бордерлайн

***

      В горле першит, в мышцах и суставах тянущая боль из-за подхваченного гриппа, но я несусь по павильону, стараясь не упустить его из вида. Сталкиваюсь с встречной толпой работников, пробираясь, роняю телефон. Чертыхаясь, поднимаю его и иду дальше. Если упущу, потом придётся искать. Всё-таки надо ставить чипы на участников. В холодном павильоне мне жарко и душно, всему виной лихорадка или температура. —Расклеилась ты, Кароль. —Знаю. Но сейчас не об этом. Какие все в последнее время стали нежные. Была бы я такой, не достигла ни одного процента того, чего имею сейчас. А он убежал и с обидой на весь мир забился в угол гримёрки после первой же неудачи. Должна ли я пытаться успокоить? Наверное, нет. Правильнее, чтобы он сам со всем справился, всё-таки не маленький мальчик, а уже мужчина и артист. Но всё-таки он подопечный моей команды, и я потом не усну, если сейчас не буду рядом. —Никита, давай поговорим, — прижимаюсь к двери, и тихо шепчу в щелку. —Всё хорошо. —Никит, открой мне дверь, давай не устраивать шоу для всего павильона. Его раздумья длятся несколько секунд. После я слышу долгожданный щелчок. Сдаётся. Но нужно отдать должное, не у каждого найдутся силы держать народную артистку под дверью даже столько. —Что? — Ломакин не подаёт вида, складывая пиджак. —Не что, а давай поговорим, — присаживаюсь на край стула, так как от усталости немного кружится голова. —Твой выбор, Тина, мне всё сказал. Ты не верила в меня тогда, и не веришь в меня сейчас, когда по твоим указаниям я так много в себе поменял. —Никит, это слишком нагло обвинять меня в отсутствии веры, у меня была сильная команда, — голос немного хрипит, но я стараюсь казаться строгой, — Но ты дошёл до прямого эфира. —Чего тебе не хватило? Чего не хватило зрителям для того, чтобы я прошёл дальше? Ты знала, как я хотел победить. —У тебя есть всё, что нужно артисту: внешность, харизма, голос, техника. Но, понимаешь, что раньше, что сейчас, когда ты выходишь на сцену, у меня складывается ощущение, что ты поёшь чужую музыку. —Чужую? —Это как фальшивая имитация, я не верю ей, я не верю тебе. —Отлично, даже замечательно, — водит головой и встаёт, чтобы уйти. Но у меня, правда, нет цели его обидеть. Я хочу помочь. —Дослушай. Но бывают моменты, когда я вижу нечто настоящее. Появляется нечто подлинное, но ты сразу как будто начинаешь бояться и оно исчезает так же быстро, как появилось. Знаешь, это очень озадачивает меня. Ответь мне честно, от чего ты бежишь? —От прошлых отношений, от… —Ты любишь её до сих пор? Любишь. У тебя всё на лице написано. —Я с этим живу, я вынужден жить с этим, понимаешь? Всю свою жизнь. —Так напиши об этом. Хватит бежать, пусть эта боль станет твоим вдохновением, и тогда в тебе будет что-то, во что люди поверят. Может я не всегда верила в твою музыку, но я верю в тебя, Никита. И мой совет — не уходи. Ты нужен этой стране…ты нужен мне, ты нужен себе. —Тин, я… —Можешь не отвечать мне. Ты устал, обдумай всё и переживи этот момент, эту боль. Решение только за тобой. Дальше больше или точка, — улыбаюсь, смотря в его ещё совсем детские ребяческие глаза. —Тин, я счастлив. —Ти в мене, как это, щаслива дитина, панимаешь, — обнимаю и вижу на его лице улыбку бойца. С трудом нахожу своих, которые потеряли меня и уже не знали, что думать. Добираюсь до гримёрки и навзничь падаю в кресло. Отдала последние силы. А у него обязательно всё получится.

