* * *
Начало мая девяносто седьмого года. Дачный сезон пылал в самом разгаре: народу много, все спешат и торопятся, электропоезда шли друг за другом с небольшими, но опозданиями. Второго мая дополнительным рейсом на Буготак поехал ЭР2-976. Дорога идёт вдоль множества дачных сообществ, так что нагнать время надо было ещё постараться — воронить в таких местах нельзя. По роковому стечению обстоятельств, два электропоезда, один из которых опаздывает, вот-вот должны встретиться на переезде между Геодезической и Шелковичихой. Надо сказать, что о регулируемом человеком переезде в тех местах и речи не шло, местные окрестности были довольно тихой глушью, которая не славилась грубыми нарушениями. В силу профиля пути, первыми заметили огромный КамАЗ машинист и помощник Девятьсот семьдесят шестого. Кабину тут же наполнило шипение, характерное звуку применению экстренного торможения. Машинисту выбегать в тамбур было поздно, он "упал" в правый угол кабины, а помощник выбежать успел. Машину смяло, как игрушку. За рулем КамАЗа моментально придавило всех троих. Сошедший с рельсов 976 продолжал прыгать по шпалам, пока не врезался ещё раз, но уже во встречную 1012. Помощник Буготакской электрички после первого удара стал выбивать дверь к своему машинисту, даже не подозревая, что ломится к своей смерти, жестоко погубившей молодого парня. Машинист ЭР2-1012 отделался без ранений, а вот помощник сломал руку. Из переполненных людьми вагонов тут же посыпались крики и вопли —пассажиры были в панике, не зная, что им теперь делать. А по телевизору даже крутилось сообщение в выпуске про трагедию:"В Новосибирске во время крушения в Шелковичихе потерялась собака..."
Погибшего помощника хоронили со всеми железнодорожными почестями: ровно в четырнадцать часов гудели все новосибирские электропоезда, а на том злополучном переезде стоит скромный памятник, проезжая который, машинисты сигналят, отдавая честь погибшему парню, жизнь которого стала ценой для полного переоборудования переезда на сорок пятом километре. Разбитые головы обоих электропоездов сразу же выцепили и отправили на распил. Вторую голову 976, не пострадавшую при крушении, перемазали в 1012, а для 976 уже были подготовлены вагоны новокузнецкой ЭР2-333. Поезда, по понятным причинам, на некоторое время теряют способность к превращению в людей после таких случаев. Время "регенерации" обычно занимает не больше трёх недель, в зависимости от тягости инцидента.* * *
Быстрым шагом подойдя к электричке и схватив её за воротник, полный злости ЭР2-976 закричал так громко, что слышно его было по всем коридорам. — Ты довольна?! Я ТЕБЯ СПРАШИВАЮ, ТЫ ДОВОЛЬНА?! ИЗ-ЗА ТЕБЯ Я ПОТЕРЯЛ ПОМОЩНИКА — ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ БЫЛ МНЕ ДОРОГ, ПУСТЬ ДАЖЕ В НЕБОЛЬШОЙ СТЕПЕНИ!! — ДА НЕ КРИЧИ НА МЕНЯ, ИДИОТ!! НЕ Я СИДЕЛА ЗА РУЛЕМ ТОГО ЧЁРТОВОГО КАМАЗА, НЕ Я ЕХАЛА С ОПОЗДАНИЕМ!! — безуспешно пытаясь убрать руку Эра, кричала в ответ ЭР2-1012. — ЗАКРОЙ СВОЙ РОТ, СЛЕПАЯ ДУРА!! — резко швырнув Двенадцатую на пол, 976, громко топая, ушёл в лабиринты из коридоров. — ДА ПОШЁЛ ТЫ, РЖАВЫЙ КУСОК БЕСПОЛЕЗНОГО ЖЕЛЕЗА!! — еле выдавив крик, сквозь всхлипы и слезы, убежала прочь 1012.* * *
— Надо же...я помню, что у них были какие-то терки, да и про аварию эту все знают, но чтобы так… — Как видишь, продолжается это по сей день. И никто не знает, сколько еще продлится — медленно возюкая ложкой в чае, подытожила рассказ ЭР2-454.* * *
