Пока жив последний сын Феанаро

Всё случилось неожиданно. Нерданель шла в гости к родителям, когда её поразило страшное осознание: «Феанаро умирает». Связь, что не оборвалась бы, уплыви он хоть за Грань, вдруг начала дрожать, колебаться и стремительно угасать. Колени нолдиэ подогнулись, и она рухнула на брусчатку прямо посреди улицы. Кто бы что ни говорил, а мужа она всё-таки любила. Любила, несмотря ни на что. Даже ушла от него, потому что больше не могла смотреть на то, как пламя пожирает его душу всю без остатка. Грудь стиснуло раскалёнными железными клещами, ни вдохнуть, ни выдохнуть. Инструменты, что она несла отцу, чтобы тот наточил и исправил их, беспорядочно разлетелись по дороге. Шедшие мимо эльдар тут же поспешили к ней на помощь, но она не видела их лиц, не чувствовала прикосновений, не слышала слов. Ни-че-го. Весь мир вокруг перестал для неё существовать, осталась лишь одна-единственная мысль, пульсом отдающаяся в висках: «Не умирай, melindo.» Нерданель попыталась послать осанвэ, но у неё ничего не вышло. Она пробовала снова и снова, тщетно пытаясь дотянуться до мужа. Бесконечное число попыток. Бесполезно. «Meldo! Meldo!» Несмотря на то, что осанвэ послать было невозможно, она всё же чувствовала его. Чувствовала, как ему больно и плохо. Чувствовала, как он умирает. Её мольбы возносились к Манвэ, Варде, Намо и даже самому Эру. Она умоляла спасти её мужа, не дать ему погибнуть. Ну и что с того, что она не отправилась вместе с ним в Исход? Разве это означает, что она перестала его любить? Что его жизнь безразлична для неё?! «Нет! Meldo, нет!» Тонкая ниточка, связывающая Нерданель и Феанора, в последний раз вздрогнула и оборвалась. Куруфинвэ Феанаро, мятежный государь нолдор-изгнанников, погиб. Отчаянный вопль боли, потери и ужаса огласил каждый уголок Благословенного Края. Нерданель Мудрая стала вдовой. Беспокойство эльдар, окруживших бьющуюся в истерике нолдиэ, достигло предела. Даже её собственные родители, выбежавшие на крики, не смогли понять, почему она беспрестанно плачет и зовёт давно ушедшего мужа. Глас Намо, прозвучавший с небес подобно раскату грома, прояснил картину: — Дух Куруфинвэ Феанаро прибыл в мои чертоги. Да не покинет он их, пока не настанет Конец Мира. Приговор Судьи ещё больше омрачил душу скорбящей. Отец внёс её в дом на руках, ибо устоять на ногах она была не в силах. Долго пытались родители облегчить её горе, но ничто не могло умалить его. Тогда они отправились вместе с дочерью в сады Лориэна, где майар Ирмо и Эстэ приняли и погрузили её в целительный сон. Нерданель спала долго. Слух о гибели Феанора и о его безутешно скорбящей жене быстро разошёлся по всему Аману. Поговаривали, что скоро она угаснет, так же, как однажды угасла Мириэль, мать Пламенного Духа. Но Нерданель проснулась. Прошло немало времени, прежде чем Мудрая научилась жить бок о бок со своим горем. Чёрная тень тоски по мужу омрачила всю её жизнь, сливая дни в единое целое. Пламя, ярко пылающее в её изумрудных глазах, потускнело и почти угасло. Единственное, что не позволяло её фэа покинуть хроа и отправиться в Чертоги навстречу к мужу — это осознание того, что далеко за морем семеро её сыновей несут тяжкое бремя клятвы. *** Смерть Тьелко застала её за работой в мастерской отца. Это случилось так неожиданно, словно сердце пронзили мечом. Нерданель выронила из рук инструмент, в ужасе попятилась назад, врезалась в стол и вместе с ним же упала на пол. На грохот прибежал Махтан и обнаружил дочь, лежащую на полу и судорожно повторяющую имя третьего сына. Она не успела даже расплакаться. Спустя несколько минут задрожала и заколебалась ниточка, связывающая её и Атаринкэ. Нолдиэ громко выкрикнула его имя, и из её глаз брызнули горячие слезы. Пятый сын Нерданели Мудрой отправился в Чертоги Мандоса. Следом, израненное материнское сердце огнём обожгло осознание гибели четвёртого сына. Морифинвэ Карнистир погиб, и его дух отправился вслед за отцом и братьями. Несчастная мать, потерявшая сразу троих сыновей, в истерике билась в крепких объятиях кузнеца. Она только-только смирилась с гибелью мужа, а теперь и трое её детей отправились в мрачные Чертоги. Махтан разделял горе дочери. И если к зятю он был почти безразличен, то внуки были ему дороги. Ещё совсем маленькими мальчишками помнил он каждого из них, и оттого тяжелее было думать о них теперь и видеть, как страдает дочь. Сады Лориэна вновь приняли безутешную нолдиэ, но на этот раз излечить рану на её сердце оказалось гораздо сложнее. Оттуда вернулась уже другая Нерданель, бледная и печальная. Редко стала она выходить на улицу, разговаривать с навещавшими её подругами, всё чаще и чаще можно было застать её за работой или же за бесцельным разглядыванием стен и потолка. *** Амбаруссар с самого детства всегда были вместе. Вместе ели, спали, творили шалости и за эти же шалости получали. Ничто не могло разделить их. Даже смерть. Она настигла их почти одновременно. Нерданель в этот момент снимала с очага горячий отвар. Дымящееся варево выплеснулось прямо на неё, обжигая нежную кожу и оставляя после себя красные полосы, но она не обратила на это ни малейшего внимания. Она снова потеряла сыновей. Терять тех, кому ты подарила жизнь — нестерпимо больно, и никакая рана не способна передать эту боль. Бессильно опустившись на пол, нолдиэ закрыла лицо руками и разрыдалась. Её фэа стонала и плакала, раздираемая безмерным горем и тоской. Один за другим её сыновья погибают в далёких смертных землях, а она никак не может им помочь, не может обнять, увидеть такие дорогие сердцу лица. В этот раз она провела в Садах немного времени и совсем не спала. Майар Ирмо сообщили родителям, что печаль их дочери столь глубока, что даже они не в силах избавить её от этого горя. Остаётся только надеяться, что со временем она сможет смириться с потерей. Смерть близнецов окончательно ввергла её в глубокую тоску. Она совсем перестала выходить из дома, редко разговаривала даже с родителями и целыми днями могла не выходить из мастерской, полностью посвящая себя работе. *** Слезы тихо катились по её щекам. Умер Майтимо. Самый первый сын, так похожий на неё. С этого момента она совсем перестала говорить и выходить из мастерской. Там она спала, там же её насильно кормили родители. С каждым днем она казалась им всё бледнее и тоньше. Той Нерданели, что когда-то считалась их дочерью, больше не существовало. Осталась лишь потускневшая оболочка от прежней неё. Только пламенно-рыжие волосы напоминали о тех временах, когда она ещё была счастлива. От невыносимой тоски её фэа уже давно жаждала отправиться в Чертоги Мандоса, навстречу к мужу и сыновьям, но что-то её удерживало. Где-то далеко за морем, в смертных землях всё ещё бродит Макалаурэ. И пока он жив, она не посмеет оставить его одного. Пока жив последний сын Феанаро.