***

      Следующие дни до окончания проекта проносятся с бешеной скоростью. Времени мало, а пласт работы огромный. Мы очень много работаем с финалисткой. В этом году стараюсь как никогда. Подбор песен, режиссура номеров, костюмы, образы — это всё, что составляет мой быт на протяжении двух недель. Кажется, что одиннадцатый раз это делать легче, но работа с артистом, талантом — это всегда труд и кропотлтвая работа. Сцена Голоса ошибок не прощает. Откидываю телефон и принимаю решение реже появляться в социальных сетях. Лента уже не заряжает прежней энергией и любовью моих. Поддержку практически не чувствую, обвиняют в этом несчастном нуле, обсуждают, сколько я вешу, с кем приезжаю в павильон, а заодно и сплю. Я так стараюсь, чтобы каждое воскресенье показать результат, а всех интересует, не забыла ли я сегодня в словах благодарности разделить и отдельно упомянуть фантину и дантину, а главное, лайкнула ли я пару фотошопов с утра. Разве так должно быть?

***

—Внимание, мы вышли из прямого эфира. Сезон номер 11 завершён. Всем спасибо. Вот всё и закончилось. Растерянно сжимаю кулон и жмусь вглубь сцены. Внутри смешанные ощущения. Не скрыть, я искренне верила в победу Юли и была на неё настроена. И да, я расстроилась из-за почётного второго места. Я люблю побеждать. Я люблю, когда побеждают сильные. Ещё больше добавляет тревоги осознание того, что это были мои последние минуты на сцене в качестве тренера. Неужели это случилось? Хочется как можно быстрее убежать от всех и где-нибудь спрятаться. Касаюсь ладонью сцены и одиноко ухожу за кулисы, пока на сцене продолжается праздничная вакханалия. До сих пор не понимаю, как же всё-таки набралась смелости и в прямом эфире объявить, что это мой крайний сезон. Не знаю, можно было так делать, но я очень хотела поставить точку именно сейчас, чтобы осенью не сдаться и не согласиться на очередной сезон. Осознаю, что уйти нужно было намного раньше. Люди уже давно перестали ценить мой вклад в проект, стало много хейта. Но уйти не так легко, как кажется. Я зависима от Голоса. От атмосферы, талантов и музыки. —Как ты? — Паша тревожно улыбается, кажется, что он единственный, кто ощущает истерику, творящуюся в моей душе. —Жить будем. Есть же жизнь после Голоса? — улыбаюсь и поднимаю на друга растерянный взгляд, в котором уже собираются слезы. Эта фраза отнюдь не шутка. —Конечно, есть, родная, пойдём, тебе нужно отдохнуть, — прижимает к себе и успокаивающе гладит по спине, сминая моё платье. —Нужно, — я отлипаю от его плеч и направляюсь в свою гримёрку. Почему всё так сложно? Всего лишь проект… но он стал для меня не просто проектом. Это мой дом. Но я должна уйти. но я уйду Я уйду, я уйду

