2. Декабрь 2020. Дома. На кухне. Так хорошо.
16 апреля 2021 г. в 17:23
2. Декабрь 2020. Дома. На кухне. Так хорошо.
Я больше туда одна не поеду.
— Ты ж понимаешь, что мы там не в настольные игры играем.
— А чем вы там занимаетесь?
— Сексом, блин. Шесть успешных мужчин Москвы не нашли для утех никого лучше, чем стареющея женщина не первой свежести. Ага.
— Оу. У вас там еще и женщина была? Банда извращенцев.
— Вот дурак. Я ж о себе.
Даня крепко прижал к себе Этери и медленно поцелуями начал проводить ревизию с интонациями Лены Летучей.
Ушки — чисто,
губки — вкусно,
шея — умопомрачительно,
ключицы, грудь — дальше пошли уже невербальные оценки тяжелым дыханием, стоном и горячим шепотом.
— Не наговаривай на себя, — продолжая спускаться с поцелуями ниже сказал Даня — ты мягкая, теплая, вкусная. В общем, — выровнялся Даниил, подняв палец в фирменную ревизорровскую стойку — Ревизорро не рекомендует Этери Георгиевну Тутберидзе.
Это было внезапно. Этери от удивления вздрогнула и отстранилась:
— Это почему же еще?! У меня по всем пунктам зачет, — протянула она возмущенно хихикая.
Даня прижал ее крепко к себе и укусил за нос:
— А потому что я не отдам ее никому!
Этери счастливо смеялась, пока Даня покусывал ее ушко и шептал голосом кота Матроскина
— Такая корова самому нужна.
Они дурачились, смеялись и громадная усталость отступала.
Они могли завестись в любом месте. Когда однажды они переводили дыхание после секса Этери пошутила: мы с тобой Даник как мотор и качественный бензин. Ты меня наполняешь и заставляешь работать поршнями, вот так — и очертила большое сердце в воздухе своими изящными руками, а потом обхватила его ногами — и вот так.
Даня подхватил юмор ситуации и заодно ее обхватил руками и подул тонкой струей воздуха на ее тонкую, почти прозрачную кожу. Сначала на шею, потом ниже
— Мотор, говоришь, сейчас мы тебя снова заведем…
Потом, как художник, создавая эскиз он очертил уже такие родные, но каждый раз как впервые незнакомые, влекущие, манкие, изгибы. Легкое прикосновение губами покрыло в один момент ее кожу мурашками. Такая нежность на грани эфира. Как ее имя, эфир, зефир, Этери — невесомое, легкое ускользающее, сладкое. Этери тоже было сладко. Она завибрировала.
Любовь набирала обороты. Выходила на второй круг.
Вдруг Этери рассмеялась.
— Слушай, а ведь ты действительно качественное топливо. Ты можешь заставить работать даже такой старый мотор, как я. Ты ж знаешь, дорогие и старые машины на ерунде не ездят.
Вся романтика вмиг была снята. Даня рассмеялся вместе с ней.
В этом были все они. Особенно Этери.
Она очень болезненно реагировала на публичное обсуждение их с Даней возраста. Но они оба с удовольствием стебали эту тему между собой.
Они еще долго смеялись. Даня ее щекотал, она его. Одеяла, подушки, простыни сбились в кучу. Даня искал на Этери серийный номер кузова, чтобы пробить по базе, узнать истинный возраст авто, и заодно проверить не в угоне ли транспорт.
— Так я для тебя транспорт?
— Ну конечно, все ж только и говорят, что я сижу у тебя на шее и катаюсь.
Они снова взорвались дружным смехом.
Серьезность восприятия этих так часто обсуждаемых в интернете тем можно было победить только юмором. В начале юмор был немного неловкий. Они узнавали друг друга, шли по этой тропе очень деликатно, боясь преступить какую-то грань, за которой будет уже не смешно, а больно другому и обидно. Вначале они свои пассажи юмора даже закрепляли рефреном «шутка».
