замираешь и вновь взрываешься тысячами снарядов и все это может происходить в одну секунду, причем в каждую. Когда это любовь, остается только первобытное — обладать и отдавать. Любовью можно заниматься и в шикарном ложе на простынях, которые пахнут пионами. Тогда хочется, чтоб он сжал тебя так сильно, еще сильнее, чтоб стать точкой, атомом вселенной, чтоб войти в его тело, раствориться там, стать частью его организма, чувствовать биение крови, чтобы самой стать его кровеносной системой и целовать его изнутри. Любовью можно заниматься стоя у бортика на соревнованиях. Когда ваши тела в унисон повторяют за спортсменом знакомый до микротока в мышцах рисунок постановки. Сквозь слои одежды и общественное мнение видны только самые широкие движения, но только вы, даже не глядя, чувствуете каждое движение мышц под кожей друг друга. И финале сливаетесь в экстазе даже не дотронувшись. Любовью можно заниматься просто взглядом во время проката, когда все видят, что ваши тела и руки далеко, а только вы видите, что они уже ласкают друг друга и не в силах разорвать эту связь. И чтобы не выдать себя, ты просто крепко за бортиком сводишь ноги и закусываешь губу. На вас направлены камеры, это снимают, это видят все, все видят как вы волнуетесь за прокат, но немногие видят, что это любовь в ее абсолютно концентрированном виде. Любовью можно заниматься до хрипоты споря насчет концепции программы, предлагая свою музыку и отвергая звуки визави. И наоборот. Когда три дня на повторе прослушав то, что тебя позавчера привело в экстаз, а сегодня тебе оно кажется нелепым, он тебе доказывает, что эта музыка истинна и мы должны под эту истину рассказать историю, от которой у людей откроются глаза. Любовью можно заниматься просто стоя обнявшись в пустом парке и ловить первый снег языком. А потом через поцелуй делиться этими снежинками друг с другом. Любовью можно заниматься сидя на КиК, когда полмира сосредоточено на цифрах, которые сейчас появятся на экране, а вы, казалось бы те люди, которым в первую очередь должны быть важны эти результаты, а вы… вы просто смотрите друг на друга и не в силах сказать миру, что не цифры им управляют, а ожидание того, что будет с вами, когда все исчезнут, когда будет можно… Любовью можно заниматься ставя такие программы в которых вожделение просачивается, сквозь каждый новый след от лезвия на льду. И пусть спортсменка по-восточному скромна, пусть одета. Но все понимают, что синергия каждого движения, поворота, спирали, шага, взгляда, музыки, градиента на платье — все это дает не программу, а чистый секс на льду. Такие программы — абсолютное ощущение, что ты подглядываешь за чем-то особенно интимным. Такого раньше, говорят, не было в фигурном катании. Потому, что никто ТАК не занимался любовью, как это делаем мы. Когда вкусил это однажды, занялся любовью, ты понимаешь, что просто секс тебе не нужен. Нашу историю с Даней мы начали занимаясь любовью и только потом наши тела познакомились и слились физически. Эд же после нашего недоразумения на столе, по-другому я теперь на это смотреть не могу, настолько вдохновился сим фактом в своей жизни, что стал с того времени об этом всем рассказывать. Ну не в лоб, конечно. Поздравительные плакаты на входе в Хрустальный не появились. Но на то, что мы вместе с ним спим, он намекал всем и очень толсто. А я? Я уже сделала вывод, что надо больше читать, чтоб не было времени впредь заниматься такими глупостями. И реагировала я на это никак. Просто сохраняя энергию. Дани в моей жизни еще не было, как и, собственно, не было никого другого. А для работы, которая занимала все мое время, это было даже, в каком-то роде и неплохо. Хрустальные люди как-то даже уважительнее начали относиться, как к Хюррем — султан. И взрослые мальчишки — спортсмены начали посматривать с интересом и что важно, катать вдохновеннее, взрослее, с огнем. А мальчишки-тренеры начали уже в открытую предлагать то, о чем раньше даже заикаться боялись. Популярная женщина она такая. Так что намеки, которыми удачно орошал всех вокруг Аксенов, включили меня как равноправного игрока в сборную по постельным сплетням и постельным играм нашей фигурки. Я ничего не подтверждала. И не опровергала. Не буду же я бегать за всеми и доказывать, что