***

—Тин, — Вова без стука вбегает в гримёрку. Что-то проходит, но что-то, действительно, остаётся неизменным. Он никогда не научится манерам. —Да, — поднимаю взгляд, рассматривая его забавный лиловый костюм. На мой полуобнаженный вид он внимания не обращает. —Ну вот зачем ты сказала про уход? — тяжело вздыхает, смотря на меня строго. —Потому что мы договорились с тобой, что это был мой последний сезон, — я абсолютно не понимаю его встревоженности по этому поводу. —Это да. Но анонсы, мы могли бы поинтриговать народ: вернётся ли кенгуруш пара в сезон? Ты же знаешь, по контракту… Меня чуть не выворачивает от его слов. Умеет же неуместно вписаться в момент. —Вов, мы уже всё не один раз обсуждали, я так устала от твоих интриг. Ради всего святого, дай мне спокойно уйти из проекта, пожалуйста. —Тина, ты вечно рушишь наши планы. —Вов, неужели какие-то чёртовы анонсы в данный момент важнее всего? —Это ты уходишь, но шоу продолжается, нам уже нужно думать о том, что будет дальше. —Это всё? — спрашиваю, а он не понимающе на меня смотрит, — Это всё, что ты мне хотел сказать? —Всё. Сезон завершён, как ты хотела, можешь отдыхать. Трогать не буду. —Понятно. Тогда спасибо тебе за проект и эти годы. Я, действительно, влюблена в то, что мы сделали… — говорю искренне, но не сразу замечаю, что он активно кому-то пишет и не слушает. —Ага, — отвечает, не подняв на меня глаз, — на неделе свяжусь по поводу танцев, пока. Он слишком занят, чтобы найти для меня пару минут и связать пару слов. Закрываю за ним дверь и кутаюсь в пальто. Хочется, как щенку, закрыть лицо ушами и заскулить от боли и несправедливости.

***

—Тин, я не могу на тебя смотреть. Чего ты так переживаешь? — Паша возвращается с чаем. —Не можешь не смотри, — нехотя отвечаю, пока мы Олей пакуем все платья в чехлы. В этот раз нужно забрать всё и освободить гримёрку. Надо же было настать такому моменту. Через пару минут Оля забирает платья и уезжает. —Давай поговорим, ещё раз обсудим, что тебя волнует, — Паша подходит ко мне и своим напором немного прижимает к стене. Я такое не люблю, поэтому немного отодвигаю мужчину от себя. —Я устала. —А пожирать себя изнутри ты не устала? Я понимаю, что тебе сложно прощаться с таким длинным и насыщенным периодом жизни. Но ты знала и знаешь, что у всего есть своё время. —Времени не существует. —Правильно, — Паша выдыхает и хватается за этот тезис, сейчас его главная цель успокоить, — времени не существует, и ты по-прежнему будешь тренером Голоса. Сотни людей будут пересматривать проект, сезоны с тобой навсегда в памяти миллионов зрителей. —Спасибо, Паш, думаю, завтра уже станет легче, — благодарно сжимаю его руку. Но мне не легче. Просто не хочу, чтобы он переживал за меня. Ему и так хватает. Пашка смотрит недоверчиво. Понимает, что, судя по состоянию, тоски во мне хватит минимум на неделю. А