Гарри Поттер и эффект бабочки

Достав с полки в кабинете зельеварения учебник для шестого курса, Гарри открыл обложку и улыбнулся, увидев подпись Принца-полукровки, словно встретился с давним другом. Как и в прошлой жизни, он не приобрёл учебник заранее, только в отличие от прошлого раза, сейчас Гарри прекрасно знал, что Зелья на шестом курсе взять ему позволят. Как и прекрасно помнил, насколько этому способствовала Минерва. И знал наверняка, что Гораций Слагхорн будет только рад увидеть в своем классе сына «несравненной Лили Эванс», а потом в этом самом учебнике они найдут замечательные подсказки и улучшенные технологии для приготовления довольно многих зелий. Как и заклинания авторства того самого Принца-полукровки, личность которого на этот раз была Гарри прекрасно известна. Тем временем Гораций, как в прошлой жизни, предоставил вниманию класса несколько котлов, в одном из которых сверкал жидким золотом Феликс Фелициус, а над вторым парили маленькие розовые сердечки. О зелье удачи Слагхорн рассказал им сам, а вопрос об Амортенции поставил для всего класса. Как и в прошлый жизни, отвечать вызвалась Гермиона. Правда, на этот раз Поттер очень сильно подозревал, что некоторые учащиеся не то, чтобы стеснялись показать свои знания о подобном зелье, но опасались выдать что-то о себе самих. Гарри догадывался, что Грейнджер все это прекрасно понимала, но просто отмахнулась, как от совершенно неважных деталей. В конце концов, когда Гермиона таким образом рассказала некоторые довольно интимные с точки зрения взрослых людей моменты о себе самой в прошлой жизни, ничего ужасного не свершилось. Небеса не свалились на землю, никто над ней не начал подшучивать, и даже шантажировать обретенными познаниями её никто не стал. А ещё, в этой жизни Гермионе было самой очень интересно узнавать, чем на этот раз будет пахнуть для неё Амортенция. Практически с отсутствующим видом перечисляя повторяющиеся из прошлой жизни запахи свежести и старинного пергамента, никого не удивляющий уже второй раз специфический запах библиотеки и старинных книг, Гермиона внезапно осеклась. На этот раз её Амортенция несомненно изменилась, и в том самом аромате, который привлекал её больше всего на свете, она не могла бы узнать ничего от Рона Уизли. Вместо этого в зелье отчётливо присутствовал запах какого-то несомненно мужского, но очень дорогого то ли лосьона для бритья, то ли парфюма. Нахмурившись, Гермиона тщетно напрягала память в попытках восстановить, где и когда она уже ощущала такой знакомый, но тем не менее далёкий запах. То, что он казался не просто забытым воспоминаниям, а практически сном, наталкивало на мысль, что Грейнджер пересекалась с ним в прошлой жизни. Что ж, происходя из довольно состоятельной маггловской семьи, более того, проведя большую часть своей прошлой взрослой жизни среди довольно финансово обеспеченных людей, Грейнджер могла без какого-либо сомнения утверждать, что запах принадлежал очень дорогому парфюму. Пользовался или чем-то подобным в прошлой жизни Гарри, в какой-то момент по настоянию подруги приучивший себя одеваться в соответствующих его статусу магазинах? Гермиона не могла бы сказать наверняка, но почему-то ей казалось, что в прошлой жизни Поттер предпочитал лосьоны для бритья с цитрусовыми нотками. Парфюмом он вообще не пользовался, но сама Гермиона обращала довольно мало внимания на подобные вещи. В первую очередь, Гарри всегда был для неё исключительно другом, практически братом. Следующие несколько дней Гермиона машинально принюхивалась, проходя мимо старшеклассников и даже преподавателей мужского пола. Но уловить этот немного сладкий, и тем не менее довольно мужественный аромат ей так и не удалось, и постепенно Грейнджер забросила эту идею. Что ж, все это могло обозначать лишь одно: с этим самым парфюмом Гермиона столкнётся намного позже в своей жизни. Оставалось лишь надеяться, что это действительно что-то, купленное в дорогом магазине много лет спустя Гарри Поттером, а не запах парфюма, скажем, Люциуса Малфоя. Что, если подумать, было вполне вероятно. Каким-то странным образом Гермиона была уверена, что именно ему этот запах подошел бы, но поскольку в своей взрослой жизни Грейнджер с Люциусом практически не сталкивалась – поскольку старший Малфой провел её взрослые годы в заключение в Азкабане - Гермиона довольно быстро перевела подобную мысль в категорию «забавных» и поспешно выкинула её из головы. Решив практически ничего не менять по сравнению с прошлой