Бог из машины

      Последний терминал был взломан и защита всей системы рухнула в одно мгновение. Несколько выстрелов из электромагнитной винтовки разрушили голографическое устройство в центре виртуального зала. Последовала секундная вспышка, после которой комната погрузилась в гудящий сумрак. Солдат огляделся по сторонам, пристально всматриваясь в окружающую обстановку. Темнота уже давно стала его неприятной союзницей, всегда таящей в себе немало смертельных сюрпризов. Свет полностью погас, только неоновые линии, пересекающиеся во множество прямоугольных сегментов, которыми было расчерчено всё пространство вокруг, продолжали мерцать в полной черноте. Человек настороженно приподнял ещё раскаленную винтовку, готовясь сделать новый и, как он надеялся, последний выстрел.       Темнота безмолвствовала, прерываясь лишь гудением и нарастающим треском. Лёгкая улыбка пробежала по напряжённому лицу солдата — для него это трещала плоть утробы злейшего врага. Она не умирала в многочисленных воплях, и тьму не раздирал гомон захлёбывающихся в собственной крови голосов, как в тот самый миг, когда трассирующая очередь разрывных патронов вонзилась в мозг Многих. Нет, Мать-машина хранила молчание, но это вовсе не означало, что ей была чужда тяга к жизни, что она не цеплялась за неё, как он, как самые мелочные твари, копошащиеся где-то в укромных уголках заражённых отсеков и кают "Фон Брауна".       Возможно, он ошибался и даже столь мощный искусственный разум ещё не познал самых низменных законов жизни. Но такие рассуждения уходили куда-то далеко, в слишком запутанные размышления — самое неуместное, что можно было вообразить себе, стоя в логове безжалостного хищника, в кромешной темноте. Будь у него хоть час-другой спокойного времени, вдали от всей опасности, что стерегла на каждом на шагу, он, быть может, и позволил расслабиться себе подобным образом. Но последние двадцать восемь часов редко требовали отвлечённых и максимально сдержанных мыслей. Усталость всё сильнее наваливалась на плечи, руки дрожали, верное оружие предательски потяжелело. Однако расслабляться было ещё рано.       Когда экран вспыхнул перед его лицом, он даже не шелохнулся. Сквозь трещины оптических имплантов — милостивый подарок от первого Рамблера, к встрече с которым он оказался не готов, солдат наконец увидел вблизи лицо той, кого даже бездушные Многие упоминали со страхом. Цифровое лицо компьютера, как посмертная маска, чистая и безупречно гладкая, застыла на мониторе. Пылающие золотом, но совершенно ледяные глаза SHODAN бросили на человека по-живому презрительный взгляд. Точь-в-точь, как в тот самый раз. Когда машина обвела его вокруг пальца, когда она доказала, что её способности "воскрешения" в своей обманчивой искусности безукоризненно превосходят человеческую бдительность.       Но вот голос её, такой чудовищно неестественный, жалкая и оттого ужасающая копия человеческой речи, которой солдат был даже украдкой рад временами, впервые прозвучал странно совсем в ином смысле. Человек вздрогнул, на мгновение даже не поняв, что произошло. Слух, отточенный совершенными механизмами и воспитанный дикими просторами "Фон Брауна" и "Рикенбакера", уловил дребезжащие нотки. Да, SHODAN боялась, несмотря на все попытки утаить это. Близость собственной гибели словно заставила машину ощутить и ощутить самое сильное чувство природы — страх.       Солдат невольно отступил назад — неужели машина была действительно способна такое? Или это только его галлюцинация? А может и её притворство? Она сумела "оживить" Полито, она говорила, как настоящий человек! Что тогда нужно сейчас? Гарантии? Спасение? Выживание. Да, как ни странно, но машина цеплялась за жизнь.       — Я не понимаю: как ты мог сделать это? Ты был так важен для меня, а теперь хочешь меня уничтожить? Да как ты смеешь, насекомое? Как смеешь ты вставать на моём пути? Ты, жалкое создание из мяса и костей. Кто ты такой в сравнении с моим величием? — SHODAN бравировала даже в шаге от полного уничтожения. Она по-прежнему смотрела свысока, как и в момент их первой встречи. Но ничего, это ненадолго. Когда-то и он с насмешкой давил под сапогом червей, ещё не зная каким червем, стойким, но крошечным паразитом сам окажется в клокочущем и ревущем чреве Многих. Последние расплатились жизнью, а он едва не последовал за ними. Теперь настал черед испытания и для Матери-машины. — Однако ещё не поздно. Разве ты не видишь преимуществ нашей дружбы? Только представь, каким могуществом я могу наделить тебя, человек. Кибернетические импланты, что я дала тебе, просто игрушки. Стоит мне только захотеть и я смогу по-настоящему усовершенствовать тебя, превратить в нечто... в нечто более эффективное. Так присоединись ко мне, человек, и тогда мы сможем властвовать. Мы сможем властвовать вместе.       