я ничто не могу с собой поделать, руки опускаются, а веки предательски дёргаются под грузом слез. —Только разрыдаться не хватало в твоём возрасте, Кароль. —Нормальный у меня возраст, тем более, чтобы разрыдаться. Ведь это не от слабости, это потому что я стала слишком сильной. И решила, что со всем смогу справиться одна. Без помощи. —Может поешь? Ты когда что-то ела? —Меня тошнит. —Ого, так за тестом идти? — Паша всё о своём, — неужели он думает, что если сбагрит меня в декрет, ему станет легче. Очень в этом сомневаюсь. —От Завадюка, — пропускаю его неудачную шутку мимо ушей. —От Завадюка? Вот это да. Уже вижу заголовки…бомба. —Паш, заткнись. И так слишком много интриг. —Кстати, в сети обсуждают, что ты слишком резко отреагировала на второе место. Говорят, что зазналась и не умеешь проигрывать. —Опять… — очередные вести с полей настигают не в самый подходящий момент. —Опять. А чего ты хочешь только дифирамб в свой адрес? Немного критики. —Немного? — озадачено поднимаю бровь. —Ну много. А что ты хочешь? —Я хочу покоя. Я хочу не болеть, не переживать. Я устала от всего, что происходит. Я чувствую, как за спиной постоянно судачат. Каждый мой шаг вызывает волну осуждений, нелепых трактовок. А я просто человек. Я могу чудить, могу совершать глупости на эмоциях. Могу поступать хорошо, а могу ненароком ошибиться и кого-то обидеть. Это нормально, мы все живые люди. И я хочу всё это делать без лупы над собой и тысячи оценивающих взглядов. —Это путь артиста. Ты знала. —Путь? Раньше было по-другому. —Раньше это раньше. —Раньше я сходила со сцены, и начиналась моя личная жизнь. Сейчас ты должен выворачиваться наизнанку, рассказывая, что ешь, и с кем спишь. А, если, не дай бог, ты не будешь, это показывать, тебе скажут: тебе жалко записать живое сториз? Ты не трушный. Так не должно быть. Люди не должны знать, как зовут мою козу и смотрят ли мои дети порно. Я, как и все люди, хочу сохранить какое-то личное пространство. Что-то доступное только мне и самым близким. И я очень хочу, чтобы этим чем-то была и наша история с Даном. —Я, наоборот, считаю, что об этом давно нужно рассказать. Честно как есть, тем более после того, как проект закончился для вас обоих. —А как есть? Что рассказать? Что я сама не знаю, что между нами? — перехожу практически на крик. —Тин, ты в очень плохом моральном состоянии. Понимаешь, нужно что-то с этим делать. Я теперь очень сильно за тебя беспокоюсь. —Ты сам просил быть честной с тобой. —Послушай, сейчас ты отправляешься в отпуск. Это не обсуждается. И помни, что ты в любой момент можешь поставить карьеру на паузу и некоторое время помолчать. Я желаю тебе только лучшего. Но если уж ты в строю, то нужно как-то подстраиваться под этот новый мир. Иначе он поглотит тебя, как артистическую единицу. —Я поняла, Паш. —Могу что-то для тебя сделать? —Набери Балану.