жизнью, ведь в конце концов, Гарри должен был заслужить свое место в «Клубе Слизней» Горация и вообще в ранге лучших студентов потока по зельеварению, Грейнджер как и в прошлый раз готовила своё зелье строго в соответствии с инструкциями в учебнике. И как и в прошлый раз, уступила пальму первенства Гарри. Как и небольшой сосуд с зельем жидкой удачи, которую Поттер и получил в награду за идеально приготовленное зелье. На этот раз Гермиона лишь немного насмешливо пожала плечами и опустила бесценное зелье в свою бисерную сумочку. Конечно, она могла бы сварить его и сама, но было как-то недосуг. А потом они с Поттером обменялись понимающими взглядами: на этот раз вратарем команды по квиддичу Рональду Уизли придётся стать не только без помощи Гермионы, но и без Феликса Фелициуса. И Грейнджер было совершенно неважно, что даже в прошлой жизни Гарри Поттер буквально использовал на Уизли эффект плацебо. Даже если в тот момент он и не знал, что делал, и Гермиона объяснила ему намного позже. От Уизли они оба довольно значительно отдалились в этой жизни, а теперь, вспоминая события их прошлого шестого года, Гарри прекрасно отдавал себе отчёт: Кормак стал бы вратарем команды Гриффиндора ничем не хуже, чем Рон. Честно говоря, наблюдая за парнями вокруг себя и делая выводы уже с колокольни взрослого мужчины, Гарри мгновенно оценил достоинства МакЛаггена. Кормак, конечно, поросёнком был ещё тем, но для чистокровного волшебника сориентировался довольно быстро. Да и бесспорно обладал смазливой наружностью и внушительным телосложением. Своего внимания к Гермионе Грейнджер парень даже и не скрывал. Конечно, теперь Гарри прекрасно понимал нюансы, мимо которых благополучно прошел в прошлый раз. Отец МакЛаггена вполне мог быть знаком с его собственной матерью, закидоны чистокровных, присущие слизеринцам, Кормак никогда не разделял, и все это приводило к элементарному выводу. Для амбициозного МакЛаггена, который в прошлой жизни никогда особенно академически не выделялся, самая блистательная ведьма их времени была бы прекрасным дополнением в семью. О чем безусловно и отец, и дядюшка их одноклассника наверняка намекнули своему отпрыску. Теперь Гарри понимал, что все задатки стать незаурядной волшебницей и сделать себе блистательную карьеру в Гермионе намечались ещё на первом курсе. Ведь не зря же Гораций Слагхорн отметил её практически мгновенно. И дело было отнюдь не в том, что Гермиона была подругой Гарри Поттера. Имя Рональда Уизли, тоже друга Поттера, Гораций так никогда и не удосужился запомнить, а уж о том, чтобы пригласить его в свой клуб «потенциальных жемчужин волшебного мира», и разговора никогда не шло. Профессор Дамблдор вызвал Гарри в свой кабинет ещё в самом начале учебного года, буквально в первую же неделю по прибытии обратно в Хогвартс. Гарри вновь уточнил, желает ли Альбус, чтобы Гораций «включил его в свою коллекцию». И все с той же легкой улыбкой на губах и смертельно серьёзным выражением глаз, которых эта самая улыбка директора совершенно не затронула, Альбус кивнул. – Да, Гарри, я хочу, чтобы он тебя не только «включил в коллекцию», но чтобы вы сблизились. А ещё, я хотел бы сейчас показать тебе одно моё личное воспоминание. Полка с сосудами собственных обрывков памяти Альбуса и позаимствованных у других волшебников, как и в прошлый жизни, была заполнена колбами. Сверкающие сосуды разных размеров, и Гарри был на этот раз практически уверен: когда он погрузится в них, то обнаружит картины различной степени тьмы, каждая из которых в какой-то мере продемонстрирует жестокость Тома Реддла, который впоследствии станет лордом Волан-де-Мортом. Старательно пытаясь не уронить маску наивного мальчика, бывший начальник Аврората окунулся в Омут Памяти. Только на этот раз он не только ознакомился с деталями событий, но ещё и следил за выражением лица Альбуса. И от его внимания совершенно не ускользнуло, что профессор прежде был не совсем откровенен с ним, когда в конце разговора отрицал любую вероятность, что изначально мог видеть в Том Реддле тьму. Дамблдор прекрасно все знал, и к слову, насторожился он намного ранее, чем одиннадцатилетний мальчик признался, что понимает язык змей. Прежде, чем он рассказал своему будущему профессору, в тот момент декану Гриффиндора и преподавателю Защиты от тёмных искусств, что змеи сами его отыскивают, чтобы нашептывать на ухо. Не мог Гарри не обратить внимание и на другие вещи, которые впоследствии были вполне способны навести их всех на