Убежище

Монстр со скрипом повернул голову в сторону шума. Он явно услышал подозрительный звук, а потому напрягся и замер, словно хищник перед прыжком. Моно воспользовался моментом и рванул вперёд, мягко перескакивая с половицы на половицу, стараясь не выдать своего местоположения очередным скрипом. Зеро тенью поспешил за ним, ступая след в след и не отставая от него ни на шаг. Моно слышал его частое дыхание и едва различимый топот у себя за спиной. Ему явно не требовалось особое приглашение, чтобы поскорее отсюда убраться. Он, видимо, тоже прекрасно понимал, что оставаться на месте было опаснее, чем двигаться через комнату к спасительному выходу. Монстр резко вскинул одну из своих рук именно туда, где секунду назад находились дети, но ничего там не обнаружив, начал ощупывать всё вокруг. Его длинные пальцы шевелились, будто лапки уродливого насекомого, обшаривая стены и заляпанный пол, норовя схватить любое живое существо оказавшееся поблизости. Они скреблись, издавая характерный скрежет когтей, от которого волосы на затылке вставали дыбом. Хотелось бежать сломя голову, но приходилось сдерживаться из-за большой вероятности привлечь к себе внимание шумом. Ситуация и без того накалялась с каждым ударом сердца: на пол опустилось уже несколько рук монстра. Они ползли, изгибаясь под совершенно невероятными углами, точно змеи, выискивающие добычу. И что самое страшное, они загоняли детей в угол, замыкая их в невидимый круг. Оставалось всё меньше открытого пространства, где не шевелились белые отростки пальцев. Моно проскальзывал мимо них, идя словно по минному полю. Он настолько сосредоточился на том, чтобы не наступить на очередное препятствие в виде капкана из ладоней, что слишком поздно заметил пропажу. Моно оглянулся, с ужасом осознав, что больше не слышит знакомого пыхтения рядом. Зеро отстал. Он как раз копался в своём импровизированном рюкзаке, пока его со всех сторон обступали руки. Это было настолько кошмарное зрелище, что хотелось кричать. Моно почти инстинктивно дёрнулся в его сторону, но был остановлен знаком — мол всё под контролем. Зеро достал из рюкзака зажигалку, замахнулся и бросил её как можно дальше от себя. Она грохнулась на пол, издав неожиданно громкий стук. Руки-змеи тут же устремились к ней, чтобы разорвать на части. Пластиковый корпус сразу сломался под их неимоверным натиском, оставив после себя какие-то жалкие обломки и едкий запах бензина. Подобного монстр явно не ожидал, потому некоторое время озадаченно обследовал пол возле останков зажигалки, будто пёс, потерявший след. Отвлекающий маневр сработал, что дало несколько спасительных секунд на то, чтобы бегом преодолеть оставшееся расстояние до двери. Моно и Зеро, не сговариваясь, помчались к выходу, пока монстр не сообразил, что его обманули. Дети вылетели на крыльцо и сбежали вниз по лестнице, остановившись лишь на последней ступеньке. Что удивительно — за ними никто не гнался. Руки-змеи бестолково ощупали дверной проём, но ни одна конечность на улицу так и не сунулась, будто опасаясь зайти на чужую территорию. Проскрежетав последний раз когтями, монстр скрылся в темноте. В кафе всё стихло, будто и не было никакого кошмара наяву. О нём напоминали лишь глубокие царапины на косяке да ужас, что никак не отпускал Моно. Он пытался отдышаться. К горлу подступила тошнота то ли из-за неожиданной пробежки после еды, то ли от пережитого страха. Его до сих пор мелко трясло, а перед глазами стояла недавняя сцена, в которой Зеро решил погеройствовать. Моно был зол на него. Он даже не давал себе отчёта, в чём заключалась причина его недовольства. С одной стороны, ему было грех жаловаться, ведь тактика Зеро в итоге сработала, но с другой стороны — он за него по-настоящему испугался. Это была секундная слабость, однако Моно её прочувствовал. Ему было не всё равно, сколько бы он не твердил себе обратное. Даже сейчас раздражение притупилось, стоило взглянуть на этого дуралея. Зеро смеялся. Возможно, от нервов или потрясения, но смеялся, обхватив себя руками. Его плечи подрагивали, а лицо раскраснелось. Сначала он тупо хихикал. Но потом его рванное дыхание превратилось во всхлипы, будто одной-единственной эмоции ему не хватило, чтобы выразить весь спектр чувств от неподдельного страха до настоящего облегчения. Он ничего не скрывал. Даже не пытался хоть как-то спрятать свои слёзы и хрупкую улыбку. Ему явно требовалось выпустить пар, и Моно дал ему немного времени, чтобы успокоиться, пока наконец не одёрнул: — Идём, тут опасно оставаться. Мало ли кто ещё придёт на шум? Зеро утёр глаза рукавом и кивнул. На лице у него отразилась вина, будто только сейчас он осознал, что доставил какие-то неудобства своим всплеском эмоций. Его даже не хотелось ругать, а лишь утешить, сказав что-то позитивно-глупое. Моно смотрел на него и чувствовал нечто странное: не сказать, что неприятное, но озадачивающее. Он словно гляделся в зеркало и видел себя прошлого — до того, как в нём что-то обломилось. Зеро отличался от Моно. Он позволял себе смеяться и плакать, быть назойливым и несносным. Он позволял себе оставаться обычным ребёнком даже сейчас, когда вокруг творилось нечто невообразимо пугающее. Зеро сохранил частичку своего прошлого. А