Иметь друзей было хорошо

Мягкий оранжевый свет рассеивается по двоим, сидящим у маленького наскоро разведённого костра. — Ну... Как ты? — спрашивает Сора первым — ничего умнее при встрече со старой знакомой в голову не приходит. — Как и всегда, — спокойно отвечает она. И снова тишина, нарушаемая только треском веток да какими-то птицами где-то вдалеке. — Вообще... — Наоми плотнее обхватывает ладонями жестяную кружку с сомнительного качества, но зато горячим, кофе, пытаясь согреть холодные пальцы, устраивается поудобнее и замолкает на какое-то время. Сора уже решает было, что она передумала говорить, но тут девушка вновь подаёт голос. — Наверное... Иметь друзей было хорошо, — всё же вспомнив прошлое, она пожимает плечами, всем своим видом показывая, что не так и важна эта тема. Но ведь всё же она запомнит. И девушка, часто советующая ей прочитать какие-то книги, и странный шумный парень в очках, и та маленькая темноволосая девочка, беспомощная только с виду. Все они останутся в её не таком уж, на самом деле, и холодном сердце. Она запомнит. А Наоми никогда не помнит слишком долго информацию, не имеющую хоть какого-то значения. Сора не знает, что сказать, лишь молча прожигая Наоми взглядом тёмно-синих глаз, почти как темнеющее вечернее небо над их головами. Она тоже ничего больше не говорит, поэтому он решает, что и не надо и в тишине протягивает руки ближе к огню, вдыхая запахи дыма и свежесваренного кофе, смешивающиеся с воздухом осенней ночи. В такие ночи дышать полной грудью уже больно — холод неприятно обжигает лёгкие, за этим будто в каждую клеточку организма пробираясь. Так они вдвоём и сидят. Сора ведь так неожиданно даже для самого себя обрадовался, когда наконец нашёл её, а потом ещё раз, когда она разделила с ним его же костёр, что даже и не задумался, что будет делать потом. Зачем он вообще искал? Наоми совершенно не нужно, чтобы её спасали хоть от внешних угроз, хоть от одиночества, хоть от самой себя — со своими внутренними демонами она неплохо уживается, продолжая идти вместе с ними и всё равно одна чуть ли не бок о бок, с тем же спокойно-отстранённым выражением лица, что и всегда, что бы не происходило. Сора иногда думает, что она и умирать будет с таким же лицом, вот только увидеть это — почему? она ведь всегда только раздражала, и, Сора уверен, раздражала не одного его, по тысяче совершенно разных и в то же время таких похожих причин — ему не хотелось. Он так глубоко погрузился в свои мысли о Наоми, что и не замечает, как она же, всё это время сидящая напротив, одним глотком допивает ещё остававшийся и уже успевший остыть напиток, с тихим звоном отставляет кружку и поднимается с места. — Спасибо за кофе, — говорит она, и Сора слышит в этом прощание. Теперь уже навсегда? — Наоми! — окликает он её, ещё не успевшую снова уйти, скрыться где-нибудь, где никто не найдёт. Наоми останавливается, — не потому ли, что впервые не только за сегодняшнюю встоечу, но и за всё время их знакомства, он назвал её по имени? — и её глаз он уже не видит — окончательно стемнело. — Если подумаешь, что иметь друзей всё ещё хорошо... или тебе просто захочется кофе, — о, уж любовь Наоми к кофе известна всем, кто хотя бы немного её знает, так может, она купится на это? Сора хотел бы. — ...то тогда... Найди меня, — завершает он, вздыхая и поправляя очки в тёмно-красной оправе, как делает всегда, когда чувствует себя немного неловко. — Найду, — коротко отвечает она, к счастью или к сожалению, не уточняя, ради кофе или ради него самого, или, может быть, в равной степени для всего. — Сора. Удивлённый вздох звучит уже в пустоту. Он выглядывается туда, куда она, предположительно, ушла, и думает, что дождётся, увидит её снова этой же осенью или же той, что будет через год или два, или, может быть, весной или зимой. Неважно. И тогда они вновь будут вместе пить кофе, смотреть на огонь и молчать. Так странно. Но об этом никто из них не скажет.