Я встречу тебя в декабре

Дым от сигар плотно укрыл просторную комнату, режа обоняние и разъедая глаза, но мужчине было хоть бы хны — он уже привык к ним за столь огромный промежуток времени. Зашторенные Даз Бонсом окна уже не спасали от чёртовой летней знойной жары, хотя, ему не надо жаловаться — вспомни Арабасту и её почти вечную засуху с исходом в ужасную жару. И как он ходил в своей шубе на этом летнем пустынном острове?

Потому что она нравилась ей, вероятно?

Выдыхая очередную порцию дыма, Сэр зажмурил глаза от режущего зловония, портящего его жизнь во всех смыслах этого слова, но лишаться практически единственного удовольствия он не собирался. — Принеси воды. — его низкий голос раздался по комнате приятным басом, не щадящим уши слышателей. Сердце неприятно гудело, а отчего — совершенно не понимал, но отчаянно пытался вспомнить.

Кажется, именно в этот злосчастный день Мугивара Луффи избил его до полусознательного состояния — одержал верх над тем, кто на тот момент вполне мог победить его, но глупость фраера сгубила, да и жадность тоже.

Тихий смешок оглушил его разум, повторяющий словно на заезжанной плёнке одно и тоже событие, имя и финал забега в ад, причём абсолютно безвозмездно. Крокодайл готов был поклясться, что мугивара победит в этой войне за престол, но кому бы, а так — сам знал о излишнем упорстве паренька в шляпе и его вечном идиотизме, но это не самое страшное, что в нём есть. Сэр тяжело вздохнул и понял, что если он встретит мугивару ещё раз, он быстрее стрельнется, чем подойдёт к нему, потому что Соломенная шляпа мог выебать мозг любому, и даже терпеливому ему. Бонс принёс стакан воды и сел на кресло справа, о чём-то старательно думая и хрустя пальцами. Противный до скрежета зубов звук, но такой родной, что аж трясёт от радости. Теперь даже вода не лезла, когда воспоминания начали крутиться именно на том моменте, где Луффи облил его водой, ослабив. Будто поняв, о чём думает мужчина, Бонс усмехнулся, но ничего не сказал.

***

В тот день небо было несчастно свинцовым, покрытым тучами серой окраски, которые хотели вот-вот неудержимо разрыдаться. В тот день была приятная сердцу и душе прохлада, которую, казалось, он будет ждать годами, уповая на ненависть высших. В тот день он решил выйти из своей квартиры и просто пройтись по несмотря на пасмурную погоду улочкам, заставить людей испуганно оборачиваться ему вслед. В тот день он готов был исчезнуть, провалиться сквозь землю, как только увидел причину одновременно и его слабости, и его ненависти. Он не знал, когда эта невозможная женщина впервые появилась на этом забытом всеми острове. Он не знал, почему она оказалась в городке, численность населения которого едва переваливает за пять тысяч человек. Он не знал, что случилось с её дорогой командой, раз она оказалась здесь одна. Он ничего не знал, кроме желания уйти куда подальше и одновременно окликнуть её, посмотреть ей в глаза и усмехнуться над ней. Она уже давно заметила его, следующего за ней буквально по пятам, прожигающего в ней дыру своим печальным взглядом. Она уже давно не чувствовала такой неопределённости. Она ещё никогда раньше не хотела остановиться и заставить его сказать ей все, что он хочет высказать. Она ещё никогда раньше не шла так быстро, её сердце не билось так сильно и быстро. Момент истины настал тогда, когда третий лишний в их противоречивом разъединенном дуэте не окрикнул её и не подтолкнул к ней Сэра, после чего это проклятие смело неизвестно куда и в какой момент. Робин обернулась, тяжело вздохнув и спрятав все беспокоившие её мысли, чувства и эмоции далеко внутрь себя, чтобы он не читал её как открытую книгу, хоть иногда и не мог. Он шёл медленно, вкладывая в каждый шаг свои в будущем убитые нервы. Теперь он снова тонул в её голубых бездонных глазах, окаймленных чёрной стеной. Она же пыталась удержаться и не кинуться в этот серый омут, который когда-то ей так нравился. Его шуба. Боже, он до сих пор не изменяет своим вкусам. Своим ли?.. Теперь она точно запуталась, и он тоже. Он даже забыл, как он тут оказался. Он проклинал своё глупое желание пойти за ней, посмотреть, изменилась ли эта невозможная женщина. Он шёл, но она стояла, утопая в нервном ожидании конца или, может, нового начала. Чем ближе он подходил, тем сильнее она понимала, что совершает, возможно, свою самую лучшую ошибку. Чем ближе она к нему, тем сильнее он хотел обернуться и уйти туда, где он её больше не увидит. Одно мгновение и она просто делает маленький шаг навстречу, уменьшая расстояние между двумя во всех смыслах бывшими. Он настораживается, но продолжает идти и, наконец, подходит настолько близко, что чувствует стук её бешено бьющегося сердца. Она смотрит в его глаза, но ничего не говорит, хоть и хочет, но знает, что он поймёт её даже без слов, даже если она больше не сможет сказать и слова. Он ухмыляется и тут же улыбается своей самой спокойной и красивой улыбкой, которую только может подарить ей. — Давно не виделись, Нико Робин. — она без слов смотрела прямо в его глаза, заставляя тихо подрагивать от еле чувствуемого напряжения между ними. — Я так ждал этой встречи. Он ждал чего угодно — всяких оскорблений, сарказма, всего, но не её спокойствия и тёплых объятий. Даже спрашивать не хотелось, почему она так поступила. Она подняла на него взгляд, вновь уцепив его серые глаза и заставив смотреть в её, утопая. Снова в этот омут с головой бросившись, Сэр уже не мог просто так отпустить эту невозможную женщину. — Я скучала. — шёпотом ответила она, проводя рукой по приятному меху. — По твоей шубе, Крокодайл. И это был ненастный декабрь, когда он даже (не) ждал.