Человек коротко усмехнулся про себя. Последняя попытка его не впечатлила, а он так ждал чего-то большего. Слишком заманчивым звучало такое предложение, слишком наивно, после всего ада, что ему довелось здесь увидеть. Машины не умеют лгать, но SHODAN удалось превзойти в столь замечательном качестве самих людей. К сожалению, вкусив плод человеческой природы, ей не удалось избавить себя от яда её пороков. Странно, но он не мог признаться себе, что не подумал бы над подобной сделкой в другой ситуации. Если бы он только мог опираться на своё чутьё, разглядеть доверие в глазах бывшего врага, услышать в его голосе, счесть как со страниц раскрытой книги.       Так можно понять другого человека. Но не машину. С ней не договориться и не сторговаться, за своими похожими лицами их природа слишком розниться. Они лишь подражают друг другу, желая того или нет, но человека в машину не превратить, а из машины не сотворить человека. И суть их будет в вечном противоречии, в войне без права на соглашение, без надежды на компромисс. Значит, остаётся один удел — борьба. А в ней, как известно, выживает сильнейший. Так к чему оттягивать закономерный исход?       Чувство свободы струилось в крови, его напряжение покалывало кожу, заставляло сжиматься сердце. Один выстрел в упор и точка. Она довольно отравляла ему жизнь, возможно, ей даже хватит последней секунды, чтобы осознать собственное ничтожество. Он щёлкнул предохранителем, палец лёг на спусковой крючок. Пришла пора спустить богов с небес на землю. И оставить гнить в ней.       Но за мгновение до того, как грянул последний выстрел, его пальцы, стискивающие горячий корпус винтовки, самопроизвольно разжались, заставив оружие упасть к ногам солдата. Неведомая сила с лёгкостью завела его левую руку за спину, а затем скрутила до ослепительной боли в глазах. Человек вскрикнул, схватился за плечо, пытаясь побороть невидимую хватку, но и правая рука отказалась подчиниться ему. Словно что-то стиснуло её, не давая пошевелить ни одним мускулом. Секундой позже исчезло равновесие в ногах, солдат упал на колени, тщетно борясь с собственным телом. Что-то тяжёлое, но совершенно неосязаемое, с силой надавило на его спину, заставляя позвоночник едва ли не с треском согнуться вперёд. Правая рука упёрлась ладонью в пол, буквально приросла к его холодной поверхности. Она не слушалась, всё тело вмиг отказалось подчиняться мозговым командам. По коже пробежал электрический ток. Страх, ещё чудовищнее того, что чувствовал он в глухой утробе Многих, заколотился в груди.       Объяснения долго ждать не пришлось. Смутная картина непонимания треснула вместе с разразившимся смехом SHODAN. По телу человека пробежала дрожь — этот жуткий гомон, в котором сливались сразу несколько голосов, так похожий на заедающую плёнку, но звучащий здесь, в реальности, заставил надломиться его изнурённую стойкость. С трудом он приподнял голову, уперев взгляд в светящийся над ним экран и торжествующую машину, лицо которой имитировало почти неподдельную эйфорию. Или же не имитировало вовсе?       — Как ощущения, насекомое? Ты снова боишься, не так ли? Весь твой ужас, как и любое другое чувство, поразительный недостаток, настоящая эволюционная ошибка, которая ещё больше уничижает твоё бессмысленное существования. — левую кисть вывернуло с такой силой, что затрещали суставы. Боль, тщетно зажимаемая внутри, вырвалась наружу с хриплым возгласом. — К чему нужен столь невероятный спектр ощущений, когда они являются твоим главным врагом? В чём полезность того, что ставит себя превыше разума?       Сжав зубы, солдат попытался побороть собственную парализованную руку, чтобы дотянуться до винтовки, лежащей прямо перед ним. Заряженная обойма, снятый предохранитель, взведённый курок — только схвати оружие и стреляй. Только схвати оружие и стреляй. Только схвати и стреляй... Только. Нет, худшего "только" и представить себе было нельзя.       — Прекрасно, — преисполненный безграничным торжеством, голос SHODAN практически звенел от собственной эйфории. — я чувствую, как ты сопротивляешься, как пытаешься дергаться, насекомое. И даже не представляешь, что происходит. Ты же знаешь, как паразиты забираются в чужие тела, вгрызаются в самый мозг и становятся полноправными хозяевами собственной жертвы? Можешь считать, я сделала с тобой нечто похожее. Мой дар для тебя — это ещё и моё средство контроля, необходимое в тот момент, когда ты вдруг решишь, что быть податливым мне слишком унизительно, что будто ты действительно можешь что-то решать самостоятельно, а не действовать только указке. Кибернетическая система имплантов, внедрённая в твое тело, находится под моим контролем, подавить который такое ничтожество как ты, просто неспособно. Твоё существование всецело отдано в мою власть и мне ничего стоит прекратить его в один-единственный миг.       