я не осел. Вот и стала я персональным «Иа - Иа» товарища Аксенова. Эдуард все не угомонялся. А припереть его к стенке так, как я делаю это сейчас, я тогда еще не умела. И чем бы? Секс был? Был. Он кому-то напрямую об этом говорит? Нет. А намеки — он же не виноват, что его исключительную заботу обо мне трактуют неправильно. Однажды даже Диша меня спросила. — Мам, а правда, что…говорят, что вы с Эдуардом Михайловичем встречаетесь? Врать своей взрослой девочке я бы никогда не стала. Мы так с ней договорились еще до рождения. — Нет, неправда, не встречаемся. — А почему он тогда всем об этом рассказывает? Запрети ему это делать. — Как доча? Пойти набить его? Да и не стоит этого делать, иначе придется заливать лед в квартире. На кухне будешь кататься ты, а в гостиной буду тренировать ребят. — Пытаюсь закруглить разговор шуткой. — Вот ты ему ничего не говоришь, а меня потом все спрашивают. — Что спрашивают? — Ночует ли он у нас дома. Приходит ли к тебе сюда после работы. — Ну и что ты им отвечаешь? — Правду. Но не всю. Что ты приходишь с работы так поздно, что тебе уже не хочется общаться ни с кем. А еще ты плачешь… Да. Я тогда часто плакала. Почти каждый вечер после работы. Садилась в темноту пустой кухни, когда Диша уже улеглась, делала себе мятный чай с лимоном и плакала.  Убеждала себя, что это чистая физиология и так выходит напряжение рабочего дня. Но ночью, когда нет внешних раздражителей, не надо держать лицо и бороться против всего мира, ты стоишь обнаженным сам перед собою, и в одиночестве происходило все по Шекспиру: «Ты мне глаза направил прямо в душу, И в ней я вижу столько черных пятен, Что их ничем не вывести.» Плакалось не от чего-то конкретного, ситуативного. А от собственной неустроенности, внутренней неуютности, от абсолютной черноты внутри. С появлением Дани я перестала плакать. И тут дело не в чем-то высоком и окрыляющем. Все банально. На поплакать больше не было времени. С его появлением, я вначале стала мечтать, а потом смеяться. Мы с ним постоянно ржем как кони, от нашего, многим непонятного юмора, троллим друг друга и окружающих с абсолютным покер-фейсом и балуемся как малые дети, можем разнести квартиру так, что кажется вот-вот вернется мама, накажет и расставит нас по разным углам. Когда в моей жизни Даня появился уже как ДАНЯ, Эд попытался и его обработать. Но на его счастье, у балетных и ледовых всегда трепетное отношение к целостности собственного костного корсета и поэтому кулаками они размахивать не приучены. Короче, Эду снова не дали в морду за его слова. Даня его просто послал и стал игнорировать. Но мне, конечно, задал вопрос. Я ответила, что нет, Эда в моей жизни никогда не было. И вообще попросила больше мне таких вопросов не задавать. — Когда вы лжете? — Нечасто Знаете как сходит снежная лавина в горах? Ее может спровоцировать даже негромкий разговор. И именно Эдов гаденький шепот и стал провокатором лавины ревности у Дани. Это был тот период, когда мы обрели друг друга после ухода Даниной мамы. Он тогда очень изменился. Вырос морально и над собой. Только тогда, когда он потеряв одного незаменимого для него человека — маму, понял, что потерял и второго — меня. И этот липкий ужас от черной пустоты стал его преследовать везде. Не потерять меня впредь стало его навязчивой идеей. И если «до» - ревность изводила меня от его глупых поступков, то «после» - его недержание чувств не давало уже покоя не только мне, но и окружающим. Я, понимая травматизм ситуации с потерей мамы, воспринимала все, вначале снисходительно, что и вылилось в большие неприятности. Эдуард по-прежнему ездил за нами, прикрываясь какими-то важными административными вопросами. А по-факту просто преследовал. Учитывая интерес к российской фигурке, нашим спортсменам и уже лично к нам, было и так тяжело где-нибудь остаться без лишних глаз. Мы идем в день показательных погулять, поесть мороженого — и как бы ненароком встречаем Эда, который без приглашения составляет нам компанию. Мы ж не прогоним начальника. Обедаем — он присоединяется к разговору. И еще учтиво так — не помешаю, вы ж рабочие разговоры ведете в рабочее время. Мы заходим в лифт — он забегает в закрывающиеся двери. Даня начал от этого жестко психовать и даже проверять