Мама.

Прошло вот уже несколько месяцев с того момента, как Новосельцев вступил на должность начальника отдела лёгкой промышленности. Вместе с тем, со своей должности внезапно временно ушла Калугина (вскоре Новосельцева) Людмила Прокофьевна. Ушла она по причине «декретный отпуск». Как только о беременности Людмилы узнал Анатолий Ефремович… Вы бы видели его радость. Весь отдел наблюдал сияющее лицо Новосельцева в тот день. Да что уж там, всю неделю, а может и больше. На место Калугиной справедливо был назначен зам директора — Самохвалов Юрий Григорьевич. Он пусть и человек не самых честных взглядов, но работу свою он выполняет хорошо. И даже несмотря на его прозорливость (хотя Людмила Прокофьевна была намного прозорливее его), ему всё же стоит отдать должное. Если бы он тогда не пригласил к себе на вечер сотрудников, а так же директора, и не дал идею Новосельцеву приударить за Калугиной, то сейчас Новосельцев так и был отцом-одиночкой, а Калугина так и осталась той злобной и строгой «Мымрой». Однако новость о том, что сейчас необязательно ходить на работу заставила чувствовать Людмилу Прокофьевну немного неловко. Она у нас женщина активная и, как вы могли уже заметить, трудолюбивая. На работу не привыкла не ходить совсем. И в первые несколько недель не могла усидеть на месте. Но чуть позже успокоилась и привыкла к домашней обстановке. В один прекрасный, а может и нет, день до Новосельцева дошла новость о двухнедельной коммандировке. Объяснения о смягчающих обстоятельствах никого особо не волновали, потому что у Новосельцева есть уже «без пяти минут жена», и что за двумя обормотами она может посмотреть. В конце концов, у Новосельцева есть сестра Ксана. Так что о детях никто не переживал. Единственный кто переживал больше всех — был сам Анатолий Ефремович. В последний раз он ездил в командировки лет 12 назад. Он уже и разучился это делать. Да и за детей он боялся не меньше. Они пусть и были воспитанные и тихие, но это же всё ещё мальчики. А вдруг натворят дел? Доведут любимую? А ей нельзя нервничать. В конце концов, за ними нужен пристальный присмотр и крепкая мужская рука, которой можно отвесить крепкий мужской подзатыльник. Тем не менее, пусть сыновья и были теми ещё бандитниками, но относились они к Людмиле Прокофьевне хорошо. Даже спустя пару месяцев, Коля, младший сын, перестал называть Людмилу «тётя» и стал называть её добродушно «мама Люда». С появлением женщины в доме Новосельцевых многое поменялось. Интерьер, порядок, даже стряпню, которую они ели, заменила вкусная и полезная еда.

***

Собирал Новосельцев чемодан долго. Часто перестирывал новые костюмы, потому что кошке было удобно спать, есть и проводить свой досуг в чемодане. Перепроверял то, что он мог забыть, и всё же забывал. Вспоминал тогда, когда за дело бралась Калугина. И только с четвёртого раза собрал чемодан более-менее нормально. Два дня подряд он терроризировал детей, чтобы они вели себя прилежно и хорошо, чтобы у Людмилы не было поводов переживать. Когда наступил момент, когда нужно было уже ехать, он обнял Людмилу за талию, погладил её живот, поцеловал её, похлопал детей по плечам, схватил чемодан и отправился на вокзал. Несмотря на то, что Вова был самым старшим сыном, ему всё ещё было неловко в присутствии Людмилы. Первые три дня без отца он вообще с ней не разговаривал. Ему было то ли страшно, то ли неудобно с ней заговорить. Даже тему для разговоров он не мог подобрать за кухонным столом, хотя с папкой всегда увлечённо болтал про самолёты. Но, несмотря на неловкость, он всегда шёл рядом с Калугиной, когда она отводила его в школу. Ни на шаг не отходил от неё, своими детскими глазами он видел в ней авторитетную женщину, на которую должны были равняться все представительницы женского пола. — Веди себя хорошо, ладно? Внимательно слушай на уроках. — каждый день говорила Людмила Прокофьевна, поправляя пиджак и галстук юному ученику. — Хорошо. — уверенно отвечал Вовка, надеясь, что вот, сейчас он быстро прибежит к классу, и никто не заметит, что его в школу привела женщина. Его было можно понять, дворовые мальчишки дразнили его. После Людмила отводила в садик младшего сына. Он обещал ей больше не смешивать пластилин и кнопки, прилепляя их к стулу, ручкам шкафчика и тумбочке воспитателя. И ведь действительно, не лепил. Только продавал кусочки пластилина с кнопками за пару копеек.

***

Каждый день Новосельцев старший звонил домой. Спрашивал как дела, самочувствие, как дети. Так же он каждый день рассказывал, какая же в месте работы невкусная еда. И что он становится после неё зелёным, как оставшаяся на двери кухни краска. И что отменный салат Людочки ему был бы гораздо по душе. К середине второй недели у Вовы появились проблемы. Не самые страшные, но кроме Людмилы Прокофьевны ему никто не мог бы помочь. Вечером пятницы, часов в 8, в спальню родителей послышался стук. Робкий, но громкий. Люда открыла дверь и увидела перед собой раскрасневшегося Вовку. –Люд… Прокофья Людми… Людмила Прокофьевна, тут… Можете мне помочь? — Конечно, Вова. Что случилось? Вова достал тетрадь, с нарисованной внутри красной ручкой, двойкой. — Я не понимаю как решать эту задачу… Спустя некоторое время, Людмила сидела вместе с Вовой и смотрела, как он, усвоив тему, которую она объяснила, пишет задачи в тетрадь для домашних работ. Настроение у обоих улучшилось, и Вова даже стал рассказывать больше про самолёты. За оставшуюся неделю мальчики и Калугина сблизились очень хорошо. Вова стал приносить домой пятёрки, а Коля перестал хулиганить и плеваться в садике. В день приезда главы семейства Вова впервые перед школой назвал Людмилу мамой. А после школы принёс целый букет, который нарвал в клумбе в соседнем дворе. Когда же приехал и сам глава семейства — все были непомерно рады. Наконец всё вставало на свои места. Новосельцеву выписали премию, на часть от которой он купил всем билеты в цирк.