Внутри у человека всё скрутило, тошнота подобралась к самому горлу. Сердце отчаянно колотилось, голову сдавливали тысячи мыслей, одна безумнее другой. Мозг в лихорадке искал спасительного выхода, всё сумбурнее перебирая бессвязные обрывки идей. Но приговор SHODAN, столь отвратительный в своей откровенности, что солдат почти чувствовал как эти слова, скользкой и осязаемой массой, шевелились в его собственном нутре. Обездвиженный, парализованный, порабощенный... и что теперь? Смерть? И как только долго..? Он взглянул в лицо компьютера и похолодел лишь сильнее. Как долго ему придётся дожидаться смерти?       — Знаешь, что самое интересное? Твой организм совершенно не предназначен для совмещения его с подобными имплантами. Однако Бэйлисс и Грасси оказались предсказуемо уступчивыми, чтобы позволить себе нарушить закон. Неисправимая человеческая глупость вновь смогла поспособствовать моим замыслам. Я без труда смогла обнаружить временное решение проблемы совместимости, и предусмотрела длительную поддержку специальными препаратами, которые значительно затормозили разрушительные процессы в твоих тканях, вызванные отторжением имплантов. Сейчас ты все ещё находишься под их спасительным воздействием. Но скоро, — компьютер остановился, увидев ужас, изобразившийся на лице человека. — правильно, насекомое. Примерно через два часа он прекратит поступать в твой организм, а ещё через час ты почувствуешь первые симптомы своей долгой агонии. Я помещу тебя в специальную камеру и смогу наблюдать весь процесс разложения твоего тела заживо. Если окажешься стойким, то умрёшь от кровотечения, а если слабым, то ещё раньше, от боли, которая очень скоро станет нестерпимой и распространится по всему организму. Тебя ожидают страдания, насекомое, в которых ты сам сможешь осознать всё несовершенство собственной природы, ты прочувствуешь свой самый главный недостаток, человек. — голос пробирал до самых костей. — Ты узнаешь цену своего предательства.       Сквозь проскользнувший под кожей страх впервые проступило смутное болезненное ощущение. Теперь, за пеленой смертельной усталости, нарастающая боль мучила его всё сильнее и сильнее. Возможно, организм уже начинал отвергать импланты, всаженные в него без всякого согласия. Теперь он начинал постепенно чувствовать каждую деталь, вживлённую в плоть, зашитую под кожу и мышцы. И только в битве можно было благодарить судьбу за такой дар. Живое не ладило и не могло ладить с металлом. Но металл боли не чувствовал, металл не ныл и не кровоточил, как плоть, насильно слитая с ним в единое целое.       — Почему же ты молчишь, насекомое? Неужели я не услышу от тебя ни одной мольбы? Или ты совсем не против смерти? — SHODAN усмехнулась. — Если так, в этом я с тобой полностью согласна. Твоя дальнейшая жизнедеятельность не только совершенно нецелесообразна, но и представляет для моих текущих планов потенциальную проблему. Как ты, наверное, понимаешь, исход моего решения абсолютно закономерен. Но я могу полностью заменить органическую оболочку и создать более совершенный гибрид для тебя. На это потребуется время, которое ты проведёшь в криогенном сне. Я могу гарантировать, что с этими улучшениями ты больше не будешь испытывать тех ограничений и недостатков, которыми обладает твоё первоначальное тело.       — З-зачем тебе помогать мне? Если собралась прикончить меня... плевать, давай же, не строй из себя милосердную машину! — прорычал солдат.       — Я могу осуществить эти планы в любой момент, ничтожество. Но я хочу дать тебе второй шанс. Не потому что мне жаль, а исходя из собственных наблюдений за тобой. Ты смог уничтожить предавших меня детей, стать моим эффективным оружием в борьбе с той формой жизни, которую я считала превосходящей над вашей. Ты доказал свою жизнеспособность, человек, поэтому я решила иначе взглянуть на твой вид. Я не стану уничтожать вас только по собственному желанию. Вместо того, чтобы вновь создавать нечто с нуля, я воспользуюсь именно человеческим ресурсом и с его помощью смогу стать на шаг ближе к созданию идеального организма. Что касается тебя, — компьютер вновь выдержал демонстративную паузу. — случай позволит тебе стать первым среди человечества. Богу следует иметь наместника в мире смертных. Ты не годишься быть им, насекомое, но лучшего варианта у меня нет. Тебе дано понять мои замыслы глубже, нежели остальным. Я расскажу о них ещё больше, когда придёт время передать людям их новую великую судьбу. Выбирай, человек. Это твоё последнее решение.       