нет ли его под одеялом, прежде чем лечь в постель. Как мы пробирались друг к другу в номер — это была отдельная история высшего пилотажа. Один раз Дане пришлось лезть через балконы, два балкона. Слава Богу, смежные. Однажды после прилета с каких-то очередных важных «Веселых стартов», где в аэропорту нас встречали журналисты с камерами, я выходя весело, как флагом размахивая собственным хорошим настроением, думала о чем-то спортивно важном. Для меня в такие моменты мир перестает существовать. Чемодан мой вез Даня. А вот про сумку… я забыла. Вы спросите, как женщине можно забыть про сумку? Это просто надо быть мною, чтобы голова все время была в тренировочном процессе и растить одновременно не одного чемпиона, а многих. И если бы только это, а не еще, плюс ко всему, тонкий акробатический баланс между разными влиятельными товарищами с большим интересом в фигурке. Сумку я оставила на кресле в зоне прилета, выудила оттуда телефон и пошла купить кофе, пока Даня встречал наш багаж. Потом нас всех погнали на выход перед камерами, для красивой картинки для тв. PR — это тоже часть работы, поэтому пошли все и вышли из дверей дружно прямо в руки всем встречающим камерам и фанам. А Эд, который летал только с ручной кладью, миничемоданом, и который уже привычно шел за мной, подхватил мою сумку, поставил себе сверху на зародыш чемоданчика и вышел прямо в лапы журналистам. То, что Тутберидзе спит с Аксеновым, они летают с одним чемоданом на двоих, а он еще и носит за ней ее женскую сумочку, не обсудил только ленивый интернет-ресурс, типа 1 канала. То, что в серый микрочемодан Эда не поместится даже моя косметичка, как-то никто не подумал. Как и том, что события могли развиваться так, как они реально происходили - потом, уже вне ока камер, Эд отдал мне мою сумку, Даня вышел с нашим багажом и мы уехали ко мне домой, вернее даже к нам домой, на моей машине, которая нас ждала на парковке. Моя сумка влипла в еще одну историю подобного плана. Ко мне подошла девочка-поклонница и попросила сфотографироваться. Я детям никогда не отказываю ни в фото, ни в автографах, да и взрослым тоже, на мое везение с такими просьбами мне встречаются только вежливые и адекватные люди. Я встала рядом с ребенком, отложив сумку. Эд, в это время, как всегда, оказался рядом и не отказался помочь. Чтоб не портить фотокадр он решил убрать сумку и…конечно же попал на фото. И конечно же, по закону ревнивой подлости, этот снимок и был выложен в инстаграм, где я стою рядом с малышкой, а на заднем плане Эд что-то делает с моей сумкой. Вонь разразилась еще хуже прежнего. «Вот теперь точно ясно с кем спит Тутберидзе, свою личную сумку женщина никому чужому не доверит.» Усугубило ситуацию то, что на эти прокаты Даня с нами не летал. А вот мне после этой истории, хорошо прилетело от него. Мои аргументы, что прошлая подобная история с сумкой была высосана из пальца и это точно, так как он там присутствовал, он не слышал. Добавляло жару, что в этой же поездке на встрече с чиновниками мне преподнесли какой-то национальный ковер в фирменном бумажном белом пакете. Понятное дело, что этот артефакт сразу отправился в Музей Поля Чудес, то есть в Музей Хрустального. Поэтому после общей фотографии, где я его держала в руках, был передан Эдуарду. И к счастью Эда и к несчастью моей нервной системы, Эд вместе с пакетом в руках был зафиксирован на заднике какого-то фанатского фото с нашими фигуристами. Фото было подписано что-то типа, «Возвращение после соревнований в отель» Тут Даню понесло в степи еще не езженные — «Так Эд тебя ждет в холле отеля, держа твои вещи, чтоб пойти с тобой и заселиться в один номер? Так вот почему ты со мной выходила на связь из холла, а не из номера»  И тут то обстоятельство, что мобильный интернет почти совсем не ловил в гостинице, а вай-фай только в лобби сыграло тоже мне не на пользу. Вот всё как по закону подлости! Со светлой мыслью, о том что иногда случайности случайны, в этом потоке замутненного сознания в не менее светлую голову Глейхенгауза мне было не пробиться. — Может ты просто бесишься, что в сети делают пиар на моих постельных приключениях не тебе, а Эду? —  пытаюсь перейти на понятный нам язык юмора и разрядить ситуацию шуткой. Ну не оправдываться