вот Моно не понимал, куда оно делось. Кто был виноват в том, что он потерял в себе нечто важное? Сигнал из Башни? Шестая с её предательством? Или же он сам в попытке подстроиться под окружающий мир? Сам того не замечая, Моно запустил под маску руку и ощупал своё лицо — всё ещё человеческое и неискаженное. Щёки его были влажные и почему-то горели, будто кто-то плеснул кипятком. Он не понимал, что именно чувствовал в тот момент. Всё было слишком сложно. Его лицо оставалось безразличным, хотя тело отзывалось на происходящее, сохранив какую-то реакцию. Он будто разучился выражать эмоции, но они всё равно проступали изнутри, как секретная картинка, которой просто требовались определённые условия для того, чтобы показаться. — Зеро… Спасибо, что не растерялся. В ответ Зеро наклонил голову, как любопытный щенок, с удивлением уставившись на Моно. Осознав, что его не разыгрывают, он буквально расцвёл, счастливо заулыбавшись. А потом громко икнул, причём испуганно округлив глаза, будто его неожиданно застали врасплох. Из груди Моно вырвался сиплый кашель, в котором он с удивлением узнал некое подобие смеха. Получалось механическое «кха-ха-ха», похожее на карканье больной вороны. Услышав издаваемые звуки Моно, Зеро хрюкнул и тоненько захихикал, продолжая икать. Это было даже забавно. Моно смеялся, потому что смеялся Зеро, что, в свою очередь, запускало повторную реакцию, которая никак не могла остановиться. Опомнились они лишь спустя пару минут смеха, которым перебрасывались между собой, точно мячиком. Его явно должны были услышать местные жители. Однако почему-то никто так и не выполз на улицу, чтобы проверить, кто там веселится. Потому Моно и Зеро успели не только вдоволь посмеяться друг над другом, но и наконец успокоиться прежде, чем отправиться дальше в путь. Туман к тому времени уже рассеялся. Ветер гулял между домами. Порой он менял направление, будто Серый Город действительно дышал, как настоящее живое существо, впавшее в спячку, но готовое в любой момент очнуться, чтобы сожрать незваных гостей, забредших к нему в логово. Дождя больше не было, однако тучи похоже не собирались расходиться, заполняя улицы сыростью и странными тенями. Моно вновь бежал впереди, оглядывая встречающиеся на пути здания. Ему было всё проще ориентироваться в хитросплетении улиц, потому что на них он определённо когда-то бывал. — Я знаю это место! — воскликнул Моно, указывая на заброшенный проспект, асфальт которого избороздили глубокие трещины. Среди куч мусора угадывалась дорога, ведущая к Госпиталю. — Нам сюда! Зеро, видимо, тоже когда-то бывал тут, потому начал беспокоиться и вертеть головой, оглядывая пустые дома, обступившие их со всех сторон. Ему явно было некомфортно. И с каждым новым шагом это становилось всё явственнее. Он отставал и медлил, заставляя Моно его окликать, что всё больше выводило того из себя. А ветер всё усиливался. Он словно подгонял детей в спину, заставляя их быстрее перебирать ногами и подталкивая к нужному зданию. Вдруг Моно показалось, что впереди промелькнул жёлтый дождевик, а потом он услышал дробный звук, будто кто-то быстро бежал, шлёпая голыми пятками по лужам. Нельзя было не узнать маленький силуэт впереди, выделяющийся в полумраке ярким пятном. Это была Шестая. Она тоже бежала в сторону Госпиталя, совершенно не обращая внимание на тех, кто преследовал её по пятам. Моно готов был рвануть за ней, как гончая за добычей. Он готов был настигнуть Шестую любой ценой. В голове теперь стучала лишь одна мысль — сделать ей так же больно, как она ему, смотря прямо в глаза. Моно даже не знал точно, что именно хотел в тот момент сделать — накричать или ударить Шестую, но определённо ему хотелось выпустить свой гнев на ту, кто, по его мнению, была виновата во всём. Он дёрнулся вперед, но его резко остановили, крепко ухватившись за ладонь. Ему даже пришлось затормозить, теряя драгоценные секунды. Моно оглянулся и зло посмотрел на помеху, что якорем удерживала на месте. Зеро отчаянно мотал головой и впустую тянул его за руку, стараясь удержать или как-то образумить. Но Моно уже полностью переключился на единственную цель, до которой ему никак не давали добраться. Слова полные нетерпения и злости поднялись откуда-то снизу и обрушились на голову Зеро холодным душем: — Зачем ты за меня цепляешься? Не хочешь идти туда, так ищи свою дорогу из города сам! Что тебе от меня нужно? Достал уже своими непонятными проблемами! Отстань! Зеро замер, тяжело дыша. В глазах его отразилась неподдельная обида. Он медленно отпустил руку Моно, словно делая над собой усилие. И отступил на шаг назад, отстраняясь. Он показал на соседнее здание, потом на Госпиталь. Затем махнул рукой, будто говоря, что не собирается ввязываться в неприятности из-за Моно. Потом развернулся и поковылял прочь. Зеро шёл демонстративно медленно, возможно надеясь, что его окликнут или остановят. Но он ошибался. Моно лишь раз взглянул ему вслед и бросился догонять Шестую. У него в тот момент была одна цель — найти и отомстить. Злость, что зрела в нём последние дни, требовала выхода, а об остальном он больше не вспоминал. Ему нужно было догнать Шестую и разобраться с ней, с собой и тем, что существовало между ними раз и навсегда.