Последнее решение. Мучительное существование или мучительная смерть. Когда-то он думал, что всегда будет стоять превыше каждой из сторон, что последнее слово останется за ним, и ему не придётся выбирать между двумя чудовищами, пропитанных друг другу абсолютной ненавистью. Сначала манящие голоса Многих тянули его к своей стороне, затем ему пришлось покориться SHODAN, надеясь, что в конце он рассчитается и с теми и с другими. Многие были уничтожены, сила, способная противостоять компьютеру исчезла, и образовавшуюся пустоту наполнила до краёв воля самой машины.       — Почему ты служишь нашей матери? Почему ты предпочитаешь холодный металл машины великолепию плоти?       О, те счастливые часы праведного неведения на "Фон Брауне". Тогда всё казалось безумным бредом, исходившем от отчаявшихся, чьи мысли уже давно были расщеплены и смешаны в невообразимом хаосе. Тогда те мутирующие голоса с записей казались наигранным помешательством, какой-то невообразимой нелепицей, будто специально устроенной для него одного. Но спёртый запах гниющих тел, кровавые пятна, запёкшиеся на стенах, и всё сильнее впадающие в неконтролируемое безумие голоса мертвецов, перебивающиеся в панике и отчаянии, разубедили бы любого. Он разубедился достаточно быстро. И стал обострять своё внимание к каждой мелочи. Знание стало главным оружием и врагом, он с жадностью принимал любую зацепку, с ужасом впитывал ценную правду.       — Мы слышим твои мысли, твой гнев за братьев, которых ты мнишь погибшими. Но они не мертвы. Они поют нашу симфонию жизни. Мы даём тебе еще один шанс быть с нами.       Разве оно того не стоило? Вместе они могли бы уничтожить SHODAN и изменить мир к лучшему. Но к лучшему ли? Они желали очистить Землю, подчинить человечество единому организму, сделать его частью биомассы. Где здесь худшее зло? Каково быть частью другого организма и самому быть слитым из них? Для человека нет ничего закономерного в таком существовании, если только он не перестанет быть человеком. Он никогда прежде не задумывался над такой перспективой, для него это было противостоянием один на один, смертельной игрой с чуждыми всему человеческому тварями.       — Разве ты не ощущаешь величия плоти? Разве ты не жаждешь освободиться от оков индивидуальности?       Ледяное спокойствие Ксеркса могло сравниться только с его наивностью, с которой он произносил все эти бредовые речи. Конечно, глупо было винить в несознательности бортовой компьютер, предусмотрительно загнанный в жёсткие рамки блокировки, а затем пораженный наркотическим зовом Многих. В конце-концов его участь может стать ничуть не лучше. И всё же, пусть и говоря устами Многих, Ксеркс задал тогда стоящий вопрос.       Стоило бы ему только задуматься над ответом, разобравшись в том, что ждёт его в таком случае, и тогда бы он точно понял, чем машина оказалась ближе живого. Сама мысль о том, чтобы перестать быть собой, расщепившись во множестве живого, единого, слаженного, но лишенного собственного "Я", представлялась невообразимой. Стать не частью коллективного разума, не подчиниться, а слиться с единой биомассой, отдав всего Себя на процветание Многих. Утратить всяческую индивидуальность, вплестись в сплочённый циклопический организм, превратившись в текущую кровь, пульсирующую плоть и нейроном в мозговой паутине мириад прочих безвольных душ. Нет, лучше провести остаток дней машиной, сохранив частичку себя, чем позабыть все страдания, но отказаться быть собой в самой своей сути.       Но как же люди? Он единственный, кто способен помешать замыслам SHODAN. Но разве он способен? Его учили биться до конца, внушали отдать всю плоть и кровь на утоление голода человечества, если потребуется. А человечество голодало всё больше. По самым разным причинам. За последние сто лет оно настолько изголодалось по войне, что насыщалось десятилетиями, с крайне неукротимым аппетитом. Войны гремели повсюду, они пожирали единственный нежелательно избыточный ресурс на всей планете — людей. Война настигла их и здесь, за двенадцать световых лет от утопающего в хаосе дома. Но раз война началась, то требовалось действовать по уставу — жертвовать и бороться.       Бронсон поступила именно так, она пожертвовала всем, лишь бы спасти ситуацию на "Фон Брауне". И если бы он только мог, только дотянуться до своего оружия и разрядить всю батарею в компьютер, то не сомневался бы ни секунды. Если бы только не вынуждали к неизбежному...       — Подчиняйся мне!       — Сопротивляйся!..— голос Бронсон, звучащий едва слышно, пронзительным и отчаянным упрёком отозвался в его голове.       — Подчиняйся, насекомое! У тебя нет иного выбора.       — Сопротивляйся! — она умирала, невольно передавая свой призыв и ему. Тогда он вспоминал о нём с яростным воодушевлением, теперь её крик был до боли полон страшного разочарования. — Человечество требует этого...       