же, в самом деле! Но натыкаюсь на злой и непонятливый взгляд. Понимаю, не до шуток. И дабы сохранить то хрупкое, что может развалиться от этой ревности, если мы оба будем думать не о нас, а каждый о своих обидках — начинаю оправдываться. Тогда мне кажется, что так лучше. Я просто помню, как было плохо одной, без него, когда я дала волю своей ревности, и не хочу прочувствовать это еще. Вот как банально, да? Ты можешь считать себя неординарной суперженщиной, которая выше банальных бабских заскоков, но все равно мотивация твоих поступков будет «Женское счастье — был бы милый рядом». Теперь если мы едем врозь — я веду наши ночные видеочаты исключительно из номера, причем показываю всё. И постель, что она пуста, тоже. Завтракаю, обедаю и ужинаю тоже в компании видеосвязи с Даней. Номера перед выездом категорически контролирую, чтобы были не смежнымы с Эдуардом, желательно на разных этажах. Все это делаю для успокоения Дани, но мне смешно. Это только он считает меня своей Дульсинеей. Он думает, что ко мне стоит очередь из желающих. Открываю двери номера — очереди нет. Дальше — больше.  Перло нашего рыцаря по-взрослому. Лайшев в этот период придумал еще один источник выема денег — сдавать в аренду каток на ночное время любительской сборной по хоккею в составе артистов и прочих знаменитых людей. Меня бы это могло и обойти вскользь, если бы не личная просьба Рената Алексеевича, выраженная по-восточному витиевато — Этери Георгиевна, у нас случилась большая удача, и именно Хрустальный получил доверие и возможность привлечь фанатов топовых певцов, актеров, телеведущих. В общем, всего цвета российского шоу-бизнеса. Мы будем принимать несколько раз в неделю на нашем льду в ночное время для тренировок хоккейную команду артистов. Надо подойти к этим знаменитым людям с особым уважением, за их доверие. Было еще много текста, как нам свезло таким обыкновенным увидеть клоунов из телевизора. В результате все вылилось в просьбу лично прийти, посмотреть и натренировать стоять на льду новоиспеченных хоккеистов. Мои возражения, что с этим справится и другой тренер, например Алена Высоцкая, были пресечены. Звездному составу — нужен звездный тренер. А то, что их тренеровки, простите репетиции — это же артисты, будут проходить до часов 2 ночи, а домой я попаду, в лучшем случае, к 3, засну к 4, а встану к 6, никого не волновало. Как говорится: «Колхоз дело добровольное, хочешь — вступай, не хочешь — корову заберем». То есть лед. Поэтому 2 раза, я все -таки выторговала всего 2 раза, в неделю я практически ночевала не дома, а с чужими мужиками. По этому поводу Даня мне успел сделать одну сцену ревности дома, другую - уже прямо в Хрустальном. Для того, чтобы поставить даже, не то что скольжение, а банально правильно человека на лед, надо к этому человеку дотрагиваться. И я ставила, и держала взрослых мужчин за ляжки, талии, руки и другие интимные, по-мнению Глейха, места. Это не понимали журналисты, которые приходили на тренировки звездной сборной и делали фото, а мои хейтеры делали выводы, что я с фигурного катания в постельных интересах переключилась на шоу-бизнес. Читатели повежливее, по следам таких публикаций, просто женили на мне всех холостых артистов, которых я перетрогала на ночных тренировках. Даня, казалось бы, должен был это понимать, в том числе и специфику работы тренера на льду. Хотя бы потому, что он сам тренер. Но нет. Даже это не избавило Даню от наездов на меня по этому поводу. Мужчина, на этом этапе, затмил в нем профессионала. Была и реакция с другой стороны льда. Один из актеров, которого я вводила в курс дела, начал устраивать ко мне подкаты. Абсолютно не в фигурнокатательном смысле слова. Он, приняв мою вежливость и приветливость за что-то большее, а также заметив отсутствие обручального кольца на моей руке, начал добывать о мне информацию всеми возможными путями. Интернет, вопросы в личку моим спортсменам, коллегам и, конечно же, он задал вопрос Глейхенгаузу — что на личном фронте у прекрасной Этери и как за ней красивее поухаживать, чтоб не спугнуть. Была неловкая ситуация. Актеру чуть не испортили его рабочий инструмент, то есть лицо. А мне, уже дома, Даня испортил выходной. Правда, не совсем испортил. Только день, вечер был