Сибирь всегда славилась своей переменчивой погодой. Здесь считалось нормальным, когда днëм светило палящее солнце и термометр доходил до отметки в 30 градусов, а уже через полчаса начинают собираться тучи, захватившие с собой вероятный ливень и ураганный ветер. Зато жители имеют холодную зиму с сугробами и жаркое лето с пляжами. На город наступала гроза. Первая за это лето. По-тихоньку начинал подниматься ветер, перерастающий в бурю, которая сметала весь мусор на своем пути, а людей силой толкала в спину. Длинные серые волосы небрежно лежали на подушке, разбросанные в разные стороны. Сильный ветер, время от времени врывающийся в комнату через форточку, чуть заметно приподнимал их с места. Из коридора были слышны чьи-то разговоры об ухудшении погоды, шорох пальто с кофтами и быстрые шаги, но их заглушал шум деревьев, стоявших недалеко от депо, чьи листья шуршали во всю. По железному подоконнику начали стучать капли дождя. Сначала одна, потом две, а затем ещё одна, и ещё. Обычный дождь быстро перерос в мощный ливень, который закрывал всё вокруг белой пеленой, словно туман, создавая просто отвратительную видимость. Постепенно начинали отрываться ветки с деревьев, падая на тротуары и дороги. Вдали послышался подходящий к городу гром, не предвещающий ничего хорошего. От настойчивых стуков по подоконнику и громко захлопнувшейся от ветра форточки, 0053 открыла глаза, сонно потирая их. Сделав недовольное лицо, Демиха уселась на кровать, накинув сверху одеяло. Она с презрением смотрела на разбудившую её стихию, ведь легла спать всего два часа назад. Взглянув на часы, ЭД2Т знатно удивилась, ведь было только четыре часа вечера, а на улице была темень, характерная для более позднего времени суток. Уж слишком густые были тучи. С трудом и нехотя, но поднявшись с кровати, желая плотно закрыть форточку, что ходила иногда из стороны в сторону, электричка подошла к окну. Только она протянула руки к ней и встала на носочки, как на улице, где-то совсем близко, с невероятно сильным грохотом разразился гром. Сон сняло как рукой, теперь остался только необъяснимый страх. Страх перед погодой, величавой и творящей все, что захочет, без капли сожаления. Электропоезда, стоявшие в это время на платформах станции, спрятались под мостом, ведущего с зала пригородного вокзала. Ну, а те, кто уже стоял в форме поезда, тем более отданные под посадку, вынуждены были стойко терпеть стихийный недуг. Пассажиры бежали по мосту, оглядываясь в поисках нужного пути, разбрызгивая друг на друга воду из луж. С зонтиком идти бесполезно — его бы сразу выгнул наизнанку ветер. Кто-то был в дождевике, кто-то накрыл голову сумкой, а кто-то просто мчался напролом с непокрытой головой. ЭР2-1013 с её бригадой покорно ждали времени отправления, с морды электрички струями бежала грязная дождевая вода. Вдалеке на семнадцатом пути стояла ЭР2-958, которую только готовили под посадку. Люди, севшие в вагоны 1013, принялись закрывать форточки, которые проездили нараспашку всю тёплую первую половину дня. Пол уже был залит водой с грязью, занесённой пассажирами. Лампы замерцали, озарив состав изнутри тёплым жёлтым светом, печки начинали оживляться. И вот, дождавшись времени отправления, захлопнув двери, ЭР2 храбро тронулась с места в непроглядную стену ливня прямиком на Восток. ЭД2Т-0053 стояла посреди комнаты, боясь подойти к окну, чтобы уже закрыть наконец эту форточку, решив всё-таки оставить ее открытой. Сейчас она была одна в комнате, Двадцатый ушёл, дабы не мешать той отсыпаться после рейсов, да и трогать его она не хотела, ведь, скорее всего, Торжка здесь скоро не будет. С окна, выходившего в сторону вокзала, тракционных путей и Восточного направления, было видно 1013, набирающую ход, сопровождаемый характерным гулом. Сев на самый дальний от подоконника угол кровати и поджав колени, Пятьдесят третья замоталась в одеяло с головой, беспомощно глядя на бушующий ураган, немного размывавшийся в её глазах из-за подступивших слёз. Она и сама не понимала, чем её пугал гром и ливень, но понимала, что в ближайшие минут тридцать точно не сможет уснуть.