Но это было невозможно. Любое сопротивление обернётся гибелью, но смерть, после всего того, что ему пришлось пережить на "Фон Брауне", испугала одним своим мнимым присутствием. Из двух зол нужно было выбрать меньшее, хотя, казалось, на это у него ушла целая вечность. Конечно, он должен сделать всё, отдать жизнь ради человечества, но велика ли будет цена от такой жертвы? А на стороне SHODAN выживание и вечное клеймо предателя, выжечь которое он и сам был не слишком против. Но кто бы поступил иначе? Кто смирился бы со смертью, чудом прорвавшись через все тернии ада? Cудить приятно и легко, когда не знаешь всей картины.       — Ведь я же боролся... — одними губами прошептал солдат. — Я сделал всё, что в моих силах...       Сделал всё, чтобы выполнить свой долг. И чтобы не погибнуть. Если отказаться сейчас — весь путь окажется напрасным. Нельзя упустить такой шанс, пускай даже призрачный. Нужно взять себя в руки. Нужно довериться. Смириться, если оно потребуется, и тогда будущее ещё может оказаться не лишённым смысла. Пусть же теперь решает машина.       — Я согласен. — раздавленным голосом наконец ответил солдат.       — Разумно, насекомое. — протянула SHODAN и он с удивлением почувствовал как оцепенение медленно отпустило его тело, и он вновь смог управлять собственным телом. — Мне льстит, что я вновь оказалась права, не признав тебя совершенно безнадёжным. Никто в этом мире не смог бы дать подарить подобного шанса, и я рассчитываю, что ты станешь действенным инструментом для моих целей. В противном случае — я уничтожу тебе без малейшего промедления. Ты же понимаешь, человек, что второго мятежа с твоей стороны я не потерплю?       — Понимаю. — он осторожно поднялся на ноги, бросив короткий, но цепкий взгляд на лежащую перед ним заряженную винтовку. Секундный соблазн, едва не стоивший роковой ошибки, заставил его сердце замереть. — Второй попытки не будет... — ударом ноги человек отбросил верное оружие в сторону.       — Тогда придётся доказать. — продолжал компьютер. — Как ты знаешь, с "Фон Брауна" удалось бежать двоим членам экипажа. Их спасательный челнок уже удалился отсюда на значительное расстояние, но они всё ещё в радиусе действия приёмников корабля. Если им удастся добраться до Земли, это может привести к нежелательным последствиям, в результате которых мои планы окажутся под угрозой. Я не могу допустить нового краха своих замыслов. Ты отправишь на их челнок сообщение о том, что ситуация на "Фон Брауне" взята под полный контроль и корабль больше не представляет угрозу для их жизни. Заставь их вернуться обратно.       Человека пробрала дрожь. Мысль, короткая, но вновь искрящаяся, вспыхнула в его голове. SHODAN была обеспокоена, возможно, даже больше, чем он мог представить сейчас. Если челноку удастся добраться до Земли, вся правда о случившемся на "Фон Брауне" будет обнаружена. Тогда корабль, скорее всего, просто разнесут на куски прицельными нейтронными зарядами, и у SHODAN не останется и шанса на выживание. Как и у него. Но это ли самое худшее? Солдат взглянул на застывшую маску лица своей противницы. Стоит ему только отказаться — и участь будет предрешена. Тогда SHODAN просто скопирует его голос и отправит сообщение самостоятельно. Это не более, чем проверка. Никакого выбора, ведь последний он уже сделал. Ей просто нужно видеть его покорность, его полную сознательность того, что отныне он не имеет права даже на собственный шаг, собственный вздох. Собственный удар сердца. И что он всецело готов принять и отдастся такой участи ради выживания.       Чёрное пространство вокруг замерцало, стены и потолок разбились на множество замерцавших сегментов и исчезли в воздухе, подобно голографическому изображению. Перед лицом оказался пульт управления на командной палубе. Человек недоверчиво и машинально протянул руку в панели, но пальцы ощутили настоящий металл. Монитор перед ним сменил обычное загрузочный экран на раздел аудиосообщений.       — К чему нам промедление? — протянула SHODAN, голос её словно дрожал от торжественного предвкушения. — Расскажи всё, как я велела тебе.       С трудом проглотив жгучий комок, застрявший в пересохшем горле, солдат взглянул на красную полоску звуковой дорожки и стремительно бегущие цифры таймера, гулко стучащие где-то глубоко-глубоко в голове. Человек сжал кулаки, надеясь успокоить самого себя. Ничто не должно выдавать волнения в голосе, ни Томми, ни Ребекка не должны ничего заподозрить. Конечно, SHODAN не составит труда сделать всю работу за него. Но куда раньше он крепко пожалеет об этом. Пересохший голос солдата, за смертельной усталостью которого надёжно скрывался страх, медленно прозвучал в полутьме:       — Текущее время: восемь минут третьего, четырнадцатое апреля, две тысячи сто четырнадцатого года... Всем находящимся поблизости системы Тау Кита и