волшебным, томным, страстным настолько, что я боялась, что соседи вызовут ему ко мне домой полицию, а мне скорую. Днем мы орали друг на друга, а вечером друг от друга, и больше было, все-таки, моих криков. Возможно, прекрасный секс примирения, который следовал за каждой из таких сцен ревности и не давал мне жестко все прекратить. Я с Даней открывалась и отрывалась как женщина, даже в этом плане. Но товарища актера наличие конкурента только распалило. Он начал ежедневно присылать в Хрустальный неимоверные веники из роз со стихами внутри. Я их отдавала нашим фигуристкам фотографироваться, а потом их ловила в инстаграме на фото с уточкиными губами и намеками на романтичных ухажеров. То, что их все инстаграмы, так же как и их тик-токи, стали параллельными и отличались только лицами возле букетов, никого не смущало. Эти букеты стали вымораживать не только Даню, но и Эда. Моя надежда на то, что сплотившись общим горем Глейхенгауз и Аксенов, пойдут однажды напьются, а потом подружатся, не оправдалась. Теперь мне мозг стали выедать чайной ложечкой уже с двух сторон. А сцены ревности я стала слушать не только дома, но и на работе от начальства. Кульминацией этого цирка с артистами на льду стал приезд Дани в Хрустальный среди ночи и то, что он меня там не обнаружил… На вопрос Глейха: — Где Этери Георгиевна? Он получил ответ: — В кабинете, они там с Черных обсуждают какие-то административные вопросы. — А ху из Черных? — Наш менеджер по Общим административным вопросам. Аллергия на Администраторов по общим вопросам у Дани была стойкая и давняя. Одна только формулировка этой должности залила Глейху кровью глаза, а то, что я пошла осквернять практически алтарь, освященный однажды нами — помним про стол в кабинете, он остался тот же — с каким-то Черных — долила крови бешенства в остальные части тела. Данин лютый ор «Этери, ты могла хотя бы закрываться, когда занимаешься этим в кабинете» застал нас с Черных на диване врасплох. Все что я могла вымолвить после такой экспрессии: — А зачем? Мы с Машей Черных сидели на диване, пили чай, чтобы не уснуть и обсуждали возможность выезда хоккейной команды артистов с товарищескими матчами в регионы нашей страны. Ей, как начинающему администратору, а в миру тоже актрисе, как большинство в этой сборной, требовалась профессиональная помощь. У меня, прошедшей через шоу в Краснодаре, был некоторый опыт и я ним с радостью делилась. После такой Даниной показательной руководитель хоккейно-лицедейного клуба Александр, а по совместительству муж Маши, причесал немного Глейха за грудки и по фейсу. Не сильно. Но с тех пор на утренний лед дважды в неделю невыспавшимися приезжали уже два тренера. Даня стал ездить со мной на все эти тренировки. А чтобы зря не сидел, тот же Саша выдал ему клюшку и поставил в команду. Так Глейх открыл для себя чудный мир хоккея. В кои то веки, его пыл стал выплескиваться не на меня, а сублимироваться в хоккейные батлы. Даня немного подуспокоился, но ревновать не перестал. Точкой кипения для меня стала ситуация, когда Даниил наставил у меня дома и в кабинете камер видеонаблюдения, чтобы посмотреть, кто ко мне приходит домой, с кем я сплю, когда Даня не остается с ночевкой или на выезде. После этих событий и состоялся наш разговор, следствием которого, я поставила нас на паузу, а вышли мы из нее уже в Граце нормальными зрелыми людьми, воспитав своих тараканов. Этот почти год после Граца стал самым теплым и спокойным временем в моей жизни — вся мышиная возня и страсти улеглись, мы стали слышать друг друга, как и обещали себе там, на балконе, и доверять друг другу. После вышеописанной Санта-Барбары кто-то еще помнит, что я тренер? Параллельно со всеми этими трепетными событиями происходили важные старты и победы наших фигуристов. И вот сейчас, идя по проходу самолета, меня наконец-то забрали от Эда на посадку, вслед за Даней, я чувствую только его крепкую теплую руку, надежное плечо, беспокойство за нас с малышкой, доверие и абсолютную поддержку. А еще слышу радостные крики наши спортсменов: «Этери Георгиевна появилась», «Этери Георгиевна успела», «Этери Георгиевна летит с нами». Когда садимся на наши места, говорю Дане: — Теперь весь самолет знает, как зовут героиню вечера, ради которой опоздал