правильные мысли и направить по верному пути. Семь камушков в чётком порядке лежали на подоконнике. Картинка той самой пещеры, где в будущем они найдут реплику медальона Слизерина, и где Том уже успел проявить свои тёмные силы на раздражавших его ребятишках, висела на стене. В шкафу хранились отобранные у других детей вещички, вот только являлись они отнюдь не примером похищенных маленьким Томом сокровищ, как изначально вслух предположил Дамблдор. Бывший начальник Аврората, которому в своё время Гермиона все уши прожужжала о психологических портретах преступников, мгновенно узнал во всех этих никчёмных объектах сувениры, оставленные социопатом себе на память. Конечно, даже маггловская Криминалистика опознает все это намного позже, а сейчас, ещё до второй мировой войны, мог ли Альбус Дамблдор иметь хоть малейшее представление об истинном символическом значении этих вещиц? Не ускользнул от внимания Гарри и тот факт, что профессор Дамблдор избрал в доказательство своего могущества и волшебных сил продемонстрировать именно пламя вокруг шкафа, где маленький Том хранил свои сувениры. Огонь не произвёл на мальчишку того впечатления, которое Гарри мог бы ожидать от ребёнка его возраста. И Дамблдор просто не мог подобное не заметить. А ещё, Гарри внимательно переводил взгляд с молодого Дамблдора на маленького Тома Реддла, отмечая и другие немаловажные детали. Лицо Альбуса в эти мгновения напоминало безучастное маску, и он совершенно не намеревался выдавать собственную реакцию мальчишке. Вот только ожидаемый реакции одиннадцатилетнего сопляка он тоже не получил. В ответ на демонстрацию Дамблдора и ультиматум о неприемлемости воровства в Хогвартсе, холодное лицо мальчишки даже не дрогнуло. Если профессор Дамблдор хотел надавить своим авторитетом на будущего ученика, то ему это явно не удалась. Одним словом одиннадцатилетний пацан вёл себя совсем не так, как ожидалось от человека его возраста. И более того, взрослый и опытный педагог, Альбус Дамблдор не мог это не заметить. В свои одиннадцать лет Том уже сам владел навыками давления. Вспомнились слова Горация, что один из его самых перспективных учеников всегда был не такой, как все, и ему было если и не невозможно, то и не легко отказать. Что ж, в коллекции Горация Слагхорна лорд Волан-де-Морт бесспорно был самым ярким бриллиантом, вот только не кристально-белым, а самым чёрным. – Профессор, могли ли вы тогда предположить, что он станет самым тёмным волшебником всех времён? – Гарри старательно заставил свой голос звучать ровно, не выдавая истинных мыслей и эмоций. И как в прошлой жизни, Альбус лишь покачал головой. – Нет, Гарри. Я и мысли такой не мог допустить. Да и потом мне казалось, что в Хогвартсе он менялся, становился лучше. – Спасибо, профессор, – Гарри кивнул. Ему не показалось, что Дамблдор откровенно врал. Что ж, в отличие от прошлой жизни парень лишь улыбнулся в ответ. – Профессор, а можно ли мне изучить и остальные воспоминания о Волан-де-Морте? Чисто в академических целях, чтобы знать, против чего мы выступаем. – Конечно, Гарри, – губы Альбуса вновь почтила присутствием его знаменитая, доброжелательная улыбка. – Можешь приходить по вечерам после уроков, я сообщу тебе, если буду занят, а когда придётся менять пароль, пришлю записку. Пока что используй «лимонные дольки». Кивнув, Гарри уже развернулся, чтобы уходить, когда Альбус вновь его окликнул. – Скажи мне, мой мальчик, – обернувшись на голос Дамблдора, парень насторожился. Меж тем, Альбус продолжил. – А как твоя жизнь во всём остальном? Так сказать, внеурочная увлечение? – Профессор? – Поттер вполне предполагал, что Альбус сейчас спросит его о Гермионе, но решил в точности доиграть свою роль из прошлой жизни. – Я имею в виду мисс Грейнджер, – глаза директора прищурились, но именно в этот момент Гарри решил отойти от известного сценария. Старательно изобразив неловкую улыбку и отчаянно сожалея, что не настолько хороший актёр, чтобы застенчиво покраснеть, Поттер встретил взгляд директора. – Вы заметили. Да, Гермиона мне очень нравится. Она умна, красива, интересна, и во всех отношениях просто замечательная, – кажется, его щеки всё-таки окрасились в багровый цвет. Правда, причиной тому была не застенчивость, а откровенное раздражение. Дамблдору не должно быть никакого дела до его сердечных увлечений или привязанностей. – Что ж не могу с вами не согласиться, – Гарри показалось, или в глазах директора блеснула тень разочарования? Что же, это было уже неважно.