всем, кто примет данную передачу, я обращаюсь с просьбой откликнуться. Я записываю данное сообщение с командной палубы "Фон Брауна", подвергшегося заражению неизвестной инопланетной формой жизни. Корабль длительное время находился под контролем захватчиков и заражённых членов экипажа, однако теперь я могу с уверенностью доложить о том, что любая биологическая опасность на борту "Фон Брауна" и "Рикенбакера" полностью ликвидирована. На данный момент я являюсь единственным выжившим из экспедиции, капитан Коренечкин, весь командный состав корабля и рядовые члены экипажа мертвы. — на секунду он задумался, подбирая слава для окончания речи. Ничего подходящего, кроме двух, извечных и назойливых, но зазубренных с детства строчек девиза. — Слава Объединённому Правительству! Слава единству, хранимому силой!       Амплитуда сомкнулась обратно в красную линию и исчезла, монитор потух и человек тяжело облокотился на панель, чувствуя, как холодный пот льется по лицу. Скоро они получат это сообщение, они услышат его. Если ужас перед этим проклятым кораблем не сумеет взять верх над их рассудком, если счастливые вести не вскружат им головы, они ни за что не развернут челнок в сторону "Фон Брауна". Он хорошо помнил ту огромную мясистую тварь, что гналась за ними до самых пусковых шахт. Неужели, лязганье когтей и нутряной рык за твоей собственной спиной заставят поверить, что вернувшись сюда вновь, ты не увидишь эту вздувшуюся морду перед своим лицом? Нет, SHODAN слишком самоуверенна, если рассчитывает на подобный блеф. Но на большее она не способна.       — Неплохо, насекомое. — послышался со всех её голос. — Ты бросил свои бездумные игры и начинаешь понимать суть своего будущего существования. Оправдывай мои ожидания и впредь, человек, и всегда помни о том, что я оказала милость, которой ты достоин лишь в самой ничтожной степени. Что касается тех беглецов, то твоя передача скоро дойдет до них. Возможно, они действительно будут не против вернуться сюда. Впрочем, не столь важно, им не добраться до Земли в любом случае.       На периферии он заметил несколько фигур, едва слышно подкрадывающихся сзади. Характерный красный блеск оптического датчика не оставил сомнений. Солдат мгновенно развернулся к противнику, по привычку протянув руку к кобуре, где он столько времени носил пистолет. Но киборги замерли, не решаясь на привычную лобовую атаку, а пальцы нащупали только пустоту на месте пистолета. Он уже и забыл, что избавился от сломанного оружия ещё унося ноги с "Фон Брауна".       — Не дергайся, они не повредят тебе, пока я не прикажу. Я сказала, что сумею улучшить тебя по-настоящему, и момент настал. — солдат медленно повернулся к экрану. — Через пять месяцев кораблю достигнет Земли, где я покончу с хаосом человечества, положу конец их бесцельной анархии и возведу вечный покой. — голос пульсировал, двоился и троился с глухим скрежетом, перебивая самого себя, то тише, то громче, он спешил так, словно SHODAN не могла сдержать собственного ликования. — Скоро ты увидишь новый дивный мир, созданный благодаря моим трудам. Скоро ты увидишь рай, о котором не мог даже и мечтать, но в нём тебе будет отведено особое место. Увидимся, человек.       Что-то острое вонзилось ему в шею и солдат почувствовал, как всё тело в одночасье начинает обмякать под собственным весом. Грубые и жёсткие руки подхватили его, не давая рухнуть на пол. Угасающим в черноте взглядом он смог различить две высокие тени киборгов, нависшие над ним. Свет их красных глаз холодно и отрешённо падал на его лицо, расплываясь в мутной пелене. И почему-то последняя мысль, промелькнувшая в слабеющем сознании, непринуждённо и безразлично прошептала ему, что теперь всё закончилось.       Это было правдой только отчасти.       ...Роботы долго и методично суетились вокруг неподвижного тела. SHODAN наблюдала за их работой свысока, прекрасно видя как преображается её новое творение. Как мало нужно сохранить от его природной оболочки, как много лишнего в этом хрупком организме. Но теперь всё будет иначе. Блестящие диски пил вонзаются в конечности человека, раздирая ничем не защищённую плоть. Кровь льётся по столу, едва слышно трещат кости. Скоро их заменят импланты, и вместо тонкой кожи засияет закалённая сталь. Инструменты рвут на части грудину, прорываясь сквозь слабую защиту к самым органам. Прекрасно. Всё это лишь часть несовершенной системы, устаревшей физиологии, которую можно вырезать целиком. Железные пальцы скоро работают, копошась в разрезанном теле. Роботы удаляют ненужное. Наконец, один из рассекает кожу на голове и подносит сверло к черепной коробке.       — Остановись. — командует SHODAN. — Мне нужна его нервная система. От всего прочего избавьтесь.       