***

      Сообщение абонентом до сих пор не прочитано. Но я все равно жду его на набережной. Ветер и холодный дождь предательски испытывают моё здоровье на прочность. Но прочности в моём существе уже нет. Я уже не чувствую ног и щёк, но почему-то уверена, что он не сможет не прийти. В красивом пальто по набережной И встречу тебя, и в тот же миг Закончится дождь, закончится грипп И кто-то… —Плед заказывали? — слышу знакомый голос и выдыхаю. Он всё-таки пришёл. Бежит ко мне с стаканчиком кофе и пушистым пледом, который через секунду оказывается на моих плечах. —Нет, вас заказывали, молодой человек, — тянусь на носочки и целую его прямо в губы. Он удивляется, но с довольной улыбкой поддерживает поцелуй. А я ощущаю любимый запах банана Балана. —Могу сделать вывод, что у тебя что-то стряслось. —Да. —Я был на студии, финал толком не видел, но… —Давай, не об этом. Пройдёмся? — обнимаю себя руками, постепенно согреваясь. —Как скажешь. Сегодня лучший день, чтобы сходить к реке Мило рука в руке, подняться на мост И прочитать стихи, даже если они плохи Дымка над рекой целует мои глаза. Ночью в городе совсем не темно. И может, это даже к лучшему. Я вижу, с каким воодушевлением в глазах Дан рассказывает об альбоме. Он столько работает над ним, но почему-то никак не выпускает. А я стесняюсь спросить. Устала, чувствую себя плохо, но бодро ускоряю шаг. Силы откуда-то берутся, или я просто хочу показать Дану, что со мной всё хорошо. Не хочу, чтобы он знал, какой слабой я оказалась. Не хочу, чтобы он меня жалел. —Тин, может поделишься, что с тобой, — всё-таки видит. —Со мной всё хорошо. —Твоим словам я, может, и поверю, но не глазам. В них усталость и поиск. Ты из-за Голоса? —И да, и нет. Ты знаешь. —Малыш, это временный кризис. Без спадов не бывает ничего великого. —Я устала, Дан, — подхожу ближе и утыкаюсь в его грудь. Уже всё равно, на то, как выгляжу смешно и жалко, — я очень устала. Копившиеся всё это время слезы в один момент начинают бежать из глаз. Я плачу на его груди добрые минут десять. И я очень благодарна, что Дан всё понимает и не пытается успокоить, лишь обнимает за плечи и аккуратно целует в макушку между моими всхлипами. Знает, что мне нужно выплеснуть накопившиеся напряжение. А слезы — лучший способ. —Дан, и я хотела сказать тебе спасибо. Что пришел сейчас. Что всегда приходил мне на помощь. Ты для меня в последнее время… — как девчонка захлебываюсь в соплях и слезах, сжимаю замёрзшими пальцами его свитер, — благодаря тебе я жила и улыбалась, выбираясь из своего существования. Я на таком дне, Дан. Отдалилась от сына, меньше общалась с друзьями и семьёй, потеряла связь с творческим космосом. Помнишь, ты обещал Веньке полет на шаре, ты же знаешь, я трусиха. Может исполнишь? А то я так и не решилась, я столько его желаний не исполнила… Он мешкается из-за моей сумбурной речи, и с большим трудом вклинивается. —Малыш, подожди, у тебя впереди куча времени и возможностей воплотить в жизнь все желания сына. —Дан, понимаешь… — мнусь, — не всегда есть такая уверенность. Просто я. Не решаюсь сказать о своих мыслях. О таком не говорят вслух. Но он понимает правильно. Таким испуганным я не видела его никогда. —Так, посмотри на меня, — Дан аккуратно поднимает моё лицо за подбородок и прижимает мой взгляд к своему, — что ты такое говоришь? —У меня ужасные мысли, Дан, — по телу пробегают мурашки. И я в очередной раз ругаю себя за такую непростительную слабость. —Выбьем. —Прости, просто сегодня такой сложный день… это от отчаяния. —Маленькая моя, ну о чем ты говоришь? Ты так долго боролась за свою жизнь, за искреннюю улыбку на лице без помады. Неужели ты готова вот так просто. Я когда-то уже выбирала жизнь, стоя на подоконнике. —Дан, я не знаю. Я запуталась. —Пожалуйста, никогда даже не думай об этом. Всё можно исправить. Боже, как же я благодарен, что ты позвонила и не вздумала гулять по набережной одна. Малышка моя. Будь рядом со мной, когда тебе плохо, пожалуйста, — прижимает к себе ближе, что я боюсь задохнуться. Как он теперь меня отпустит? Но он должен. —Дан, об этом я и хотела поговорить… О нас. Я не могу так больше. Люди слишком много сочинили про нас прозы и стихов, слишком много за нас решили. Нужен серьёзный шаг. Я хочу разлюбить тебя, чтобы меня не винили в неправильной любви к тебе. Сегодня лучший день, чтобы забыть тебя Разлюбить тебя, я буду как тень Читать все вывески, терять свои виски И думать о нас, но невозможно, нет Хочешь — готовь обед, но я уйду Я уйду, я уйду Я уйду —Давай сделаем это шаг вместе. Объявим, что всё, что было на шоу, было шоу. А мы улетим с тобой в Швейцарию. —Швейцарию? — глаза загораются от неожиданности выбора. —Да, скажем всем, что мы просто дружили. Я возьму это на себя. И пока будет закипать волна недовольств, мы поедим настоящего сыра и шоколада. А когда вернёмся. —Когда вернёмся, в наших фан-клубах никого не останется. —Останется, малыш, наши останутся. А те, кого мы так нагло обманули, вовремя не запрыгнув в одну постель, уйдут. Мы смеёмся, а я не знаю, как выразить всю благодарность этому мужчине. —Спасибо тебе. —Тебе нужно собрать какие-то вещи? —Загранпаспорт и виза в рюкзаке, и это пальто. Больше ничего не нужно. —Тогда я тебя краду —Спасибо, друг.