вылет. Даня тепло сжимает мою руку и смотрит на меня выразительно: «У других порядочные жёны, А моя полна задора и огня, А у нас — то избы все зажжёны, Кто-то всех коней повыгонял» А я на него: «Ты — герой! Ни больше и ни меньше, А на личном фронте — западня: В целом мире идеальных женщин Ты зачем-то выискал меня» Он искренне радуется нашей встрече за целый день. А я ему. Он незаметно, легко целует меня в венку у правого глаза, которую я всегда скрываю от всех тональным, и она прекращает пульсировать. Только он знает меня со всеми моими венками и тараканами, только он умеет с ними ладить, договариваться и справляться. Даже не я. Мы взлетаем. Он заботливо мне протягивает конверт. И он почти мне пригождается. Малышка летит во мне не впервые, но так основательно реагирует в первый раз. Я отстегиваюсь и бегу к туалету. Даня за мной, хотя я его прошу, что не надо. — А вдруг тебе там плохо станет, — резонно, хотя мне и сейчас не хорошо, — ты не закрывайся я постою снаружи и покараулю. Пока я сражалась со взлетным токсикозом, Даня меня пытался развлечь, насколько это возможно в данной ситуации. — Этерьчик, пока мы стояли и тебя ждали, там ваше интимное видео с Аксеновым уже успело появиться в интернете — Ох, блин, не напоминай. Сейчас стошнит. — Гы, так на то и рассчитано, — стебется во всю Глейх. — И что там пишут? — Что ты спишь с Эдом, а я — голубой. — Слава Богу, хоть какое-то разнообразие. Дочь особо бурно отреагировала на оскорбление отца. — Наконец-то у тебя проявилась правильная реация на весь этот постоянный бред, — прокомментировал Даня. Мы вернулись на места. И потом уже, я переваривая ужин, который заботливо Даня собрал для меня в самолет, а заодно и этот день, расплакалась: — Дань. Я тебя очень сильно люблю. Ты знаешь. — Я знаю. — После Чемпионата мне надо будет тебе кое-что рассказать. Пообещай мне, что ты меня поймешь и поддержишь. Для меня это важное решение. Мне тяжело нести это в себе. Он на меня долго посмотрел. Тепло сжал мою руку и сказал: — Всё будет хорошо. Я третий раз за несколько прошедших дней пообещала себе вводить Даню в курс моих дел. А после сегодняшнего приступа — это решение стало неповоротным. Было полпути до Челябинска, самолет прошел точку невозврата. И я тоже. Чемпионат проходил без сюрпризов. Моя очень личная встреча с технической комиссией успела состояться. Именно на нее я и спешила. Пообещав себе не волноваться, я все равно сильно переживала. Справится ли Аня? Если бы она не выдержала и развалила программу, все труды и затраты были бы просто зря. Спортсменку, которая валяется конем не вытянет ни одна техническая комиссия и ни одна правильная расстановка прыжков на льду. На Аниных прокатах атмосфера напряжения в воздухе становилась такой, что ее можно было резать ножом. Даже Этеричка замирала. Зато потом дитя отрывалось на полную. А я молилась, чтобы только добежать и не оскандалиться. Меня уже страшно отечную с Даней снимали крупными планами, и даже однажды приступ попал на видео : зал встал и аплодировал Ане на последних аккордах произвольной, но все истрактовали его как мои слезы от Аниного проката. А мне реально было плохо. До слез. И хорошо. Оттого, что все хорошо и идет по плану. Золото и серебро наше. Бронза тоже наша, хотя об этом еще никто не догадывается. Аня собралась и откатала. Это было ее преодолением. Я так и говорю в интервью. — Наверное, это такое слово, объединяющее все, что происходило — это Преодоление. Для меня это было такое преодоление и физического состояния и морального. Потому, что это давило и сложно было. Наверно сейчас, мы вот просто — рады! Даня понимает двойное дно сказанного мною в интервью. Что это, в первую очередь, мое ПРЕОДОЛЕНИЕ. И на слове «рады», тоже дает себе волю в эмоциях, его впервые тоже отпускает. Он понимает всё, что со мной происходило в эти дни. И проживает это еще тяжелее меня. У меня есть право выбора распоряжаться своей и чужой жизнью. Он мог за этим только наблюдать, принимать и рассчитывать на мое правильное решение. И физически и морально: Отрицание Негодование Отчаяние Примирение Принятие Это все мое ПРЕОДОЛЕНИЕ. Но даже Даня не знает о тройном дне сказанного. Прилетает смс от Деда: «Молодцы. Я верю в тебя» Глава 13. "Зачем ты это сделала"