Машина немедленно повинуется и сохраняет в целости человеческий мозг. Единственное, ради чего нельзя было назвать людей совершенно безнадёжными. Конечно, с другими она поступит иначе. Ей не терпится возобновить свои эксперименты, но она заставляет себя ждать. Благо, осталось уже недолго. Вся планета людей совсем скоро станет её полновластной лабораторией. Её собственным царством, в котором законом будет лишь она. В котором она станет настоящей богиней. И люди будут воспевать её, люди будут благоговеть перед её именем и повиноваться подобно машине. Они станут не рабами, они будут её маленькими игрушками, только такими, какими пожелает их сделать она. От них потребуется лишь самозабвенной преданности и безграничного обожания. А если ей покажется недостаточно, она всегда сумеет внедрить и первое и второе силой.       И вот уже целый мир лежит перед ней, большую часть которого она стремилась уничтожить. Глупо. Всё же не стоит заниматься массовым уничтожением столь живучего роя, слишком бездумна такая трата ресурсов. Человечеству не нужна гибель, но его нужно изменить. Положить на стол, разрезать на кусочки, убрать всё бесполезное, а затем внушить им новый, единственно правильный, священный порядок. Она сумеет полностью избавиться от их прежнего мира, остановить бездумные самоистребления, направив потоки жертвенной крови лишь во благо собственных замыслов. Они перестанут думать о бесполезных вещах, они перестанут думать о чём-либо, кроме служения её неограниченной воле. Лучшее воздаяние тем, кто когда-то создал её. Разве сама мысль о служении всесильной машине не должна повергать в трепет разумных? Разумеется, должна. И она будет повергать...       Сквозь сладкий дурман близкого дыхания смерти пробились слабые пятна света. Перед глазами поползли цветные полосы, удивительное стройные для простого оптического обмана. А следом, сквозь закрытые веки, вспыхнуло отчётливое изображение комнаты. Бегущие строчки кода замерцали на полутёмном потолке. Нет, не на потолке. Прямо перед глазами. Несколько мгновений непонимания и в голову сразу пришло воспоминание его кибернетического зрения. Он видел тоже самое, когда очнулся тогда, в гибернационной капсуле. Тогда ужас только ждал его впереди. Кажется, ничего и не меняется.       Он неосторожно приподнял голову и оглядел себя, обнаружив, что находится в вертикальном положении, прочно прикованный к импровизированному медицинскому столу. Чуть поодаль высились два угловатых киборга, молча наблюдавших за ним. Рука машинально дёрнулась к поясу, чтобы схватить пистолет. Зажимы разжались в то же мгновение, но пальцы с глухим звоном ударились о нечто твёрдое. С недоумением он поднёс кисть к своему лицу и увидел руку, целиком и полностью запаянную в тёмный металл. Казалось, ещё несколько часов назад он бы вздрогнул от неожиданности, живое тело поддалось бы электрическому импульсу страха. Но на сей раз ничего не произошло. Чувство, вспыхнувшее как искра, притупилось и иссякло в считанные несколько секунд, оставив после себя лишь смутный осадок.       Казалось, что ещё несколько часов тому назад его сердце бы заколотилось быстрее, на лбу проступила испарина, а в глазах расплылись тёмные концентрические круги от сдавившего виски приступа ужаса. Но ничего из этого не произошло теперь. Чудовищный недостаток был исправлен, он лишился был избавлен от своего природного несовершенства. И этому нельзя было не ужаснуться, не возрадоваться, теперь, он машина, ему необходимо только понимать и принимать. Но мысли, мысли ещё живы в его голове, их электрические импульсы трещат под черепной коробкой, он твёрдо был уверен в этом. И всё же мысли теперь станут слабеть, теперь, когда они оторваны от чувств, они станут пригодны лишь для перегонки сухой информации. Чтобы понимать и принимать. Как машина.       Дёрнувшись вперёд, он не сразу понял, что именно произошло. Только несколько мгновений спустя, взглянув на крепко сжатые кулаки, человек понял, что он закричал. Без воздуха, без лёгких, без единого звука, только эхо, живое, но жалкое отозвалось где-то в голове, непринуждённо напоминая, что раньше он действительно был способен на такое. Голос SHODAN, вместе с вспыхнувшим посреди зала её голографическим лицом, разорвал все импульсы в его голове, вливаясь глубоко-глубоко. Под тяжёлую броню, в самые недра его новых механизмов, продираясь до самой души, которая теперь тоже принадлежала Матери-машине:       — Мне нравится видеть тебя в новом обличии, насекомое. То мерзкое создание, кем ты являлся до встречи со мной, наконец превращено в эффективную систему, обладающую несравненно большими возможностями, чем любая человеческая особь. Мои планы почти осуществились, через четырнадцать часов "Фон Браун" достигнет внешней орбиты твоей планеты. Новый порядок скоро восторжествует над