210220202

Сидя в салоне дорогой машины, ты никак не могла подумать, что едешь в дом своего парня, что, очаровательно улыбаясь, смотрит на дорогу впереди, левой рукой умело крутя руль, а правой пытается удержать твой надвигающийся эмоциональный взрыв, переплетя пальцы. Но сказать, что это нихрена не помогает — мягко сказано. — Может завтра? — ты умоляюще смотришь на парня, губы кусаешь, терзаешь себя и вся покрываешься волнением, молясь в душе, чтобы парень ответил одобрительно, кивнул и свернул на другую полосу, в сторону дома, где тепло, уютно, спокойно и никаких важных встреч. Понимаешь, что ведёшь себя, как ребёнок, но поделать с собой, совладать собой никак не можешь. — Нет. Мы же решили, Т/И. Успокойся, всё пройдёт хорошо. Держись за меня и просто будь собой — это всё, что от тебя требуется. Договорились? Голос мягкий, завораживающий, приятный, немного усыпляет твою бдительность, что ты киваешь бездумно, выдыхаешь через рот, смешно фыркнув и отворачиваясь к окну, чтобы отвлечься на высотные здания, проезжающие машины, на пешеходов и снующих по делам людей. И настолько задумываешься о бытие, о жизни в мире, пытаясь вспомнить теории Гегеля, Юнга, Юмы и Хайдеггера, что теряешься, когда Чимин, проворно выскочив за дверь, уже стоит рядом с твоей, мягко улыбаясь. — Мини-мини, — тянешь гласные, качая головой, хватаясь за ремень безопасности и хныча от безысходности. Твои чувства смешанные, вроде спокойна, понимаешь, что там далеко не монстры, но боишься жутко. Что не примут. Что высмеют. Что выгонят. А Пака твоего любимого оставят себе и женят на другой. И смешно, и страшно. Он заливисто смеётся с твоей реакции, всецело наслаждается смятением, милой Т/И, которая очень часто бывает серьёзной, не показывая свою такую сторону, что он отмечает, как же ему нравятся надутые губки, большие глазки, нахмуренные бровки. Чимин сам отстёгивает ремень, не забывает дважды поцеловать возлюбленную — в губки и лоб — и ведет за руку к дверям подъезда, откуда вы должны доехать до четырнадцатого этажа, где его ждут родные и друзья. Он быстро нажимает на ручку, приглашает тебя первой и заходит следом, приветствуя родителей. — Здравствуйте, мама. Здравствуйте, папа. Чимин кланяется, замечая, что ты повторяешь за ним, и глухо ударяет себя по лбу, извиняется и исправляется на «госпожу» и «господина», что старшая Пак лишь смеётся и обнимает тебя, ведя по длинному коридору в гостиную, что-то попутно рассказывая. — Отец, как вы? — парень видит, как беспомощно ты озираешься, взглядом прося подойти побыстрее, на что тот кивает, пытается успокоить, но разворачивается к родителю, что хлопает его по спине. — Всё хорошо. Только вчера проверялся, сказали, до твоей свадьбы доживу. Он хохочет громко, а ты покрываешься румянцем, семенишь за его мамой и предлагаешь свою помощь, на что та и отвертеться не может, кивая и давая в руки будущей невестки блюда, чтобы отнести на стол. Они разговаривают о жизни молодых, интересуются их работой, подмечают уверенный нрав девушки, замечают переплетённые под столом ладошки, улыбаются умилённо, переглядываются хитро и, главное, дают согласие. Ты почти на крыльях выбегаешь из дома, садишься в машину, хлопаешь резко дверью и прижимаешь ладошки к красному лицу, ожидая спутника. — Ты что только что сделал? — громко возмущаешься, цокая и разворачиваясь к смеющемуся парню. У него позитивное настроение, неуходящая улыбка, громкий голос и нежные взгляды — не то, что бы ты не рада, просто подозрительно странно. — Поцеловал. В губы. Простой чмок и ничего больше, — хмыкает тот и осматривает спутницу, теперь полностью законно и правильно останавливаясь на искусанных губах. От нервов. — На глазах у родителей! — Пусть привыкают, — он допустил вольность, но сдержаться не было ни сил, ни желания; поддался искушению, не услышав ни намёка на претензию, лишь игривый шик матери, что потом шлёпнула его по заднице. — Чимини! Он поддаётся резко вперёд, затягивает в жадный поцелуй, на глазах превращается в хищника и тянет на себя, чему ты отчаянно сопротивляешься. — Чимин, не глупи, я не буду этого делать под носом у твоих родителей, — шипишь, ударяя его в грудь и отодвигаясь как можно дальше, пытаясь научить его уму-разуму, что его давно покинули. — Тогда поедем туда, где нет родителей, и займёмся сексом, потому что я был напряжён весь вечер. — Ты-то? Он лишь пожимает плечами и давит на газ, не сумев спрятать улыбку от уха до уха при виде смущенной девчонки, что только что признала свою истинную извращённую сущность и изъявила желание снять напряжение. И хоть не говорила она этого прямо, он же видит.