После всего, что они прошли рефренов уже не надо.
Границ тоже нет.
Они себя воспринимают уже как одно целое — на себя же не будешь обижаться.
Отдышавшись и вытерев слезы от смеха, Этери взобралась на Даню сверху, прижала его руки к постели нависнув над ним, смотря прямо в глаза выдохнула очень серьезно:
— Моей машине снова нужна заправка.
Даня ответил не переводя серьезного взгляда:
— У вашей машины слишком большой расход топлива.
— Это потому, что она ракета.- проворковала на нижних обертонах Этери, опускаясь сверху на Даниила, — и мы сейчас улетим.
Этери дотронулась кончиком своего розового подвижного язычка к даниному соску, потом ниже, ниже. Романтика была восстановлена.
Они могли говорить с юмором о серьезных вещах и очень серьезно о смешных.
Наверное, не было такого места, где они побывали и не отметились.
Секс, петтинг, поцелуи до красных губ. Они словно дорвались друг до друга, и решили компенсировать все те дни, когда не могли прикасаться друг к другу.
Прикосновения, объятья, рукопожатия, хоть плечом к плечу — но была какая-то взаимная необходимость чувствовать друг друга. От этого и пошли легенды о повышенной тактильной общительности Этери Георгиевны. Она обнимает учеников, поправляет им костюмы, держит за руки и ноги, когда тренирует. Она в полном телесном взаимодействии. Но никто так и не понял, что так она ведет себя только с любимыми людьми. Лед, ее спортсмены, Диша и Даня — она их готова обнимать всегда. Других — никогда.
Когда не было возможности прикоснуться, хоть невзначай, они обнимали друг друга взглядами.
Вот же неленивые люди живут в интернете — они эти взгляды, мимолетные объятия, прикосновения, выуживали на видео, собирали и монтировали лав-стори.
Поклонники делились на два лагеря — одни кричали «Любовь, любовь», другие, более рассудительные и взрослые им аппелировали — "Что вы, они столько времени проводят вместе, они стали близки по духу, настоящие друзья. Это теплое дружеское общение, они команда».
Даня однажды завелся:
— Если даже мы с тобой выедем на лед и посреди катка займемся сексом, эти люди скажут «Да ладно вам, это просто дружеский секс, командная работа на результат наших спортсменов».
Этери парировала ему, подмигнув :
— Дань, в этих словах есть логика, удовлетворенный тренер дает отличные результаты.
— Отлично, тогда мы наш секс на льду поставим в финал нашего шоу.
— Баба Яга против! Это неудобно, на льду попа мерзнет, — и чтоб не рассмеяться, она смущенно продолжила, — мы же проверяли.
Рассмеялись уже оба, вспомнив попытку этого пикантного момента.
— Мы не можем больше твоей попой рисковать, ты будешь сверху.
Это был серьезный разговор. И как все серьезные разговоры, они у них заканчивались вот так.
Как-то в минуту откровения, ночью, шепотом он у нее спросил:
— Тебя правда не напрягает то, что и тебе и мне приписывают вечно романы с другими?
— Ну нашим всем близким и так известно, что мы семья. А для остальных не транспарант же вешать?
Хорошо, что было темно. Темнота съедает правду.
Никогда в жизни и никто не вешал транспарант, что Этери - любимая, девушка, невеста, жена.
Никогда в жизни и никому она не признается в том, что да, напрягает.
— Дань, а у тебя нет ощущения, что ты Дед Мороз? Ну и я тоже. Люди в нас не верят.
— Главное, что мы верим друг в друга. — Он сказал это очень серьезно и согрел теплым дыханием ее пальчики, которые сгреб в охапку. А потом так же невозмутимо продолжил. — Зато в нас верят дети, как в настоящих Дед Морозов. Помнишь, как после заключительного бала в Граце они нас выследили? А Мультяшку-террористку?