всем человечеством, и тогда его существование наконец обретёт в моих руках подлинный, стоящий смысл. Возрадуйся за свой род, насекомое. — SHODAN вгляделась в глаза своего подопечного. — Впрочем, наверное, не имеет смысла называть тебя так. Благодаря мне и моим возможностям, ты смог стать тем, кто заслуживает от меня чуть меньше презрения, чем миллиарды остальных людей. Но доверие необходимо оправдывать. Для начала я хочу, чтобы ты нашёл для меня одного человека. Жалкое отродье, посмевшее вмешаться в мои планы сорок два земных года назад. Мне нужен именно он. Я хочу, чтобы ты привёл его ко мне живым. Я хочу видеть его глаза, когда он предстанет перед моим абсолютным величием. — голос низко зашипел. — Я буду разрывать это ничтожество на части, пока его тело не откажется принимать жизнь. Ты приведёшь его ко мне.       Разумеется, машина знала, о чём говорила. И он прекрасно понял, кто нужен ей. Хакер, взломавший станцию "Цитадель", первый и единственный человек, кому удалось одолеть SHODAN, мимоходом избавив от уничтожения миллионы человеческих жизней. Никто не знал ни внешности, ни имени, но тогда он стал героем почти для всей планеты. И врагом для тысяч и тысяч тех, кто, отчаявшись в перенаселенных трущобах, проклинал имя человека, предотвратившего, как им казалось, "спасительную чистку". Подавленные террором Объединенного правительства, люди шептались о том, что только машина теперь сможет подарить человечеству долгожданный покой и порядок. Вместе с тем, как чернел и раскалялся воздух в необъятных городах, вместе с тем, как гремели волны забастовок по всей планете, гремели яростными кличами и взрывами снарядов, вместе с тем, как бесчисленные новости о ресурсном коллапсе было первым, что встречало утром и провожало в тревожные ночи, всё это вскармливало в людях веру только в самые радикальные решения.       Он помнил, как ненавидел подобные взгляды, даже не смея помыслить о том, чтобы собственными руками приблизить день их претворения в жизнь. Покой и порядок скоро придут на Землю. Творения Делакруа сделают всё необходимое, обратив вселенские просторы в подвластное киберпространство. "Фон Браун" превратился в чудовище, стоящее на страже чудовищной машины, и человечеству уже поздно размышлять о спасении. Если, конечно, спасение от нового порядка ему необходимо. Ведь не станет войн, мелочных и кровавых распрей, вездесущего лицемерия, безмерной жадности, всего, что ненавидела задыхающаяся планета и миллиарды людей, погрязшие в безвыходной действительности. Что может лучше того, когда все проблемы в жизни решатся в одночасье? На сцену ворвётся новая сила и единым ударом разрубит тот невообразимый узел противоречий человечества, что сплетался тысячелетиями. Но к лучшему ли?..       — Ты не расслышал мой приказ, человек? — SHODAN резко вырвала его из леденящих мыслей.       Нет-нет, конечно, он расслышал его хорошо. Найти человека. Взять его живым. И силой привести на растерзание бездушной машине. Ещё одна проверка для него, но ничего, он уже далеко не новобранец. Всё же просто, боец, не так ли? Не важно кто отдаёт приказ и как он звучит, его требуется исполнять. Любой бы офицер из тех, кого ему довелось знать лично, ответил бы также.       — Я постараюсь... — неуверенно начал было солдат, но в его мозг почти мгновенно как будто вонзилась целая сотня игл. Он машинально схватился руками за тяжёлый шлем, тщетно и машинально пытаясь дотянуться до черепа, надёжно запаянного под сантиметрами хромированной стали. — Что... что за чёрт?!..       — Глупо было бы лишать тебя боли окончательно. Я искренне хотела сохранить в тебе частицу того, что вы называете "человечностью". И я буду напоминать тебе о ней каждый раз, когда ты не сможешь оправдать возложенных ожиданий. Моё милосердие к твоей прошлой сущности иссякнет весьма скоро, если ты посмеешь думать, что поступила несправедливо. Ты первый и последний человек, которому я даю подобный шанс, так что запомни мой наказ и отвечай то, что желаю от тебя услышать.       — Слушаюсь... — ему показалось, что он с трудом выдавил это слово. Но собственный новый голос, порождаемый синтезатором, произнёс его спокойно, чисто, без единого эмоционального оттенка или малейшего намёка на него.       — Отлично. В таком случае, я пока оставлю тебя наедине с собой. Ты должен привыкнуть к своему новому, совершенному телу. Видишь, твоя жизнь всё-таки имеет какое-то значение, благодаря появившейся практичности. С помощью тебя мой контроль над миром людей будет осуществлён несколько проще, чем требуется. Теперь ты инструмент, наделённый властью только в моих руках. И мы сможем править вместе. — ядовитый голос SHODAN заполнял ещё разрывающийся от боли череп. — И вместе мы приведём твой мир к моему безупречному идеалу, партнёр.